SAVE ME

На следующий день Тед ко мне даже не подходит. Ну и пожалуйста. Можно подумать, у меня в окружении мало истериков. Начинаю думать и понимаю, что у меня в окружении нет вообще никого! Ладно, Дафна. Но она далеко, да и занята, больше не звонит, а мне пока нечего рассказывать. Конечно, охота поделиться со всеми, что Тед разносит про меня сплетни. Чертов ханжа. А больше всего обидно, что он начал обвинять меня в том, чего я не делал. Решаю, что могу поделиться этим с Максом. — Скажи, а у тебя случалось такое, будто тебе кажется, что вокруг тебя какой-то заговор? — будничным тоном спрашиваю у Макса, который сосредоточенно пялится в монитор. Я же кручусь на кресле и грызу карандаш, а потом ловлю на себе недовольный взгляд и перестаю крутиться. — Слушай, парень, я не понимаю, что с тобой не так. Почему ты просто не можешь спокойно заниматься своими делами? — он разворачивается ко мне всем корпусом и недоуменно смотрит на меня. — У тебя отличная работа, приятный коллектив и классный начальник, что тебе еще надо-то? — Сомневаюсь насчет коллектива и начальника, — язвительно замечаю я. — Ты мне нравишься, Джастин, даже не знаю, почему, но что-то в тебе есть. Я не про внешность, — добавляет он, задумчиво глядя на меня. — Просто ты вроде как клевый, и я бы очень не хотел с тобой ссориться, так как нам вместе работать. Поэтому, если тебя что-то не устраивает в коллективе или мистере Кинни, будь любезен, не говори этого при мне, хорошо? — вежливо просит он и разворачивается на своем стуле, чтобы вновь уставиться в монитор. Поднимаюсь с места и останавливаюсь возле горшка, якобы рассмотреть, что это за растение, а сам смотрю на Макса. Его зрачки двигаются из стороны в сторону, что означает, что он что-то читает, а не тупо пялится в экран, ожидая, пока я уйду или продолжу наш диалог. А это означает, что ему пофиг, что я скажу дальше. Ну и какой смысл? Хмыкаю и выхожу из помещения, чтобы тут же натолкнуться на Кинни, который как раз собирается зайти. Он видит меня, кивает мне и пытается обойти, но я резко делаю шаг в сторону, преграждая ему путь. Он даже не говорит мне ни слова, а спокойно смотрит прямо перед собой, ожидая, когда я его пропущу, но этому не бывать. Я не выпущу его, пока он не объяснится. — Вообще-то, — негромко начинаю я, но так и не удостаиваюсь его взгляда. — Доброе утро, мистер Кинни. Он усмехается едва заметно, и то, я вижу это, потому что пристально смотрю на его лицо. А потом я опираюсь на дверь спиной и скрещиваю руки на груди. — Как прошел вчерашний день? — с интересом спрашиваю я. Он облизывает губы, сует руки в карманы, а потом все же смотрит мне в глаза, легко улыбаясь. — Ничего необычного, мистер Тейлор. Все как всегда, — мягко проговаривает Кинни и указывает глазами на дверь, якобы намекая, что он намерен пройти в наш отдел, хочу я этого или нет. А меня так и подмывает спросить — «с кем ты вчера трахался?», но я продолжаю стоять и теперь уже зло на него смотреть. Он только прищуривается, вновь усмехаясь, будто считывает мои мысли. Сегодня его поведение чуть другое. Он более расслабленный, что ли. Такое ощущение, что его перестало что-либо беспокоить. И это уже волнует меня. — Классно, наверное, быть начальником? — вдруг предполагаю я. — Все у тебя в подчинении, можешь делать, что хочешь, ни с кем не считаясь, да и распоряжаться чужой жизнью… Его рука резко припечатывает меня к двери, и я сильно ударяюсь спиной об ручку. Он смотрит на меня пронизывающим взглядом, таким, когда невольно задумываешься — «а что я сделал?» И начинаешь винить себя даже за то, что ты находишься сейчас здесь, рядом с ним, будто ты забрал его воздух, и ему нечем дышать. Будто ты причина его плохого настроения, всех его падений и неудач, да и вообще всего, что связано с его жизнью… Будто ты отнял у него самое ценное, будто ты забрал у него что-то, что принадлежит только ему, и теперь он тебя ненавидит, а еще… он тебя жалеет. Он отводит глаза, и я могу выдохнуть. Я будто оглох и еще несколько секунд прихожу в