Поймать счастье

За столиком у маленькой детской кроватки сидела хрупкая бледнолицая девушка с длинными иссиня-чёрными волосами, которые спадали ей на колени, будто ночное небо с переливами звёзд. Сегодня Хинате исполнилось двадцать три года. С нежной улыбкой на устах она сидела у окошка, дожидаясь своего мужа. Вдруг с соседней комнаты послышались топот маленьких ножек и крик: — Ма-ам! Смотли — это ты? — смеясь, выбежала из комнаты четырёхлетняя Нэлли с такими же вороновыми волосами, как и у её мамы. В руках у девочки красовалась одна из старых газет. Хината взяла её, на что начала вспоминать события пятилетней давности:… *** Небольшая однокомнатная квартира в одном из спальных районов Токио. В гостиной возле столика, больше похожего на журнальный, на коленках, будто на церемониальном чаепитии, сидела молодая девушка со светло-синими волосами, в которые был заколот бумажный цветок, смуглой кожей, и что-то внимательно изучала на лежавших пред ней документах. Вдруг запищал телефон, но она даже не обратила на него никакого внимания, только лучше вчитываясь в бумаги… — Кушать, — с небольшой комнатки, служившей кухней, высунулась тёмная макушка с бледным оттенком кожи и аспидно-фиолетовыми глазенками. Улыбаясь, она заставила Конан обратить на себя внимание. — И я тоже! — со спальни выбежал их собственный непоседа, который налетел на Хинату, повалив на холодный кафель кухни, а за ним его большой белый пёс. — Ай! — послышался приглушенный голос. — Киба, может уже хватит дурачиться? — улыбнувшись, встала со своего места синевласая. — Конан, ведь девушки такие трогательные существа. Так бы трогал и трогал, — пытался оправдаться парень, немного посмеиваясь, но сразу же замолк под пронзительным взглядом. — Давайте кушать! — мягко улыбнулась Конан, помогая встать друзьям. Вечером все трое сидели возле столика с встревожено-печальным выражением лица. Они молча всматривались в бумаги, в которых было написано: «Лейкемия». — Это не может быть ошибкой? — немного поежившись, произнесла Хината. — Нет. Это уже остаточный вердикт. Всего один год, может чуть дольше… — тихим голосом произнесла Конан. — Это из-за этого звонил телефон? — спросил парень. — Нет, это, наверное, новый заказ… Хината! Киба! Пожалуйста, не огорчайтесь, мы найдём выход, ведь всегда находили… — пробовала подбодрить Конан, хотя у самой уже наворачивались слёзы, а голос, как самый большой предатель, нервно дрожал. — А может, бросим это дело?! — почти выкрикнул Киба. Резкая пощечина. Ожигающая боль. — Не смей! Не смей так говорить! — крикнула Конан, с её глаз покатились, будто хрустальные осколки роняемые кожу, также болящие слёзы, — За что же мы тогда боролись всё это время? За что? Вправду ли дети могут убивать? Но какова причина этому? Справедливость! Когда-то они тоже были счастливы, радовались каждому прожитому дню. Но однажды в дом, где они жили, постучались незваные гости и пролили кровь тех, кто был дороже всех — родных… А сердце предательски помнит и не отпускает эту боль, превращая с годами в месть… Может поэтому их судьбы и переплелись в единую команду «Сошима», которая помогала «очистить» мир от мусора. — За то, чего не было у нас с самого рождения — справедливость, — Хината поднялась, намереваясь уйти в другую комнату, но случайно задела телефон, стоявший на тумбочке, тем самым включив автоответчик. «Не стоит от меня убегать. Мне известно всё, „Сошима“. Я хочу денег! Жду до вечера — после ждите гостей. Любимая вами, Сакура-чан!» — Что за… Она, что, самоубийца, что ли? — взволнованным голосом на одном дыхании произнесла Конан. — Уже поздно… На улице АНБУ… — шокировано произнесла Хината, стоя у окна. — У нас как минимум осталось две минуты. Киба, уходите? — подло усмехнулась Конан. — Пускай это произойдёт… раньше, без боли, — Она прислонилась к парню и прошептала, — Идите, без слов. Так будет легче. Обещай, что она будет жить! А я останусь. Пусть это место будет мне могилой… — и передала ему маленькую коробочку. — Обещаю. Взрыв. Красно-жёлтые языки пламени окутали одну из верхних квартир девятиэтажки. Жители дома стояли возле подъездов и смотрели на такое зрелище примерной для всех квартиры. Кто-то в толпе крикнул: — Там же дети! — но никто не слушал, им нужно было спасти себя и свое имущество. Люди.