***
Билеты на самолет я взял такие, чтобы наши места находились как можно дальше. Хотя у меня и так была полная уверенность, что в таком состоянии Ева не видит никого в радиусе километра, я все же решил подстраховаться и старался не пересекаться с ней во время регистрации и посадки. Одежду я надел ту, которую она на мне никогда не видела, а именно черную рубашку, подаренную когда-то отцом и старые джинсы. Пару раз мне позвонила Полина с вопросом: почему мы с Воскресенской одновременно не явились в школу. Я, ответив, что проблемы Воскресенской меня вообще не касаются, а сам я не пришел по семейным обстоятельствам, положил трубку. Если честно, мне было плевать, поверила она мне или нет. Мучила ли меня совесть за то, что я так относился к ней? Нет. Я относился к ней ровно так, как она этого заслуживала. Всю дорогу, пока мы летели, а это было около шести часов, я анализировал поведение Евы. К счастью, когда-то мне довелось прочесть несколько книг по психологии. Буквально каждый ее поступок говорил о том, что она либо на грани депрессии, либо уже в ней. И ко второму я склонялся больше. Сестренка стала невнимательной, практически ничего не ела, да и действия, приводящие к самоповреждениям давали о себе знать. Теперь я должен был понять, как вытащить ее из этого состояния, потому что виновником в доведении человека до суицида мне становиться не хотелось. POV Ева Как странно возвращаться туда, где давно не был. Место уже совсем не такое, каким ты его запомнил, каким рисовал в своем воображении. Оно кажется более... пустым. Старый двор, в котором я играла с друзьями, выделялся лишь старыми заржавевшими качелями и практически пустой песочницей. Дом принял более убогий вид, особенно подъезд, в котором краска отваливалась маленькими кусочками. Дверь бабушкиной квартиры была новой, поэтому я не сразу поняла, что не ошиблась адресом. У меня почему-то было ощущение, что меня не было в этом месте около двадцати лет, хотя срок моего отсутствия был куда меньше. В бабушкиной квартире было полно народу. Меня там, как оказалось, ждали. Видимо, мать все же удосужилась предупредить своего двоюродного брата о моем приезде. Он и его семья в составе жены и взрослой дочери занимались похоронами. Помимо них там еще находилась читалка, ни на секунду не покидавшая комнату, в которой лежала бабушка. Люди постоянно приходили и уходили. Это были бабушкины подруги или просто соседи, пришедшие выразить соболезнования. Я не слышала, что они говорили. Замечала лишь, что на меня бросали косые взгляды, как семья моего двоюродного дяди, так и гости. Меня ничуть это не беспокоило. Я прекрасно знала, что выгляжу как минимум странно. В гробу лежал уже не тот человек, который приходил на свадьбу матери. Удивительно, как меняется лицо и тело умершего. Высыхает, словно из него выжали все соки. Щеки и глаза впадают, от губ не остается буквально ничего, руки превращаются в кости, обтянутые кожей. Ужасающее зрелище для того, кто искренне любил человека, лежащего в гробу. Увидев бабушку такой, я даже отпрянула, прикрыв ладонью лицо. Слезы вновь собирались брызнуть у меня из глаз, но, вспомнив про таблетки, которые давал мне Ян, я предотвратила этот процесс. Я немного посидела рядом со старушками, которые беседовали об умершей. От монотонного голоса читалки мне становилось еще грустнее. - В твоей комнате ничего не изменилось, - послышался голос дяди. - Тебе будет удобно остановиться там? - заботливо спросил он. - Да... Я прошла в комнату, где действительно все осталось так, как было несколько лет назад. Мне на секунду показалось, будто я и не уезжала. Будто жила здесь всегда в мире и спокойствии. Будто не становилась такой, какой стала. Там были белые обои с цветочками, которые слегка пожелтели от времени, но не потеряли своей аккуратности. Мой письменный стол все так же стоял в углу, но был практически пуст за исключением парочки бабушкиных книг. Диван, на котором я спала, ничуть не изменился и не потерял формы. Разве что пыли в нем стало куда больше. И даже цветы на подоконнике были все те же. Вот только больше в несколько раз. Я легла спать, потому что устала после долгого