Какое прекрасное время года — зима, просто сказочное загляденье. Зимняя природа, укутавшись в снежное одеяло, спит, ожидая весны. Когда приходит этот морозный сезон, то весь мир становится волшебным. Белый снежок искрится, словно по земле мелкими осколками рассыпались миллионы маленьких кристаллов, источающих чарующий блеск. Сосульки свисают с крыш домов и зданий, а деревья одеваются в оригинальные белоснежные наряды. Разве не замечательно?
И впервые за долгие годы Кихён выходит на улицу зимой, для него это действительно первый снег, первая настоящая и холодная зима. До этого он не мог ощутить всей прелести морозного времени года, ведь на улицу толком выйти и не мог, только посмотреть с окна и вытянутой рукой дотронуться до снежинки, что падает с неба. А как раз сегодня выпал первый снег, несмотря на то, что уже середина декабря. И навалило, надо бы сказать, много, поэтому детки рады, ведь теперь можно поиграть в снежки, слепить снеговика или поделать снежных ангелов. В общем, веселья просто завались. Вот и Кихён хочет так же, не важно, сколько ему стукнуло в этом году, сейчас он хочет резвиться, словно маленький ребенок. У него хорошее настроение и это положительно влияет на протекание его беременности. Всё, что сейчас может Чангюн, так это только подыграть своему уже мужу и повозиться в снегу подобно его любимому. Сначала они сыграли в снежки, в которых особо активный Кихён выиграл, затем омеге захотелось помочь деткам и вместе с ними построить снеговика, который, к слову, получился очень даже ничего. Вся эта возня со снегом вымотала альфу, и в его голове пробегала мысль: «Зачем я вообще решил сегодня прогуляться?» Но на самом деле не имеет значения, когда бы они вышли на улицу, ведь Кихён в любом случае не пропустил такого развлечения. Но всё же Чангюна радует мысль о том, что его милая колючка смогла насладиться вдоволь первым снегом, и произошло это всё именно с ним. А вообще получается, что у Ки всё первое происходит с истинным, разве не замечательно?
Уставшие от всех этих активных и забавных занятий парни свалились прямо на снег и лежали так, держась за руки, достаточно, чтобы успеть заболеть.
— Ну как? Ты доволен? — отдышавшись и теперь уже просто любовавшись чистотой голубого неба, спросил Чангюн.
— Ещё бы, — воодушевленно ответил Кихён. Его глаза всё ещё сверкали от счастья и радости, он давно так не веселился.
— Кихён-и, — через пару минут неожиданно позвал альфа и потихоньку стал пододвигаться к парню. — Ты же знаешь… — уже нависнув над ним, загадочно произнес Гюн.
— Знаю что? — округлив глазки, опасливо спросил Ки.
— Что я тебя люблю, — хихикнул альфа и втянул супруга в нежный протяжный поцелуй.
— Конечно, знаю, — опьяненный легким наслаждением омега улыбнулся в ответ. — Но не стоит целовать меня на улице, — легко возмутился он.
— Ты просто не ты, если не упрекнешь меня в чем-то, — со смешком, но в то же время с легкой обидой произнес Чангюн. — А вообще, я хотел услышать, что ты тоже меня любишь, — младший надул нижнюю губу.
— Сколько я могу это повторять? Люблю, люблю, — закатил глаза старший.
— Эй, можно было и поласковее, ты на самом деле очень редко мне об этом говоришь, — в такие моменты Кихён вспоминал, что вышел замуж за самого настоящего ребенка, а у них вообще-то скоро ещё один появится.
— Уф… — омега снова закатил глаза и резко притянул своего мужа за куртку. — Если хочешь убедиться в моей любви к тебе, то мы можем сейчас же пойти домой, и я тебе всё наглядно докажу, — с вызовом прошептал он на ухо альфе, от чего тот засомневался: а его ли омега здесь под ним лежит?
