Искры

      Последовав совету, он решил отвлечь себя каким-нибудь творческим видом деятельности. Приключенческие романы, которые он читал в детстве с завидным энтузиазмом, подарили ему одновременно две мечты. Два огонька, которые горели в нем, не угасая ни на секунду, вот уже двадцать лет. Путешествовать и документировать это. Фотографии, рисунки, книги, очерки... Неважно. Его целью было отблагодарить предыдущие поколения за эти огоньки, и единственный способ осуществить это, по его мнению, заключался в том, чтобы зажечь такие же в будущих поколениях.       Хотя он и не утолил жажду путешествий в полной мере, его текущее положение не оставило ему выбора. Так он решил взяться за второй пункт своей заветной мечты. Именно так он решил бороться с отчаянием, которое одолевало его с тех пор, как он пришел в себя месяц назад. За этот месяц он уже привык слышать типичные фразы медсестер из разряда "как жаль, такой молодой...". Проблема была в том, что ему было нелегко принять положение, в котором он оказался в столь раннем возрасте.       Пару дней назад его старшая сестра принесла ему диктофон, как он и просил. Всё это время в его голове всплывали прекрасные моменты из собственной жизни. Те, что ему никогда не удастся пережить снова. Те, ради которых он работал месяцами, чтобы на неделю оказаться в другом конце планеты. И те, которые его погубили. Набравшись решимости, он начал шарить рукой по тумбочке, пока не нащупал диктофон. И только найдя по особому рельефному рисунку кнопку "REC" и нажав на неё, он понял, что не может выдавить из себя ни слова...       Капли дождя били по стеклу, но каждая из них отзывалась в его голове ударом молотка. Он усиленно морщил лоб, пытаясь сосредоточиться, но безрезультатно. Запахи бинтов и препаратов только все усугубляли. Он слышал, как ветер слегка посвистывал за окном.       Стиснув зубы, он внезапно расслабился. Словно сбросил с плеч тяжелый рюкзак после долгого путешествия. Он улыбнулся, медленно положил диктофон на тумбочку. Сбросив с себя одеяло, он встал и подошел к окну. Не сразу, но он смог открыть его. Вдохнув полной грудью прохладный уличный воздух, он залез на подоконник и сел, свесив ноги через окно. Порыв ветра, капли били по лицу, по закрытым векам, но это были уже не те молотки. Это была музыка, которую он ощущал физически. Он снова оказался на борту большого теплохода во время качки. Он прекрасно помнил, как остальные пассажиры попрятались во время этого мини шторма, и только один человек с улыбкой наслаждался брызгами, которые окатывали его с головы до ног. Этот человек сейчас сидел, свесив ноги из окна палаты, в которой в течение месяца чувствовал себя пленником. И ему было безразлично то, что он практически весь промок. Он смеялся, как ребёнок. Смеялся во весь голос...       Этот смех услышала медсестра. Остановившись, она решила выяснить, почему он раздается из палаты, в которой лежит ослепший парень, обмолвившийся с ней едва ли несколькими фразами, и то вполголоса. Почувствовав сквозняк, медсестра забеспокоилась. Ускорившись, она подошла к двери и резко распахнула её.       Он никак не ожидал, что дверь откроется. Время посещения давно прошло, сегодня его навещала мать. Поэтому он вздрогнул сильнее, чем обычно. Сильнее, чем когда-либо. Достаточно сильно, чтобы поскользнуться на и без того мокром подоконнике. Медсестра увидела лишь белую ткань больничной рубашки, мелькнувшую за окном.