~~~
Все же, этот день помог осознать Юри значение появляющихся букв. Разумеется, он замечал это раньше — цветные пятнышки, сделанные маркером или карандашом, и неуклюжие каракули выскакивали на его руках и предплечьях даже в те дни, когда он не занимался раскрашиванием. Но после того дня он понял, что это была его родственная душа. Юри нравилась сама идея, хоть она и была необъяснима. Но это было что-то, что существовало много, много лет до этого, и это была такая мелочь, что никто никогда не ставил под сомнение ее существование. На самом деле, возможность писать сообщения своей половине на собственной коже делало вашу встречу легко осуществимой… конечно, если вы знали язык. Юри покупает книги по базовому русскому и не знает с чего начать. Он даже не пытался ответить. Писать на японском он не собирался, понимая, что, очевидно, его родственная душа из России, но он думал о том, чтобы попробовать и нарисовать маленькую закорючку на коже, просто чтобы дать понять второму человеку, что он был здесь. Но всякий раз, когда Юри пытался коснуться ручкой ладони, он колебался и решал отложить это на следующий раз. И «следующий раз» не наступал до поступления в среднюю школу, когда все вокруг то и делали, что шумели насчет сообщений от своих родственных душ. С возрастом интерес к любви усиливался, а из-за того, что руки Юри буквально постоянно «цвели» надписями, он получал больше внимания, чем заслуживал. — Что это за язык? — спрашивает его одноклассница. — Вау… он что, пишет эссе на твоей руке или что-то типа этого? — Это русский, и мне… Мне кажется, это список, — застенчиво отвечает Юри, его глаза следуют за нескончаемым потоком букв, льющихся с его ладони вниз, к запястью. — Правда, я не уверен, список чего, — он хмурится, когда одно предложение быстро исчезает, а на его месте появляется пара других слов. Благодаря одной из прочитанных книг Юри узнает «четыре». Четыре чего? День, когда Юри наконец-то пишет что-то на своей коже, приходится на середину зимы. Это был один из тех дней, когда он был слишком уставшим и замерзшим, чтобы беспокоиться о гудении, исходящем от учителя, и отчаянно хотел попасть на каток. Юри лениво наблюдает за падением снежинок за окном, когда вспышка движения цепляет его взгляд. Сначала он понимает, что его соулмейт пишет что-то другое, не список, а длинную сплошную черную полосу на внутренней стороне ладони. И еще одну. И еще. Юри фыркает, когда понимает, что это основа под крестики-нолики. Учитель откашливается, а парень краснеет, делая вид, что внимательно слушает. Только когда учитель продолжил говорить, его взгляд снова устремляется вниз, к левой руке, и Юри чувствует, как начинает улыбаться, видя, что его соулмейт уже нарисовал «Х» в одном из квадратов. Юри замирает, ища взглядом ручку. Готов ли он? Хочет ли он, наконец, установить контакт со своей родственной душой? Словно отвечая на его мысли, его соулмейт наводит Х более толстыми линиями, обозначая свое нетерпение. Тогда Юри улыбается, и позволяет ручке коснуться внутренней стороны руки, рисуя круг по центру доски. Ответ приходит почти сразу же. Вместо другого «Х», вся рука Юри покрывается маленькими сердечками, опоясывающими игру, и парень чувствует, как его уши начинают гореть. Сразу же после этого он чувствует себя ужасно — это первый раз, когда он установил контакт со своим соулмейтом после многих лет, в течение которых он получал письма от него, и сейчас Юри уверен, что заставлял свою половинку думать, что у того нет родственной души. Поток сердец наконец останавливается, когда рука парня, кажется, полностью покрыта чернилами. Еще один «Х» появляется возле нарисованного им круга. Юри заменяет круг на сердечко, прежде, чем успевает струсить. Следует долгая пауза, во время которой Юри думает о том, что его сердце вот-вот уйдет в пятки, а после вся игра внезапно исчезает, черные чернила смазываются в серые подтеки, пока его рука не начинает напоминать что-то близкое к определению «чистая». Глаза парня расширяются в смятении. Я… Я его напугал? Как только он думает об этом, русские слова снова появляются на его руке, после чего следует очередное сердце. Юри уныло хмурится и отвечает на своем языке: «Я не понимаю». На что его соулмейт отвечает лаконичным множеством восклицательных знаков. Юри тихо смеется, в то время как его родственная душа рисует маленький флаг Японии с вопросительным знаком рядом, и парень прикусывает губу, прежде чем нарисовать нечто, отдаленно похожее на палец вверх. Следует крошечная пауза, после которой появляются еще больше русских слов, сопровождающихся еще одним сердцем. И еще одним. Юри заканчивает тем, что не отвечает, потому что, хэй, он даже не знает, что это все значит. Но на протяжении оставшейся части урока он наблюдает за тем, как периодически маленькие сердечки появляются на его руке.~~~
