Лазурная Волна

Неделя пролетела незаметно. Напряжение в квартире, где жила Ирина, нарастало буквально с каждым часом. По ночам сон не шёл, и девушка подолгу пыталась представить свою жизнь после перемещения. Тётя говорила, там что-то похожее на Средние века. Интересно, на сколько похоже? Опекунша, конечно, тоже времени даром не теряла. Она где-то раздобыла платье, действительно подходящее для времени средневековья. Оно было изумрудным, без кринолина, но с широкими рукавами. Расширялись они, правда, только от локтя и ниже, но даже так брать что-либо в руки без привычки было очень сложно — ткань просто-напросто мешала. Ещё Ирину раздражала юбка платья. А точнее, её длина. Человеку, который обычную-то юбку надевает раз в полгода, весьма затруднительно ходить, не спотыкаясь и не наступая на полы. *** Наконец наступило семнадцатое декабря. Тётя давала племяннице последние наставления, однако Ира слушала, но не слышала. Её сердце отбивало бешеный ритм и, казалось, это слышал весь дом. — Ирина! Ты меня слушаешь? — внезапно повысила голос тётя, заставив девушку отвлечься от своих мыслей. — Прости, я просто волнуюсь… — Ничего страшного, — вмиг смягчилась женщина и ласково потрепала девушку по макушке. — Но постарайся всё же сосредоточиться. У тебя есть ещё около часа… Пойдём-ка, я тебя покормлю. Ирина поела гречку с котлетой, запила чаем, однако вкуса так и не почувствовала. Все её мысли были заняты лишь одним предстоящим перемещением. Тётя пыталась как-то подбодрить девушку, однако результата это не приносило — Ирина будто находилась в трансе. — Пора, солнышко, — было заметно, что тётя тоже нервничала. — Я тут тебе сумку собрала… Здесь немного денег, вдруг что случится… И дневник. Я же знаю, как ты его ценишь. И вот ещё… плащ… — тётя дала в руке Ире кожаную сумку и длинный чёрный плащ-накидку, отделанный по краю золотой тесьмой. Затем она отвернулась и смахнула слезу. Внезапно у Ирины прорвались эмоции. Она зарыдала и кинулась на шею тёте. Она плакала громко, от страха, от печали, от воспоминаний... Прозвенел будильник. Он возвещал, что совсем скоро — буквально через несколько секунд — Ирина переместится. Она отстранилась от тёти, надела плащ, крепче сжала сумку в руке и стала ждать. Буквально секунд через десять девушка почувствовала лёгкую дрожь под ногами — со стороны пола. Она нарастала. Ничего не понимающая Ира обернулась на тётю и тут же провалилась куда-то вниз. Её обступила абсолютная темнота. Ощущение пространства и времени отсутствовало, девушка даже не могла понять, она ли летит, или это миры проносятся мимо неё чёрными вихрями. Почти сразу Ирина почувствовала резкую боль. Заболело сразу всё — от кончиков пальцев ног до головы. Казалось, будто тело её в один миг пронзила сотня остро отточенных клинков. Однако вскоре добавилась ещё и внутренняя боль. Хотелось и смеяться, и плакать, и злиться, и умиляться. Но больше всего хотелось кричать. Кричать, чтобы вылить в этом крике все эмоции разом, кричать громко, на весь мир, или даже на всё это чёрное пространство. Именно так Ирина и поступила, но вместо ожидаемого вопля из её рта вырвался лишь жалкий писк. Кроме того, девушке внезапно стало критически не хватать воздуха. Она вдыхала, но лёгкие не наполнялись, и вскоре девушка потеряла сознание. *** Она очнулась в спальне. Ирину бросало то в жар, то в холод, ужасно гудела голова и не было никаких сил даже открыть глаза, поэтому о своём местонахождении девушка узнала лишь через несколько минут. Когда туман перед глазами рассеялся, Ира поняла, что кроме кровати, сундука и зеркала в комнате ничего нет. Однако никак нельзя было сказать, что хозяева были бедны: кровать широкая, застеленная зелёным покрывалом, сундук украшен сине-зелёными завитками, и зеркало, хоть и не большое, зато в чёрной кованной раме. Теперь следовало найти родителей и брошь. Ирина, опираясь рукой о стену, вышла в коридор. Разглядывать его девушке сейчас не особо хотелось, тем более Ирину терзало смутное чувство сомнения. Почему её никто не встретил? Почему ни одного привычного дому звука? Почему никто не отвечает на её зов? Опасения девушки подтвердились, когда, спускаясь по лестнице, под её ногой что-то негромко хрустнуло. Приглядевшись, Ира заметила, что это был осколок стекла, а ещё спустя миг девушка обнаружила, что ими усыпана значительная часть лестницы. — Мам? Пап? — Ира ускорила шаг, и в голосе её звучало всё больше тревоги. Ирина осмотрела весь дом, но родителей нигде не нашла. Однако этот факт почему-то не особу расстроил девушку. Было, скорее, ощущение тревоги, чем страх и тоска. «Вероятно», — подумала Ирина: «Это из-за того, что я их совсем не помню». Она вдруг поняла, что тётя, растившая её с детства, была ей гораздо ближе, чем родная мать. Однако в этом доме, кроме того, как найти родителей, девушке предстояло ещё одно дело. Следовало отыскать ту брошь, о которой говорила тётя. Её наличие сулило большую удачу, а отсутствие — огромные проблемы... вроде бы так. Что ж, ради такого стоило расстараться. Ире, можно сказать, повезло. Собираясь осматривать второй этаж, девушка заметила у основания лестницы маленькую нишу, куда едва пролезла бы рука. Именно там и оказалась нужная Ирине вещица: белый диск, на котором изображена голубая волна. Мысленно погладив себя по головке и похлопав своим действиям, девушка направилась к двери. Пора было искать ту самую академию Филастериум.