Чёртов фансайн, чёртов Юнги-хён!

      Чонгук быстро справился с учебными делами и все оставшееся время думал, чем себя занять. Дом Юнги оказался скучнее, чем думал Чон. Стандартная планировка, но плюс небольшая студия, в которой младший нашел много набросков.       Мин пишет лирику действительно достойную, как бы Чон не фыркал и не кривился перед старшим. Небольшие знания в пользовании дорогостоящей аппаратурой, помогли Гуку включить последнюю записанную мелодию. И, надо признаться, младшего зацепило. Он нашел подходящие к ритму и жанру мелодии слова, улыбаясь тому, что все-таки Юнги хорош в своем деле и его не зря любят фанаты.       Побаловаться со звукозаписью Чон любил, поэтому, нажав на нужные кнопки и включив запись, он решил записать свой голос, чтобы послушать, как это звучит со стороны. Мину вряд ли бы понравилось, что наглый мальчишка хозяйничает в студии, но его пока нет, поэтому можно своевольничать.       Чонгук записывает несколько вариантов, а потом прослушивает их, развернувшись к компьютеру, куда автоматически загружаются записанные треки. Он добавляет несколько эффектов и отрывок получается совсем неплохой. — Переложил рэп-партию? — интересуется Юнги, возникший из неоткуда, отчего младший дергается. — Хён, напугал, — фыркает Чонгук, хватаясь за сердце. — Включи еще раз, — просит Мин и Гук покорно включает трек заново.       Всю эту минуту Юнги сидит неподвижно, сверля младшего взглядом. Чонгуку не совсем нравится такое положение вещей, но он молчит. После того, как трек заканчивается, Мин вздыхает и поднимает глаза, скрещивая руки на груди. — Я не люблю, когда кто-то заходит в студию, — спокойно говорит старший. — Извини, — просит прощения Чон, потому что прекрасно понимает, что нарушил творческое пространство. — А когда кто-то видит сырой текст и музыку — тем более. — Мог бы сказать, чтобы я не заходил, — бурчит Чонгук, опуская глаза. — Или табличку повесить. — С табличкой или без — ты все равно вошел бы, — отвечает Юнги, разглядывая младшего. — И то верно, — вздыхает Чон, поджимая губы. — Я тогда, наверное, пойду, — поднимается со стула парень. — Сидеть, — толкает его обратно Мин, опираясь на ручки стула, по обе стороны от тела парня. — Как мы с тобой поступим? А, Чон Чонгук? — чуть улыбается старший. — В каком смысле? — За нарушение творческого пространства наказывают, котенок. Ты не знал? — Прекрати меня так называть, — хмурится Чонгук. — Будто мое имя забыл и теперь прозвищами прикрываешься. — Ох, котенок, твое имя трудно забыть, — шире улыбается Юнги, приближаясь к лицу младшего. — Оно так и вертится на кончике языка. — Ты не представляешь себе, как пошло это звучит, — усмехается Чонгук, улавливая игривый взгляд Мина.       Юнги улыбается, а после резко поднимает младшего на ноги, сжимая в кулаках края распахнутой рубашки. Он внимательно исследует лицо Чона, прочно запечатлев каждую морщинку. А после тащит его в сторону дивана, усаживая того на свои бедра. — Я смотрю, у тебя хорошее настроение, — изгибает бровь младший, упираясь руками в грудь Мина. — Запись прошла хорошо? — Более чем, — улыбается Юнги, опуская руки на талию парня. — Ладно, за хорошую работу полагается один поцелуй, — улыбается Чонгук, склоняясь к старшему. — Всего один? А как же нарушение моего пространства? — Не будь занудой, — хмыкает Чон. — И не все сразу. — Ладно, — пожимает плечами Мин. — Хотя я рассчитывал на большее. — Много хочешь, — смеется Чон, касаясь своими губами чужих.       