Продай меня солнцу

"Сна нет, и смерти тоже нет. Те, кто как будто умер, живы. И други юности далекой, Старик и дева, Упорный труд и все его плоды Обречены исчезнуть, Превратясь в легенду." Ральф Уолдо Эмерсон

Летний день подходил к концу. В городе оживала ночная жизнь, в которой принимали участие, в основном, молодые люди. Их судьбы были легче безоблачного неба, возрождались надежды, и будущее манило своей безмятежностью. У них все было впереди. Эта сторона жизни притягивала каждого, совокупляясь со счастьем. Обратная сторона и её лежала за городом. В зарослях кустов и деревьев, под темным покрывалом неба, за высокой каменной оградой находилась психиатрическая больница. Её обитателям уже не дано будет вернуться к спокойной, размеренной жизни. Одни лежали с реальными в расстройствами, за кого-то заплатили, или подставили. Они жили в жизнью призраков: ходили, пугая друг друга, бормотали тайны и разбивали посуду. Внимания на них обращали ровно столько, сколько нужно. Уколы, избиения, операции - ничего из этого не было новым. Возраст пребывающих в больнице пациентов тоже не был удивителен - от 15 до 80 лет. И, как это всегда бывает, если человек попадает здоровым, то через месяца два таковым уже не будет. У врачей же была какая-то озабоченность своими пациентами, словно те были их обожаемыми породистыми щенками. Их воспитывают, дрессируют, наказывают... Больница находится к северу от Припяти, белая снаружи и белая внутри. Кажется, что кто-то взял штрих и просто замазал ее полностью: забор, стены и прилегающие задание, тропинки и скамейки. А за этой кристальной белизной скрывалась человеческая боль, раны и хрупкая надежда на свободу. В этот вечер, уже третий раз за неделю, двое тощих санитаров бежали на второй этаж, с уже заготовленным паралитиком в шприце. Открыв одну из запертых дверей, они кинулись на молодого парнишку со светлыми волосами, который в этот момент стоял у стены с окровавленными запястьями. Глаза его были полны злости, сила била ключом в его молодом теле, но победить санитаров в короткой схватке ему не было суждено. Сами санитары были удивлены. Не поведением пациента, скорее, его врача. Молодой, 32 лет, он брал самых неоднозначных пациентов. И, будто бы играя в куклы, распоряжался ими по своему. Например, как с этим. Им велели отвести его не в подвал, как всех, а в верхнюю комнату со звукоизоляционными стенами. Парень терпел, иного ему не дано. Паралитик сделал свое дело и пациент с яростью чувствовал, как его несут, как поднимают и опускают. Он уже свыкся с мыслью, что снова отправится в подвал, в смирительную рубашку, однако заметил, что ведут его наверх. И когда они прибыли в пункт назначения, чуть не шарахнулся, - помешал временный паралич, - его ведь хотели приковать к стене! Комната называлась Комнатой страхов и кроме врачей никто не желал переступить её порог: верхний этаж, - на котором ничего, кроме этой комнаты не было, - полная шумоизоляция, темнота - не было ни единого окна или лампы. Но больше всего пугала внешняя звукоизоляция, ведь выходили пациенты из комнаты страха с переломами и гематомами, а что происходило внутри - секрет за семью замками. Конечно, слухи были, но врач и пациент никогда не раскрывали тайну страхов. И вот теперь парнишка - его звали Александр Стелиев, от роду лишь 17 лет, погружался в свои личные страхи. И ему было чего бояться. Лечащий врач парня с самого начала пытался домогаться пациента, однако того спасала одна единственная фраза "Я не гей". Удивительно, как до сего момента его и пальцем не тронули; но пришло письмо. "Дорогой Алекс, Пьер женился. Она умна и красива. Русые волосы, карие глаза и большая грудь. О чём ещё может мечтать парень в его возрасте? Хотя, прости. Зная о ваших отношениях в прошлом, не решался сообщить тебе об этом. Но ты должен забыть его, жить дальше, начать новую жизнь. Твоя мать говорила, что ты в санатории, в отличных условиях. Я ей не верю. Неужели, всё свершилось так, как ты и предсказывал? Пьер будет жалеть, а ты в психиатрии, на лечении? Скажи, чем я могу тебе помочь, всё ради тебя сделаю. твой лучший друг, Андрей" И сегодня, после этого письма, Алекс сорвался. Некогда уравновешенный молодой человек потерял самообладание, выбивая кулаки в кровь о несчастную белую стену. И лишь две мысли не давали покоя: "Он предал меня. Сдал в психушку, а сам смотался. Предал. А мама скрывает, где я". И за ним пришли санитары. В опостылевших белых нарядах они принесли паралитик, так что им не требовалась физическая сила, дабы совладать с ним. А потом железные оковы в стене, в которые приковали его руки и он остался в подвешенным. Кровь отливала от них, железо жгло кожу болью, а встать возможности не было - паралич. И ко всему прочему, в этой темноте его поместили лицом к стене. Для будущих пыток. Санитарам было на него всё равно, словно не человек висел перед ними, а манекен. "Бездушные сволочи. Оставили меня на растерзание волку," подумал Алекс и был не прав. Санитары тоже боялись, а потому очень скоро покинули его, запирая снаружи. Он даже не успел привыкнуть к темноте, когда щелчок в замке и открывшаяся дверь впустили долгожданного гостя. - Как интересно получается, Александр. Aлекс шумно выдохнул. "Ну конечно, он уже прочел письмо." Ему было так больно, что хотелось выть от отчаяния. Врач стоял позади, парень буквально чувствовал его присутствие в этом осточертевшем помещении. Легкий морской аромат витал в воздухе, обвивая пациента и успокаивая. Хотя, возможно, Алекс переборщил. Этот доктор был единственным, чье присутствие парень выносил более-менее, всего лишь из-за аромата одеколона, навевавшим воспоминания о спокойной жизни вне стен больницы. - Ты еще не понимаешь этого, но я единственный, кто может тебе помочь. В ином случае, ты не сможешь выбраться отсюда. Остальные доктора разговаривали мягко, нежно, как с детьми... Этот страже, моложе, со своими доводами к пациенту, выводит из себя, чтобы поговорить с людьми, а не масками. Стелиев, словно щит, держался вот уже месяц, не поддаваясь ни одной уловке доктора: как моральные, так и физические. На всех беседах молчал, а на любые прикосновения отвечал презрительным взглядом и коротким: "Я не гей". - Ты не маска, ты все чувствуешь, верно? Какие еще скелеты прячутся в твоём шкафу? Темнота давила скользким и липким страхом, ведь сейчас им, неподвижным и таким беспомощным могут воспользоваться, даже не спросив. И психиатр, кажется, читал его мысли. - Ты выглядишь столь привлекательно, что трудно удержаться. Но я не увлекаюсь некрофилией, так что дождусь окончания действия лекарств. Услышав шумный выдох пациента, врач подошел к нему вплотную и коснулся тонкой полоски кожи между рубашкой и брюками. - Пути назад нет, Александр. Тебе придется заговорить со мной, иначе навсегда останешься запертым в этих стенах. Парень хотел послать его, но язык не двигался. И это хорошо, ведь паралич отсрачивал его наказание, его скверную судьбу. - Я скоро вернусь. Мужчина убрал руку и покинул комнату в страха, где пациента остался наедине со своими.