перелета. Никогда не любила спать в самолетах. Мне снились какие-то непонятные обрывки воспоминаний о бабушке. Снилось, как она со строгостью заставляла меня доесть обед или выключить телевизор. Сколько бы я отдала, чтобы услышать это снова. - Е-ева-а, - позвал кто-то. Я резко встала с дивана. Мне нужно было идти на танцы. Бабушка позвала, значит, уже было пора собираться. Вот через несколько секунд она должна была войти в комнату и сказать, что нужно одеваться... Но никто не зашел. И именно в тот момент на меня снова камнем упало осознание того, что ее больше нет. Я посмотрела на часы. Было шесть вечера. На улице уже было темно. Я выбралась из комнаты. На кухне горел свет. Там тихо разговаривали родственники. Я накинула куртку, тихонько обулась и покинула квартиру. В те несколько часов я была предоставлена сама себе. К счастью, климат в тех краях был куда мягче нежели в городе, из которого мне все же удалось выбраться на какое-то время. Был первый день зимы, но там все еще работали фонтаны, потому что плюсовая температура не позволяла воде замерзнуть. На самом деле раньше я уже теряла людей. Сначала себя, затем мать. Когда я поняла, что ей плевать на меня, я словно ее потеряла. Но в моей семье раньше никто не умирал, по крайней мере на протяжении моей жизни, поэтому я не могла сказать, каково это, когда ты осознаешь, что близкий тебе человек ушел и никогда уже не вернется. Когда все безвозвратно утеряно, и ты не способен ничего изменить или исправить. Черт подери! Наверное, самый ужасный момент настает тогда, когда любимый человек превращается в воспоминания. Что, по сути, от него остается? Вещи в шкафу... запах духов, старые черно-белые фото, быть может, письма - часть истории, которую уже никогда не воскресить. В моей голове никогда не укладывался тот факт, что время течет лишь в одном направлении. Мне постоянно казалось, что, если прошло не так много времени после какого-либо события, еще можно все изменить, исправить все ошибки. Я стояла возле этого фонтана, но смотрела словно сквозь него. Я не видела того, что происходило вокруг. В тот момент мне казалось, что я в полной заднице и буду в ней всегда, до самой смерти. Так всегда кажется, когда ты оказываешься на дне. Переезд в этот город был моим единственным шансом на нормальную жизнь. Моя надежда сгорела в один момент и не возродилась из пепла. Я хотела только одного: уничтожить себя. Сделать так, чтобы мое присутствие никому больше не докучало... Дать шанс на нормальную жизнь тем, кто действительно способен прожить ее достойно. Людям, которые не потерялись, как я однажды. Сбившись с пути, я не смогла найти дорогу обратно. И где я теперь? Из меня не может получиться ничего хорошего. Лучше бы я была на месте бабушки... POV Ян Я видел, что она никак не могла успокоиться. Я стоял позади нее, но она не замечала этого. Странно, но я тоже почувствовал боль. Боль оттого, что кому-то другому больно. Я медленно подходил к ней, в надежде, что она обернется, но она продолжала не замечать моего присутствия. Я обнял свою сестру, стоявшую спиной ко мне. Она вздрогнула от неожиданности. - Ч-ч, успокойся, это всего лишь я, - прошептал я как можно мягче. Поначалу мне казалось, что она будет сопротивляться, но не тут то было. Ева была так слаба и беспомощна, что не стала ничего делать, а только прижалась головой к моей щеке. Ей не хотелось ссориться со мной, обвинять. Ей просто нужен был кто-нибудь, кто побудет рядом какое-то время. Она снова всхлипнула и повернулась ко мне лицом. Таких усталых глаз я ни у кого еще не видел. Сказать, что в тот момент она выглядела ужасно, это не сказать ничего, но мне было все равно. Я просто хотел помочь ей. Хоть чем-то. Обняв меня за шею, она вглядывалась в мое лицо. Мне казалось, Ева даже не могла понять, кто перед ней, но я ошибался. Мы долго стояли, смотря друг другу в глаза, пока наши лица не стали сближаться. Мое сердце почему-то стало биться быстрее. Наши губы быстро нашли друг друга, и я почувствовал соленый вкус слез. Это был мокрый, но легкий и невинный поцелуй. Поцелуй с сестрой. Я понятия не имею, о чем я думал в тот момент. Да и она, наверное, тоже. Никто