Рюкзаки оттенка кофе

<Утро следующего дня>       Блядь! На кой ляд мне надо было вчера так надираться? Тёма, ты же не служил. Нахуй ты пьёшь, как ВДВшник второго августа? Надо бы откры... О, нет! Глаза нам открывать пока нельзя. Мы же не хотим потом стирать постельное бельё, а стирать его, определённо, придётся, ведь всё, что осталось в организме со вчерашнего вечера, с вероятностью сто процентов выйдет наружу, если я открою свои очи. К слову, о белье. По ощущениям, оно не похоже на мои застиранные простыни, замену которым я никак не могу заставить себя купить. Там же кораблики! А это, похоже, что-то не из лавки тёти Глаши на ближайшем рынке.       Нет, возможно, это я просто ещё недостаточно трезвый, чтобы мочь нормально воспринимать окружающий мир, но в моей квартире точно никогда не стояло такого запаха. Почти неуловимый, но вполне узнаваемый запах горького шоколада и чего-то цитрусового. Не густой и тошнотворный, а лёгкий и невесомый, который не сразу заметишь, если ты, конечно, не с похмелья и твой организм не пытается заставить себя ожить, запуская все ощущения на максимальном уровне.       Нет, определённо, надо попытаться открыть глаза, а то я окончательно потеряюсь во всех этих запахах и звуках. Да, кстати, а почему я не слышу довольного урчания холодильника с кухни? Как-никак, он должен стоять прямо за стенкой. Ну же, давай!       Титаническими усилиями я смог-таки открыть один глаз. О, божечки. Лучше бы я этого не делал и "ловил вертолёты" во тьме закрытых век. Стоило мне приоткрыть глаз, как в него тут же ударили сотни разных оттенков серого. Так, это точно не моя спальня. Да и эта огромная двухместная кровать с пружинящим, явно ортопедическим матрасом ни капли не напоминает моё "ложе самокопания". И куда это вас, Артёмушка, по пьяни-то занесло? Нет, это не квартира родителей, да и, думаю, до другого города я бы не поехал даже в самом пьяном угаре. Но чья это квартира? Давай ещё одну попытку.       Сильно зажмурившись, я резко открыл глаза и мгновенно поднёс руку ко рту, боясь, что содержимое моего желудка, если там, конечно, хоть что-то осталось, вырвется на это снежно-белое одеяло, под которым была скрыта моя обнажённая тушка. Благо, что боксеры с Суперменом всё ещё были на мне.       Я лежал на действительно большой – в жизни не видал матрасы таких размеров – двухместной кровати, на которой могли бы играть в "Твистер" человек пять, не меньше. Нет, это сейчас не какая-то изощрённая метафора по поводу секса. Тут, действительно, пять человек сумели бы сыграть в напольную игру.       Вся комната была оформлена в серых тонах, но не агрессивно-серых, а спокойных и, скорее, каких-то тёплых. Слева от кровати, на тёмно-серой прикроватной тумбочке, стояла белая настольная лампа, возле которой находился стакан с какой-то жидкостью, судя по виду, с апельсиновым соком, и блистер с таблетками. Не знаю, кто ответственен за этот акт человеколюбия, но огромное ему спасибо.       В блистере, как я и надеялся, был аспирин, три таблетки которого мгновенно отправились ко мне в рот и были запиты стаканом апельсинового сока. Сейчас главное удержать лекарство внутри себя, а не вернуть его в окружающую среду вместе с моими желудочными жидкостями.       Справа от кровати, на такой же тумбочке, как и слева, около совершенно такой же лампы, стояла небольшая ароматическая свечка, которая, похоже, и была тем, что создало в комнате такой приятный аромат.       Слева, около плотно задёрнутых штор, только слегка пропускающих солнечный свет, стояла пара серых кресел, на которых лежали небольшие тёмно-серые подушки. Между креслами находился низкий журнальный столик, на котором стояла ваза с какими-то белыми цветами, похожими на снежинки или звёздочки. Стену прямо напротив кровати занимал огромнейший и полностью заполненный книжный шкаф, причём книги располагались настолько плотно друг к другу, что казалось, будто вся стена состоит из книг.       