Boys Don't Cry

Фил никогда не говорит "нет". Когда Дэн пытается прикоснуться к нему, и солнце впивается в тропические апельсины и фиолетовые тени, он не говорит "нет". Когда он иссыхается на коже Дэна и поверхности дверного замка, он не говорит "нет". Когда он заставляет своё равнодушие превратиться в слабые стоны, звуки, врезающиеся в шею Дэна, он пытается не заплакать; и он не говорит "нет". Когда разводы слюны в форме губ на шее Дэна монотонно выкрикивают что-то, и Фил уверен, что это закончится быстрее, если он просто притворится, что ему это нравится, он не говорит "нет". Он не говорит "нет", и, возможно, поэтому Дэн никогда не замечает. Впервые это происходит в феврале. В День святого Валентина Дэн говорит Филу: «Ты же не девственник, так?»; Фил чувствует, как эти слова разрывают его кожу двумя цепкими руками и громкими зубами. Фил знал, что это когда-то должно было случиться, знал, что пальцев и языков никогда не будет достаточно для Дэна; он не знает, почему вообще сомневался в том, что это когда-нибудь произойдёт. Но когда Дэн под ним, когда загорелая кожа переплетается с нитями его простыней, Фил напуган. Он не совсем уверен, в чём дело — в том, что уродливые закаты передразнивают прекрасную кожу Дэна, или в том, как страшны для Фила соприкосновения его кожи с кожей Дэна, но он чертовски напуган. Однако Дэн издаёт эти звуки, он непропорционально выгибается под Филом, и всё что может делать Фил — смотреть. Когда тускнеющий розовый лимонад выстраивается в линию вдоль позвоночника Фила вместе с согнутыми пальцами и дрожащими бёдрами, именно тогда Фил должен погрузить свои сухие губы во вьющиеся волосы на шее Дэна. Он не хочет, чтобы Дэн видел, как его ресницы вытягивают спокойствие из его щёк, и что его веки плотно сжаты. Теперь Дэн спит, и Фил теряет свои чувства в клетчатых стенах душа, пытаясь вымыть пот и неловкость из своих суставов с помощью малинового мыла и усталых рук. Но он просто растирает ту же грязь по другим местам. Кожа разрывается в тех местах, где соединяются кости, и Фил может чувствовать, как мёртвая плоть кружит в воде у его ног, застревая в водостоке; Фил пытается отскоблить сырую, маслянистую кожу между своих пальцев, но он уже не помнит, где ей положено быть. Мыльными заблуждениями теперь пропитаны его мышцы, и всё связано вместе настолько тонкой верёвкой, что Фил чувствует, как кожа со вкусом малины скользит прямо в водосток. Всё настолько неправильно, что Фил чувствует вкус Дэна на языке и не хочет этого. Когда он ложится рядом с Дэном, он не обнимает его, потому что не может. Текучее небо тесно оборачивает мебель пурпуром, который кажется Филу, только что вышедшему из душа, таким грязным, и хорошо, что Фил ничего не видит, потому что он не хочет. Он держит руки на животе, пальцами выравнивая тонкие волоски, чтобы скрыть беспорядок. Может быть, девственность не так уж и важна, Фил пытается вдолбить себе это, пытается заключить слово д-е-в-с-т-в-е-н-н-о-с-т-ь в своих дёснах, но потом он смотрит на руки Дэна и видит свою юность, скомканную под его ногтями, ничтожную, размытую мантрой дискомфорта. Фил смотрит на Дэна. И любит его. Но это происходит снова, как бы Фил ни клялся, что этого не произойдёт, и он не думает, что сможет сделать это. Дэн смотрит на него, повторяя: «Снимай это, снимай это, снимай это»; Фил смущается. Он разлагается в руках Дэна, его ресницы смешиваются с пульсом на шее Дэна, так же, как это было в прошлую субботу. Фил сам разрывает себя в руках Дэна, чтобы Дэну не пришлось этого делать. Когда Фил поворачивает голову, он видит их одежду, сливающуюся в складках заученных запахов и любви, которую Фил, если честно, находит с небольшим затруднением. Кажется, это случается чаще, чем Фил предполагал. Он чувствует, как его юность стирается руками Дэна, и он задаётся вопросом, почему Дэн не замечает этого, когда умывается. Когда Дэн спрашивает: «У тебя не встал?». Уродливый закат выпадает из глотки Фила смущёнными глазами и грустными зубами, когда он говорит, что подрочил ранее. Но оправдания Фила — настоящее воплощение нечестности, потому что правда в том, что он этого не делал. Когда Дэн прикасается к нему в постели, он притворяется, что уже заснул. Фил плавится в простынях, и Дэн пачкает об него руки, заправляя постель. Этого никогда не бывает вполне достаточно, и Фил задумывается, когда же Дэн заметит его дискомфорт; может, однажды Дэн будет складывать бирюзовые простыни, которые пахнут дешёвым моющим средством, и осознает, что они также пахнут и сымитированными оргазмами. Или, может, однажды он подумает, что причина, по которой Фил никогда не смотрит на него, когда они трахаются, заключается в том, что он не хочет. Когда Дэн в полночь оказывается над ним, Фил не может решить, кошмар это или всего лишь фантазия. Его позвоночник, кажется, становится всё более и более грязным из-за клетчатых узоров на стенах душа, контрастные квадраты больше ничем не скрыты, и, может быть, Филу давно пора перестать соскребать грязные чувства со своей промежности руками, которые больше не чувствуются как руки, когда он поднимает их; но он всё ещё надеется, что эта грязь смешается с малиновыми пузырьками. Фил просто задумывается, задумывается ли Дэн; задумывается ли он о том, почему звуки, врезающиеся в его кожу на шее, звучат такими вынужденными, неохотными; задумывается, почему Фил никогда не пытается прикоснуться к нему. Может, Фил выкашливает потрескавшиеся губы и заученные звуки в шею Дэна, когда они трахаются, только потому что не хочет. Может, Фил притворяется, что уже спит, когда Дэн прикасается к нему в постели, потому, что не хочет, чтобы он делал это. Фил задумывается, задумывается ли Дэн, хоть когда-нибудь, о том, почему у него всегда одно и то же оправдание; приходило ли когда-нибудь Дэну в голову, что может быть, просто может быть, Фил не кончает — не потому, что подрочил ранее, а потому что не хочет. Фил отталкивает Дэна той ночью, когда уродливый закат душит все цвета, которые обычно окрашивали кожу Дэна, потому что не может сделать этого. Губы Фила на вкус как слёзы, и Дэн всё равно целует его. Фил смотрит на Дэна, и на этот раз он его ненавидит. Он трахает Дэна, потому что знает, что это то, чего хочет Дэн, пытается вытереть слёзы с шеи Дэна, пытается притвориться, что солёная сырость в волосах Дэна это лишь слюна, хотя знает, что это не правда. Он хочет принять душ, ему это нужно, но Дэн настаивает на том, чтобы они лежали вместе, что они и делают. Они всегда делают это. Губы и руки Дэна везде, куда бы Фил ни смотрел, пальцы комкают всё, что Фил знает, и проталкивают это в водосток, и Фил пытается читать книги по анатомии, потому что он не знает, где должна быть его кожа; а Дэн всегда заканчивает тем, что целует его. На руках Фила проявляется сыпь цвета апельсинов, когда он отталкивает Дэна, усталые цвета тускнеют в нелепых тенях, которые выглядят почти так же, как ненужная кожа. Фил недооценивал вред, который могут нанести пять лет дискомфорта, но он терпел это ради Дэна. Но что же за эти пять лет Дэн сделал ради него? Он засыпает, пока уродливый закат свисает со стен, и кожа Дэна теперь не такая уж прекрасная, когда она раздирает кожу Фила. Он прячет слёзы в глазах, потому что парни не плачут. Ему понадобилось пять минут, чтобы полюбить Дэна, и пять лет, чтобы разлюбить. Когда его бёдра плавятся под кожей Дэна, ссыхаясь с этим уродством, Фил смешивает слова «Ты делаешь мне так больно» со своими заученными стонами, потому что, может быть, тогда Дэн перестанет целовать его и поймёт, что кожа Фила стягивается, потому что этого не должно происходить. Когда Дэн пытается прикоснуться к нему, и солнце впивается в уродливые тропические апельсины и фиолетовые тени, Фил не говорит "да". Когда Дэн пытается прикоснуться к нему, и уродливые тропические апельсины и фиолетовые тени смешиваются с его кожей, Фил не говорит "да". Фил никогда не говорил "нет", но также он никогда не говорил "да". Но это случается в День святого Валентина, и Дэн держит руки Фила над его головой, и он целует его. Он всегда всего лишь целует его. Может, парни действительно плачут.