из нас не стремился оттолкнуть другого, хотя оба понимали, что это неправильно. Я просто не хотел. Не хотел, чтобы это прекращалось. Я не чувствовал, что это была какая-то ошибка. Когда мы отстранились друг от друга, она спросила: - Где ты остановился? - Здесь недалеко, в отеле, - ответил я, не переставая ее обнимать. - Как ты вообще попал сюда? Изначально следил за мной? Я кивнул. - Ты не замечала? Она опустила глаза. - Сейчас я ничего не способна заметить. - Она отошла от меня на пару шагов. - Сейчас я ничего не могу изменить... - Пойдем ко мне? - ласково спросил я. - Если хочешь, я куплю тебе выпить? Она кивнула.***
В ту ночь мы пили водку. Я был удивлен, как алкоголь порой сближает людей. Мы сидели на полу, рядом с кроватью, рядом с нами стояли пластиковые стаканчики. Играла музыка. Это был тяжелый рок, который нравился нам обоим. - Прости меня... Я повернулся и посмотрел на ее измученное лицо. Взгляд был направлен в одну точку и не двигался. - За что? - спросил я, сделав музыку немного тише. - За все, что я тебе наговорила вчера. Ты ни в чем не виноват... Проблема во мне. Наверное, ты хороший человек, просто я плохо тебя знаю. Я первый раз в жизни не знал, что ответить. - Ты помог мне... договорился с предками. Даже успокоил меня вчера. Значит, я была не права. Ты защитил меня от тех четырех ублюдков той ночью. Ты делал для меня хорошие вещи, а я не замечала этого из-за своей ненависти к тебе. - Она была искренна, как никогда. Мне это нравилось. Она не прятала свои эмоции за непробиваемой маской безразличия. - Черт возьми, ты даже волосы мне держал, когда я была в стельку! Я, не сказав ни слова, налил нам еще немного водки. Закусывали мы бургерами из ближайшего фастфуда. - Ты глупая, - спокойно пробормотал я, пока она доедала очередной чикенбургер. - Ты думаешь, что жизнь на этом кончена? Ты не видишь будущего? Готов поспорить, ты хочешь покончить с собой. Она перестала жевать и устремила на меня свой удивленный взгляд. - Да, я догадывался. Но ты же не хочешь совершить самую главную ошибку в своей жизни. Я не буду втирать тебе про то, что многие люди со смертельными болезнями, доживая свои дни, мечтают оказаться на твоем месте. Я не буду говорить тебе о том, что рано или поздно все будет хорошо. Нет. Счастье мимолетно. Это лишь чувство. И как любые чувства, оно проходит рано или поздно. - Я смотрел за тем, как она внимательно слушала меня. - Я хочу сказать тебе кое-что другое. Если ты не можешь жить из любви к самой жизни, ты должна жить назло. Назло всем тем, кто ненавидит тебя. Ты же не хочешь сделать их жизни слишком простыми. - Я сжал ее ладонь, лежавшую на полу. - Я знаю: не хочешь. Мы не заметили, как снова слились в поцелуе. Я подумал, что хорошо, что этого никто не видел. Нам никто не мог помешать. Мы целовались вот так около получаса. Я обнимал Еву, а ее руки то и дело забирались мне в волосы. Мне было хорошо в ее объятиях. Как ни странно, намного лучше, чем в Полининых. Настоящая Ева, слабая и беззащитная, нравилась мне куда больше нежели та, которую я обычно видел целыми днями дома и в школе. Нам словно снесло крышу. То ли влияние алкоголя, то ли этого города заставляло нас двигаться все ближе и ближе друг к другу. И вот, еще через несколько минут она сидела на мне, а я прижимался к ней всем телом. Нам было мало друг друга. Поцелуи становились все глубже, а атмосфера вокруг нас все горячее. Я очень хотел ее. Хотел свою сводную сестру, которая уже начала покрывать поцелуями мою шею. - Что ты делаешь?.. - спросил я, пытаясь остановить ее. - А что такого? - Она не прекращала свое увлекательное занятие. - Еще чуть-чуть, и я не смогу остановиться, - прошептал я ей в ухо. - И не надо. - Ее тяжелое дыхание еще больше пробуждало во мне желание. - Переспи со мной. Мы продолжали диалог в перерывах между поцелуями. - Ты пьяна. Ты потом будешь жалеть об этом. - Мне плевать. Я тебя хочу.- Она немного поерзала, отчего мне стало еще тяжелее ее отговаривать. - Я тоже хочу тебя, но так нельзя! - Я аккуратно столкнул ее с себя, вскочил на ноги и ушел в ванную. Если бы я дал волю эмоциям, то никогда бы себе этого не простил...