Серебряный перезвон

- Ты уверен, Сена? – что-то в тоне Мими было бы похоже даже на мать, а не на подругу. Надо же, за него беспокоятся. Чувство казалось забытым. Михаэ всегда заботилась о нем, но в первую очередь Сена думал о Хируме и его неброской, иногда жесткой заботе, поэтому о таком не сразу вспомнил. - Да, Мими, спасибо за все. Мне пора. Сена поправил неброскую кепку за козырек, улыбнулся девушке на прощание и отправился на работу. Его ждала посылка, которую стоило доставить в маленькую деревеньку под Римом. От лошади Сена отказался, поэтому получил холмистый и лесистый маршрут, сложный и для лошади, и для человека. - Отличная проверка для новичка! – не похоже, что искренне радовался его условный начальник. Сена, тем не менее, слабо улыбался. Надо же, он оценивает искренность, и ведь, кажется, что совсем как раньше… Во всяком случае, в это хотелось верить. Условный начальник, потому что вся работа была условной. Покупался членский взнос, выдавалась форма, и вот ты уже сам волен искать клиентов и сам назначать цены за свое путешествие. Но если ты к такому не привык, то задания тебе могут и выдавать, заработаешь ты только меньше. Сена пока не знал, что ему ближе. Знал, что выбрал бы Хирума. Правда, он-то уж нашел бы работу поинтересней. А у него были только ноги, и они были готовы его кормить. Так почему нет? Посылка, спрятанная в специальный деревянный короб, даже показалась Сене немного тяжелой, но водруженная специальными кожаными креплениями на плечи, была вполне подъемной. Парень не очень понимал ироничные смешки, сменившиеся недоуменными возгласами, но спокойно попрощавшись, он вышел на улицу. - Погоди! – коллеги заставили обернуться, правда, Сена успел уже прилично отойти и это их явно поразило. – Ты карту забыл! Сена отмахнулся, улыбнувшись. - Я помню, - крикнул он им. Сена не отличался особой памятью, но почему-то всегда помнил тактики. Тактики американского футбола, в который Сена так хотел сыграть, но не сложилось, вообще были сложнее, чем сегодняшний маршрут. И их было куда больше… И Сена все их помнил. Парень задумался. Да, до сих пор помнил все. Так Сена впервые отправился в далекий путь. Он поделился с Мими, что все-таки мерзнет, так что она подошла к его путешествию куда внимательнее, чем он сам. Юноша заикнулся было о деньгах, но Мими отмахнулась. По ее словам выходило, что у нее их хватает. Сена не стал упираться. Он привык, что о нем заботятся, хотя и изо всех сил пытался не садиться на шею. Парень прошел уже знакомой улице, в последний раз заглядывая в витрины. Провел рукой по щетине, криво улыбаясь мыслям. А потом услышал колокольчик. Его тихий звон напомнил Сене о чем-то, но мысль легко ускользнула, слишком неявная. На заборе между домами стояла дымчатая кошка. У нее были яркие глаза, синяя ленточка и колокольчик на шее. Сена невольно улыбнулся, даже помахал ей рукой, и пошел дальше, слушая тихий перезвон – кошка последовала за ним. И так, вместе, они дошли до ворот, где к удивлению Сены, его ждала Мими. - Не могла не проводить, - улыбнулась она. – А ты быстро. Сена кивнул. Кошка тем временем начала описывать круги вокруг ног Мими, пока та не взяла ее на руки. - Чья же ты… - прошептала девушка, слушая довольное мурчание и невольно заливаясь румянцем. Сена же не знал, что говорить, сказано уже было немало. Даже, быть может, больше, чем следовало. Немногим раньше Мими бесхитростно заявила, что хотела бы увидеть Сену таким, каким он был при жизни, и тут же пояснила, что двое вторых, которых она видела, но не нападала, имели свой истинный облик. К сожалению, девушка не знала, все ли “нормальные” акумы на это способны, или это просто способность, случайно совпавшая у двоих… И все же, это заронило надежду, что он тоже сможет когда-нибудь принять свой облик. Сена не имел понятия, что именно для этого нужно? Не представлять же и тужиться в самом деле, пока пар из ушей не пойдет… Слабо усмехнувшись, он окончательно попрощался с Мими, неловко, но с искренней благодарностью обнимая девушку на прощание и видя, как на ее бледном лице возник румянец. Кошка равнодушно умывалась. По крайней мере, они оба так и не забыли это ощущение… Симпатия, привязанность. Мими говорила, что по сути своей акума это сгусток ненависти, рожденный драмой. Но, как ни странно, каждый ей встреченный, если спросить, нравится ли ему что-то, всегда находил, что ответить. Недоставало других чувств, но зачатки любви были у всех. Будто это единственное что могло остаться от светлой души… Сена