… Когда нужна помощь, мы обычно оказываемся никому не нужными. Но на самом деле мы постоянно никому не нужны. Просто замечаем это лишь тогда, когда нужна помощь. — Пусть сбудется то, о чём мы молчим. Прости, Конан… — тихо прошептал парень, — Хината, идём. Нам здесь не безопасно находиться. — А как же Конан? — с непонимающим взглядом стояла девушка. Киба протянул Хинате коробочку и отвернулся. С глаз потекли слёзы — это была не слабость, это был их путь, от которого отказаться просто невозможно. Киото. На улице уже второй день льёт дождь. В маленьком заброшенном домике, крыша в котором протекала, а от маленького электрического обогревателя толку было мало, возле окна, за немного зашарпанным столиком, сидели дети снаружи, но внутри сильнейшие сердцем и душой люди. Прошло уже три дня, но ни слова не было спущено ни у одного из уст… Битое стекло, разные проводки, бумага и разный мусор валялся по всему дому — они так и не удосужились убрать его. Но это молчание означало, что, скорей всего, это — их будущий дом. Ведь хоть деньги и остались, но их было не так уж и много, чтобы полностью обеспечить хорошую жизнь, тем более пока их ищут. — Почему она осталась? — нарушила тишину Хината. — Хм… — Вот так всегда! А знаешь, я просто обожаю слушать твоё молчание, когда ты знаешь ответ, — девушка поднялась и, подойдя к выбитому окну, исчезла из «дома». — Хината… — только и смог тихо прошептать парень. Пройдя по почти пустой улице, девушка с чернильными волосами свернула в какой-то проулок. Она была настолько увлечена своими мыслями, что даже не заметила пару парней, увязавшихся за ней. — Ах, какая увлекательная особа. Правда же, Укон? — сделал подобие улыбки парень. Он был одинаково высок и крепок телосложением, как его товарищ — явно брат. Против парней она казалась маленькой девочкой. — Сакон, а ты тоже хочешь искусить себя такой уж привлекательной кошечкой? — Хн… Девушка, а… девушка! — но ответа не последовало, — А ты знала, что темнота — друг молодёжи? — громко и весело засмеялись парни, после чего один из них попытался взять её за руку, но она вовремя отстранилась, понимая, что забрела в тупик. — И маньяков, кстати, тоже… — ехидно произнесла Хината, остановившаяся пред тупиком, в который забрела. — … Всегда мечтала стать лучше, — Тихо произнесла девчонка, после чего повернулась и сверкнула небольшим ножичком, который достала из кармана, вечно запрещаемый Конан с собой носить. Однако именно он лежал в той коробочке, отданной ей в день изменивший всё. — Сакон, да она у нас играться любит! Малышка, мы ведь к тебе из сказки пришли, зачем же сразу царапаться?! — всё так же лыбясь, но отойдя на шаг от девушки, произнёс именуемый Уконом. Как жаль, что Хината в этот момент была настолько усталой, что вряд ли смогла убежать хоть от одного из парней. Потому решительно была настроена на то, что сможет хоть одного из них ранить и убежать в какое-то место, где смогла бы отсидеться. Ведь так не хотелось идти к Кибе, он ведь прав: нельзя страдать над тем, кого уже нет. — Из какой же сказки? — будто подыгрывая им, бледноликая выровняла безразличный голос, удивив этим парней. — Из доброй, — парни разошлись по обе стороны тупика, опираясь о каменные стены. — Выгнали! — не спрашивая, а утверждая: Хината попыталась нанести Сакону удар, но её остановили руки, вырвавшие ножик и всё так же сдерживающие запястья девушки. Шок. Что же ещё могла чувствовать девочка. Это впервые её унизили таким способом. Она слаба и, как бы не противилась, должна была это осознать, но гордость… Глупая гордость. Что же может произойти с человеком из-за этой привычки не требовать помощи? Ничего. А точнее, ничего хорошего. Каждая секунда на счету, а она упёртая молчит… Она не хочет, чтобы Киба пришел — ей и так пред ним стыдно, но остаться, чтобы эти наглые твари изнасиловали её она, также не