На полу лежал светло-серый ковёр с длинным ворсом. Это же каким извращенцем надо быть, чтобы завести себе такую прелесть? Его же замучаешься пылесосить!       Нет, всё, конечно, прекрасно, не считая двух вопросов: где я и где, чёрт возьми, моя одежда?! Может, попытаться встать? Хотя, в моём нынешнем состоянии, максимум, на что я был способен, так это ползком добраться до края кровати и свеситься с неё, что я, в принципе, и сделал. Как оказалось, ковёр был настолько большой, что немаленькая его часть находилась под кроватью, но при этом там не было и намёка на пыль.       Так, Тёма! Хватит уже наслаждаться всеми прелестями похмелья! Где ты?       Ничего не могу вспомнить с третьего стакана виски в том баре. Млять... Три стакана чистого виски! Артём, ты же не пьёшь ничего крепче портвейна! Так за каким чёртом тебя понесло-то на эту сорокоградусную адскую водичку? Тебе жить надоело? Дурак.       Что же там было-то? Пил я, пил... а потом... Что было потом? Помню, что хотел спросить бармена Дашу про гетерохромию её глаз. Так, а откуда я знаю, что её зовут Даша? Она точно не называла своего имени до третьего стакана. Ноузинг! Вот как Марина называла стаканы для виски! Точно, теперь вспомнил, что на каком-то корпоративе журнала она хотела меня научить правильно пить виски, но я отказался, сославшись на то, что столь крепкие напитки не пью. Ну, вот. Теперь, получается, я ещё и главному редактору наврал.       Да что за каша в голове? Так, на раз, два... нет. Вставать пока не буду, иначе помру прямо тут, так и не узнав, где именно. Вот будет неловко, когда тот или та, кому принадлежат данные хоромы, найдёт мой хладный прах. "Две горлицы укажут тебе мой хладный прах. Воркуя томно, скажут, что она умерла во слезах". Откуда это? Ну, не важно.       И так, Артёмушка, попробуем порассуждать логически. Ты пошёл в бар, чтобы напиться и разобраться в себе и твоих взаимоотношениях с Евгением. Из всего плана ты выполнил только пункт "набухаться", но не это сейчас главное. Что было потом? Тебе было сначала хорошо, потом очень хорошо, а после третьей порции виски тебе стало уже не настолько хорошо. Что же было после? Телефон! Я точно помню, что в какой-то момент чуть не потерял телефон. А где он сейчас?       Я попытался приподняться на локтях и хотя бы сесть на кровати, что далось мне с очень большим трудом. Перед глазами плясали какие-то пятна, в голове будто шум телевизионных помех, а желудок сжался в попытках выдавить из себя сок и таблетки, но мне удалось удержать это внутри, хотя и пришлось приложить очень много усилий. Сев, я смог разглядеть больше, чем в предыдущем моём положении.       В изножье стояла небольшая скамеечка. По-моему, такие штуки называются банкетками или как-то так. Но, что важнее, на ней аккуратной стопкой лежала хоть какая-то одежда. Нет, она была не моя, но что-то подсказывало мне, что я могу надеть это, да и к стопке прилагалась записка.       Ещё немного титанических усилий, и у меня получилось добраться до той части кровати, где должны быть ноги. При этом я не спускал со своих плеч одеяло, ведь оно такое мягкое и тёплое... Красивая нелинованная желтоватая бумага записки была либо чудовищно дорогой, либо вырвана из какого-нибудь скетч-бука. Буквы, написанные чёрной гелевой ручкой, не прыгали, как это обычно бывает у меня, когда пишу на не разлинованной бумаге, а шли ровным, чётким и уверенным строем, при этом не были лишены определённой красоты и замысловатости:       " Доброго времени суток. Не знаю, во сколько ты проснёшься, поэтому пишу так размыто. Думаю, что эта одежда будет тебе впору, хотя не уверен. По комплекции мы похожи, хотя ты повыше и помускулистее меня. Чувствуй себя, как дома. Ванная комната прямо по коридору, вторая дверь направо. Внизу в холодильнике стоит ещё апельсиновый сок, а в духовке лазанья, если хочешь – ешь. Телефон не теряй, он у меня. Пошёл по магазинам. Вернусь часам к 19. Е."       