оказался за чертой города, вне, оказавшихся гостеприимными, стен. Кобаякава сжал руками кожаные лямки деревянного рюкзака, вдыхая полной грудью прохладный воздух. Оглядываться назад юноша не стал. Только вперед, верно? Темный лес на горизонте ждал его. Сена видел тропку, что, петляя, пряталась между деревьев. Сена сглотнул. - Пора, - напомнил он себе и решительно пошел вперед. Его никто не будет ждать. Мими прекрасно знает, что такие как они не возвращаются. Им некуда вернуться, даже если они пытаются думать иначе. Все это иллюзия. У акумы никогда не будет дома, куда он может вернуться. Но ноги несут его вперед, и Сена невольно расслабляется. Он так любил этот, казавшийся прекрасным мир, что даже сейчас, все равно считал его прекрасным. Ведь природа не причем. Она никогда не была виновата в том, что делали люди. И будут… Сена вдохнул запах хвойной рощи, вошел под темные своды. Тьма. Тьма таит твои страхи. Но от этого она не враг, а друг. Она помогает их осознать. Сена всегда так считал. Нет, он не думал о тьме, но думал о страхах. Он всегда их переступал. Сталкивался лоб в лоб и, переступая через некий предел, сначала разрешал себе осознать и принять этот страх, а затем и сделать его своей силой. Сейчас Сене было немного смешно и неловко, ведь вся эта патетика относилась всего лишь к играм. Тем не менее, в его короткой жизни больше ничего и не было. Только игра и… Сена постарался не думать. Хирума отправился своим путем. Юноша знал его следующую остановку, но в этом не было никакого толка. Совершенно никакого. До деревеньки с ярким названием “Святая Руфина”, идти было от центра города всего-то восемьдесят два километра. Обычным шагом всего-то семнадцать часов. Только идти без остановки люди обычно не могут, да и спать им надо. Еще местность была холмистой, так что держать скорость постоянно – невозможно. Поэтому большинство пеших курьеров укладывалось в три-четыре дня. Сена собирался идти, пусть на не пределе, чтобы не вызывать подозрений, но быстро. Ему хотелось устать. Узнать, что такое банальная человеческая усталость, потому что, что такое эмоциональная усталость он уже знал. От нее его спасла Мими, дав силы двигаться дальше. Теперь же он хотел ощутить банальную физическую усталость. Его человеческая форма была неплоха. Интересно, хватит ли ему этого километража, чтобы устать? Сена искренне надеялся, что хватит. Только он все равно помнил, что уже не человек. Даже сейчас это проявлялось в мелочах, эмоции, которые приходилось вспоминать, холод, который чувствует он только потому, что считает, что должен чувствовать… И даже сон… Сена был уверен, что сможет обойтись без него. Но почему-то сон казался принципиально важным, будто там таились ответы на все вопросы… Будто он был в силах их найти. Сена тихонько вздохнул. Во сне можно увидеть Йоичи. В реальности же Сена пресекал попытки думать о нем. Юноша был уверен, что не справится с соблазном и отправится его искать. Впрочем, размышления о сне развеялись в пустом, фактически диком пространстве. Здесь не было людей, вернее какая-то повозка прошла сколько-то часов назад, Сена видел следы, но не был следопытом. Почему-то ему казалось, что часов пять назад… Но откуда это он взял, юноша не мог объяснить. Сена шел по пустой дороге, которая вывела его из леса и повела, петляя, между холмами. Было тихо, разве что чирикали какие-то неугомонные птички, солнце ощутимо пригревало. Сена чувствовал, что у него выступили слезы на глазах, но на душе почему-то от этого стало легче. Парню было трудно объяснить себе это ощущение. Но он понимал, что счастлив, что счастлив, что живет, так или иначе, но живет! Будущее виделось ему черным бастионом, который придется преодолеть, но ведь пока, пока что он просто к нему идет, так почему бы не быть счастливым? Сена думал это осторожно, робко, глянув в синее небо, будто оттуда сразу может прийти ответ в виде карающей молнии. Но ничего не случилось. Небо было чистым, погода совсем весенней, совсем и не подумаешь, что зима. Сена, слабо улыбнувшись, продолжил идти, любуясь видами, дыша полной грудью. Никто не знает, что будет завтра. Никто настолько не властен над своей судьбой. Но кто сказал, что в минуты свободы мы не должны быть сами собой? Буквально через пять часов, забывшись, что хотел идти медленнее, Сена достиг Руфины. В принципе, он мог бы идти еще быстрее, но, видимо, порядка пятнадцати километров в час, считалось Сеной за прогулочный шаг, на который тот подсознательно и рассчитывал. К сожалению