могла. Мысли… Мысли… Мысли… Почему их так много, когда нужна лишь одна… Почему?.. Вопрос на вопрос. Как же она это любит — вечность бы задавала вопросы, но, к сожалению, ни на один из них Хьюга не готова ответить, или просто пока не может. — Помо… — Заткнись, нам пока не нужны передряги, тем более, не в нашем районе. — Вот именно, не в вашем районе! — почти над ухом усмехающимся голосом сказал незнакомец, который уже выкидывал их из пущи. Страх. Неужели это, то что она и правда почувствовала. Этого ведь никогда не было. Она никогда не боялась, но именно сейчас Хината в напряжении — нет ведь никого, кто бы мог помочь. Хьюга прекрасно осознавала ситуацию, по тому, как незнакомый парень лет двадцати защищал свою территорию, она решила, что это то время, когда ей лучше не вмешиваться, а просто уйти. Уйти незаметно, ведь причина того, что кто-то пострадает — она, и Хината это прекрасно осознавала. Она бежала, бежала и бежала не зная куда, но точно зная откуда. Хьюга убегала, как маленький намоченный котёнок. У неё дрожали ноги, она не осознавала даже полностью того, что только что могло случиться. Впервые Хината была настолько одинока и унижена своей слабостью, что заплакала. Она села возле какого-то дома, что был немного дальше построен от других, и её так сильно радовало, — плакала… Плакала, ведь боль, что находилась в душе, ужасно пытала и терзала её, что, казалось, это было вечностью. Хината толком не осознавала, пока, что так далеко и так близко находилась к опасности, распуская слёзы у чужого дома. Она боялась, но ей уже было всё равно, что в доме могут находиться любые люди. Её унёс Морфей. Во сне душа болит ещё даже сильнее, чем при сознании. Её раздирает на мелкие кусочки. Отрывает, калечит, режет, наносит острые колючие удары и, будто маньяк, сначала сжимает до посинения, а потом надрезает самое больное место, что приводит в ужас от малейшего прикосновения или движения. Однако, в любом случае, становиться лишь хуже. Всё это вызывая тошнотворные ощущения. И, пытаясь соскрести в кучку сознание, собраться с последними силами и преодолеть эту несносную боль, всё это вынуждает кричать от пронзительной боли, которую, вряд ли кто-то может испытать — ведь именно это её испытание, доля за малюсенький кусочек счастья, которое могло бы когда-нибудь быть. Киба ждал её, он не стал идти за ней — он верил, что вряд ли кто-то сможет обидеть её, но всё равно переживал. Он тоже по-своему страдает, но не может показать это Хинате — пообещал Конан, что не допустит, чтобы она осталась одна. Он уснул, ожидая её. Даже ему нужен так ожидаемый ими тремя отдых. Конан получила его, осознавая, что они смогут со всем справиться, хоть и постепенно. Дождь. Нет, скорее ливень, который не имел даже намерений останавливаться. А под ним быстрыми шагами по лужам, не заботясь о промокшей насквозь одежде и смывая с рук алевшую кровь, добирался до своего дома темноволосый парень. Около своего дома он обратил внимания на неё. Притулившись к дому и содрогаясь от холода, её волосы налипали на юное лицо, которое явно выражало болезненное состояние сна. Хината была словно сломанная кукла, что ждала веками своего кукловода. Вся промокшая до нитки, она походила больше на потерявшегося котёнка, который не хотел возвращаться домой. Улыбнувшись, он, ничего не говоря, просто взял её на руки и занёс в дом. Как в первый раз Саске смотрел на девушку, которую видит впервые и слабой, и такой же сильной: ту которую смог защитить, ту которая разобьёт его сердце, ту которая соберёт его душу. Дзинь-дзинь… Трубку подняли: — Учиха, это ты избил подростков в пуще у заброшенных зданий? — почти криком звучал голос из трубки. — Я только одного понять не могу, почему во всём происшедшем ты винишь меня? Я вообще был дома… — как-то отстранёно, даже закатив глаза, сказал парень. — Точно?! — переспросил его Узумаки, вечно раздражающий его напарник. — Конечно!.. Ко мне вчера приехала моя девушка и мы весь вечер провели вместе. И почему только ко мне такое недоверие, и вообще, мы должны работать вместе, а не подозревать друг друга. Ты