Не знаю я зачем на свете Любовь мы сделали игрой. И день за днем, совсем как дети, Друг друга мучаем порой. И, обреченные на муку, Не в силах что-нибудь понять, То снова тянемся друг к другу, То разбегаемся опять.
© Игорь Наджиев.***
Вечер. Над Москвой летали белые и яркие звёзды, украшая все прелести столицы своим слепым блеском. Луна сладко подпевала под мелодию танцующих звёздочек, освещая весь спящий город прохладным и слабым светом. Через каждые 10 минут звёзды аккуратно прятались за суровые тучи, из которых лился вечный ливень. Луна исчезала за тучами вместе с звёздами, переставая делать теплее Москву в этот прекрасный вечер. Вредный и острый дождь не переставал портить сладкий аромат российского вечера, делая из него запах печального дождя, который так быстро опускал свои слёзы на землю, грустно и фальшиво вытаскивая из себя разные слоги. Уютный свет исчезал в окнах высоких домов, а грозные удары молнии продолжали бить по крышам небоскрёбов. Всем уже заскучал этот дождь, что уже хотелось искупаться в жаре Августа, который на данный момент являлся последним месяцем лета. Дальше сырая осень с опавшими листьями и сильным ветром. В России очень быстро наступал мороз, но в этом году, казалось бы мороз придёт намного позже, чем ожидают все граждане этой страны. Даже в Сибири не находят резких похолоданий, а лишь новости про бесконечный дождь этого года. Дождь уже окончательно топил мир, стараясь будто истребить жалкое человечество, которое состоит из лицемеров и садистов. Что же ещё оставалось ждать в этой вселенной? А ведь с чужим мнением никак не поспоришь, лишь бездарная трата времени на эти слова. Ничего нового. В особняке вновь спал за столом сам Альфред, закрыв руками голову, а её саму положить на наконец-то доделанный конспект. На столе располагались ещё большие стопки документов, которые ему нужно сделать на этой неделе. Документы сделать за неделю, вылечить Брагинского за неделю, дождь будет длиться неделю… Не странно ли для такое случая иметь вот такое совпадение-трио? Голова Джонса с золотыми волосами воротилась по столу, чтобы лечь удобнее, но ручки, папки и телефон мешали этому и ставили свой предел. Недовольные стоны исходили из блондина, оглушая странные шорохи, которые проносились по зданию. В этом особняке лишь находится Россия с Америкой, а может быть, это кто-то из сестёр разгуливается по дому? Или может быть, это какое-то паранормальное явления? Обычный глюк? Пока неизвестно, но американец принимал это за звуки в своём глупом и бессмысленном сне. Шорохи и шаги не прекращались, а всё же они продолжали мешать хрупкому сну Альфреда. Джонс, что-то прошипев сквозь губы, поднял свою голову со стола и раскрыл веки. Сонные и уставшие глаза пробегались по тёмному кабинету, а недовольные вздохи не прекращали пополнять воздух в этом помещении. Рука блондина зарылась в волосах на затылке и прикрывала головную боль, которая возникла из-а недосыпа. — Сколько времени? — негативным, но тихим голосом спросил у Бога Америка, и взгляд резко вцепился в те же настенные часы. Стрелки упорно показывали на местное время, — Семь часов вечера, а уже темно, странно так… Голова неожиданно повернулась в сторону двери, а веки застыли на месте. Взволнованный американец пытался разобрать эти доносящиеся из спальни шаги и различные звуки, которые были больше похожи на шуршание пакета. — Это точно не будильник и не Украина, — убеждался Альфред, но ему было лучшим, чтобы это был вариант из сказанных. Пятая точка Джонса поднялась с тёплого и мягкого стула и направилась к двери. Шаги были аккуратными, тихими, чтобы нечто не услышал приближения к нему блондина. На этот раз всё-таки Америка тормозить не стал, поэтому он широко распахнул дверь и встремился в упор проникшего в особняк человека. Глазницы американца распахнулись на увиденное. — Англия?! Что ты здесь делаешь?! Голова Артура повернулась назад, и доброе лицо поменялось на грубое. — А я… Пришёл помолиться, чтобы коммуняка не выжил! — в недоумении высказался Англия, положив руки у своей груди, — Не нужен он мне! — Что тогда делают мандарины на тумбе? — уперто спросил Альфред, покашливая в конце. — Мандарины?.. — потерявшим голосом вымолвил англичанин и пробежался зрачками по полу, а затем вновь голос стал таким же грубым, — Не мои это мандарины! Ты просто