Глава 36. Дворец исполнения желаний
6 апреля 2020 г. в 14:22
Когда подгорный народ берётся за дело, посильное и людям, работа спорится и продвигается очень быстро. Умельцы-старатели вгрызлись в холм, не нарушив его природной красоты, уже через пару недель размечены были все ориентиры для продолжения подземного и внешнего строительства. Торин, Ульви и ещё несколько гномов, сведущих в инженерном деле, занимались сооружением пилорамы. Гномы — инженеры по складу, и многим из них стоит лишь посмотреть на машину, созданную людьми, чтобы впоследствии собрать устройство даже совершеннее. Новую пилораму решено было сделать передвижной, а точнее плавучей. Это открывало для промысла новые просторы и возможности. К тому же, ей не нужно было работать вечно под окнами молодой хозяйки поляны. Домик на холме строился, как обитель Любви, и все хорошо об этом знали. К концу осени уже выросли его стены, возвысились над землёй забавные башенки, один за другим появлялись предметы утвари. Зимой Райнэ поселилась в своём новом имении, ожидая лишь завершения подземного, сокрытого ото всех храма истинных наслаждений. Чтобы завершить купальню, нужен был облицовочный камень, который мастера-каменщики обещали изготовить за время долгой зимы. Пока же молодой Торин, не помня усталости, мчался во Дворец исполнения желаний после долгой недели расставания с возлюбленной, и впереди их ждали две ночи и день в своём собственном только что свитом гнезде.
В уютных деревянных чертогах было тепло, пахло свежим деревом, смолой и неимоверно вкусным угощением. Меховые одежды принца упали на пол, руки обвились вокруг ладного стана любимой, губы вкусили долгожданную награду за дни праведных трудов. Новая гномья кузница к тому времени уже заработала в недрах Азраг Арад, и дел было хоть отбавляй. Трайн был счастлив видеть первое своё детище, и больше его, казалось, ничего не интересовало.
— Что ты сказал ему? Он не догадывается? — рука гномочки нежно водила по груди супруга, глаза лучились любовью и умиротворением, но Райнэ знала: это счастье может оказаться очень не долгим.
— Не переживай, моя богиня! Он точно ни о чём не догадывается, да и почти не выходит из горы. Я сказал, что меня наняли охранять тебя. И между прочим, это моя обязанность! Я не могу уснуть по ночам, думая, что ты тут одна, а вокруг холодный дикий лес.
— Этот лес мы давно уже изучили летом. И я не одна. У меня две лошади и ручная рысь. А ещё просто огромная щеколда на двери!
— И этого слишком, неимоверно мало для охраны такого сокровища, как ты! А мне пока не удастся приходить к тебе чаще. У нас появились первые деньги, и узбад не может остановиться на достигнутом. Ему постоянно мало, он жаждет больше, больше и больше. Многие уже ждут не дождутся, когда вновь получится придти работать к тебе. Вот только вряд ли отец их отпустит.
Отношение Трайна к деньгам менялось в те дни просто на глазах. Многих, кто знал его молодым, форменно удручала эта мелочность, желание видеть подробные отчёты обо всех тратах, знать, у кого и сколько личных сбережений. Он при каждом случае намекал, что всем им пока не до монет, отложенных на чёрный день в кубышки, и золото должно быть общим. Он получил первые плоды кузнечного промысла, но на этом краю света их было просто некому сбыть. Торину не хотелось думать о подобных вещах, наслаждаясь ласками любимой, но она и сама знала, как обстоят дела в общине.
— Отдыхай, любовь моя! А я придумаю что-нибудь. Ведь на деле железо куда нужнее и полезнее золота. Нужно лишь найти место, где его мало.
Так летели неделя за неделей, и крохи счастья сменяли собой долгие трудовые будни. И казалось иногда, что по-другому и быть не может, что они уже на вершине благоденствия, ведь больше им не нужно ждать встречи годами, не нужно мучиться в неведении и ревновать. Дворец, похожий скорее на простой деревенский дом, впустил в себя любовь и надёжно сокрыл в своих чертогах самое ценное, что только может родиться между мужчиной и женщиной. А они оберегали своё сокровище так рьяно, насколько только могли. Весною же с первым теплом вновь продолжились работы, а хозяйка предложила любимому сопровождать её в небольшом путешествии. С её слов, это было ненадолго, вверх по реке, без выхода в море. Восточнее Синих гор было много обжитых поселений, и там можно было попытать счастья со сбытом продуктов гномьего промысла. Услышав о намерении соседа помочь, Трайн первично негодовал, не желая как терять часть барыша, так и отпускать от себя сына.