их спрашивал? Они видели кто их избил? Они что-то вообще говорят? Возможно, они сами виноваты, а перед тобой разыгрывают комедию для получения оплаты со страховки… Кстати говоря, у меня ещё отпуск целых два дня, поэтому попрошу меня не беспокоить, — скорее обиженно, чем со зла прикрикнул Саске. Пи-пи-пи. Собеседник, поняв, что ситуация безвыходная, бросил трубку. — Как же меня достало всё… — он перевёл взгляд на лежащее содрогающееся тело, потом на часы — 03:27, — Боже, что я творю?! Такой монолог слишком обычен для него. Открыв неприятно скрипящую дверь — будто кошке на хвост наступили — он достал ещё один плед, укрыв слишком промокшее и, скорей всего, уже заболевшее тело. Её разбудила неприятная трель будильника, которую Саске заводил, чтобы проснуться хотя бы через пол часа. Голова болела, словно вчера Хината получила сильный удар по ней, горло пылало, будто сам Люцифер создал там своё царство, но вспомнив вчерашнее происшествия, она в непонимании оглянулась. Хьюга лежала под тремя одеялами, словно капуста в чужой рубашке. Рядом тихо посапывал парень, в котором она почти с лёгкостью узнала вчерашнего спасителя в переулке. В её голове резко начали крутиться различные мысли, от того, как Хината тут очутилась и до того, как бы скрыться, не разбудив хозяина дома. Немного откинув одеяла, Хината почувствовала пронзительную боль в области головы, ломоту в теле и судорожную прохладу. Камин явно не грел или она просто уже довольно сильно заболела, — сделав несколько мысленных выводов, Хьюга уже взглядом нашла свою одежду, которая висела как раз возле минуемого с первого взгляда камина. Окинув комнату тяжёлым взглядом, поняла, что выход нужно искать в какой-то другой комнате, поэтому, собрав все силы, Хината попыталась встать, но, как бы ей этого не хотелось, смогла только опереться о кровать и сесть на чуть скрипнувший пол. На что парень, открыв глаза, сонно посмотрел на девушку и тихо произнёс: — Уже уходишь? Хьюга только молча подняла на него тяжёлые веки и охриплым голосом произнесла: — Я… — закашляв, она не смогла больше сказать ни слова, в голове закружилось и Хината упала. Саске, поднявшись, подошёл к ней и аккуратно уложил её в кровать. — Отдыхай, пока есть возможность, а поговорить мы сможем и позже. Как ни странно, но царство Морфея не отпускало её до самого вечера. Еле приоткрыв глаза, Хьюга осмотрелась: на прикроватной тумбочке стояла миска с водой и марлей, со лба она удачно сняла уже высохшую повязку. Всё казалось таким странным, ведь обычно забота ложилась на её хрупкие плечи. С другой комнаты были слышны вкусные запахи приготовленной пищи и чистого голоса, который будто убаюкивал её вновь. «… Солнце уходит на запад, Я ухожу на восток Чтобы встретиться нам не нужен повод Ведь утром всё равно увидимся вновь…» Снова омерзительный звук будильника. Уже вовсе не так сильно болит голова. Отчётливо понятно, что кто-то сидел возле неё почти всю ночь. А от неё никакой благодарности, никакой… И сейчас её взгляд направлен туда, где около подушки лежит его голова, — мирно посапывая, немного сморщив по смешному нос и грозно нахмурив брови будто домик, что у Хинаты вызвало ласковую улыбку. И, протянув руку к будильнику, она несильно на него нажала, чтобы прекратилась трель утреннего кошмара. Уложив голову на подушку, Хьюга, слегка прикрыв веки, почувствовала на себе наблюдательный взгляд, отчего попыталась найти причину своего недоумения, уже заранее зная, кто так пристально на неё смотрел. Поднявшись на ноги, Саске немного колыхнулся от долгого сидения на немного прохладном полу. Как никак, он впервые заснул возле совершенно незнакомой девушки, не жалея никаких сил для её выздоровления. Учиха даже, время от времени, не понимал своих безумных действий. Немного судорожно вздохнув, будто вынырнув из-под воды, Хината чуть пришла в себя, но все равно была очень взволнована, а то, что этот парень был рядом, никак не могло её успокоить. — Хината… — немного дрожащим голосом решила представиться гостья, быстро осматривая своего спасителя. — Наверняка вам снился не