по вечерами лунатик, я это всегда скрывал! А меня уже на этом месте нет и не будет! Из груди Джонса вышел отчаянных вздох, а душа Артура мигом сбежала из богатого особняка. Блондин подсел на край кровати рядом с Иваном и начал рассматривать его лицо, закрытое подушкой. Русский, учуяв рядом с собой Америку, повернулся на бок лицом к нему и раскрыл глаза. — Что за хуету я слышал во сне? — С улицы, — пробормотал американец, улыбнувшись при этом, — Мандарины не ешь, тебе пока цитрусовое нельзя. — Ладно, — с теплом в голосе на этот раз сказал Россия и слабо улыбнулся, но улыбка не была долгой. Лицо снова стало бледным и опустошенным. Страны не спускали с друг друга взгляда, пока американец не вспомнил, что Брагинскому нужно выпить таблетку. Альфред принёс в спальню стакан воды, достал три таблетки из упаковки и положил на тумбу, чтобы помочь Ивану удобно сесть. Северная страна уже удобно расположилась на своей постели, а Джонс в то время взял таблетку с стаканом воды и протянул русскому. Положив в рот таблетку, Россия запивал её стаканом с водой. Брагинский допил до дна, а блондин сам поставил стакан на тумбу. — Ну, уже получше? — поинтересовался Америка, положив руку под подбородок и выслушивая русского. — Да, уже получше, — спустившись на спину, кивнул Россия. — Я в магазин пойду, без меня продержишься? — посмеявшись, спросил американец, а Россия только кивнул ему в ответ. Тяжёлые шаги отдалялись от спальни, и Брагинский переставал видеть Альфреда в своём поле зрении, поэтому он со вздохом повернулся на бок и закрыл глаза. Грудь поднималась и опускалась, прячась за тёплый плед. Вот и не прошло и 3 минуты, как Иван сумел разом заснуть, не открывая своих красивых и фиолетовых глаз.***
Джонс бродил по мокрой улице с зонтом в руке, рассматривая здания столицы России. Ему уже надоедал этот пропитанный дождём воздух, от которого никуда не убежать. Блондину приходилось хоть как-то выживать в этом мире, но этот случай он просто ненавидит. Только Америка совсем не об этом думает, у него сейчас на душе стыд. Американцу сейчас нужно было купить то, что попросила Украина, а вместо этого он прогуливается по улицам, расставленные фонарями, от которых так слабо шёл свет. Он не только подвёл Ольгу, а соврал больному человеку, который даже на ноги не может встать. Совесть пытала Альфреда, поэтому он решился сходить в магазин, хоть он уже и был далеко от особняка Брагинского. — Ненавижу врать… — пробурчал под нос Джонс, наступая на ступеньки, которые вели в большой торговый центр Москвы. Блондин уже был в помещении, отряхивая зонт от воды, зная, что это не его вещь. Зонт у России был совсем другого цвета, а этот, наверное, зонт Украины или Беларуси. Ещё учитывая то, что сегодня Арловская явилась на пороге без зонта, можно было уже делать вывод. Толпы с опустошенными глазницами промелькали перед глазами Америки, перевозя тележки, набитые покупками. Каждый человек на этой планете был огорчён погодным условиям в последнем месяце лета, так как это был последний шанс сходить на море в этом году. Американец ходил по зеркальным кафельным плитам, вспоминая свои обязанности. Поспешно перечислив их в голове и говоря что-то сквозь зубы, Альфред пошёл на нужный этаж и в нужное место. Рубля у него не было, поэтому ему надо было срочно разменять доллары, которые остались в кармане. Разглядывая табло с курсами валют, Джонс прищуривался и прочитывал всё до точки. Постучав в стекло, блондин прокашлялся и достал бумажные доллары из кармана. — Здравствуйте, а можно обменять доллары без предъявления паспорта? — Добрый вечер, можно, но тогда вам придётся заполнять анкету самим, — откликнулась молодая девушка, похлопывая большими ресницами, которые прикрывали зелёные глаза. — Да?.. Ну ладно, — вздохнув, сказал Америка и начал щупать паспорт у себя в кармане, а потом быстро вытащил его и дал девушке, — Вот. — Угу… Что нужно обменять? — прочитывая паспорт, спросила работница. — Сто двадцать… Долларов, — ответил американец, положив деньги на стол зеленоглазой девушки. Альфред рассматривал, как она ловко раскладывает бумажные деньги и считает на калькуляторе валют. Работница предъявила клиенту паспорт и семь тысяч рублей. — Держите, приходите еще, — улыбнувшись, сказала девушка, а Джонс кивнул и забрал своё, уходя по своим делам.***
