Бич миллионеров

      К своему стыду Робби не запомнил как зовут этого эксцентричного мужчину, который сейчас галантно открыл перед ним дверь какого-то... замка? А, возможно, этот эксцентричный мужчина так и не удосужился представиться. Обе папки, пока они летели на вертолёте, тот держал у себя, поэтому даже подглядеть было некуда. Робби перешагнул через порог, потом развернулся на пятках и тут же стукнулся носом в грудь высокого и пока ещё незнакомого беты. Мужчина хотел было приобнять Робби за плечи, но парень сжался, и ладони послушно опустились. Только после этого Робби решился поднять глаза и задать свой вопрос:       – А как вас зовут, сэр?       Мужчина хлопнул себя по лбу:       – А я что, так и не представился?       Робби только помотал головой.       – Генри, меня зовут Генри Картер.       – А я Робби.       – Ну да, я помню, – улыбнулся Генри.       – Пап, ты что, ему даже не представился? – выглянул из-за угла мальчик лет десяти. Робби даже вскрикнул от неожиданности.       Генри начал обильно жестикулировать из-за спины обернувшегося на звук молодого беты, дескать, нет, рано вышли, кыш отсюда, но Робби всё равно увидел мальчишку. А потом к своему ужасу увидел, как из-за мальчишки выглядывает ещё один ребёнок, а потом ещё один.       – Ты и про нас ему ничего не сказал, – понял по реакции Робби мальчик, развернулся и побежал наверх. За ним тут же протопали ещё двое.       – Дарен, подожди, Дарен, дай расскажу, как было! – крикнул вдогонку Генри, пустился было следом за детьми, но потом притормозил, обернулся на медленно оседающего на пол Робби и всё-таки взял за плечи, чтобы усадить на мягкую цветастую кушетку, – эй, чудо моё глазастое, обещаешь не сбегать в ближайшие пять, – бета на секунду задумался, – а лучше десять минут, м?       Робби проглотил слово "моё", но руки всё равно взметнулись к векам – глазастое? Потом понял, что от него всё ещё ждут ответа:       – А у меня есть выбор?       – Нет, – широко и беззлобно улыбнулся Генри и умчался наверх.       Пока молоденький бета слушал детский визг, плач и неясное взрослое бормотание из глубины дома, он думал о том, что за один день с ним случилось два его страшных кошмара: он потерял Сэма, а потом его забрали в семью.       Всё началось в прошлый вторник. Сэм заболел, подцепил какую-то заразу в "золотом" цеху и свалился с температурой. Робби верил этому прохвосту, когда тот говорил, что ему становилось лучше, но после четырёх дней в постели, жар так и не спал – дело было плохо. Стало ясно, что без лекарств не обойтись, но когда Робби сунулся в заначку, то обнаружил её пустой, а потом вспомнил, что ещё в прошлом месяце потратил её на новые зимние ботинки, потому что старые совсем прохудились и не согревали в зиму. И ведь именно Сэм настоял на покупке!       Робби остался без денег с любимым бетой, у которого четвёртый день был жар.       "Чёрт бы побрал эту грёбаную жизнь на Периферии!" – думал Робби злобно, пока шёл в сторону центра сдачи анализа, а чёрт, судя по всему, его и услышал.       В любом случае, ради Сэма, бета был готов на многое, а уж рискнуть внезапным обретением пары, и подавно. Нет, тревожные мысли в его голове периодически проскакивали, но Робби знал много случаев, когда люди сдавали тест для ИБС, но потом всю жизнь их не призывали на встречу из-за отсутствия подходящей пары, или пара находилась, но человек из Центра назначал время только через несколько лет. Если бы у Робби с Сэмом оказался хотя бы второй случай, то это время они использовали бы для того, чтобы Робби избежал встречи, но у него внезапно этого времени не оказалось.       Бета и его возлюбленный познакомились давно, целых пять лет назад – когда им было пятнадцать и их призвали на работу в ювелирный завод. Оба они были миниатюрными с аккуратными тонкими пальчиками, поэтому начальник завода забрал их к себе, как только те получили свои разрешения на работу. Сначала ребята попытались просто дружить, но всем известно, что в пятнадцать даже от простых гляделок в животе начинают порхать бабочки. Не помогало ещё и то, что распределили их с Сэмом в одну на двоих комнату, а там гормоны, отсутствие надзора, в общем, уже через месяц их кровати были сдвинуты вплотную друг к другу по понятным причинам.       