Беглец

Я всегда умел убегать. С ослепительно светлого стадиона после неудачного выступления, ловко минуя своего тренера и исчезая в гардеробной, из дома, просочившись тенью за дверь, но сейчас моя способность оказалась гнетуще бесполезной. Совсем никчёмной. Но после того, как все мои друзья, которых я считал надёжными людьми, стали обходить меня стороной, шептаться за спиной и смотреть настороженно, даже озлобленно, будто мы не были знакомы вовсе, у меня не оставалось выбора. Я мог стерпеть многое: шутки и травлю со стороны местной прессы, непонимание со стороны родителей и тренера, даже заниженные оценки на соревнованиях, но это.. это стало последней каплей. Спасибо за популярность, Виктор. Мне нужны были деньги. И, честно, хотел сначала стащить у матери, она всё ещё наивно полагала, что тумбочка у кровати – место, подходящее для хранения налички лучше всего, но вспомнил, что награды с соревнований включали в себя и денежный приз. Оставалось только отыскать свою карточку и снять с неё всё до последнего рубля, что я и сделал. Со внешностью решил не париться. Я не такая уж и важная птица, чтобы меня везде узнавали, хотя после того скандала.. Нет. Не думать, не вспоминать и не позволять себе вновь окунаться в это дерьмо. Но как только перед глазами вспыхивала первая искра, вторую было не остановить. Виктор смотрел на него. Пристально и ясно, не отрывая взгляда ясных голубых глаз. Как давно Плисецкий мечтал утонуть в этой синеве, ласковой и мягкой, вот только сейчас она выражала лишь злую насмешку и удивление. - Ты что? – переспросил он вежливо и прохладно, будто находясь на очередном интервью. Сердце забилось ещё быстрее, потому что в голосе почудился легкий, но всё-таки интерес. - Люблю тебя, - упрямо ответил блондин. В воздухе повисла напряженная тишина. Юрий ожидал чего угодно. Он подготовился к недоумению и непониманию, грезил о радости и теплоте, но Виктор всего лишь отвернулся от него с брезгливостью на лице, не желая больше с ним говорить. Просто ушёл, даже ничего не ответив. Плисецкий рычит. Злится сам на себя и на свои глупые воспоминания, от которых следовало бы отказаться. Денег было не слишком много, пришлось купить самый дешевый билет до Владивостока. Он был без понятия, почему выбрал именно этот город, просто хотелось куда-нибудь подальше, где его не знали, где не станут пинать и травить. За девять тысяч километров от озлобленной, задыхающейся собственным смехом Москвы. Он сел у окна. Рядом с ним ехали две девушки, но на них он не обращал ровно никакого внимания, лишь смотрел, как пролетают мимо дома, магазины, многоэтажки, а потом резко, на контрасте – поля, леса, покосившиеся избушки. Скоро от этого зрелища стало тошно, он забрался на свою полку и закрыл глаза, надеясь окунуться в забытье. Но память не оставила его и тогда. На следующий день прогремел взрыв. У Виктора брали очередное интервью. Журналисты обожали вопрос об ориентации, задавали его всем подряд, жадно облизываясь и глядя с вожделением в глаза в надежде на очередную сенсацию. - Что вы можете сказать о своей ориентации? – журналистка позволила себе усмехнуться. Виктор лишь хмыкнул. - Она гетеросексуальна, не сомневайтесь. - А как вы относитесь к гомосексуалам? – закинула вторую удочку журналистка. - Презираю. И их самих, и тех, кто их поддерживает, - он замолк на долю секунды, - знаете.. недавно со мной произошёл.. инцидент. С одним парнем. Он подловил меня после одного выступления и признался мне в любви, - он говорил прямо, нисколько не смущаясь и глядя в камеру так же, как совсем недавно смотрел на Юрия, - мне очень печально, что в нашем мире ещё остались такие.. такие.. – тонкие губы брезгливо искривились, - мрази. Вновь замолчал, будто