Замечательно. Всё просто, блядь, прекрасно. Наконец-то у меня восстановились все кусочки головоломки в голове. Я вспомнил, что было после третьего "ноузинга" виски в том баре. Был четвёртый, а затем я, рассказав все события последних нескольких дней бармену Даше, отправился блевать. Откуда я знаю, что её зовут Даша? Саша, которая приехала вместе с Евгением забрать меня, довольно громко и активно радовалась, что бармен дала ей свой номерок, при этом называя её по имени.       Получается, я сейчас в квартире Евгения? Вот это ситуация: нажрался из-за того, что не мог разобраться в своих чувствах к парню, после пьяный попал к нему в квартиру, а сейчас валяюсь с похмелья в этой самой квартире, при том, что сам парень, которому принадлежит эта квартира, куда-то отправился с моим телефоном. Всё просто прекрасно. И что мне теперь делать?       Так, судя по запаху перегара, который перебил аромат свечки, первое, что мне надо сделать – принять душ. Вот в этом я точно уверен. Какая, там написано, дверь?       И всё-таки душ – изобретение богов. Что может быть прекраснее того ощущения, когда капли воды под напором падают, разбиваясь о твоё тело, а потом стекают, медленно обволакивая тебя, будто даря последние свои объятия, отправляясь в своё вечное путешествие, чтобы однажды вновь выпасть дождём. И не поэтому ли душ – то место, в котором лучше всего размышлять? То место, в котором даже непреднамеренно начинаешь задумываться о будущем, вечном и великом. Может, человечество на каком-то более высоком уровне, чем сознание, понимает всю вечность воды, текущей, изменяющейся, но не пропадающей? Даже, если её испарить, она не исчезнет, а лишь поменяется, чтобы потом охладиться и вновь стать водой. Так не в этом ли смысл жизни человека? Меняться, перевоплощаться и превращаться, чтобы так или иначе оставаться тем, чем ты должен являться всегда? Оставаться человеком в этой пьесе жизни, меняя маски и образы, но сохраняя свою суть?       Так, и что это нас на философию-то пробило? С похмелья надо не о вечности думать, а о том, что ты будешь говорить Евгению, когда он придёт. А он придёт, потому что вчера ты уснул не в своей квартире, а в его. Хотя, кто привёз меня сюда? Саша. Значит, ей и отдуваться. Нет, пойдём дальше. Кто вызвал Сашу? Даша. Значит, это она виновата в том, что я оказался в столь неловком положении. А Даша позвонила потому что... я напился. Это что, я виноват? Не! Я напился из-за Евгения, а значит он сам виноват. Вот! Теперь всё правильно!       Вытершись мягким махровым полотенцем снежно-белого цвета, которое Евгений предусмотрительно оставил на банкетке около стопки одежды, и укутавшись в халат, найденный там же, направился обратно в предоставленную мне комнату, чтобы переодеться. Негоже встречать радушного хозяина с голыми ляжками. Надо бы сделать что-нибудь хорошее, чтобы отплатить Евгению за его доброту. Но что? А сколько, к слову, времени? Час который? Что-то я не видел часов, да и не тикает нигде...       Натянув на свою всё ещё нетвёрдо стоящую на ногах тушку чёрную футболку и чёрные, по-моему, велюровые штаны, решил оглядеться и понять, что означала эта странная формулировка в записке "внизу". Это же, вроде бы, квартира...       