— Ты лучший из моих кузнецов, и ты нужен мне здесь! Однажды я уже отпустил тебя…
— И разве я тогда не справился с задачей? Отец, я твой наследник, и должен увидеть в жизни больше, чем пекло тёмной кузницы. Да ты и сам знаешь, что пора налаживать торговлю.
— Да, ты тогда умело справился даже не с одной задачей! Я помню, как обстояло дело. Так что, сиди лучше здесь, я же сам поеду вверх по реке налаживать дела с местными городишками. Чай отец не глупее сына! И тем паче не глупее этого хитреца, что живёт по соседству и мечтает поживиться за наш счёт!
Так неожиданно исполнилось ещё одно желание непризнанных супругов: хоть недолго, но жить в своём доме почти неразлучно. Даже Балина и Двалина король Трайн забрал тогда с собой, а ведь именно от этих юных братьев можно было ожидать подвоха.
Подобные чувства и отношения редки как среди гномов, так и для прочих рас. Это была очень долгая история, понять смысл которой воистину не просто. Сыновья погибшего Фундина выросли очень разными, но всю свою жизнь оставались безмерно преданы друг другу. А ещё — принцу Торину, которого уже изначально видели своим королём во временах грядущих. Родственники по крови, Балин и Двалин всегда недолюбливали даже Ульви. Что уж говорить о страшной чёрной ревности, которая зажглась в их сердцах по отношению к богатой девушке из Дунланда? Каждый мечтал проводить с возлюбленным кузеном больше времени, хвалиться достижениями, брать уроки. Сам же Торин смотрел на них, как на детвору, искренне полагая, что для того есть все основания. И поэтому с каждым днём растущая «детвора» укоренялась в своих убеждениях: причина зла, поселившегося в их семье — эта девушка, рождённая вне их клана, воспитанная эльфами и людьми. Только на неё не распространялись их законы и беды, только она не обязана была подчиняться приказам короля. И только ей одной доставалась вся любовь и внимание Торина. А уж скандал с их женитьбой где-то на корабле, вне всяческих разумных устоев, окончательно превратил Райнэ во врага в глазах молодых братьев. Положа руку на сердце, гномы довольно суеверны. На первый взгляд это не вяжется с другими их качествами и чертами характера. Но — увы! — это именно так. И если женщина крадёт всё время молодого сильного воина, всегда найдутся те, кто заподозрит её в возне с приворотными зельями да нашёптывании заклинаний. И не всегда на этом месте бывают лишь женщины, зависть свойственна и мужчинам тоже. А Райнэ, ко всему прочему и на свою беду, действительно варила разные зелья. Старший Балин был склонен верить в колдовство и, конечно, привил те же мысли брату. Узбад благоволил им и растил как родных сыновей, исполняя клятву, данную погибшему родичу. Но вот с принцем-наследником дело обстояло иначе. И оба парня искренне считали своей задачей отвадить ненавистную колдунью от будущего короля Сигин-Тараг. Покуда Торин и Райнэ верили, что им нужно просто дождаться старшего возраста, Трайну о них говорились отнюдь не лицеприятные вещи. Об этом давно догадывался Ульви, об этом наверняка знала Дис, но вот сами влюблённые и не мыслили видеть угрозу своим отношениям в двух юных и вполне благовоспитанных гномах. Однако лучше этим двоим было сейчас ничего не знать. Для всех по соседству с Азраг Арад поселился молодой делец откуда-то с юга. И именно так нужно было принимать действительность сыновьям Фундина.