или к счастью, желанной усталости юноша не почувствовал, вернее, даже думать забыл об изначальном намерении. На входе в деревню Сена увидел телегу, запряженную усталой клячей. Старый торговец вез какие-то тюки и возле него уже собрался народ, с нетерпением ожидая, когда тот где-то встанет и начнет свое представление… Сена был уверен, что для деревенских это настоящее шоу, ведь так было и для них. Если из города приезжал торговец с диковинками, то все, от мала до велика были в восхищении. Сена довольно незаметно вошел в деревеньку следом, наблюдая за стариком-торговцем. Тот был высоким, неприлично худым, но очень сильным. Тяжелые тюки тягал без особых проблем, товар рекламировал сухим, но четким голосом. Это был тот тип людей, что старились уже в пятьдесят и все до ста выглядели так же. Казалось, что они будут жить вечно, что ничего не изменится, что он так и будет раз в год приезжать со своим товаром… А потом, как-то незаметно, ты понимаешь, что уже несколько лет его не видел. И сожаление накатывает на тебя особенно сильно, ведь то, что ты считал неизменным, не только изменилось, ты и не заметил, как это случилось. Сена сжал лямки рюкзака, глядя на торговца, запоминая его морщинистое лицо, несмотря на возраст яркую улыбку. Часть товара было оплачено в прошлый раз, так что старик просто отдавал его своим постоянным покупателям, обменивался с ним шуточками, тут же записывал заказы от них, если таковые были. Для этого у него была целая книга, старая, с засаленным кожаным переплетом, но для всех она была драгоценностью. Для деревенских, потому что любая книга навес золота, а для торговца это был его хлеб, его жизнь. Впрочем, большинство заказов были жизненно важны и для местных. Сена очаровательно улыбался, глядя на суету вокруг телеги. Это то, что было жизнью. Настоящей жизнью. - Приветствую! – Сена даже не понял, что это могли обращаться к нему. Фермер снял шляпу, и Сена повернул голову к нему, невольно напрягшись. Есть ли здесь опасность? Сена, который считал себя самым неопытным существом на планете, разом вспомнил все наставления Хирумы, которыми тот его потчевал перед поездками на игры. Но фермер выглядел безобидно, совершенно обычный мужчина средних лет. Такие, по мнению Йоичи, самые опасные, но Сена решил выключить параноика. В голову вкралась легкомысленная мысль, что убить его все равно невозможно. - Вы же курьер? – фермер мял шляпу, чего-то смущаясь. – Я – Росси! Сена глянул на него. - Да, вы же рыжий*. Фермер непонимающе уставился на Сену, ожидая более внятного ответа. - Да, это я, - Сена достал из внутреннего кармана документы на передачу товара. - А я Абеле Росси, - представился мужчина, принимая бумаги. – Я плохо читаю. Пойдемте к нам домой, моя жена прочитает. Мы вас ждали через пару дней… Подумать только, насколько вы раньше! Это просто чудо какое-то! Просто чудо, - причитал фермер, следом за которым отправился Сена. Парень оглянулся на торговца, они встретились взглядом. - Наверняка что-то останется, приходи! – крикнул старик. Сена очаровательно улыбнулся, махнув рукой в ответ. Дом фермера был маленький, первая комната довольно грязной, видимо, здесь жила и спала живность, которая была сейчас на вольном выпасе. А вот вторая была простой, но чистенькой маленькой комнаткой с печкой. Уже на входе, фермер, с огромным облегчением крикнул: - Симона, дорогая! Курьер уже здесь! Он здесь! – в голосе фермера чувствовались слезы. Перед Сеной появилась встревоженная молодая женщина, которой Абеле тут же отдал бумаги. Трясущимися руками женщина читала, что будет ей передано, а Сена спустил тяжелый рюкзак на пол. - Спасибо, - голос Симоны осекся. – Спасибо, что были так быстры. Сена кивнул, все еще не понимая, что происходит, но вот взгляд его упал на маленькую кроватку, из которой как раз донесся тяжелый кашель. - Я местный фельдшер, - прошептала Симона. – Но я не бог. И ничего не могу сделать без инструментов и нужных лекарств… Сена кивнул, открывая деревянный рюкзак. Все было на местах. Непонятные инструменты, какие-то порошки. Здесь было жарко, так что Сена снял пальто и кепку и бросил их на лавку. - Здесь лекарства не только для дочери, - тихо говорит Симона, пытаясь казаться равнодушной. – Но для нее самые дорогие. Женщина вспыхнула, будто укоряя себя за это. - Односельчане помогли собрать деньги, но… Сена подумал, что совесть иногда жуткая штука. Он подошел к маленькому ребенку в кроватке, оставляя Симону разбираться с лекарствами, а не оправдываться перед ним. Сена