Дверь в комнату, в которой я провёл сегодняшнюю ночь, располагалась в самом конце довольно длинного коридора, дальше по которому, почти в самом конце, был какой-то свет. По-моему, это вполне себе природное освещение и, судя по цвету и яркости, на улице уже вечерело. Медленно идя мимо дверей, в которые мне не позволяли заглядывать остатки стыда и страх обнаружить там "игровую комнату Кристиана Грея", я добрался до того просвета и обнаружил там лестницу со ступенями, покрытыми сверху почти чёрным стеклом, под которым было тёмное дерево, и стальными перилами, которая спускалась в комнату – видимо, гостиную. Прямо над лестницей находилось окно с широкой рамой, из которого в комнату падал свет солнца. На стене около лестницы висела какая-то абстрактная картина.       Так, это что получается? Я сейчас в двухэтажной квартире Евгения, которая находится прямо под крышей небоскрёба с самыми дорогими квартирами города? Ничего не упустил? Нет? Тогда прекрасно. Можно продолжать экскурсию.       Лестница заканчивалась недалеко от углового дивана цвета мокрого асфальта, который стоял посредине комнаты. На диване была куча маленьких подушечек различных оттенков серого: от почти чёрного до абсолютно белого. Все, кроме одной – ярко красной, которая лежала в самом углу и, по-видимому, была любимой подушкой хозяина. Прямо перед диваном стоял небольшой журнальный столик из тёмного дерева, на котором, прямо по центру, стояла арома-свечка. Справа от столика, направленное в ту же сторону, что и диван, с которым оно сочеталось цветом, находилось кресло с высокой спинкой и одинокой подушечкой жёлтого цвета на нём. И диван, и кресло стояли так, что сидящий на них человек мог наслаждаться видом города, открывающимся из огромных, почти во всю стену, окон, за которыми находился балкон таких размеров, что на нём мог бы спокойно уместиться средненький вертолёт. Прямо под всем этим мракобесием серого цвета лежал белоснежный ковёр с еще большим, как мне показалось, ворсом, чем в спальне. Нет, Евгений, определённо, извращенец.       В конце комнаты, противоположном тому, где находилась лестница, стоял огромный, во всю стену, полностью заполненный книжный шкаф. Да-м... Похоже, кто-то любит читать. Но я не буду в этом уверен, пока не увижу ещё один такой шкаф. В нескольких шагах от обители книг стоял большой чёрный лакированный рояль, в боковой поверхности которого отражалась комната.       Спустившись в гостиную, я погрузился в некую атмосферу, в которой не привык быть. Вся квартира выглядела настолько чистой и аккуратной, что складывалось ощущение, будто здесь никто не живёт, и я попал на страницы какого-то журнала компании, продающей мебель. Ну нет впечатления, будто здесь кто-то каждый вечер проводит. Даже аромат ванили и мяты, витающий в воздухе, не смог добавить квартире обжитости.       Медленно, боясь, что кто-то может внезапно перевернуть страницу этого глянцевого журнала, и я упаду, двинулся в сторону книжного шкафа, и неожиданно взору открылась светлая кухня, отделённая от гостиной барной стойкой, около которой стояли три барных стула на высокой тонкой ножке. Так, после вчерашнего вечера, это вызывает не самые лучшие ассоциации. О! А вот и первые часы за всё моё времяпрепровождение в этом раю! Правда, они встроены в духовой шкаф, ну да какая разница?       Так, восемнадцать сорок три... А светло почему? Потому что лето на дворе, Тёмушка. Точно, чуть про это не забыл... Лето – хорошая пора. К какому времени там должен был подойти Евгений?       