Никто в целом мире не работает с камнем так, как представители народа кхазад. Только их инструмент способен подчинять себе твердь глыбы, словно это земля или масло. На глазах юной пары на поверхности плит появлялись цветы и орнаменты, а сама поверхность после полировки ласкала даже самую нежную кожу. Всё это рукотворное волшебство шаг за шагом, плита за плитой украшало чашу будущей купальни, полы, стены и несущие колонны. Замысел Райнэ, почерпнутый в чужой далёкой стране, воплощался в жизнь. Даже камень мастера подобрали зеленоватый, как она и просила. От своих учителей девушка знала, что этот цвет успокаивает. Торину же он отдалённо напоминал давно утраченную родину. В общине многие считали эту необычную гномку своей благодетельницей и хранили её секрет, в чём лично поклялись. За всю эту восхитительную бледно-зелёную отделку кхазад взяли с Райнэ удивительно малую плату. И в тот миг в голове ученицы своего отца возникла идея: торговать не только ножами и топорами, но и такими плитами, за которые набобы в Атанварнионе выложили бы состояния. А ещё однажды она невзначай спросила Ульви, нельзя ли как-нибудь приспособить для резки камня их водяное колесо? Смышлёный парень признался, что для этого у них в реке недостаточно сильное течение.
— Севернее есть ещё одна большая река. Я узнаю, может быть, на ней есть водопады?
Удивительная смекалка соседствовала в душе Райнэ с тихим благоговейным обожанием своего любимого, на которого она могла смотреть часами, а когда они расставались — целыми днями готовиться к встрече так, будто эта встреча наступит уже через час. Сам Торин в её присутствии словно сиял изнутри, глаза его лучились, слова путались, и он не отходил от своей Райнэ дальше чем на шаг. Рука парня не покидала рукоять меча, поэтому любой посторонний и взаправду принял бы его за охранника этой юной особы. Вот только стоило ему уединиться с любимой, как чувства захватывали принца целиком и полностью, превращая в длинногривого льва, жадно вкушающего свою добычу. Душу его переполняли любовь и нежность, тело же наливалось необузданной страстью. Сильные руки сжимали хрупкую девушку, губы покрывали её тело поцелуями. От желания, рождённого её красотой, сам разум улетал куда-то прочь, побуждая творить немыслимые, непростительные вещи. Он всерьёз считал, что ничего безумнее, прекраснее, восхитительнее просто не может с ним приключиться. И вот настал момент, когда купальню полностью завершили.
В тот день работа не ладилась с самого утра, неприятности сыпались одна за другой, и пришлось остаться в кузнях дольше обычного. Под вечер всё тело ныло и требовало хоть немного покоя, но разве знаком покой тем, кто сильно влюблён и рвётся к объекту своей страсти? Времени перекусывать уже не было, за гребнем горы сгущалась тьма, и погода сильно портилась. Порывы ветра рвали листву, на горизонте сгущались тучи. Ещё и пони ему попался упрямый и пугливый. Несмотря на все усилия, животное брыкалось, не хотело покидать дом и двигаться в сторону ненастья. Промучившись с четверть часа, юноша оставил лошадку и отправился пешком по лесной дороге. Сородичи, видевшие Торина в тот миг, пытались его отговорить, но тщетно. На деле, ни один здравомыслящий гном, эльф или человек никогда не покинул бы дом в разгар такой бури. Ветер обратился уже в ураган, с неба посыпались крупные холодные капли, ветви ударяли по лицу, груди и рукам. Дороги было не разобрать, но Торин шёл, ведь Райнэ ждала его и намекала на необычный сюрприз, который она преподнесёт ему в этот вечер. Под таким дождём он не мог ни зажечь факел, ни передохнуть. Только лишь молния, прорезав небо своими трезубцами, на миг осветила парню дорогу. Прижавшись к дереву чтобы перевести дух, юноша понял, что до нитки промок и до предела измотан. А позади осталась лишь половина пути. Что же? Теперь выбора и не было, молодой гном двигался дальше, даже не подозревая, что главное испытание у него ещё впереди.
Каждый знает, как опасны во время дождя дороги, вымощенные деревом. Их и в ясную сухую погоду не назовёшь созданными для ходьбы. Если же кругом льёт как из ведра, и впридачу не видно ни зги — жди беды. Под ударами ураганного ветра ноги почти не держались на скользкой округлой поверхности. На обочине же ветви просто рвали одежду, а упасть в канаву значило наверняка расшибиться о камни. Лес скрывал в такую погоду больше опасностей, чем дорога. Нужно было, пусть с трудом, но продолжать путь по этому тракту, который сами гномы и построили несколько лет назад, но пока так и не успели облагородить. Первое падение почти обошлось, если не считать того, с каким трудом удалось подняться. Второе наградило упрямца кровоточащими ссадинами на ладонях. Третье и последующие изорвали штаны и изранили колени. Буря не утихала уже долгие три часа, когда впереди забрезжил долгожданный свет окон. В ту ночь даже добраться до дворца означало исполнить желание о том, чтобы форменно не сгинуть.