Стоя в очереди у кассы, блондин оглядывался вокруг и вздыхал. Очередь, казалось бы, была бесконечная и невыносимая. Она постепенно пополнялась, так как это была единственная касса в этом отделе, который находился на втором этаже торгового центра. Америка возился как маленький ребёнок, топтался на месте и оглядывался назад. Его еще раздражал плач ребёнка, с которым стояла женщина в очереди и закатывала глаза. — Да замолчи ты! — толкая ребёнка, выкрикнула женщина, — Пришли все сюда, как-будто конец света… Дурдом! Американца не только раздражало, что эта «баба» стоит сзади него, но и раздражало то, что она притащила сама бедного ребёнка и теперь поднимает на его руку. Вся очередь оглядывалась на неё, шепча друг-другу что-то в ухо. — Гражданка, а в каком вы праве поднимать на своего ребёнка руку? — спросил 30-летний мужчина, прижимая к себе свою любимую жену и разглядывая бедное дитя. — Помолчал лучше бы, — фыркнула женщина и отвернулась. В бесконечной очереди опять повисли шорохи пакетов и тесные разговоры. Альфред вновь начал оглядываться по сторонам, в надежде не увидеть знакомых лиц, но не тут-то было: возле пустых касс разгуливалась Беларусь и пронзающим взглядом следила за Джонсом, почти не задушивая его от гнева и ревности. Блондин сделал вид, что он её не заметил, а лишь только взгляд неохотно был навернут на зеркальный пол. За кассами разнеслись шорохи, и всё же Америка посмотрел туда, но не увидел ни следа от Арловской. Глаза волнительно шарахались, и американец заметил младшую сестру России у самых дверей: миг — и она исчезла. — Стой… Стой! — выкрикнул Альфред и побежал за хитрой Беларусью, чтобы не дать ей взять Брагинского к себе. Люди с удивлением оглядывались на них, но так и не старались понять, в чём дело. Беговые напряжение всё больше и больше развивались, а охрана, заметив это, старалась их остановить, но ничего не помогало. Черные обычные туфли Наташи звонко бились о пол при беге, а платье Арловская старалась не испачкать и не порвать. Это платье ей когда-то подарил сам Иван, и она тогда невольно, но искренне внутри, улыбнулась и поцеловала его в щеку. Ей всегда же нравилось, когда Россия спрашивает у неё всё, даёт что-то, обнимает в надежде не попасться в брак со своею сестрою. Только ей не нравилось, чтобы её любимый братик весело с кем-то общался. Она считает главных своих конкурентов Украину и Америку. Сейчас она ненавидела «брезгливого» американца, который отбирает у неё большое счастье. А ведь Брагинский пока болеет, да и убежать от своей влюблённой сестры не сможет, когда такой шанс ещё выпадет? Ну уж нет, она не позволит упустить этот момент, пора бы наказать проклятого мальчишку!.. В то время Альфред не отставал от кровожадной Арловской, но по сравнению с ней он бегал медленнее, чем она. Его дыхание отталкивалось от стен, а при каждом ударе ногой шатались открытые и слабые двери, которые бились об косяк и чуть ли не отлетали в сторону. Вот уже только через несколько секунд Джонс потерял сбежавшую, оглядываясь в разные коридоры и сбиваясь с толку. Глаза были распахнуты, а сердце выплевывала собравшиеся нервы. — Я не дам ей этого сделать! — крикнул изо всех сил Альфред и помчался в особняк, помолившись, чтобы Арловской там не находилось, а с Иваном всё было в порядке. Испуганный и дрожащий Джонс остановился у забора сада особняка, увидя, что калитка открыта. Кто-то всё же её открыл, либо её забыл закрыть сам блондин. Сердце сильно стучалось, а голова сильно болела. Да и ноги уже не могли двигаться, потому что они никогда в жизни так не работали. Взявшись рукой за область груди, блондин зашёл в здание с не закрытыми дверями, и казалось что всё-таки Беларусь смогла пробраться в дом и что-то натворить. — Эй! — крикнул Америка, но ему отвечало эхо. Всё же в особняке не было всё в порядке, и атмосфера была очень мёртвая. Сердце ещё сильнее застучалось, а душа молилась, что всё здесь в порядке. Американец пробежался на второй этаж по лестнице и влетел в спальню, где тоже было пусто, а Ивана не находилось. Лишь на полу лежал одинокий плед, а на постели располагался разорванный и белый бант Наташи. — Украина! — позвал Альфред старшую сестру России, думая, что она всё-таки придёт к нему и спросит, в чём дело. Только Джонсу опять отвечало эхо, а ноги его слабели, и блондин повалился на пол.