такой уж и приятный сон? — молодой человек наклонился ниже, чуть ли не касаясь губами губ девочки. Его взгляд отражал беспокойство. — Эм… да… — прошептала тихо Хьюга, пытаясь отодвинуться хоть немного от парня, опираясь на одну руку, так как такая близость всегда заставляла ее сильно смущаться и краснеть. Улыбнувшись, Саске потянул край одеяла на себя, из-за чего рука, на которую опиралась Хината, соскользнула и тут же заставила упасть обратно на кровать. — Из-за вас я не понимаю себя и… — не договорив, он быстро наклонился ниже и, придерживая пальцами за подбородок, коснулся губ Хьюги в поцелуе. — Ты что? — чуть ли не завопила девочка от неожиданности, упираясь руками в плечи Учихи, вот только оттолкнуть его было практически нереально. — Знаете, Хината, вам нужно просто расслабиться, — невинно добавил парень и резко углубил поцелуй, проводя языком по губам девушки, заставляя её вздрогнуть от такого. Гостья, никак не ожидающая такого, замычала в поцелуй, пытаясь вытолкнуть пронырливый язык молодого человека, однако, её действия приводили к тому, что поцелуй стал лишь более глубоким и страстным. Сердце, которое не могло успокоиться, билось лишь еще быстрее, а тело против воли выгнулось, на что Саске, тут же среагировав, просунул руку под спиной Хьюги. Неожиданно оторвавшись от губ девушки, произнёс: — Прошу составить мне компанию завтра, — улыбнулся он, наблюдая за девочкой, которая раскинулась на кровати. В шоке, девушка, которая только что получила свой первый поцелуй, вспомнив, а точнее осознав, что она в одной ночной рубашке, сильно смутилась, краснея чуть ли не до кончиков волос и стараясь прикрыться одеялом, натягивая его по самый нос, стараясь спрятаться. «Боже, он же маньяк, сумасшедший?!» Её посетила только эта мысль, от которой Хината хотела укрыться, сбежать. Саске чуть наклонил голову, улыбаясь и потянул одеяло ниже, только сейчас поняв всю прелесть ситуации, что, возможно, для неё это был первый поцелуй, на что он заулыбался, как сумасшедший. — И каков ответ? — наклонился он и прошептал на ушко, не давая девочке отстраниться. — Нет-нет-нет! Я бо-о-оюсь! — резко закричала, чуть не рыдая, Хината, не отпуская одеяло и старалась не столкнуться взглядом с парнем, что бы ни произошло. — Прости… — невинно улыбнувшись, поняв, что напугал девочку — ушел, оставляя её одну. «Что мне делать?» — только одна мысль крутилась в голове у девушки. Собравшись морально и физически, Хината, откинув на её взгляд тяжелые одеяла, пошла посмотреть, где делся тот странный тип, одев лишь коротенькие шортики, так и оставаясь в чужой рубашке. Ощутимого холода она уже и не чувствовала. Определить, куда направился парень, не составило труда, ведь вкуснейший запах теплого молока и сладких вафель доносился с комнаты чуть левее от спальни через маленький коридорчик — точно кухни, мысленно сделав вывод для себя. Маленькими шажками Хината прошла на кухню и присела за небольшой столик. В мыслях у неё крутилось: «Неужели он сам живёт в этом большом доме?» — и насколько уютно в нём — это было очень странно, ведь обычно там, где живёт один человек, очень угнетённая атмосфера. Но всё было по-другому… даже необычно спокойно. Хьюга наслаждалась каждым мигом этого уюта, маленькой радости и даже, на её взгляд, хрустальной чистоты. У Хинаты на уме была уже мысль рассказать всё новому знакомому, но сущность человека, который не доверял никогда и никому, останавливала её с каждым мигом. Но даже она не могла нарушить то хрупкое чувство доверия, что зарождалось с каждым мгновением, проведённым с этим человеком, не понимая почему. Тук-тук, тук-тук… раздался почти судорожный стук в двери, который и вывел девушку из мыслей. — Пожалуйста, присмотри за вафлями, я открою. Она только хотела что-то возразить, но парень уже вышел с комнаты, направляясь к двери. Тук-тук, тук-тук — этот звук будто барабан отзывался у неё в голове. Тук-тук, тук-тук. Скрип открывающейся двери, прохлада от свежего, немного морозного воздуха и… тук-тук, тук-тук… — только это стучало её сердце. Тук-тук- тук-тук. Мгновение, и…