Вид у бедного гнома, представшего на пороге, был подобен не то привидению, не то вставшему из могилы. Грязь, кровь, вода и обрывки одежды смешались в одну сплошную жуткую субстанцию, он уже не мог стоять и опёрся плечом о дверной косяк. Откуда-то издалека истерзанной кожи коснулось тепло, знакомые руки подхватили его и усадили на стул в прихожей. А уже через минуту губы вкусили горячий терпкий напиток.
— Сумасшедший! Ради чего ты так рисковал собой? Ведь этот дом теперь наш навечно.
Голубые глаза неисправимого упрямца прожгли девушку насквозь, на губах заиграла улыбка, а сильная рука уверенно обхватила её запястье.
— Но ты ведь ждала меня. Поэтому я к тебе шёл.
— В такую бурю можно сгинуть, не то что замёрзнуть и покалечиться.
— Но у меня ведь была цель — добраться до тебя. А этот дворец исполняет желания.
Её присутствие в считанные минуты превратило измученного бурей скитальца в счастливейшего из смертных. Немного приведя любимого в чувства, Райнэ провела его к открытому теперь входу вниз. Они спустились по ступеням, и взору предстала сверкающая красота зеленоватого гранита, словно ожившего под толщей воды. В помещении было почти что жарко, но именно в меру, настолько, что если бы четверть часа назад ему посулили такую обстановку, он решил бы, что это дерзкое издевательство. К воде вели каменные ступени, и они тоже на удивление оказались тёплыми, от самой же воды исходил аромат трав и цветов.
— Входи же, не бойся! Ты согреешься, а все твои раны очистятся и завтра уже заживут, — потянув гнома за руку, девушка ввела его по грудь в восхитительную, ласкающую, и действительно живительную воду. Через несколько минут боль от ссадин отступила, руки скользили по роскошному желанному телу. Только глаза уже слипались от усталости, уничтожившей силы полностью. А Райнэ с нежностью обнимала его, омывала плечи и голову, а после словно легла на воду и долго держала любимого на руках.
Проснувшись, Торин ощутил себя не только здоровым, но и удивительно отдохнувшим. Путь из купальни наверх он помнил с трудом, но сохранил ясное ощущение просто неслыханного блаженства. Что же будет, если там, среди этой сверкающей красоты, оказаться в полных силах и сделать своей любимую женщину?.. Впервые в жизни ему удалось увидеть, как невозможное становится возможным: познать, как холод превращается в тепло, грязь и кровь — в чистоту, а смертельная опасность и боль — в наивысшее блаженство и удовольствие. Райнэ вошла в спальню, села рядом, осмотрела руки и колени Торина и покачала головой.
— Ты просто неисправим! Но если бы ты был другим хоть немного, я не смогла бы ощутить тебя своим в каждой чёрточке твоих тела и души.
— Ты сердишься. Но я ведь не мог не придти! Признайся, ведь ты ждала меня несмотря на бурю.
— Конечно, ждала. И знала, что ты придёшь невзирая на все опасности.
На глаза гномочки навернулись слёзы, которые она даже не пыталась скрыть. А он притянул её ближе к себе, взяв за обе руки, уложил рядом и привычно укрыл даже от невидимых духов — на случай, если бы они и взаправду витали по комнате. Никто не должен был наслаждаться её красотой, видеть это совершенство, принадлежащее лишь ему.
— Я шёл исполнить своё желание. И ты превзошла себя этим своим творением! Мне никогда ещё не было так хорошо.
— Тот, кто познал столько боли и горя, достоин высшего наслаждения. Подарить его тебе было и моим желанием тоже. Наш маленький дворец исполнил его.
— Исполнил, но не во всём. Мои желания ещё не закончились. И ты сейчас же пойдёшь ко мне!
Ненастье за окном, ещё вчера казавшееся проклятием и даже угрожавшее жизни, теперь обратилось в оберег бескрайнего счастья. В тот день и в ту ночь исполнялись не просто желания. Само Счастье в высших своих проявлениях благодарило этих двоих за верность, годы ожидания и решимость бороться за свою любовь дальше.