склонился к ребенку, который метался в лихорадке, но все равно смотрел на него. Это был отчаянный взгляд, маленького человечка, что бился со смертью один на один. - Вам не стоит… - Вы можете заразиться! – сказали родители, но Сена поднял девочку на руки и прижал к себе. - С тобой все будет хорошо, я тебе обещаю, - прошептал Сена, успокаивая, легонько укачивая девочку, прижимая к своему прохладному, даже через рубашку, телу. Мими сказала, что их кровь такая же как людей, такая же горячая. Но Сене все равно казалось, что он ледяной. Девочка будто поверила ему. Дыхание стало чуть легче, чуть спокойнее. - Все будет хорошо, - уверенно сказал Сена. Так уверенно и с такой силой, что отец ребенка перекрестился, а следом это сделала Симона. - Нет ничего плохого в том, чтобы желать спасти свое дитя, - голосом пастора, очень похоже на своего отца, сказал Сена. В принципе, он просто помнил, что говорил Коя. – Спасать других, жертвуя своей семьей дело героического уровня. Мы же просто люди. - Просто люди, - повторил Сена скорее для себя. Старик еще действительно был на месте. Товаров у него почти не осталось, несколько тюков он собирался, как курьер, повезти в соседнюю деревню. А следующей точкой был город, где он планировал знатно закупиться. Собственно, куря крепкий табак, он все это Сене и поведал. - Ты же курьер, мальчик? Да не простой, сразу видно. Сена удивленно глянул на него. Старик указал на ноги. - В старые времена такие были у гонцов. Они доставляли королю вести с передовой. Они шли быстрее лошадей, доходили раньше, быстрее. Иногда в этой гонке падали замертво. Но лучшие стоили дороже любой кобылы в разы, короли ценили их, а менестрели даже слагали баллады. Жаль склероз, не помню не одной. Сена тепло улыбнулся. Старик капельку съязвил в конце, это было приятно. - Поедешь со мной? – предложил старик, но глянул мимо Сены, замолкая. Сена тоже поглядел. Там стоял Абеле. - Ей стало легче. Она уснула. Быть может, вы можете остаться хотя бы на денек здесь? - Оставайся, - посоветовал старик. – Даже такие как ты должны отдыхать. - Такие, как ты… - каплю насмешливо прошептал Сена. Старик же имел ввиду выносливость и ноги, а думалось о совсем другом. Фермер, получив согласие, счастливый возвратился в дом, а Сена еще какое-то время нюхал крепкий табак. - Я много повидал на свете, - сказал вдруг старик. – Я безумно стар. Иногда мне кажется, что смерть просто забыл про меня, или, быть может, что ему интересней приходить за молодыми. Сена посмотрел на старика. - Он? Разве смерть не она? - Это он, - старик заглянул черными глазами в лицо Сены. – Это Он, сынок. Старики умирают тихо. Старики никому уже не нужны. В их смерти нет драмы, нет трагедии. Это неизбежность, обычное завершении пути. То ли дело умереть молодому. Умереть по глупости. Такая смерть ранит душу, заставляет истекать кровью сердца живых… И смерть приходит на этот запах. Скорбь, боль, драма. - Это не Смерть, - вдруг ответил Сена. Старик ухмыльнулся. Они снова помолчали. - Смерть придет, если Его не будет рядом, - продолжил Сена. – Возьмет за руку и просто поведет дальше. - Ты бывший священник, да? Это чувствуется, - старик пыхтел табаком. – Будто знаешь все и про всех, про мораль и совесть. - Нет. Я ничего не знаю, - ответил Сена. – Говорю, как чувствую. - Верно. Но в глазах твоих тьма. Ты смотрел в нее так долго, что теперь она смотрит через тебя. Ты видел ту тварь, я уверен. Только ты не считаешь, что это Смерть. Хотел бы я считать так же. Хотел бы верить, что за мной придет леди с косой, протянет костлявую руку, и мы пойдем дальше… Сена слабо улыбнулся. Оказывается, просто умереть может быть мечтой. Для него это особенно актуально. Не заставлять Хируму страдать. Просто умереть. Просто, черт возьми, умереть! А не болтать ногами, сидя на краю телеги, вдыхая чужой табак и думая, что неплохо бы затянуться. Отец, бывало, курил… Сена спрыгнул, когда старик сказал, что ему пора двигать дальше. Торговец запрягал свою старую клячу, а Сена молча следил за ним взглядом. - Знаешь, у меня было трое детей. Сыновья выросли и уже даже умерли. А младшая дочь… После того, как погибла мать, моя малышка отправилась в путешествие. Ей было бы сейчас как тебе. Я не знаю, жива ли она, но хочу верить в это. Быть может, у нее тоже есть дети, а может, если рано родила, то и внуки… Старик улыбнулся. - Она верила, что сможет найти ответ на свой детский кошмар. Кошмар, в котором увидела ту тварь. Мне кажется, ты тоже что-то ищешь. Главное, не сдавайся, иначе