Сэм решился первым. Он вообще был в их паре решительным в отличие от Робби, который таковым становился только в минуты опасения за Сэма, поэтому если бы его бета не проявил инициативу, то ходили бы они и переглядывались ещё очень долго. Первый поцелуй у них случился в ванной, второй случился через минуту после первого там же. Оба в какой-то момент решили чуть-чуть притормозить с первой близостью, и тем не менее уже через месяц после знакомства кровати тёрлись боками, и беты тоже тёрлись, и не только боками.       А дальше завертелось-закружилось: редкие ссоры, жаркие примирения, мечты о лучшей жизни, признания шёпотом. Они словно были две половинки одного целого. Ни у одного, ни у другого никого больше не было, да и не нужен был никто, лишь бы тот второй рядом. Встречать рассветы и закаты, праздновать дни рождения с одним кексом на двоих, сплетничать и делиться секретами, расти. Вместе.       Вместе они избегали попадания в систему поиска пар. Как будто чувствовали, ей богу! Слухи про неё ходили разные, как хорошие, так и плохие, но даже самая сахарная выдуманная история про обретённую любовь не заставила бы Робби отказаться от любви настоящей, той, которая была здесь и сейчас.       Одного дня, после того, как он сдал анализ и перед тем как его призвали, бете хватило только на то, чтобы потратить вырученные деньги на лекарства для Сэма. Тот всё выпытывал откуда Робби достал деньги, но когда вечером пришло письмо о назначенной первой встрече, объяснять уже ничего не понадобилось. Они сначала ругались, потом плакали молча, в обнимку, а потом занимались сексом, как в последний раз. Хотя, почему "как"?       Во всей этой истории с подбором идеальных пар, у Робби неизменно вызывала вопросы одна нестыковка: вот они с Сэмом нашли друг друга на Периферии и влюбились, не помешало им знание того, что возможно они каким-то там пресловутым Институтом предназначены для других, а разве в Центре по-другому? Разве в Центре люди не влюбляются в своих одноклассников или друзей? Разве не заводят семьи и не живут полной жизнью? Да живут конечно! Любят, играют свадьбы, заводят детей, а потом, когда кто-то из супругов начинает медленно умирать из-за вируса, то идут в ИБС забирать "живое лекарство", а потом возвращаются как ни в чём не бывало к супругу.       И из этого всего рождался второй кошмар Робби – он попадёт в пару. В пару таких же полюбивших друг друга людей задолго до его, Робби, нахождения. А он будет так, пятым колесом, или ещё хуже – разлучником. Иногда бета размышлял, что бы было, появись в их с Сэмом паре третий. Вот только в отличие от них, третий не был волшебным спасением от вируса, коим теперь являлся Робби для этого странного беты Генри Картера. И Робби к сожалению, а может, и к счастью, уже знал каким способом от этого вируса лечатся.       Блядским ногам было холодно в старых ботинках, поэтому он теперь без Сэма, но посреди незнакомой семьи. Ведь если есть дети, то и муж есть, как иначе-то?       Знакомство получилось каким-то смазанным. Робби всё ещё пытался сопоставить узнанные имена с детьми, когда его пригласили к столу. Вот только за ним сидели только Генри, дети и он. В конце концов, бета набрал в лёгкие побольше воздуха и задал третий за день вопрос:       – А где ваш супруг?       Генри поперхнулся кусочком жаркого, маленький омега – Лаки, по-моему? – захихикал, разбрызгивая перед собой сок, самый старший из ребят нахмурился. Робби не успел проанализировать реакцию, потому что, откашлявшись, Генри смущённо ответил:       – Надеюсь, сидит передо мной?       Парень самым глупым образом проследил взглядом указанное направление и упёрся сам в себя, раскрыл рот, чтобы что-то ответить, но самый маленький – альфа Рой – решил, что пока родитель отвлёкся, можно побросать кусочки запечённой моркови вон из своей тарелки.       – Выпорю, – посмотрел Генри строго и даже пальцем пригрозил.       – Не надо, – сказал Робби и начал собирать со стола разбросанную еду к себе в тарелку, – он же ещё маленький, лучше просто в угол поставить.       – Робби, – растерялся мужчина такому ответу, – это была шутка. Я не... Я не наказываю своих детей, – потом сглотнул нервно, но всё-таки спросил, – а тебя в детстве пороли?       – Только за дело, – пожал плечами бета.       За столом повисла ещё более гнетущая пауза, и Генри стало понятно, что со своим обретённым партнёром надо поговорить откровенно, но сделать этого при детях не было никакой возможности. Он буквально из-под носа увёл у Робби его эту тарелку с собранной морковью, жестом приказал прислуге собрать им новый ужин и предложил доесть его в гостиной. Парень устроился на краешке дивана, сел так, будто вот-вот встанет и уйдет, Генри же просто присел на один из подлокотников кресел.       – Не знаю очевидно ли это или нет, – начал мужчина, почесав затылок, – но тебя здесь никто не обидит. Да ты ешь, ешь. Глупо как-то получилось, наверное, надо было предупредить тебя о Дарене, Лаки и Рое, но, сам понимаешь, у нас с тобой такое, эм, нестандартное знакомство вышло...       – Простите за это, сэр... – пролепетал почти бесшумно Робби, но Генри всё равно услышал и поморщился.       – Перестань! Сэр я только для подчинённых, а для тебя – Генри, просто Генри, и на ты, окей?       Парень на это кивнул несмело, а потом решился взглянуть в глаза старшему бете и, будто пробуя на вкус новое обращение, снова уточнил:       – Генри, а у тебя правда нет супруга?       – Правда, – кивнул тот.       – А как же дети? – окончательно растерялся Робби.       Генри оставил свою тарелку, потом встал со своего места и уселся прямо на пол к ногам беты, чтобы тоже заглянуть в серые глаза. Робби от этого невольно дёрнулся, из-за чего только глубже сел на диван. Тарелка из рук парня так и норовила выпасть, поэтому Генри осторожно, не касаясь пальцами чужих, перехватил её из рук и поставил на кофейный столик к своей.       – А для тебя это проблема? – спросил он.       У Робби от звуков этого бархатного спокойного голоса побежали мурашки по спине, а взгляд тёмных, почти чёрных глаз, казалось, забирается под кожу, но это не было мерзко, ведь на него смотрели не с похотью, а с каким-то умилением что ли и надеждой.       – Нет-нет, что ты, дети – это... Я люблю детей, – спохватился Робби, потому что пауза между ними порядком затянулась, – я даже мечтал, что мы... То есть, что я когда-нибудь их заведу, – от мыслей о Сэме, о том что они вместе мечтали когда-нибудь позволить себе завести хотя бы одного ребёнка, сердце опять пронзило болью, и пришлось закусить губу, чтобы не было видно, что она начала дрожать.       Но Генри всё равно увидел и протянул руку, надавил тёплыми пальцами на подбородок, заставив челюсть разжаться:       – Не надо, не сдерживай себя, думаю, тебе это сейчас нужно.       И Робби перестал сдерживать себя, такой истерики, как днём, у него уже не было, остались только тихие беззвучные рыдания с редкими каплями слёз, и комкающими чужую рубашку пальцами. Он сам не понял, как сполз с дивана тоже на пол прямо в руки к Генри. Почему-то хотелось верить этому пока незнакомому человеку, который укачивал его у себя на груди, гладил по спине и говорил:       – Ну-ну, вот так, всё будет хорошо, слышишь? Всё будет хорошо, я обещаю, всё закончилось, да...       То, что всё закончилось, Робби понимал прекрасно, а вот будет ли всё хорошо, он с такой уверенностью, как Генри, сказать не мог.       Только после того, как все дети были уложены спать, а Робби успокоился, Генри позволил себе запереться в кабинете и плеснуть немного виски.       "Да уж", – думал он, но дальше этой мысли мозг думать отказывался.       