себя, прежде чем замечаю удивленные взгляды проходящих мимо сотрудников. Кинни убирает от меня руку, а потом аккуратно поправляет мой галстук и спокойно произносит: — Я не считаюсь со своими сотрудниками, потому что у меня есть человек, с которым мне самому приходится вести счеты. И это никак вас не касается, Тейлор. Более официального тона я еще не слышал, поэтому продолжаю тупо на него смотреть. — А теперь вернитесь в отдел и попросите Макса подняться ко мне. После этих слов он разворачивается на каблуках и уходит на свой этаж, так ни разу и не обернувшись. Я смотрю ему вслед еще несколько секунд, а потом резко открываю дверь и захожу обратно. Как у меня кружится голова. Облокачиваюсь на стол и стараюсь глубоко дышать. Макс удивленно смотрит на меня все это время. — Что случилось? — Кинни попросил тебя зайти к нему, — устало отвечаю я. — Зачем? — Да мне, блядь, откуда знать? — зло говорю ему и сажусь на стул, чувствуя, как трясутся ноги, а потом и вовсе скидываю с себя пиджак и бросаю его на пол. Макс больше ничего не спрашивает и поспешно уходит. А я все еще не могу понять, что произошло. А спустя некоторое время поднимаюсь и бросаю взгляд на свой пиджак. А потом прикрываю глаза двумя руками, потому что не хочу видеть кровь на нем. Нет. Не так. Не хочу видеть кровь на пиджаке и не чувствовать боли… *** Давно у меня не было такого оргазма. Настолько острого, что слюни катятся по подбородку, дыхание сбивается так сильно, что чувствуется жжение в легких, мышцы сжимаются аж до спазмов, и почему-то щемит в груди от переполняющей нежности, страсти и… ненависти. Кончаю с его именем на губах и открываю глаза. — Что ты наделал, Брайан? — спрашиваю в пустоту, присаживаясь на кровати. Смотрю на время — два часа ночи. Ни секундой раньше или позже. Ровно два, будто кто-то завел будильник. Но никого тут нет, я один и меня это совершенно не радует. С сегодняшнего утра Кинни беспокоит меня очень сильно. Не знаю, с чем это связано, но что-то было в его взгляде… что-то такое, из-за чего я стал испытывать перед ним чувство вины. Только вот за что? Я уверен, что до этого мы не пересекались. Да, я выяснил, что он из моего города, но никогда ничего я о нем не слышал. Да и у меня не такая репутация, чтобы обо мне говорили люди. В чем я провинился? И почему мне так хреново на душе? А сегодня он мне снился, его глаза были красными, злыми, какими-то демоническими. И он трахал меня на столе в своем кабинете, и это был сон, и только, но то, что я испытал, не идет ни в какое сравнение с тем, что есть на самом деле. Хотя что есть на самом деле — я не знаю! После переезда в Нью-Йорк у меня появилась странная привычка — спать обнаженным. Вещи стали меня напрягать во сне, сковывать движения. Я слышал как-то историю о парне, который ложился в кровать в ботинках и всем спокойно пояснял, что он всего-навсего ходит во сне и не хочет марать ноги. Может, я тоже какой-то лунатик? Только во сне я не хожу, а трахаюсь с Брайаном Кинни. И вот сегодня он позволил мне это увидеть? Бросаю взгляд на балкон — он открыт. Может ли быть такое, что Кинни пришел ко мне ночью, трахнул, а потом ушел? Ну конечно, все сходится! Смотрю на свой живот, к которому уже прилипла сперма, и иду в душ. Но, когда я захожу в ванную, моя версия летит к чертям — во сне мы трахались в его кабинете, а не у меня дома. Черт. А у этого Кинни очень сильные руки. Он сегодня буквально впечатал меня в дверь, а у него даже ни один мускул не дрогнул. Но это совсем не странно. Нет. Странным мне кажется то, что я сейчас стою спиной к зеркалу, слегка повернув голову, чтобы увидеть себя сзади, и не вижу царапины, из которой сегодня лилась кровь, заляпавшая мой пиджак. *** До Нового года нужно столько успеть, что работать приходится практически без перерывов. А мне тем более, так как я хочу поехать в Питтсбург хотя бы на пару дней. Огромная папка бумаг с громким треском приземляется прямо перед моим носом, и я озадаченно поднимаю голову. — Что это? Макс пожимает плечами и спокойно