все будет напрасно. Старик уехал, а Сена долго смотрел ему вслед, сжимая отданную ему на прощание старую фотографию. На ней была изображена юная девчушка, поздний ребенок, который родился у торговца, когда тому было глубоко за сорок. Поздний, самый любимый. Девчушка. Сена сжимал фотографию, чувствуя, что душа плачет. Он не знал, смогла ли эта девочка исполнить свою мечту, нашли ли ответ, но был точно уверен, что ребенок у нее был. Один единственный и неповторимый. - Пути господни неисповедимы, - прошептал Сена любимые слова отца. В глубине души Сена знал, почему старик оставил ему эту фотографию. Скорее всего, в следующем году, он уже не приедет в эту деревню. Интересно, будут ли его вспоминать? Сена был точно уверен, что он, конечно, не забудет. Только есть ли в этом смысл, коль скоро, он сам над собой не властен? ** Сена знал, что ему будет непривычно, но не думал, что настолько. Вот так, с порога, окунуться в семейный уют. Пока Симона готовила ужин, Сена остался с девочкой. Он держал ее за ручку, а та ласково смотрела ему в глаза. Кого же она ему напоминала? Малышку Таки? У Сиэры были огромные темно-синие глаза, черные, как смоль, волосы. Она действительно напоминала соседскую девочку, которая души на чаяла в Йоичи… Даже звала его братом… Абеле сидел напротив Сены, рассказывал про жизнь в деревне, и Сена слушал. Росси описывал их жизнь, как прекрасную, юноша был с ним согласен. Только вот насчет себя Сена думал, что он не имеет права, вот так, запросто, быть вместе с этими замечательными людьми. Ведь, в конце концов, никто не замолит его греха. А сделано этими руками не мало. Сколько на них крови… - Дядя Сена! – позвала его Сиэре, яркими глазами, кажется, заглядывая в самую душу. – Спасибо! Юноша сжал маленькую ручку. Он смог спасти одного человечка. Такого же маленького и беззащитного, как однажды он убил. Отец всегда говорил, что мы живем, совершая ошибки, и живем дальше, чтобы эти ошибки исправить. Иначе, вся жизнь напрасна. - Поправляйся, милая, - прошептал Сена. ** Ночь была пустой и черной, без сновидений. Но Сена думал, что это лучше, чем видеть кошмары. Юноша решил отправиться в дорогу следующим утром. Он решил, что не имеет смысла обременять этих прекрасных людей. В конце концов, одного вечера, чтобы потешить свою душу и поиграть в семью, достаточно. Не стоит забывать, что все это иллюзия. Ему надавали еды с собой, рассказали, как лучше пройти в город, который Сена поставил себе следующей целью. А путь его лежал в Сиену. Росси охали и вздыхали, но, конечно, не отговаривали. У всех свои проблемы, нет смысла особо переживать даже за невольного спасителя дочери. Сене нужно было сделать небольшой крюк. В этот раз идти пришлось по развитому тракту. Так что и людей, и повозок было достаточно. - Эй, мужик, садись, подвезу! – окликнули его. Кажется, крестьяне очень добры к курьерам… С другой стороны, Сена понимал почему. Кто знает, что несет курьер, быть может, это как в случае с семьей Росси, спасет жизнь кому-то? Пусть сейчас в рюкзаке Сены и было пусто… Сена решил согласиться. Жаль, что он опять не сможет устать… Но отказываться слишком глупо. С очевидной легкостью, юноша запрыгнул в телегу, где оказался еще один попутчик. Мужчина с белыми длинными волосами, фактически уже старик, но очень интеллигентного вида. Такие работают священниками или учителями. Сена извинился за вторжение и уселся напротив. Чувствовал себя юноша неловко, в конце концов, вдруг он мешает? Сена невольно разглядывал пожилого мужчину, с некоторым удивления отмечая под обычным плащом, еще один, непроглядно черный, с каким-то золотыми вставками, ворот которого упирался в подбородок. Какой-то военный? Сена неловко улыбнулся, когда они встретились взглядом. - Йегар, - представился мужчина. Голос его был строгим, но потерялся на фоне довольно мягкой улыбки. – Не надо так напрягаться, я совсем не против. - Да, это он сам предложил! – ответили весело с козел. - Я всегда беру попутчиков, но тут не заметил. - Сена, - представился юноша в ответ, очаровательно улыбнувшись. - Мы нигде не встречались? Вы мне кажетесь знакомым, - задумчиво потер подбородок Йегар. Но Сена только грустно вздохнул, качая головой. Вполне может быть, что этот человек читал что-то из статей его отца, очень уж умный на вид. - Нет… Жаль, - тепло улыбнулись ему. – Впрочем, неважно. Попутчики -это хорошо. Йегар протянул ему своей еды, и Сена взял в руки обычный на вид, но очень даже вкусный бутерброд, о чем парень тут же бесхитростно