Мальчик ему, конечно, попался не из простых... От каждого шороха шугается и болит внутри, а в руки всё равно не идёт. Впрочем одним не очень удачным днём, Генри было не запугать и не остановить, а для налаживания контакта у них с Робби ещё вся жизнь. Всю жизнь, правда, не хотелось контакт налаживать, хотелось как-нибудь побыстрей, но главное для Генри сегодня уже случилось – его мальчик сказал, что тоже мечтал о детях.       Генри ещё немного покатал на языке янтарную жидкость, потом сел за письменный стол, на всякий случай проверил, нет ли под ним какого-нибудь незваного гостя, но там было в этот вечер пусто, и будто с неохотой перевёл взгляд на две лежащие перед ним папки. Их с Робби папки.       Через несколько минут изучения результатов теста на совместимость, он и сам сделал вывод, что подходили они с Робби друг другу на все сто, а вот связь, согласно данным, и правда была не завершена – шестьдесят шесть и шесть в периоде процентов.       Что делать с этой информацией Генри не знал, у кого спрашивать – тоже, а главное, чем это для них с Робби может обернуться. Но одно он решил точно – говорить об этой странной детали парню не стоило, по крайней мере, пока. Пусть Робби сначала к нему привыкнет, а потом они вместе подумают, что же могло означать, что их связь полна только на две третьих, при том, что парой друг другу они были идеальной по всем параметрам.       Поразмыслив немного над этой загадкой, мужчина наконец поднялся к себе в спальню, постель в ней пока пустовала, но стоило только Генри устроиться поудобней, как в комнату прошмыгнуло две тени: маленькая и большая. Средней почему-то не было, возможно, Лаки заснул раньше братьев. Рой тут же растянулся звездочкой, а Дарен моментально засопел подмышкой, он уже давно не приходил к Генри по ночам, только в глубоком детстве когда переживал или боялся, но сегодня день выдался тяжёлым для всех, поэтому мужчина не винил сына за проявленную слабость. Ошибся он только в одном – Лаки тоже путешествовал.       Когда дверь в комнату Робби тихонько открылась, он буквально остолбенел – неужели ошибся? Неужели Генри всё-таки пришёл к нему в постель в первую же ночь?       Однако то, что прижалось к напряжённой спине беты не было похоже на тело взрослого высокого мужчины, оно больше напоминало...комочек.       – Робби, ты спишь? – спросил детский голос.       Бета лихорадочно вспоминал имена детей, это был не самый младший, и не старший, значит, средний? Среднего звали как-то звонко, как монетку, монетку на удачу, удача!       – Лаки? – парень повернулся на другой бок и увидел омегу с каким-то плюшевым животным в руках.       Тот моментально улыбнулся и взглянул кокетливо:       – А я к тебе пришёл, ты же не против?       Как прогонять из собственной постели пятилетних детей, Робби не знал, но и не находил у себя в голове никаких причин к этому, возможно, сказывалась усталость.       – Ты спать пришёл или разговоры разговаривать? – уточнил бета.       – Разговоры разговаривать, – тут же ответил омежка.       Робби шумно вздохнул и перекатился на спину, ребёнок тут же скопировал позу взрослого, потом завозился, потому что так лежать было неудобно и снова лёг на бок, умильно подложив обе ладошки под щёку.       – Робби, а у тебя есть братья?       – Нет.       – А детки? Ну, то есть, кроме нас.       – Нет.       – А кто-нибудь ещё?       – Был, но я потерял его.       – Почему?       – Потому что теперь я буду с вашим папой.       – Знаешь, папа тебя очень ждал.       – Да?       – Да, он ведь даже и не болеет вовсе, он просто очень ждал тебя, и как только узнал, что ты нашёлся, тут же поспешил за тобой.       Повисла тишина, Робби ничего не ответил, потому что пытался осознать полученную информацию, и что она значила, но малыш не дал мысли сформироваться, потому что снова его позвал шёпотом:       – Робби.       – Да.       – Ты ведь полюбишь папу? Ты уж полюби, пожалуйста. Он ведь хороший.       – Я постараюсь, Лаки, – прошептал Робби в ответ и почувствовал, как веки снова начинают гореть.