Чонгук целует сперва нежно, касаясь руками шеи парня. Губы хёна кажутся слишком сладкими, чтобы оторваться от них, а руки, которые сжимают чувствительные бока, слишком горячими. Чонгук углубляет поцелуй, несмотря на то, что голова кружится и воздуха уже не хватает. Он сталкивается с чужим языком, начиная ерзать на бедрах Юнги, отчего тот сжимает бока сильнее, заставляя младшего выпрямить спину и прижаться плотнее к груди парня. Чон запускает руку в густые волосы Мина, сжимая их в кулак, и целует более настойчиво, ощущая, как руки старшего перемещаются на ягодицы и медленно поглаживают их, заставляя того елозить еще больше. — Если ты сейчас не остановишься, дороги назад уже не будет, — отстраняется на секунду Юнги, заглядывая в глаза парню. — Я возьму тебя прямо на этом диване. — Черт побери, я хочу этого, — почти рычит Чонгук, снова вовлекая того в поцелуй.       Юнги не думает, что ослышался, иначе бы Чон сейчас специально не ерзал так сильно, вырывая из уст старшего глухой стон. Мин тянет рубашку и майку с младшего, следом бросая куда-то на пол и свою. Он рассматривает подтянутое тело Чона, спеша изучить его губами. Он целует каждый сантиметр, кое-где оставляя отметины, обводит ореолы сосков языком, прикусывая бусины, целует длинную шею, возвращаясь к манящим губам.       Юнги спешит избавиться от оставшейся одежды, усаживая младшего обратно себе на колени. Возбуждение ударяет в голову, потому что чертов мелкий провоцирует его, довольно улыбаясь. Мина снова вовлекают в поцелуй, пока он нащупывает тюбик со смазкой. Чонгук выгибается движениям рук старшего, которые ласкают спину и ягодицы, а после чувствует что-то холодное у самой дырочки, сразу отстраняясь от парня.       Мин не спрашивает, а просто делает: вводит сперва один палец, отчего младший жмурится и мычит от неприятной боли. Юнги аккуратно давит на стенки узкого ануса, осыпая прекрасное тело поцелуями. Чонгук цепляется за плечи старшего, когда тот добавляет второй палец. — Черт, хён, — мычит младший, оставляя после своих пальцев отчетливые следы. — Потерпи, котенок, — шепчет Юнги, целуя парня, но на поцелуй получает укус. — Просил же не называть меня так, — бурчит Чон, ощущая зуд в заднице, когда к двум добавляется еще и третий палец.       Юнги старается растянуть как можно лучше, чтобы боль была минимальной, но возбуждение торопит, хочется разрядки, потому что на нем такой горячий Чонгук, который сам хочет большего и отвечает на ласки. — Это чертовски больно, — выдавливает из себя младший, ощущая, как пальцы двигаются внутри, а один из них попадает по заветной точке, отчего Чон выгибается в пояснице и громко стонет, блаженно прикрывая глаза.       Возбужденный Чонгук — превосходное зрелище. Его тело пылает под руками старшего. Хочется бросить все прелюдии, но старший доводит все до конца. — Хё-о-он, — тянет Чон, чувствуя как нарастает возбуждение старшего, и ощущает, как болезненно пульсирует собственное.       Юнги размазывает смазку по своему возбуждению и смотрит в глаза младшего. Тот нервно кусает губы, но во взгляде плещется огонь, которому нужно дать выйти. Младший чувствует, как его будоражит каждое движение старшего и хочется отдаться ему все больше. — Приподнимись, — просит Юнги, придерживая парня за талию. — Готов?       Чонгук кивает и старший входит резко, насаживая младшего на свой член. Из глаз парня текут небольшие капли слез, а с висков стекает пот. Юнги дает привыкнуть, не двигается, отвлекая Чонгука поцелуями. — Двигайся, прошу, — шепчет Чонгук, обхватывая лицо старшего руками.       