и заявил. - Перебирайтесь ближе, неудобно разговаривать через всю телегу! – предложил Йегар, и, таким образом, Сена оказался совсем рядом к попутчику. Звали его Кевин Йегар и держал тот путь во Флоренцию, был он довольно добродушен и мил. Сена застенчиво слушал, обмолвившись, что ему нужно в Сиену. Кучер вмешался, заявив, что Сену-то он добросит почти до пригорода, а вот Йегару придется искать нового извозчика. Сену разморило от солнца и вкусного бутерброда, так что спустя какое-то время, он не выдержал и позволил любопытству спросить за него. - А вы, наверное, военный? - Не совсем… - замялся новый знакомый. Он глянул на смущенного Сену, и у того проступила краска на лице. - Я был учителем. В этом был смысл моей жизни, мое призвание. Сена вздрогнул. Это “был” очень сильно задело его. Он почувствовал, что и у говорящего что-то оборвалось, раньше, конечно, много раньше, чем Йегар это произнес. Но даже сейчас, рассказывая, он все равно чувствовал боль от осознания, что ожидания не стали реальностью. Йегар сжал руку в кулак и опустил ее на колено. Не прикладывая силы, будто он пережил эту мысль уже много-много раз, но горькая досада все так же жила в нем. - Одна из моих учениц погибла. Погибла глупо. И смерть ее столь сильно ударила не только по ее семье, но и по всем, кто ее любил… Ее друзья, учителя. Мы все не находили себе места. Кевин замолк, глядя вперед, а потом спросил: - Если бы вам предложили вернуть человека к жизни, вы бы пошли на эту сделку? Он глянул на Сену, потому что тот не спешил с ответом. Юноша внимательно смотрел на Йегара. - Вы стали экзорцистом. Кевин удивился, но прежде, чем он бы задал неудобный вопрос, Сена пояснил: - Я знаю, что это секрет. Но так вышло, что мой друг им стал. Иногда есть кое-что выше секретов и тайн. Сам Сена внимательно смотрел на мужчину. Перед ним старый, видимо, очень опытный экзорцист. И что же он чувствует? Панику? Страх? Желание убежать? Нет, перед ним человек, который очень страдал и сделал выбор, чтобы спасти других. Быть может, если он покажет оружие… То самое, которое называется чистой силой, то инстинкты включатся, но пока Сена чувствовал, что просто хорошо понимает этого старика. Как если бы смотрел на старого себя, превратившего Хируму в акуму и ставшего в итоге экзорцистом… - Тогда, разве вам не просто ответить на мой вопрос? – голос старика был удрученным и усталым. - Никогда не бывает просто, - ответил Сена, - когда перед тобой единственный шанс все изменить. Нельзя корить людей за эту слабость, этот выбор. Очень мало у кого хватит силы ответить "нет". И даже тот, кто так ответит, всегда будет думать “а что, если”. Что, если он мог бы вернуть свою любовь? Это очень сложный вопрос, синьор. И ответить на него очень сложно. - Обычному человеку, - парировал Йегар. – Но вы же знаете правду. Как бы вы ответили? - Я бы хотел просто умереть, - мгновенно ответил Сена. – Просто умереть рядом. Они замолчали. - Какая-то у вас там грустная тема, - фыркнул кучер. – Может давайте о чем-то повеселее? ** Кевин Йегар был потрясающим человеком. Генералом экзорцистов. Сена пожал ему руку на прощанье, собираясь дальше идти пешком до Сиены, а потом, кто знает, может он тоже двинется во Флоренцию. В любом случае, Сена смотрел на Йегара глазами полными надежды. Ведь у Генералов должно быть достаточно сил, чтобы спасти мир от акума? Быть может, когда-нибудь, именно он и убьет его? Неизвестно, подарит ли свободу, но абсолютно точно спасет невинных от истинной сути акумы. - Вы хороший человек, Сена. – Йегар сжал его плечи. – По глазам вижу, что навидались многого, но остались хорошим человеком. Не сдавайтесь. Ведь ваш друг, наверняка тоже не сдается. Они расстались. Сена быстрым шагом пошел в сторону города. Йегар же спустя полминуты развернулся, чтобы спросить, как зовут друга Сены. Ведь он знал всех экзорцистов, а значит сможет передать весть. - Се… Но дорога была уже пуста. Кевин нахмурил брови. - Нет, этого не может быть! – уверенно сказал он себе. Взгляд, который выдавал сурового и тяжелого человека… Металлический взгляд стальной воли… Неужели, это был взгляд акумы? Йегар сглотнул. Не желая верить, экзорцист пошел своей дорогой, но сомнения не перестали одолевать его весь путь. Уже во Флоренции он нашел большую библиотеку, и занялся поисками того, что был уверен найдет. И нашел. Тяжело откинувшись в кресле и вздохнув, будто на грудь упала тонна кирпичей, генерал снова склонился над столом, где лежала уже пожелтевшая от времени бумага. - Ты