Истинное лицо врага

Весь Монтерей уже третий день обсуждал поступок Зорро. Точнее, его бездействие — отказаться от такого предложения! Самая красивая и, не без основания сказать, богатая девушка города обещала ему свою руку, а губернатор — помилование. Ну и, конечно же, не забывали про ловкость, с которой знаменитый разбойник ушел от солдат. Впрочем, последнее обстоятельство никого не удивило. Хуанита, молоденькая служанка, работавшая в таверне, при каждом удобном случае выходила в зал, чтобы послушать, о чем судачат посетители. Третий день дон Диего, давний постоялец гостиницы, расположенной при таверне, ходил сам не свой: необычайную бледность не мог скрыть загар, глаза, казалось, погасли и лишь слабая тень былой искрометной улыбки изредка пробегала по губам. Сеньор был так же со всеми вежлив и внимателен, но Хуанита отчетливо видела, как изменился их гость. Ей было жаль молодого человека — так убиваться из-за сеньориты Вердуго! Или, как иногда казалось Хуаните, из-за поступка Зорро, о котором он неоднократно сожалел, сопровождая свои выражения горько-ироничным тоном и похоронным выражением лица. Впрочем, по словам молодого человека, оставаться в статусе постояльца он будет недолго: в ближайшие дни он должен последовать за своим отцом — доном Алехандро — домой. «Хороший он человек — дон Диего!» — часто повторял толстый солдат — Гарсия, кажется, его имя — опустошая очередную бутылку вина. За счет дона Диего, разумеется. Поддавшись уговорам Бернардо, Диего решил произвести вылазку в город — надо же узнать, что нового произошло за эти дни. Ничего не хотелось. Даже прогулка по близлежащим улицам и встреча с Фантомом — конь явно застоялся и настойчиво требовал внимания — не доставляли удовольствия. Особенно, после поспешного отъезда Анны-Марии в Испанию. Она даже не попрощалась — короткая записка с известием об отъезде и «наилучшими пожеланиями». Эта новость застала Диего врасплох, коварно пробралась куда-то в область солнечного сплетения и затаилась там. Как взведенная пружина, не дает она расслабиться, ежесекундно напоминая о себе тупой болью, и прямо в кровь источает смертельный яд безразличия к окружающему, делая само существование невыносимым. «Надо идти!» — говорит Бернардо. «Зорро будет выполнять свой долг, несмотря ни на что!» — вторит слуге внутренний голос. И Диего заставляет себя: идти, улыбаться, говорить, слушать, кланяться и снова улыбаться. Энрике Санчес Монастарио, бывший комендант пуэбло Лос-Анжелес, прибыл в Монтерей обеденным дилижансом. Одет был Энрике не в форму, с которой, казалось, уже сросся, а в добротный и чистый сюртук. И походил бы, скорее, на нотариуса или цирюльника, но его выдавала военная выправка. Впрочем, никто из попутчиков внимание на этом не заострял. Решением военного суда капитан Энрике Санчес Монастарио был разжалован. Теперь капрал с точно таким же именем направлялся для прохождения службы в Монтерей. После вынесения приговора бывший комендант в порыве ярости, смешанной с отчаянием, сначала проткнул шпагой дверь, среди беспорядочных метаний по комнате несколько раз ударил себя по лбу, затем схватил бритву и… прощание с растительностью на лице было недолгим. Сложнее было привыкнуть к новому званию и ощущению «голого» подбородка. Зато теперь бывшего капитана можно было узнать только по глазам — необычного для испанца цвета, они все так же синели на этом новом лице. Перед приездом на обозначенное приказом место службы Энрике решил вернуть на законное место хотя бы усы — сейчас их тонкая полоска чернела над губой. Все это время Монастарио ни на секунду не забывал о Зорро, этом проклятом де ла Вега! Чертов Лис лишил его не только почти уже нажитого богатства, но, что еще хуже, — возможности достичь оного в обозримом будущем. Теперь у капрала оставалась одна только цель — разоблачить Зорро! И, черт возьми, Энрике сделает все необходимое, чего бы это ни стоило! Плевать на отсутствие денег — их всегда мало, фальшивое сочувствие знакомых, читая при этом в их глазах насмешку, презрение благородных (и, главное, богатых) сеньорит –они и раньше не жаловали. Он — солдат: не из таких передряг выкарабкивался! И сейчас он стоял посреди площади, размышляя — сразу ли отправиться к коменданту для оформления на службу или провести сегодняшний вечер в таверне. Все равно приезда нового капрала ждали только через несколько дней. Так и не приняв никакого окончательного решения, Энрике решил отойти в тень ближайшего дерева и еще раз все взвесить.  — Дон Диего, добрый день! И тебе привет, коротышка! — раздался до боли знакомый голос. Настолько знакомый, что носок сапога начал неприятно зудеть. Капрал замер и прислушался.  — Здравствуйте, сержант! Вы куда-то направляетесь?  — Да, дон Диего! Но если Вы хотели пропустить стаканчик вина в таверне, то мы не спешим. Правда, капрал?  — Да-а, сержант, — уныло откликнулся еще один бывший подчиненный. И в этом не везет! Монастарио с досадой ударил себя по голове, хотя хотелось биться ею о близстоящую стену. Откуда, скажите на милость, в Монтерее могли взяться эти… Ну, в общем те, кого меньше всего хотелось тут встретить! Хотя, с другой стороны, если де ла Вега здесь, то тем легче будет его разоблачить. Сомнения капрала были рассеяны — капитан увидит нового подчиненного не ранее завтрашнего дня. Тем временем, разговор продолжался:  — Нет, Зорро мы пока не поймали. Понимаете, дон Диего, сеньорита тогда одна осталась, до города далеко. Да еще гроза собиралась… Мы же не могли отказать сеньорите Вердуго в помощи!  — Сержант, здесь жарко — пойдемте, освежимся! Я с удовольствием послушаю и другие ваши истории! — что-что, а поболтать пустоголовый Гарсия всегда любил. Особенно, если имелась дармовая выпивка. И лучшего осведомителя для Зорро придумать было сложно. С последними словами вся компания двинулась в сторону ближайшей таверны. Энрике торопиться не стал — незачем афишировать свое присутствие в городе раньше времени. Посетители смогут покинуть заведение только через дверь — достаточно держать единственный выход в поле зрения. К удивлению бывшего капитана, ожидание было недолгим. Похоже, Гарсия действительно куда-то спешил.  — Совсем дон Диего на себя не похож стал, после того, как сеньорита Вердуго уехала. Эх, ему сейчас вина хорошую порцию — глядишь, и полегчало бы… Ну, ничего! Вот сделаем… Что собирались сделать эти двое капрал не услышал. Зато сейчас представился удобный случай разузнать, что забыл в Монтерее этот хлыщ де ла Вега. Монастарио без колебаний вошел в таверну. Диего сидел за дальним столом. Его глухонемой слуга куда-то подевался, и молодой человек был один.  — Дон Диего? Это вы? Какими судьбами? — Энрике сделал вид, что только увидел молодого дона. — Разрешите присоединиться? Не дожидаясь ответа, Монастарио плюхнулся на стул и, подозвав хозяина, заказал бутылку вина и стакан. Бутылка, стоявшая на столе, оказалась почти пустой — отсюда только что вышли капрал Рейес и сержант Гарсия. Де ла Вега, кажется, только сейчас начал осознавать происходящее.  — Капитан? Монастарио, вы ли это? Я, право, не узнаю вас! — его брови поползли вверх, на лице попыталась показаться наглая ухмылка, но, видимо, испугавшись присутствия капрала, промелькнула только ее тень. В этот момент Энрике хотелось ответить. Очень хотелось. Но не стоит забывать об осторожности. Однажды он уже поторопился. Теперь нужно раздобыть неопровержимые доказательства, а для этого необходимо терпение. Вместо ответа Монастарио налил вина себе и собеседнику.  — За короля!  — За короля! — эхом отозвался тот. Согласно тосту, бокалы осушили до дна.  — Так Вы покинули гасиенду и перебрались в Монтерей? Что привело вас в этот город?  — Дела! Дела, господин капитан, и Долг! А Вы, кажется, решили бросить службу? И чем теперь занимаетесь? Вместо ответа Монастарио снова наполнил бокалы.  — Дон Диего, это прекрасное вино я хочу выпить за ваше здоровье!  — И за вас, капитан! К удивлению капрала, де ла Вега, обычно сдержанный, осушил бокал до дна. Энрике последовал его примеру. В теле разлилось тепло, а в голове — приятная легкость. И неожиданно для самого себя он произнес:  — Я больше не капитан…  — Как не капитан? А кто тогда? А-а-а-а! Я понял — вы в отставке! Хуанита ненадолго освободилась на кухне и выглянула в зал. Недалеко от стойки несколько молодых людей, судя по одежде — пастухов, что-то шумно отмечали. За дальним столом дон Диего сидел в компании незнакомца. Было видно, что они хорошо знают друг друга и, к тому же, давно не виделись. В этот момент сеньор де ла Вега подал знак, чтобы хозяин принес вина. Хуанита, поняв взгляд хозяина, взяла бутылку и направилась к дальнему столу.  — … сказала, что не как брата, а как друга! Понимаете? Просто дру… — постоялец прервал свою речь, заметив девушку. Произношение кабальеро оставляло желать лучшего: похоже, это даже не вторая бутылка, выпитая молодыми людьми за вечер. — Спасибо, Хуанита! Она поставила вино на стол и пошла к стойке. В этот момент один из пастухов поднялся ей навстречу.  — Не хочет ли сеньорита присоединиться к нам? — и, не дожидаясь ответа, схватил ее за руку, потянув в сторону стола. Хуанита попыталась выдернуть руку.  — Сеньор! Кажется, девушка не давала согласия! — раздался голос у двери. В таверну вернулся толстый солдат. И еще один, с грустными глазами. Они, похоже, никогда не разлучались. Пастух тотчас отпустил ее, невнятно пробормотал какие-то извинения и вернулся к своим друзьям, смерив Хуаниту наглым взглядом. Но последнего уже никто не заметил.  — Дон Диего, вы дождались нас! Я же говорил, что мы… А кто это с вами? — при звуках этого голоса Энрике понял, что незаметно укрыться под столом уже не получится. Гарсия, как всегда, выбрал для своего появления самый неподходящий момент. Бесит. Этот хлыщ де ла Вега только начал понимать разницу между службой в чине капитана и службой!  — Дон Диего! Вы слышите меня? Что с вами? — Гарсия не унимался. Монастарио ничего не оставалось, как поднять глаза на бывшего подчиненного и попытаться изобразить улыбку. Дон Диего сидел молча, опустив голову на скрещенные руки. Только тут до него дошло, что его собутыльник сильно пьян. Да и сам он не лучше. На лице сержанта отразилась напряженная работа мысли. Через некоторое время, открыв и закрыв несколько раз рот, он выдавил:  — К-капитан Монастарио?! Ч-что вы тут делаете?  — Разве не видно, сержант? Вино пью! — почему-то речь была менее внятной, чем хотелось ее обладателю. Кому-то просто необходимо проветриться!  — Но д-дон Диего…- продолжал мямлить толстяк, жадно глядя на бутылку и тыча в ее сторону пальцем. Сам дон Диего в этот момент поднял голову и попытался привстать. Получилось не очень. То есть не получилось. Вообще.  — Вы с капралом можете располагаться! — подняться удалось со второй попытки. — Нам с доном Диего стоит выйти на воздух! Сержант с напарником не заставили повторять приглашение и в мгновение ока очутились за столом. Де ла Вега на ногах почти не держался — пришлось тащить практически на себе. И куда запропастился его слуга? Надо привести этого богатого бездельника в чувство. Хотя бы для того, чтобы узнать, где он живет. Да и самому стоит освежиться. На город опускались сумерки, и Монастарио сам не заметил, как, выйдя на улицу, они оказались у дверей какого-то сарая. Диего толкнул дверь и ввалился внутрь, потащив спутника за собой. По инерции они преодолели несколько метров. В сарае было темно, как… Как ночью в сарае без окон. Энрике не смог удержать Диего, и тот рухнул, судя по звуку, на солому. Через некоторое время раздался его храп. Капрал решил осмотреться. А для этого следовало найти фонарь. Как и ожидал Энрике, необходимое приспособление находилось у входа. Когда со тьмой было покончено, взору изумленного гостя предстало… убежище Зорро — в этом не было ни малейшего сомнения! У ближней стены располагались шпага, пистолеты, кнут, большой нож и несколько маленьких бочонков. В них хранили порох и пули — безошибочно определил бывший комендант. Рядом с арсеналом находилась «гардеробная» — черный костюм был повешен на вбитый крюк. Тут же стояло зеркало, отражавшее в настоящий момент противоположную стену. На зеркальной раме небрежно болталась черная маска. А у другой стены был устроен денник, из которого совершенно спокойно следили за капралом глаза цвета перезревшей сливы с влажной поволокой под длинными ресницами. Это была Мечта! Белоснежный жеребец был как будто вытесан из мрамора, только раздувавшиеся ноздри свидетельствовали о том, что это творение природы, а не искусного скульптора. Конь был идеален. Во всем. За все то время, что Энрике находился в сарае, ни единым звуком животное не дало о себе знать. Монастарио, конечно, понимал толк в лошадях, но не понимал — почему конь белый? Зорро всегда ездил на черном! Может… Куча всевозможных «может» уже направилась