Чангюн оторопело поднял торс, ещё раз взглянул в глаза Кихёна, на чьих бедрах он сейчас сидел, и, увидев всю серьезность сказанного им чуть ранее, тут же подхватил его на руки, быстро направившись обратно в квартиру. Залетая в квартиру и наспех закрывая дверь на замок, альфа, не отрываясь от губ своего омеги, несет его прямо в верхней одежде в спальню, успевая оставить в прихожей только обувь. Немного резко он кидает супруга на кровать и тут же нависает сверху, смотря прямо во всепоглощающий карий омут.
— До одури хочу тебя, — выдыхает в самые губы парень, накрывая их новым поцелуем, проникая языком в чужой рот, исследуя его каждый миллиметр.
— Мм… Я… мм… — пытается что-то сказать Кихён, — я тебя тоже, — на секунду отрывая от себя альфу, договаривает он и начинает освобождать его от плена теплой одежды.
— Подожди, а тебе разве можно? — вдруг опомнился Чангюн.
— Да, можно, — поменяв себя с ним местами, уверенно заявил омега.
— Откуда ты знаешь? — Гюн предпринял попытку подняться на локти, но старший не дал ему этого осуществить, продолжая расстегивать куртку, а затем задирать свитер, оголяя подкаченный торс.
— В прошлый раз у андролога спросил, — быстро бросает Ки и, заставив Чангюна поднять руки, рывком снимает с него долбанный кусок ткани.
— Да стой же ты, — всё же альфа оказывается сильнее супруга и, схватив его за плечи, приостанавливает настойчивые действия.
— Ну что ещё? — тяжело дыша, раздраженно спрашивает омега.
— Что именно сказал андролог? — серьезно произнес младший.
— Сказал, что до 36 недель, если у нас с тобой нет никаких противопоказаний, то смело.
— Точно? На плод никак не повлияет? — всё ещё опасаясь, спросил Чан.
— Да, точно, и нет, не повлияет, — вздохнув, ответил Кихён. — А ещё… — он загадочно улыбнулся.
— Что ещё? — выпучив глаза, Чангюн затаил дыхание, а омега, воспользовавшись моментом, неожиданно его поцеловал и снова повалил на кровать.
— Можно не предохраняться, — Кихён ухмыльнулся, а Гюн немного вылетел из реальности и пока не успел вернуться обратно. Омега же тем временем спустился к кромке штанов, начав потихоньку расстегивать ширинку и снимать их вместе с нижним бельем. Когда альфа смог, наконец, совладеть с реальностью, его самостоятельный возлюбленный уже успел раздеть его снизу и припасть своими сладкими губами к полувозбужденной плоти.
— Что ты делаешь? — оторопело спросил младший.
— Доказываю, как сильно люблю тебя, — спокойно произнес старший и обхватил губами головку.
— Кихён, стой, ах, — только Чангюн хотел поднять голову старшего, но его руки остановились, легко коснувшись шелковистых волос, потому что Ки заглотнул глубже, полностью погружая член в свой горячий ротик. Младший открыл рот в немом крике, тут же прикрыв его рукой, чтобы не застонать в голос от переполняющего его контраста ощущений, ведь Кихён отсасывает ему впервые. Старший же проводил языком от головки до основания, затем снова погружая уже полностью возбужденный член в рот и двигая головой активнее, брал с каждым разом всё глубже и глубже, почти до основания, параллельно массируя яички. Гюн, запуская свою руку в каштановые волосы и немного грубо сжимая их, запрокинул назад голову, закатив глаза от накатившего, словно снежная лавина, неимоверного удовольствия. Давя на голову старшего, Чангюн просил взять ещё глубже. Тогда Ки попытался расслабить глотку, блокируя рвотные позывы, и позволил Чану в прямом смысле трахать себя в рот. Через несколько грубых толчков, Чангюн кончил с именем любимого на губах, изливаясь ему прямо в ротик.
— И-извини, — тяжело дыша, виновато выдал альфа.
— Ничего, — Кихён проглотил вязкую жидкость и встал с колен. — Что-то ты быстро, так понравилось? — ухмыльнулся он.
— Конечно, ты ведь не каждый день меня таким балуешь, — смущенно произнес Гюн.
— Я признателен, но это ещё не всё, — снова ухмыльнувшись, Ки снимает с себя штаны вместе с натирающими до боли его возбужденный член боксерами.