мертв… Ты так долго мертв… - потрясенно сказал Кевин, проводя чуть дрожащими пальцами по фотографии в некрологе. Теперь он точно знал, как выглядит акума второго уровня и легко мог объявить на него охоту. Но впервые медлил, сжимая вместе старые морщинистые руки и поднося их к лицу. Странно, казалось, все экзорцисты должны привыкнуть к ощущению потери. Но нет, люди продолжали чувствовать ту боль, что рождает безысходность. Они много переписывались, общались, споря до изнеможения, но фотографию он видел всего один раз, давным-давно. Конечно, лицо стерлось из памяти. Но Кевин, закрыв глаза рукой, непонимающе спросил: - Коя, почему же ты не рассказал хотя бы семье, чем грозит сделка с Графом? Генерал снова оперся на спинку кресла, пытаясь осмыслить все произошедшее. Он догадывался с “кем” именно он мог говорить. В некрологе сообщалось, что жена и сын погибли тоже. - Ты мертв… А я даже не знал. Прости, Коя, прости. Я, как всегда, был слишком занят. Кевин знал, что должен немедленно связаться с Черным Орденом, но не мог этого сделать. Перед глазами был Сена. Но видел Кевин своего друга, с которым его связывало больше, чем с теми, кого он видел в живую. Человек, который всегда находил нужные слова, чтобы поддержать, чтобы дать силы двигаться дальше. Человек, для которого не существовало плохих людей, он для каждого мог найти место в сердце. - Кажется, я стал слишком стар для этого… - Кевин с трудом поднялся, все еще глядя на фотографию. Его сухой палец несколько раз стукнул по дубовой столешнице. Вздохнув, генерал забрал с собой некролог. Ему было нужно время. Хотя бы немного. Он знал, что сделает то, что обязан. Но сейчас ему хотелось побыть наедине со своими мыслями. И да, суметь проститься с другом, принять его ужасную смерть. ** В Сиене Сена решил немного задержаться. Здесь было интересно жить, к тому же, он находил себе массу мелких поручений, которые выполнял очень быстро и получал хорошие чаевые за скорость. Это была практически настоящая жизнь! Целых три недели обычной жизни. Спать в маленькой комнате без окна, комнате меньше чем чердак Мими, но хорошо есть. Гулять рано утром, пока весь город спит, или бродить в окружении развлекающихся людей вечером на площади. Сена пил жизнь, как странник воду в пустыне. Ему так хотелось жить, что он боялся захлебнуться, и все равно жил. Он знал, что все может закончиться в один момент, потому что он уже почувствовал это. Пока еще тонкое чувство звериного голода. Но Сена знал, что оно будет становиться все сильнее. Что его надо будет как-то удержать в узде. Но Сена не представлял, как. У него была только его воля, его решимость не допустить чужих смертей. Пусть он лучше умрет, чем снова будет убивать! Люди были прекрасными созданиями. Они были совершенно разными, от святых людей до убийц. В каждом можно было найти и плохое, и хорошее. Сена смотрел вокруг, будто только увидел. Неужели люди всегда были такими? Настолько многогранными, настолько интересными? Перед его глазами, незаметного и верткого курьера проходили сотни людей со своей судьбой, своим чаяниями и надеждами, своими принципами и пороками. - Люди, Сена, очень забавные существа, - вспомнился вдруг юноше хриплый голос Йоичи. Да, контекст-то был другой. О том, что каждым можно манипулировать. Но Сена всегда, когда думал о Йоичи, улыбнулся. Действительно можно манипулировать каждым, но каждым по-разному, потому что люди невообразимо разные. Разве это не интересно? Сена был уверен, что Йоичи это тоже было интересно, хотя сам юноша людьми манипулировать не собирался. По крайней мере, он так думал. Но на самом деле, Сена просто вел себя, как всегда, даже не задумываясь, а при жизни, он куда лучше Хирумы умел подстраиваться под обстоятельства, натягивать ту маску, которая была выигрышней. Лицемерие, это в том, в чем мысленно уличал его Хирума, пытаясь доказать, что с ним-то можно быть искренним. С ним Сена и был. Почти. За одним исключением, так и не сказал о своих чувствах. В один из шумных вечеров, когда Сена сидел за маленьким столиком кафе и пил кофе, наблюдая за людьми, он почувствовал, как в глазах потемнело, а в груди заболело так, будто чьи-то горячие руки сжали его сердце. Дыхание сразу стало хриплым, затрудненным, пальцы Сены невольно вцепились в столешницу, пытаясь что-то с этим сделать. Это ощущение. Он слишком хорошо его помнил, но сейчас оно стало даже ярче, почти до кипения мыслей ярче. Безумие будто хищное растение пыталось сжать разум в тиски. Кровь словно потекла по