Мин думает, что Чон очень красивый, а его тело сводит с ума. Внутри очень узко и горячо, поэтому Юнги начинает двигаться, помогая младшему самому насаживаться на его член. Чонгук сжимает зубы и двигается в такт со старшим, ощущая, как боль медленно отпускает, а головка бьет по простате, принося головокружительное удовольствие. Постепенно студия наполняется громкими стонами и в ней практически невозможно дышать, воздуха не хватает. Чон насаживается как можно глубже, слыша рваные стоны старшего и глядя в затуманенные глаза.       Юнги прекрасен, а чувствовать его в себе еще прекраснее. Старший переворачивает Чона на спину, нависая сверху, и заводит руки над головой, заставляя вцепиться в диван. Мин набирает темп, входит резче и глубоко, слушая стоны младшего, такие мелодичные и приятные слуху. У старшего рвет крышу от наслаждения. Он чувствует, как стенки ануса плотно обволакивают его член и через пару толчков кончает вслед за Чонгуком, обильно изливаясь внутрь парня. Юнги нежно целует, ловя измученную улыбку и ложится рядом, обнимая обнаженного парня. — Мне надо тебе кое в чем признаться, — говорит Чонгук, обнимая старшего в ответ. — В чем? — Это был мой первый раз с парнем, — отвечает Чон. — И я его запомню. — Почему? — Ну, во-первых, потому что он был на узком диване, а во-вторых, потому что он был с тобой.       Юнги улыбается, убирая пряди волос с глаз младшего и снова целует. — В следующий раз я трахну тебя на кровати, обещаю, — говорит Мин, глядя на пыхтящего парня. — Чертов Мин Юнги! — бурчит Гук, тыкая старшего в плечо, за то, что тот испортил хороший момент.

***

— И чего это ты такой веселый? — прищуривается Чимин, глядя на глупую улыбочку друга. — Я не веселый, я счастливый, — отвечает Чон. — Ты можешь вернуться в общагу, — добавляет Чим. — Нет, спасибо, — улыбается Чон, поворачиваясь к другу. — Можете и дальше с Хосок-хёном играть в свои игры. — Оу, — немного удивляется Пак, а после, когда до него доходит смысл слов друга, хлопает в ладоши и верещит как девчонка. — Расскажи! — Чимин, расслабься, — улыбается Чонгук. — Ничего интересного. — В смысле? — удивляется Чим. — У моего друга личная жизнь наладилась, а он мне втирает, что ничего интересного! Хэй, Чон Чонгук, рассказывай! — Не кричи так, — смеется Чон, похлопав Пака по плечу. — Ты будешь жить у Юнги-хёна теперь? — Да, у него, — улыбается младший. — Между вами что-то было? — Я же не спрашиваю, было ли что-то между тобой и Хосок-хёном, поэтому и ты воздержись от таких вопросов. — Так нечестно, Чонгук, — дуется Чимин, но обида тут же проходит, когда на телефон младшего приходит сообщение от Юнги. «Не задерживайся, котенок». — Чонгук-и, — тянет Чимин, набрасываясь на друга. — Я так рад за тебя. — Ну, все-все, — отстраняя от себя парня, говорит Чон. — Вот же зануда, прямо как Юнги-хён, ага, — фыркает Чимин, понимая, что парочка-то вполне хорошая подобралась.       Всему виной этой истории был один единственный фансайн. Всего лишь какая-то встреча, перевернувшая жизнь обоих парней. Юнги теперь меньше ворчит и больше улыбается, а Чонгук счастлив, что когда-то забрел на этот чертов фансайн. Жизнь сплела нити двух судеб в один клубок и теперь чертов Мин Юнги только его, только Чон Чонгука. На каждого ворчуна найдется свой ворчун, и даже такого зануду, как Юнги, можно полюбить. Чонгук смог. И вряд ли когда-то пожалеет об этом.