произносит: — Твоя работа на ближайшие выходные. — Но… — я аж задыхаюсь от негодования и возмущения. — Но я с этим и за месяц не управлюсь! — Мистер Кинни сказал, что верит в тебя, — улыбается Макс. — Но мне нужно домой, к семье… слушай, — я с надеждой смотрю в его глаза. — А могу ли я взять с собой в Питтсбург все это и поработать там? Он задумывается и отвечает неуверенно: — Я не знаю, Джастин, честно. Тебе лучше спросить у мистера Кинни… Думаю, что он мог бы тебя отпустить… — я с облегчением вздыхаю, пока он не продолжает: — Лет через пять, когда заработаешь определенный стаж, — с улыбкой заканчивает он, и мне так охота треснуть его чем-нибудь тяжелым по голове, но я сдержанно ему улыбаюсь, якобы оценив шутку. Испытываю некий страх, когда поднимаюсь на второй этаж в приемную. Тело будто не мое, и складывается ощущение, что я на автомате переставляю ноги. Синтия кивает мне, и когда я спрашиваю, можно ли попасть к Кинни в кабинет, она согласно кивает, будто он только меня и ждет. Я стучу три раза, слышу легкое «войдите» и медленно захожу внутрь. Он сидит за столом и листает какие-то бумаги. Его взгляд серьезный, но когда он смотрит на меня, то он чуть-чуть смягчается. — Я бы хотел спросить, могу я уехать на пару дней домой… — Это исключено, — мягко отвечает он, перебивая меня. — Я же не договорил! Я возьму с собой все, что нужно будет сделать… Он поднимает вверх руку, и я замолкаю. — Вы нужны мне здесь, мистер Тейлор. Сказав это, он возвращается к своим документам, ясно давая мне понять, что спорить бесполезно. Но… когда же меня это останавливало? — Еще несколько дней назад вы говорили, что не нуждаетесь в сотрудниках, а тут вдруг я вам так нужен, что вы даже не можете отпустить меня в законные выходные домой на пару дней? — стараюсь говорить спокойно, но руки аж дрожат от злости. — Я бы отпустил вас, проработай вы тут месяц, — замечает он, вновь глядя на меня, и крепче сжимает в руке карандаш. — Но вы не отработали даже недели, а уже проситесь уехать. Если хотите уехать, то можете больше не возвращаться, — он насмешливо приподнимает бровь, видимо, ожидая моего решения, но я молчу. — Ах, да, — добавляет он, хмурясь на мгновение, а я почему-то обращаю внимание на то, что у него нет морщин, даже когда он хмурится. — У нас тут минус один работник — Шмидт вчера уволился. Я широко распахиваю глаза. — Как? — у меня даже голос чуть-чуть садится, потому что это настолько удивительно для меня. Он ведь с Кинни бок о бок уже столько лет! Почему он решил уйти? Но Брайану, кажется, нет никакого дела до этого. — Сказал, что ему нужен перерыв, мне почем знать? — И вы так просто отпустили его? — продолжаю изумленно хлопать глазами, а потом присаживаюсь на ближайший стул. — А зачем мне держать человека, который не хочет тут быть? Здесь все по собственной воле, — спокойно проговаривает он и записывает что-то у себя в блокноте. — Но он же был вашей правой рукой? Кинни не отвечает и продолжает что-то чиркать своим карандашом. Я раздраженно наблюдаю за всем этим ровно до того момента, как он смотрит мне в глаза. Мне опять становится дурно. Сразу вспоминаю свой недавний сон, свои мысли о нем, и как бы ни волнительно это было, меня все-таки успокаивает то, что его глаза не красные. Они карие. И они обычные. Они не светятся и не блестят, но иной раз кажется, что покрыты какой-то оболочкой или корочкой изо льда. — То есть вы меня не отпустите? — уточняю я перед тем, как встать. Он качает головой. — А если я сбегу? — Догонять не буду, — хмыкает он. — Хорошо. Я ему улыбаюсь и медленно иду на выход из кабинета. Чувствую, как он провожает меня взглядом, поэтому резко оборачиваюсь и все-таки не могу удержаться от вопроса, который крутится у меня в голове с того самого момента, как я впервые зашел в этот кабинет и увидел его: — Скажите, мистер Кинни… вы носите линзы? И именно в этот момент он опускает глаза, а потом негромко отвечает: — Нет, у меня все в порядке со зрением. Лучше бы он их носил. Но вслух я этого, конечно, не говорю.