Тут где-то в глубине квартиры хлопнула входная дверь, следом за чем послышался звук ключей, которые бросают на какой-то деревянный предмет – скорее всего, тумбочку или столик. Примерно через минуту в гостиную вошёл Евгений, в ушах которого были наушники, а на глазах солнечные очки. Сегодня он был в фланелевой клетчатой рубашке, рукава которой были закатаны по локоть, и чёрных "рваных" джинсах. На ногах у него были домашние мягкие тапочки с зайчиками. Он отработанным движением уронил рюкзак со своих плеч на диван и развернулся в сторону кухни, где за стойкой сидел я с бокалом апельсинового сока. Ну, не нашёл я в этом месте ни одного приличного стакана – все выглядят так, будто из них только вчера пили королева Виктория и Уинстон Черчилль. Не в смысле грязные, а в смысле дорогие. – О! – Евгений вытащил наушники и воззрился на меня. – Уже проснулся! Живой? – Вроде бы... – ну, а что я ещё должен был ответить на подобный вопрос? – Эм... спасибо... что вчера забрал меня из бара, только, не подумай, что я жалуюсь, но почему ты привёз меня к себе, а не ко мне домой? – Ты был в весьма "не транспортируемом" состоянии. Было проще доехать до меня, а не тащиться в другой конец города. Да и Саша бы не согласилась подвергать свою машину лишней опасности в лице тебя, – он подошёл ко мне и сел на барный стул. Нас разделяла только барная стойка. – Всё равно спасибо. Мало кто решил бы помочь. – Тебе надо сказать это бармену Даше. Это она позвонила с твоего номера мне. О! К слову, о телефоне.., – он резко вскочил и двинулся за своим рюкзаком. – Я, как только увидел твоего монстра, поразился, что ты из нашего века, – Евгений расстегнул молнию и вытащил из недр своей заплечной сумки небольшую коробочку. – Не самый, конечно, продвинутый, но всё лучше, чем твой кирпич.       Подошедшему к дивану мне в руки была дана распечатанная коробка от очень дорогого смартфона одной из последних моделей. Да мне для того, чтобы его купить, пришлось бы три-четыре почки продать! – И что это? – я, похоже, не совсем понимаю, что он имеет ввиду. – Так, видимо, тут клинический случай, – пробормотал Евгений, обращаясь, похоже, к видимым только ему зрителям. – Смотри, это называется телефон. С помощью него люди общаются. – Нет, я вижу, что это телефон, хотя, судя по тому, сколько он должен стоить, это гоночный спорткар. Я не понимаю, зачем ты мне его даёшь. Подержать? Хорошо... – Считай, что это мой тебе подарок. В честь нашего знакомства. – Ты что?! Я не могу его принять! – я слишком резко начал приближаться к Евгению, стоящему около подлокотника дивана, и, запнувшись об угол ковра, полетел вперёд лицом, при этом роняя хозяина квартиры на диван и следом приземляясь на него. Теперь я лежал на парне на диване в его супер-дорогой квартире с крайне дорогим телефоном в руках. – Извините, Евгений Викторович! Я не знала, что у Вас... приватная встреча! – женский голос со стороны двери заставил меня перекатиться и упасть на пол около дивана, чтобы позволить Евгению встать. – Ничего, Оль. Это не то, что ты подумала. Артём просто упал на меня. Ничего не было, – вполне невозмутимо сказал Евгений, поправляя рубашку и протягивая мне руку, помогая встать.       В дверях гостиной, через которые проходил Евгений, стояла девушка лет двадцати – двадцати пяти в форме какой-то клининговой компании. Так это горничная! – Вы не против, если я уберусь? Сегодня я немного опоздала, Вы же не будете ругаться? – обратилась она к Евгению. – Я сейчас всё быстренько сделаю.       Евгений хмыкнул, улыбнулся так, как умеет только он – одной половинкой рта, – и кивнул девушке. Причём было видно, что командовать он привык, но это не доставляло ему удовольствия. – Что будешь пить? – направляясь в сторону кухни, обратился он ко мне, при этом не взглянув на меня, а бросив реплику через плечо. – Могу сварить тебе кофе. До мастерства Кирюши мне, конечно, ещё расти и расти, но это лучше растворимого.       Я проводил взглядом стройные ножки девушки, которые были видны из-под довольно короткой юбки, когда она поднималась на второй этаж, и повернулся к Евгению, от которого мой взгляд не остался незамеченным. – Даже не надейся, – пробормотал он, насыпая кофе в турку. – У неё бывший муж – полковник ВДВ, а её нынешняя девушка работает в Прокуратуре. – От... Откуда ты знаешь? – я присел на спинку дивана так, чтобы видеть хлопочущего на кухне Евгения. Знаете что? Нет ничего столь эротичного, как привлекательный парень, который умеет готовить и двигается на кухне так, будто знает всё наизусть. С. ЧИСТО. ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ. ТОЧКИ. ЗРЕНИЯ. – Мы с ней как-то разговорились. Так и выяснил, – он продолжил колдовать над закипающим напитком, не особо обращая внимания на то, что я его довольно давно уже разглядываю. – Ты, может быть, всё-таки раскроешь свой подарок?       Я вспомнил, что всё ещё держу коробку с телефоном в руках. И что мне с ним делать? Серьёзно, я не помню, чтобы хотя бы один раз за всю жизнь держал в руках столько денег. И он предлагает мне просто принять этот подарок и не задумываться о том, что это значит? А если он захочет, чтобы я после отплатил ему за его «доброту»? У меня же нет ничего, что я бы мог ему предложить, разве что только… – И что? Ты хочешь, чтобы я переспал с тобой за этот телефон?       Евгений подавился коктейлем из апельсинового сока и шоколадного сиропа, который приготовил пару мгновений назад. – По-моему, ты не похож на дешёвую шлюшку из подворотни, для которой телефон прокатит в качестве оплаты и которая, когда ты уснёшь из-за подмешенного ею тебе в бокал клофелина, прошерстит твои карманы и, забрав всё самое ценное, скроется в неизвестном направлении, чтобы потом быть обнаруженной в той же самой подворотне со шприцом в руках и передозировкой наркотиками, которые она купила на твои деньги, – такое ощущение, будто только что посмотрел серию какого-то идиотского сериала про ментов. – Нет, я не хочу, чтобы ты расплачивался со мной своим телом. Но, если ты настаиваешь..., – увидев моё вытянувшееся от изумления лицо, он ухмыльнулся. – Шутка. Это просто подарок, не обязывающий тебя ни к чему. Мне же надо было вернуть тебе телефон. Или дать другой взамен того монстра, которого я сегодня утром сдал в музей. Теперь он находится рядом со своим отцом – первым радио Маркони. Симку я, кстати, уже вставил.       Тут из коробки послышались весьма музыкальные ворчания и вибрация – верный признак того, что я кому-то резко понадобился. И кто это звонит мне в понедельник вечером, учитывая то, что Марина меня отпустила?       Трясущимися руками я вынул телефон из коробки и провёл пальцем по экрану, отвечая на вызов. – Артём Григорьевич, это Марина Алексеевна, – о! Легка на помине. Только вспомнишь редактора, как она тут же звонит. – Я звоню Вам с собрания директоров нашего журнала, – тогда понятно, почему она обращается ко мне на «Вы» и вообще включила режим «грозная начальница». – Было принято решение расширить нашу читательскую аудиторию, поэтому необходимо сделать ещё несколько фотографий, но на этот раз нам нужны мужские модели. Я надеюсь, что Вы справитесь с поставленной задачей. – Хорошо, Марина Алексеевна. Я уже выезжаю в студию, чтобы подготовить оборудование, – я показал Евгению знак «ОК» рукой, чтобы показать, что всё в порядке. – Прекрасно. Будем с нетерпением ждать Ваши работы, - она положила трубку, а я, наконец, выдохнул. Давненько я не общался с Мариной настолько официальным тоном. Чёрт, фоткать мужчин-моделей то ещё «удовольствие». Они выпендриваются раз в пять больше, чем девушки и, чуть ли не каждому надо подать личную гримёрку и пару проституток в придачу, а в итоге окажется, что он не готов работать, так как сегодня луна в убывающей фазе, а ему по гороскопу положено отложить на сегодня все дела и заняться очищением души и квартиры от лишнего мусора.       Тут телефон снова пиликнул – это пришла смска от Марины.       «Тёма, спасай! Совет мне весь мозг уже выел тем, что нам необходимы новые читатели. Они зациклились на идее фоткать полуголых мужчин и вставлять их в журнал. А ни одно модельное агентство, с которыми у нас подписан контракт, не может нам в столь короткие сроки предоставить парня-манекенщика, все по больничкам с ЗППП лежат, будь они не ладны. Будто они там вымерли. У тебя нет знакомого красивого парня? Прямо позарез надо! Иначе ни мне, ни тебе долго с головой на плечах не проходить!»       Твою мать! Серьёзно? Я надеялся, что хотя бы с этим проблем не будет! Парни-модели, вы где? Я же точно помню, были ведь где-то. И, как обычно, в самый нужный момент их нет! Да чтобы у них там всё отсохло за то, что спят, где попало и с кем попало! И где мне найти привлекательного, красивого парня с модельной внешностью и без комплексов?.. – Могу помочь, если надо, – голос Евгения, который почему-то прозвучал откуда-то сбоку из-за спины, заставил меня вздрогнуть. – Что? – я попытался найти кнопку блокировки экрана, но это было довольно трудно, так что хозяин квартиры пришёл мне на помощь, нажав её. – Извини, я подсмотрел сообщение, – Евгений сказал это с совершенно спокойным выражением лица. Как он может быть всегда таким спокойным? Может, он на антидепрессантах? – Похоже, у тебя проблемы с моделями. Мне говорили, что я довольно привлекательный... Если хочешь, то могу помочь. – Эм... – я смутился, глядя в эти стальные глаза, в которых, как мне показалось, была только наивность и никаких посторонних мыслей, кроме желания помочь. - Спасибо, конечно, за предложение, но, думаю, ты откажешься, узнав тему этого выпуска... – И что за тема? – такое ощущение, что он скоро начнёт вилять хвостом. И я всё же предпочёл бы, чтобы он вилял задним, воображаемым хвостом, а не вполне реальным передним. – Эм... Ты откажешься. Тема номера – связывание. Шибари там всякие, другие практики... – я чувствовал, как с каждым словом всё сильнее и сильнее краснею, в то время как в глазах Евгения разгорался опасный огонёк. – И тебе надо быть почти полностью обнажённым, – по-моему, это его только раззадорило. – Прекрасно! Поехали! Сейчас вызову машину! – Евгений вскочил с места и начал собирать вещи, мурлыча себе под нос какой-то прилипчивый мотивчик. – А у тебя разве нет своей? – слегка изумился я. – Просто... Такая квартира, подарки... – Мне нельзя водить машину, – ни капли не смутившись, пробормотал Евгений, на ходу допивая свой коктейль. – У меня дальтонизм. Цвета не различаю от слова "совсем". Поэтому и на автобусе поехал, когда мы с тобой встретились.       Мой мозг довольно долго переваривал эту информацию. А как же его наряды, прекрасно гармонирующие? А квартира? Хотя, учитывая, что он может дарить почти незнакомым людям телефоны, стоящие как крыло от самолёта, можно предположить, что у него для этого есть специальные люди, которые всё это придумывают и воплощают в жизнь. Кстати! – Извини за нескромный вопрос, но это сколько сейчас зарабатывают официанты, что могут позволить себе подобные хоромы и телефоны? Это же целое состояние! – Столько зарабатывают владельцы кофейни. А точнее, я, – он закинул рюкзак на плечо и кивнул мне. – Ну, пошли? – Эм... Я не могу пойти – на мне нет моей одежды, – я глазами указал на своё тело, которое едва уместилось в вещи Евгения, ведь он был ниже меня ростом. – Ты так и не сказал, куда убрал мои шмотки, когда вчера притащил моё тело к себе. Ещё раз спасибо тебе за то, что не бросил меня в том баре. – Расслабься, на моём месте так поступил бы каждый человек, если он не говнюк. Ну, мы можем завернуть к тебе, прежде чем отправляться в студию, – он медленно осмотрел меня с ног до головы, удовлетворённо хмыкнув. Очень бы хотелось прочитать его мысли и вообще увидеть то, что твориться в этой голове. Судя по тому, как часто он выпадает из реальности в свои мысли, там должно быть довольно интересно.