Я всего лишь жертва обстоятельств

      Создание колец заняло у Майрона и Келебримбора множество лет, по прошествии которых айну всё больше жалел о том самом злополучном рукопожатии. Чем дальше, тем больше он осознавал, что и нужен-то эльфу был в основном из-за дурацких колец. Как и прежде, два мастера встречались в кузнице и работали там до самой ночи, или до тех пор, пока государственные дела не отвлекали Келебримбора на что-то другое. Но отношения друзей после ссоры всё же изменились. И эльф действительно стал вести себя крайне осторожно, опасаясь разозлить учителя каким-либо неверным словом или делом. Ведь тогда он мог лишиться столь важного источника информации для своих исследований.       Хотя король сдержал данное обещание и имени Галадриэли за время работы в кузнице старался не произносить, майа знал, что и эта женщина торчит в Эрегионе именно из-за большого интереса к их работе. Да, она не танцевала с королём на праздниках, но начала частенько появляться у него во дворце, соглашаясь отобедать, а то и отужинать. Оставшись без мужа и дочери, гордая эльфийка безумно страдала от одиночества и жаждала хоть какого-то общения. А заодно выясняла все подробности о создании колец.       Её любимые цветочки Майрон действительно засушил. Раза три. Но потом ощутил собственный поступок какой-то мелочной местью, недостойной столь могущественного духа, и оставил сад Галадриэли в покое. О Келебриан он старался не вспоминать вовсе, полностью вычеркнув девушку из собственной души. По крайней мере, сам майа убеждал себя в этом несколько лет.       Теперь же его беспокоили только кольца. Чего туда понапихал Келебримбор, оставалось только гадать, но Майрон чувствовал, что сил в них становилось всё больше и больше, а порядка вокруг всё меньше и меньше. Конечно, он объяснял королю, что вложенные силы должны друг с другом правильно сочетаться, однако эльф клялся и божился, что учёл все возможные трудности, и что кольца не представляют ни малейшей опасности.       В отличие от айну, Келебримбор наоборот пребывал в весьма приподнятом настроении. По сути дела, их работа продвигалась так медленно из-за необходимости раздобыть разнообразные силы в нужном ему количестве. А для этого приходилось мотаться в самые удивительные места. Чего только стоило восхождение на высоченный пик Карадрас для получения у этой горы способностей чувствовать полезные ископаемые! Но гораздо больше его впечатлил спуск в глубины Кхазад-Дума. Ведь только там, в подземных выходах лавы, король Эрегиона смог обнаружить искомое количество сил Хаоса для победы над Порядком. Как хорошо, что Аннатар этого не знал.       Майрон действительно не знал. Не знал масштаба творимых его учеником искажений, но всё же чувствовал, что дело неладно. Как бы кольца, создаваемые эльфом, не причинили людям и гномам непоправимого вреда. И всё же отбирать у Келебримбора любимую игрушку он не хотел. Ведь это означало невообразимую ссору с применением насильственных методов убеждения, которой кузнец всё ещё надеялся избежать. Вот если бы решить эту проблему, не отбирая колец… Взять их как-то под свой контроль...       Над такой идеей Майрон ломал свою голову уже очень долгое время. Да, все кольца отчётливо попахивали искажением, но ведь в них была и частица Порядка. По сути, частица самого Майрона. Быть может, ему удастся как-то обуздать силы Хаоса и направить в нужное русло?       Естественно, это будет нелегко. Одно дело – наводить Порядок, и совсем другое – управлять Хаосом. Но сама идея показалась кузнецу чрезвычайно интересной. Ведь раньше он только боролся с Хаосом, а подчинить его себе никогда не пытался.       И где раздобыть огромное количество вложенной в Средиземье силы Моргота, майа прекрасно знал. Первородный Хаос по-прежнему таился глубоко под землёй, но порой вырывался наружу через жерло какого-нибудь вулкана. А свой собственный вулкан у Майрона был. Оставалось только одно - возвратиться в Мордор.       После окончания работы над кольцами ситуация ещё больше усложнилась. Келебримбор стал совершенно немногословным, будто через силу улыбаясь при встрече и торопясь поскорее скрыться. Свой разум он закрыл напрочь, утаив его за семью печатями, и уже одно это вызывало у Майрона какие-то смутные подозрения. Кольца эльф также предпочитал прятать, вечно ссылаясь на то, что забыл их где-то в сокровищнице или оставил в своих покоях. Другие кузнецы этого не замечали, и все свои усилия дух гармонии и порядка перебросил на них. Но мысль, что он тут стал совершенно ненужным, терзала голову майа всё чаще и чаще. Уж лучше бы он во время той давней ссоры двинул своему другу по морде и ушёл не прощаясь.       