Он садится к альфе на колени, давя ему на корпус и вынуждая снова лечь на кровать. Таким образом, они принимают позу наездника, которую Чангюн в тайне давно хотел попробовать. Но к тому, что сейчас проделывает его омега, он никак не был готов. Старший настолько самостоятелен, что решил совместить приятное с полезным, то есть растянуть себя прямо сидя верхом на альфе, тем самым доставляя тому удовольствие от наблюдения за происходящим. А мастурбация-то дает ожидаемый эффект: Чангюн просто не может оторвать взгляд и продолжает хватать ртом воздух, которым легкие вроде уже переполнены, но которого всё ещё не хватает. Кихён же тем временем увеличивает количество пальцев, что легко проникают внутрь, ведь естественной смазки просочилось уже предостаточно. Легко постанывая и садистки закусывая нижнюю губу, омега понимает, что уже на пределе и одних пальцев ему уже не достаточно. Поэтому, вынув их из себя, он берет в руки предельно возбужденный от такого зрелища член своего альфы и начинает на него насаживаться. Чангюн глухо стонет и кладет свои руки на талию старшего, который в свою очередь насаживается до основания и облегченно вздыхает, упираясь руками альфе в грудь и начиная потихоньку двигаться. Младший же не мешает и дает омеге привыкнуть, ведь они давно этим не занимались. Но всему терпению приходит конец, и, плавно переместив руки на бедра Кихёна и сжав их, Чангюн начинает вдалбливаться в податливое тело над собой. С каждым толчком темп увеличивается, а звонкие шлепки соприкасающихся бедер становят всё громче. Оба бьются в агонии переполняющих их чувств и блаженных ощущений, готовых разорвать в любую секунду. Кихён стонет слишком громко, и отголосок его стонов затуманивает разум парня, что итак уже перевозбужден.
Чангюн не выдерживает первым и, сжав пальцы на бедрах омеги до белых отметен, кончает прямо в него. Кихён, почувствовав, как теплая сперма альфы заполняет его внутри, кончает следом, выстанывая имя любимого. Старший склоняется над лицом любимого и втягивает его в нежный поцелуй, затем обессилено валится на него, и Гюн тут же заключает его в свои теплые объятия.
— Ты у меня просто бомба, обожаю тебя, — даря легкий поцелуй в висок, воодушевленно говорит Чангюн.
Омега в ответ молчит, он слишком устал, чтобы что-то сказать, лишь может легко улыбнуться, но младшему и не нужен какой-то ответ на это высказывание, ему и этого достаточно, он просто хотел, чтобы тот об этом знал.
***
Спустя два года.
Маленький альфа, укутанный в тысячу одежек, неуклюже, словно маленький пингвинёнок, идет по снежному ковру, держа за руку папу. Ребёнок впервые видит снег вблизи, и ему интересно: что же это такое. Поэтому, предприняв попытку наклониться и дотронуться до белого чуда, его рука выскальзывает из руки родителя, а сам он падает в снег.
— Папа~, — начинает плакать он.
— Ой, солнышко, ну ты чего? — удивляется родитель и берет плачущего ребенка на руки. — Не плачь, — ласково говорит он. — Смотри, вон наш папочка идёт, — показывая на приближающегося мужчину, добавляет он.
— А что случилось? Ты чего так громко плачешь? — подойдя к супругу и ребенку, обращается к маленькому альфе отец.
— Он в снег плюхнулся, — со смешком отвечает за сына папа.
— Так любопытно было? — взяв маленькую ручку и приблизившись к ребенку, спросил старший альфа, затем он поцеловал его и мужа в лоб.
— Гюн, я, кажется, забыл свои перчатки, — вдруг опомнившись, сказал Кихён.
— Горе ты моё луковое, — покачал головой альфа. — Хорошо, далеко не ушли, пошли вернемся.
И семейство Им дружно направилось в сторону дома. Они собирались проведать родителей Чангюна, но, похоже, что им придется опоздать, чего вообще-то не любит папа альфы. Но Кихён уверен: увидев внука, он закроет на маленькую оплошность глаза.