лицу, заливая глаза огненными подтеками. Организм требовал убивать. Это была настоящая жажда, растекающаяся по телу, будто пузырящаяся магма. Убивать! Смотреть! Как этот кто-то истекает кровью. Умирает глупо и бессмысленно. Насыщаться чужим бессилием, чужим горем, позволять крикам ласкать слух… Сена замер, сжимая столешницу с такой силой, что отломил кусок, но даже не понял этого, до конца поглощенный внутренней борьбой. Безумие рождало настолько же безумное сопротивление. Как травоядное может убить хищника, отчаянно защищаясь. Сена, в тот момент, конечно, не думал, как выглядит со стороны. Но если бы кто-то посмотрел, то испугался. Внутренний коллапс просочился наружу ужасной аурой, которую мог бы почувствовать даже не экзорцист. Но Сена победил. Только сегодня, - пообещал ему голос двойника. Опустошенный и изнеможённый, Сена упал лицом на столешницу, все еще не выпуская из руки кусок дерева. И, конечно же, как всегда было после любого эмоционального напряжения, Сена полностью раскис. И все же он смог встать и побрел к себе, с трудом разбирая дорогу. Идти было не далеко, но шел на автопилоте, том самом, который никогда его не подводил. Его подташнивало, но мир был мутным, Сена и не пытался смотреть по сторонам. Но уже понимал одно: он все еще был здесь, он владел телом. Он не потерял контроля и никого не убил… Это было, пожалуй, самое важное. На большее он сейчас не был способен. Закрывшись в комнате, больше напоминающей кладовку, он упал спиной на матрас, глядя в вверх на серый потолок и одинокую лампочку. Теперь Сену били нервы, мурашками по коже пробежали страхи, напоминая, что будет. Снова, тоже самое. Сена всхлипнул, слезы потекли по лицу неудержимым потоком. Ему было плохо, но именно от этого плохо было чуть легче. Будто организм понял, как ему освободиться от накопившихся эмоций и усталости. Сена не знал, сколько он плакал, только успокоившись, рыдания возобновлялись, потому что мозг не мог перестать думать о жертвах. О новых жертвах, в которых он будет виноват, потому что существует. Потому что не перестал жить! В дверь даже стучали, Сена не слышал. Он повторял имя Йоичи, вытирая зареванное лицо, прося его что-то придумать, но зная, что тот не ответит. Он больше никак не может помочь. Когда организм больше не мог плакать, а мог только болеть, Сена перестал жалеть себя. - Я буду пытаться дальше. Не думай, что я сдался, - пообещал он не только себе, но и второму я. Безжалостному и беспощадному, глядящему на него из тьмы в ожидании ошибки. ** Финальная идея Сены остаться в заточении провалилась с утра. В комнате не было туалета, он был на первом этаже, жрать хотелось так, что живот скручивало, и голод этот был самым обычным. Можно было подумать, что приступ жажды миновал, но Сена чувствовал, что та просто затаилась. Поэтому встретившись в коридоре с соседом из крайней комнаты, Сена весь напрягся, ожидая от своего организма что угодно, но ничего не случилось. Быстро сделав утренние дела, с удивлением обнаружив, что ему хотелось не только помочиться, Сена спустился вниз и вышел на улицу, думая о том, могут ли акумы в таком случае размножаться. Раз есть чему стоять. На людей на улице тоже не нападалось, так что Сена почти весело хихикнул. Он понимал, как глупа его радость сейчас, но ничего не мог поделать с чувством облегчения. Не сейчас, не сегодня. Сегодня все будет хорошо. Но тем не менее, вечером Сена уже собрался и отправился в путь. Он решил дойти до Флоренции. Наверняка Генерал уже оттуда ушел, но интересно глянуть на город, в который тот шел. К тому же, если медленно идти, можно растянуть этот путь на целый день! Так у Сены и получилось. Одинокие пространства, юноша не пошел по главному тракту, выбирая забытые тропки, иногда вообще более похожие на звериные, дарили покой испуганной душе. А ночевать под открытым небом Сене особенно понравилось. Пришлось, конечно, развести костер, но он помнил, как это делается. Йоичи научил его. Лежа на захваченном одеяле на мерзлой земле рядом с потрескивающими веточками, Сена смотрел в небо, закинув руки за голову вместо подушки. - Ты обязан это выдержать. У тебя нет вариантов. Ты не можешь просто так убивать людей, - сообщил Сена сам себе. – Люди имеют право жить. А я, что, нет? Сена вздрогнул, но ничего не ответил. Не судить кому жить, а кому умирать главный из законов Божьих. Так считал его отец. И хоть Сена считал, что акумы существовать не должны, но так ответить он не смог. Может, потому что в этом голосе звучала детская обида.