Тем не менее, покидать уютный Эрегион совершенно не хотелось. Несмотря ни на что, это было светлое и безмятежное место, постоянно оглашаемое пением и весёлым смехом. А в Мордоре Майрона ожидала огромная чёрная башня и песнопения во славу обитающего там великого божества. Вот поэтому кузнец постоянно откладывал свой отъезд на потом, так и не решившись сообщить о нём Келебримбору. Но, как часто бывает, дело решил случай.       Однажды король Эрегиона обмолвился, что раз уж Аннатар, по сути, возглавляет Гвайт-и-Мирдайн, то давно уже должен был обзавестись собственным домом где-нибудь поближе к мастерским и кузням. Конечно, всё это преподносилось под самым благовидным предлогом. Иметь свой собственный богатый дом действительно считалось престижнее и почётнее, чем обитать в каких-то дворцовых покоях для гостей. Но Майрон чётко понял, что его хотят сплавить куда подальше. На предложение короля он прямо не ответил, а только пожал плечами, как бы давая понять, что ему всё равно. А сам окончательно решил, что пора уходить.       Это могло показаться забавным, но свой последний день в Эрегионе кузнец решил как следует отметить. Пусть даже и в гордом одиночестве. Прихватив бокал и бутылку хорошего вина, майа расположился в одной из беседок, украшавших королевский сад. Кажется, когда-то они с Келебриан кружились по здешним полянам, и их танцы вызывали у кузнеца странное чувство, так похожее на счастье. Но вспоминать о столь болезненном прошлом совершенно не хотелось.       Вздохнув, Майрон наполнил бокал и принялся потихоньку его опустошать. Нет, он вовсе не собирался наклюкаться до полного безобразия. Просто решил устроить небольшие поминки по очередному печальному этапу своей не заладившейся жизни.       Солнце медленно опускалось к горизонту, а вина в бутылке оставалось всё меньше. Но в какой-то момент дух гармонии и порядка вдруг ощутил, что он больше не один. Оторвав свой взор от красивого заката, майа обернулся и увидел стоящую на входе в беседку Галадриэль. Глаза эльфийки напряжённо вглядывались в лицо своего предполагаемого противника.       - О, госпожа! – кузнец дурашливо заулыбался. – Какая приятная встреча! Не хотите ли вина? Правда, у меня нет второго бокала…       - Пить вино с лживым омерзительным прислужником Моргота? – женщина презрительно покосилась на бутылку. – Нет уж, увольте.       - Омерзительным? – как будто удивился Майрон. – Ваши вежливость и тактичность, госпожа, всегда были на высоте!       - А как я должна обращаться к убийцам моего брата?       - Хм… - дух гармонии и порядка показушно задумался. – Вы про того короля, Финрода Фелагунда? Никто не собирался его убивать. Мы лишь хотели обменять вашего брата на золото. Даже если бы Нарготронд отказался выкупать своего бывшего правителя, вы бы всегда смогли сделать это лично. Чай не нищие. Но этот идиот зачем-то бросился на волка. Было очень глупо с его стороны. Подождал бы один денёк, и принцесса Лютиэн его бы спасла.       Несколько шокированная таким неожиданным откровением Галадриэль тем не менее рискнула приблизиться и тоже уселась на одну из скамеек беседки. Как бы ни клокотала в ней ненависть, но упускать шанс узнать всю правду про этого айну женщина не хотела.       - Мой брат пожертвовал собой, чтобы спасти своего друга, - произнесла она стальным голосом.       - Друга? Вы действительно считаете, что Берен был этого достоин? Человек, что принёс смерть своей супруге и проклятие на весь её род?       - Д… да!       Вот теперь голос эльфийки дрогнул, и Майрон тут же довольно заухмылялся.       - Открою вам одну тайну. Ваш брат умер вовсе не из-за этого. Он просто отчаялся и не захотел дальше жить. Вся эта резня, устроенная в Амане, предательство жителей Нарготронда и собственных родичей… Впоследствии я слышал, что и его возлюбленная не захотела отправиться за ним в Средиземье. Вот король Фелагунд и решил прекратить все страдания столь замечательным способом. Самоубийство ему бы в Мандосе не простили, а такую героическую смерть наверняка простят.       - Вы понятия не имеете, о чём думал мой брат! – яростно возразила Галадриэль.       - А почему бы вам не спросить у самого Финрода? Если ваш брат и впрямь был таким хорошим, каким его расписывают, то владыка Намо уже наверняка его отпустил. И всё, что вам надо для встречи, это вернуться в Аман.       - Я не могу этого сделать!       - Правда? – глаза Майрона хитро вспыхнули. – Ах, да! Сейчас догадаюсь. Гордость не позволяет? А то ведь придётся прощения просить? Не попросите даже ради встречи с любимым братом?       - Гнусная тварь, - прошептала женщина. – Проклятое чудовище! Если я узнаю, что ты был причастен к его смерти, то Пустота покажется тебе самым милым и прекрасным убежищем от моего гнева!       - Госпожа, вы чудесны, как обычно! – майа тихонько хохотнул и отпил ещё вина. – Знаете, вы чем-то похожи на слиток золота. Такой дорогой, сверкающий и блестящий, но совершенно искажённый внутри. Ваша дочь представлялась мне другой. Чистое и невинное серебро. Но нет. Обе вы – два куска холодного и бездушного металла.       - А у вас душа, стало быть, есть? – с явным сомнением спросила Галадриэль.       - Вы забыли, кто я? – кузнец опять изобразил притворное удивление. – У меня нет ничего, кроме души.       - Гнилой, как изъеденное червями опавшее яблоко.       Майрон печально вздохнул.       - Айну каждый обидеть может. Но я давно привык и не сержусь. Я даже приготовил для вас небольшой подарок.       Губы эльфийки скривились от отвращения.       - Мне ничего от вас не надо. Все ваши подарки я давно раздала прислуге.       - На этот раз никаких драгоценностей, - заверил её кузнец. – Я просто выполню одно ваше желание.       - Неужели сдохнете? – кажется, к Галадриэли начала возвращаться её былая самоуверенность.       - Увы, этого я выполнить не смогу, - майа виновато пожал плечами. – Но я сделаю другое. Сегодня же я покину Эрегион.       Глаза женщины удивлённо расширились.       - Вот уж не поверю. С чего бы это?       - Скажем так, мне тут надоело. Даже в Ангбанде было веселее. То Готмог потухнет, то Глаурунг убежит… Так что оставляю Тьелпе на ваше попечение. А мне пора.       Допив вино и поднявшись со скамьи, Майрон вышел из беседки и уставился куда-то в небо. Прямо на глазах у эльфийки из его спины вылезли два ярко оранжевых крыла.       - Так моя дочь не обманывала? – ахнула Галадриэль, тоже поднимаясь со своего места. – Вы действительно умеете летать?       - Ещё как, - подтвердил майа, выразительно похлопав крыльями. – А хотите их потрогать?       - Ни капли! – женщина снова скривилась, хотя на её лице явно промелькнул интерес.       Заметив это, дух гармони и порядка вдруг шагнул к ней, оказавшись совсем рядом.       - Да ладно! – почти шёпотом произнёс он. – Я же вижу, что вам этого хочется. Вашей дочери они тоже очень понравились.       Галадриэль попыталась отпрянуть, но наткнулась спиной на одну из опор беседки. Впервые ощутив, что перед ней не простой эльф или человек, а древняя воплощённая стихия, спорить с которой – то же, что спорить с ветром, огнём и водой, женщина со страхом уставилась в засиявшие зелёным светом глаза майа, а затем её рука будто сама потянулась к огненным перьям.       Сравнение с огнём оказалось не случайным. От крыльев действительно исходило весьма ощутимое тепло. Но не опасное, а скорее уютное.       - Ну что? – с лукавой ухмылкой поинтересовался Майрон. – Разве я действительно похож на чудовище?       Тут же отдёрнув руку, но всё ещё не в силах отвести взгляд, Галадриэль предприняла последнюю попытку вернуть контроль над собственными эмоциями. С трудом придав голосу твёрдость, она задала ещё один вопрос:       - Как вы обманули орлов, и почему Эонвэ всё-таки вас отпустил?       Кузнец сделал шаг назад, и женщине сразу стало легче дышать.       - Всё очень просто, - ответил он. – Орлов я не обманывал. Скорее, кое-что от них утаил. Но, думаю, если бы их хозяин захотел от меня избавиться, то они бы про это узнали. А что касается Эонвэ, то он предложил мне то же, что и вам. Отправиться в Валинор самому. Но мы же с вами такие гордые. Выпрашивать милость у валар – это ведь не для нас?       - Вас не должны были отпускать! – воскликнула Галадриэль, пропустив его очередную колкость мимо ушей. – Почему вас не заковали в цепи, как вашего хозяина?       - Вы прямо как мой старый друг, Олорин, - усмехнулся майа. – Что ж, объясняю. Бедняжка Эонвэ был вынужден меня отпустить, так как я виновен в смерти вашего народа не больше, чем сами валар. По сути дела, я был всего лишь жертвой обстоятельств.       - Никогда в это не поверю! – убеждённо заявила эльфийка.       - Ну и не верьте. Передавайте привет Тьелпе.       С этими словами Майрон замахал крыльями и быстро устремился куда-то к облакам, оставляя напуганную Галадриэль далеко внизу. Надоедливая зараза наконец-то перестанет его донимать. Эрегион стоило покинуть только ради этого.       Впрочем, дух гармонии и порядка долетел только до места обитания тех самых великих орлов. Правое его крыло почему-то махало сильнее левого, а голова немного кружилась от невероятной высоты. Или всё-таки от вина? Кое-как добравшись до первого попавшегося свободного гнезда, майа рухнул в груду перьев и тут же сладко заснул.