Остаток средней и старшей школ состоял из дней, посвященных урокам, катанию на коньках, любованию Виктором на экране, наблюдению за тем, как его соулмейт пишет списки или сообщения самому Юри (когда за текстом следовали сердечки). Конечно, парень фотографировал каждое из них. Но со школой и катанием у Юри почти не было времени на изучение русского или даже на попытку перевести хотя бы одно маленькое сообщение. Старшая школа становится для него тяжелым временем. Юри находился под ужасным давлением, думая о своем будущем в фигурном катании и находясь в постоянном стрессе, пытаясь прийти в форму. Сообщения от соулмейта стали приходить реже, хоть иногда он и просыпался от того, что чувствовал, как на коже появляются какие-то каракули или одно-два сообщения, на которые он наконец выделил время и разобрал их значение. Во второй половине дня Юри видит «доброе утро», и «доброй ночи», когда он встает в шесть утра на пробежку. В один день, он видит цифры, нацарапанные на тыльной стороне ладони, и его сердце пропускает пару ударов. Телефонный номер. «Это его?», нервно думает парень. «Это… Может, этот номер принадлежит кому-то другому?». Его опасения развеяны, когда его родственная душа подчеркивает цифры дважды, рисует нечто, напоминающее телефон, и сердце рядом. И сейчас Юри находится в замешательстве. Как они должны общаться, если они не могут понять друг друга? Парень обзывает себя трусом, но оставляет номер на руке, пока вечером он не принимает ванну и не смывает чернила. Следующим утром Юри просыпается и видит грустное лицо, нарисованное на ладони, и его уши краснеют от стыда. Следующее, что он чувствует — шок, когда днем его соулмейт неуверенно пишет «стесняешься?», используя непонятные для него самого символы, очевидно, копируя их из словаря. Хоть это и снова середина урока, Юри достет свой словарь русского языка и лихорадочно начинает пролистывать страницы в поисках того, что ему нужно. «Да», пишет корявыми русскими буквами, чувствуя, как румянец покрывает его щеки. «Прости». В ответ он получает «ОК», обведенный в сердце, дающий Юри понять, что все хорошо. Книга с громким стуком падает на пол, когда его соулмейт медленно пишет «люблю тебя!». Учитель ругает его, но Юри слишком потрясен, чтобы переживать об этом.~~~
Юри только что плакал в туалете, его задница была словесно надрана пятнадцатилеткой, он встретился глазами со своим кумиром и проигнорировал его предложение о фото, предпочтя развернуться и убежать. Следующий год был проведен в ментальной и физической борьбе с самим собой. Ему исполнилось двадцать три, и он обнаружил себя дома, не понимающим, что делать дальше. Юри двадцать три, и он все еще не встретил свою вторую половинку. Годы, проведенные в колледже и на тренировках в Детройте, были приправлены малым количеством сообщений от его соулмейта, но даже учитывая то, что Юри с удовольствием отвечал, между ними были большие промежутки времени, чем ему бы хотелось. Так же, как и Юри — его родственная душа была занятой. И это явно не помогало ему чувствовать себя лучше, когда он страдал от тренировок и проигрышей на соревнованиях. Юри отчаянно хотел написать: «Меня зовут Юри Кацуки, мне двадцать три года, я фигурист (был фигуристом?) и я живу в Японии, но жил в Детройте на протяжении нескольких лет. Я пытаюсь решить, что делать дальше, но сейчас я точно знаю, что я очень, очень хочу узнать тебя. Но…» Не то чтобы он достаточно знал русский, чтобы красноречиво написать хотя бы половину из этого. Юри валится поперек кровати и рисует маленькое сердце, колеблясь. После он пишет «добрый день» на русском. Проходит минута или две, но Юри таки получает ответ в форме нескольких сердец под его сообщением, за которыми следует улыбающаяся мордочка. «Доброе утро» появляется позже, наряду с цифрой 9 и солнцем рядом. Затем вырисовывается сонный смайлик, и Юри хихикает. Он замирает, когда его соулмейт медленно начинает писать снова, и парень уверен, что он собирается написать что-то на японском. «Встретишься…со…мной?» — читает в тихом безмолвии своей комнаты Кацуки. Он выставляет ладони перед собой, лицо начинает гореть. Юри жмурится, чувствуя подступающий к горлу ком, и сильнее опирается на руки. Он думает: « Я хочу. Я хочу… Я хочу, но не сейчас! Я не готов!». «Нет», пишет он на английском, вскакивает, хватая коньки и перчатки. Он надевает их в попытке игнорировать сообщения, всплывающие на руках, и решительно покидает горячие источники, направляясь к Ледовому Дворцу. Юри всегда использовал катание на коньках как средство, способное отвлечь его от переживаний. И сейчас ему как раз было что показать Юко — нет лучше времени, чем настоящее.~~~
Часами позже Виктор Никифоров, развалившись на диване и прижимая к себе Маккачина, прожигает взглядом слова на внутренней стороне своей руки. — Нет, — шепчет Виктор, растягивая английское слово в тишине комнаты. — Нет. Он сжимает рукой переносицу и откидывает назад голову. — Хэй, Маккачин, — говорит Виктор, наклоняясь и сжимая очаровательную мордашку пуделя, — любовь всей моей жизни, человек, с которым мне суждено быть, не хочет со мной встретиться! Маккачин тихо скулит, и Виктор вздыхает, соглашаясь. — Со мной! Не хочет встретиться со мной! Если бы только он знал, кто я, я уверен, это бы изменило его мнение! — Виктор прижимает собаку еще ближе, и Маккачин счастливо поскуливает, виляя хвостом. — Ты прав! Я просто… Я просто должен найти способ, как убедить его, что я — это я. Ты гений, Маккачин! Собака лает, прежде чем отстраниться и перелечь на пояс Виктора, очевидно собираясь спать. — Моя родственная душа… не хочет со мной встретиться, — снова повторяет Виктор и его глаз дергается, выдавая тревогу, — как мне тогда искать вдохновение? На телефон приходит оповещение, и он подхватывает его, ожидая увидеть сообщение. Вместо этого его ждет уведомление о том, что Яков приватно поделился видео через аккаунт Виктора. Стоп-кадр — маленькая темноволосая (и слегка полная) фигура на льду катка. В ту секунду, когда видео заканчивается, Виктор уже знает, чего хочет. — Маккачин, — мягко говорит он, потирая уши собаки, — мы отправляемся в путешествие!