Everything else

Празднично украшенный Большой Зал натолкнул на не очень хорошие воспоминания. Казалось, что сейчас же в зал ворвётся профессор Квирелл в фиолетовой мантии и тюрбане, закричит «Тролль! В подземелье тролль!» и упадёт в обморок. Они с Роном поспешат на выход, вспомнят про Гермиону и помчатся её спасать. Рон продемонстрирует знание заклинания «Вингардиум Левиоса» и их поймают профессора. Будут одновременно ругать за опрометчивость и ненужную самоотверженность, но с тем же будут рады, что ученики живы и с тем хвалить. Потом Рождество, расследования, расследования… То, что его окатили ледяным душем, прерывая размышления, было неплохо, но откуда тут… — А, это разве не стол Гриффиндора? — отходя от него, по случайности до этого пройдя сквозь Поттера, Ник оглянулся, что заставило голову снова «оторваться» и повиснуть на плече, вызвав визг со стороны младших курсов, — Хм, нет. А что ты тогда делаешь за столом Слизерина? Гарри помедлил с ответом, думая, почему приведение его прошлого факультета не знает, но когда всё-таки решил что-то сказать, Ника уже не было. Под потолком летали и тихо пищали летучие мыши, чуть ли не чёрным облаком возвышаясь над студентами, факелы в основном заменили светильники-тыквы с вырезанными на них рожицами, золотистое освещение делало появившуюся на блюдах еду ещё вкуснее визуально — особенно вкусно пахнущую жареную курицу с золотистой корочкой, запахи, в которых в основном преобладал запах тыквенного пирога и сока, витали по всему залу вместе с приведениями. С потолка на паутинах свисали пауки, скорее, наколдованные, но реалистичные и двигающиеся, как настоящие. Один спустился прямо перед Роном, что повлекло за собой две опрокинутые тарелки и крики на весь зал. Ни сожаления, ничего такого Гарри не почувствовал, чем испугал самого себя. Есть не хотелось, а находиться здесь не было никакого желания. Дождавшись, когда Дамблдор выйдет говорить свою речь, Гарри настроился выйти сразу же после её окончания. Гермиона внимательно смотрела на директора, слушая его речь, иногда всё же перекидываясь с Чжоу Чанг и Полумной Лавгуд короткими фразами, Рон ел и с набитым ртом вовсю общался с Симусом Финниганом и ещё какими-то гриффиндорцами. Поттер снова кинул взгляд на Дамблдора. — Новые изменения и новости придут в Хогвартс, но мы ведь и живём ради изменений? Их надо встречать с улыбкой! Ещё наш школьный завхоз, мистер Аргус Филч, любезно попросил меня сообщить вам, что не следует ходить в Запретный Лес… Дальше можно было не слушать, Гарри и так понял — всё скоро будет очень плохо. И встречая все эти изменения, явно будет не до улыбки. Директор взмахнул рукой, и на столах появились десерты. Тоже самые разные — мороженое, пирожные с кремовыми или шоколадными тыквами размером с напёрсток, тыквенные пироги с шоколадом и ещё примерно целая кухня Дурслей всяких сладостей, десертов и напитков. А Гарри поднялся и, проскользнув мимо цепкого взгляда Амбридж, насколько он понадеялся, незамеченным, вышел из Большого Зала. Шум из зала перестал быть слышен только через два коридора, этаж и один лестничный пролёт вниз. Поттер остановился около картины с невинной девушкой в длинном белом платье, гладящей единорога. Почему-то на месте картины ему сразу показалась сцена с тенью в плаще, мертвым единорогом и серебристой кровью… Квиреллом… Клыком, псом Хагрида… Малфоем… Гарри попытался отмахнуть эти мысли, но тут же вспомнилось то, как Малфой испуганно прижался к нему, когда они увидели эту тень, возвышающуюся над трупом единорога и пьющую кровь, до того как испуганно вскрикнуть, разбить фонарь и убежать. Уши покраснели. В очередной попытке отогнать эти мысли, Гарри даже разозлился на кентавра, который не сказал ему, что это всё-таки в какой-то степени человек и он является профессором в Хогвартсе. А он знал. Какая-та пауза во вражде, что-то общее, какая-то… Связь была тогда, когда они шли по тёмному Запретному Лесу с фонарями и псом, наверное, общий страх. Он, кажется, даже назвал его Драко. Слава Мерлину, за одной партой они ни разу не сидели. Малфой сидел либо с Забини, либо с Панси. А на втором курсе Локонсу с чего-то понадобилось поставить Гарри именно с Драко. Вот ни с кем-то другим, а именно с Малфоем… Когда он поднялся после того заклинания, в глазах слизеринца, кажется, даже промелькнуло что-то вроде страха за него или что-то такое. Ну, по крайней мере, такое лицо или что-то напоминающее, было у Гермионы, когда Гарри в очередной раз лёг в больничное крыло или упал с метлы. У Рона не было. Он остановился, когда поймал себя на мысли, что никогда не видел в глазах Малфоя при взгляде на него искренней ненависти. Скорее, что-то вроде… Раздражения, глухой злости. Что-то, как будто он говорил всем своим видом «Ну что же ты, черт возьми, никак не поймешь…». Наверное, это он за всё это время и принимал за ненависть и презрение. — Ну и что ты смотришь? Мысли разлетелись, как стая летучих мышей под потолком, когда неустойчивую тишину прорезал тонкий, раздраженный голос. Гарри поднял взгляд. — Пятнадцать минут стоишь и смотришь на меня, ничего не говоря и с пустыми глазами. Девушка в белом платье погладила единорога и снова посмотрела на него с картины. — Ещё и молчит. Ты жив вообще? — А? Да, да, просите, мисс, — Гарри снял и протёр очки, снова надев их и направившись в сторону подземелий. В гостиной Слизерина уже была половина факультета. Видимо, не только ему не было особо интересно сидеть в Большом Зале. Сейчас бы он обычно сел в кресло перед камином с Гермионой и Роном, обсуждая очередное происшествие, начали разгадывать эту тайну или пошли бы гулять по коридорам Хогвартса, пока время не перевалит за девять часов вечера или пошли к Хагриду… Подавив тоскливый вздох, Гарри поёжился от холода и прошёл в спальню, достав из чемодана свитер и взяв сумку, пергамент, перья и чернильницу. Не желая сталкиваться с Гермионой в библиотеке, он надел свитер и сел на своей кровати, несколько раз проверив, что кровать его, а не Малфоя. В гостиной было слишком много людей, планировал подождать, пока все устанут и переместятся в спальни. Гарри кинул взгляд на учебник по ЗОТИ и вздохнул. Уроки профессора Амбридж его возмутили так же, как и Гермиону, к тому же, он порывался высказать этой министерской жабе всё, и про то, что он сам знает, что Тёмный Лорд вернулся, но что-то остановило. Что-то… Бумажный аист Забини, отправленный Малфою, но задевший его и ещё десять минут разборок по этому поводу. Он вспомнил о том, что собирался сказать, только тогда, когда Гермиона спросила у него его мнение по поводу Амбридж. Глаза закрылись сами, но уже после того, как в спальню вошли почти все — и уже почти успели заснуть. Так и заснул, в обнимку с тяжёлой книгой, свернувшись калачиком, в свитере и брюках, не сняв очки. Во сне стало теплее, когда кто-то ласково накрыл одеялом и коснулся щеки, тут же исчезнув, словно его и не было, но проснуться он уже не смог.