обдумывая сказанное. - Его имя – Юрий Плисецкий. Московский фигурист не слишком высокого уровня. Я сделаю всё, чтобы этот человек больше никогда не попал на более или менее приличные соревнования. С того момента его жизнь поменялась кардинально. Когда он очнулся, уже была ночь. Со лба каплями стекал холодный пот, а по телу пробегалась легкая дрожь. Ещё один ночной кошмар, один из многих. Он надеялся, что после побега из Москвы их станет меньше, но у кошмаров, видимо, были на него особые планы. Следующие семь дней тянулись медленно, как густая карамель. Юрий почти не вставал со своего места, только смотрел в серый потолок, спал, иногда принимался читать предусмотрительно взятые с собой томики Достоевского. Блондин ждал. Как завороженный, сверялся с картой в смартфоне, наблюдая, как с каждым днем точка его геолокации все дальше отходит от столицы. На остановках ему не давало покоя осознание того, что каждая минута статики не приближает его к Владивостоку, далёкому, чужому Владивостоку, который стал его последней надеждой. * * * - Поезд прибывает на станцию «Владивосток» через пятнадцать минут. Просим пассажиров собрать и сдать постельное бельё. Юрий уже был давно готов к тому моменту. Сидел, нервно щелкая пальцами, изредка посматривал на часы. Сердце билось почему-то очень часто и тревожно. Он сошел на платформу в полном восторге. На улицы дубовые минус одиннадцать, а он в одной футболке, и люди смотрят на него, как на сумасшедшего. Но лучше сумасшедший, чем извращенец. К вечеру его радость поубавилась. Становилось действительно холодно, а он с собой взял одну-единственную куртку, да и та была осенней и не слишком спасала. Он сидел на лавке под фонарём рядом с портом и растерянно глядел вдаль, пытаясь разглядеть полоску земли у горизонта. Нет документов, их Плисецкий так и не нашёл. Нет еды. Осталось ещё немного денег, их хватит, чтобы прожить ещё неделю-другую, но только, если он ещё и жилище себе отыщет, а это было невозможно. - Ты чего, бля? Ты куда половину груза дел? – раздался громкий прокуренный голос со стороны. Юрий поднял голову и сощурился, пытаясь разглядеть, что же там происходит. От порта готовился отплывать огромный лайнер, куда сейчас грузили какие-то коробки. - Оставил, - ответил глухой голос второго погрузчика, - а ты предлагаешь мне всё разом тащить? - А тележка тебе для чего, придурок? - Она сломалась вообщ.. - Ничего не хочу слышать, иди и тащи теперь, как оставил. Один из погрузчиков с тяжёлым вздохом удалился куда-то, а второй отошел в сторону, к фонарям, где сидел на лавке Юра, кутающийся в куртку. Проскользнула ящеркой неожиданная мысль, но он успел словить её за хвост. Это его шанс! Блондин осторожно приподнялся с лавки, пытаясь не привлекать к себе внимания, бочком подошёл к лайнеру, грузовой отсек которого был открыт. Убедившись, что первый погрузчик всё ещё не вернулся, а второй стоит у фонарей и курит, выпуская в воздух колечки дыма, он скользнул внутрь, в темноту. Светить даже смартфоном было рискованно, потому он вслепую пробрался вглубь отсека, забился у стенки за коробками так, чтобы его не было видно ни с одного ракурса. Глупое сердце паниковало и стучало в рёбра, но парень упрямо не обращал на него внимание. - Вот твой груз.. а начальнику-то я доложу, что ты на работе дымишь. - Из-за тебя отправка минут на двадцать уже задерживается, о чём ты вообще? Послышалась ругань, а затем в отсек кто-то зашел и начал с кряхтением укладывать коробки на пол совсем далеко от того месте, где прятался Юра. Но тот всё равно застыл и задержал дыхание. - Готово. Посигналь им там наверху, что могут плыть. С металлическим скрежетом, заглушающим громкие слова, грузовой отсек погрузился в зеленоватый полумрак.