к голове капрала, когда он понял: белый конь был оседлан! «Вот куда пропал этот немой! Зорро, видимо, решил прогуляться, но дон Диего…» — подумал Монастарио и, глядя на храпящего кабальеро, бывший капитан расхохотался. Энрике еще раз посмотрел на коня. Затем взгляд его упал на черную маску и, повинуясь неожиданному порыву, он шагнул к зеркалу. Через несколько минут из рамы на Монастарио смотрел его самый ненавистный враг. И в то же время, он отдавал себе в этом отчет, — Энрике Санчес Монастарио, капитан (пусть и бывший) армии Его Величества Короля Испании. Бывший капитан улыбнулся. Его враг одобрительно улыбнулся из рамы в ответ. «Зорро собирался сегодня на прогулку? Не стоит нарушать его планы!» — Энрике шагнул к деннику и, протянув руку к лошади, заговорил, чуть нараспев:  — Красавец! Какой ты красивый! Белый! Как же тебя зовут? Конь не отвечал, напряженно принюхиваясь к руке чужака. Новоявленный Зорро продолжал, осторожно поглаживая его нос:  — Быстрый? Да, ты должен быть быстрым, но не то. Ветер, Белый Ветер? Исчезающий Ветер? Может, Привидение? Нет — Фантом! — при звуке своего имени конь тряхнул головой и несколько раз переступил передними ногами. — А ведь я прав — тебя зовут Фантом! С этими словами Энрике открыл денник и взял коня под узды, не переставая его поглаживать по шее, спине, между ушей. Повторяя его имя, приоткрыл дверь, убедился, что проулок пуст. После этого вывел Фантома на улицу и вскочил в седло. Конь, видимо, чувствуя на спине чужака, забеспокоился, но признал наездника. Зорро бросил презрительно-насмешливый взгляд на выводящего рулады де ла Вегу и толкнул дверь сарая, предоставляя дону возможность проспаться. На улице окончательно стемнело, кое-где светились огни, воздух начал свежеть, но от раскаленных за день под жарким калифорнийским солнцем домов, земли, стен так и полыхало жаром. Хотелось ветра. Свежего ночного, напоенного вязким запахом трав, пыли и чего-то горьковато-сладкого, того, чем пахнет Ночь. Хотелось выехать из душного, пышущего жаром города и пустить Фантома в галоп, догоняя ветер, чтобы раствориться в ночи, как призрак. Всадник в черном уже развернул коня, когда услышал стремительно приближающийся топот нескольких лошадей, крики и прозвучавшие выстрелы. Шум доносился со стороны таверны. Мимо замешкавшегося капрала в маске пронеслась кавалькада из трех или четырех всадников. Последний удерживал перед собой девушку — она отчаянно брыкалась, не переставая издавать крики о помощи. Шум погони неумолимо приближался. Зорро не раздумывая пустил Фантома в карьер, стараясь не упустить из виду светлое пятно, обозначавшее блузу пленницы.  — Зорро! Зорро здесь! Держите его! — раздались позади крики. Его все-таки заметили! Погони не избежать! Эта мысль почему-то взбудоражила, обрадовала. Одновременно пришло чувство собственной неуязвимости, вызванное каким-то юношеским азартом и бесшабашностью. Он коленями сжал бока коня. Умное животное тут же прибавило ход, и вскоре преследователи остались позади, а светлое пятно значительно приблизилось. Погоня не заняла много времени. Как предусмотрительно с его стороны было захватить большую часть арсенала из сарая! Похитители не думали останавливаться, направляясь в сторону холмов — город давно остался позади. Зорро вытащил пистолет. Толком прицелиться все равно не получится — выстрелил. Отбросил оружие за ненадобностью и повторил маневр. Во второй раз вышло удачнее — крик, звук падения и брань стали явным тому подтверждением. Ставшее ненужным оружие постигла участь собрата. Несмотря на потерю товарища, всадники с пленницей не думали останавливаться. Их двое — Зорро ясно видел силуэты в свете взошедшей луны, висевшей в полуночном небе, словно огромный фосфоресцирующий диск. Сейчас бы один хороший выстрел… но пистолеты, как назло, кончились. Пришлось достать шпагу и попросить Фантома еще увеличить скорость. Когда он наконец настиг несколько отставшего противника, тот и не подумал обернуться, не говоря уже о каком-либо сопротивлении. И потому без лишних проволочек покинул седло, получив эфесом по затылку. Следом тут же отправилась пленница, но без участия преследователя — она была без сознания и сохраняла вертикальное положение только благодаря человеку, сидевшему сзади нее. Зорро остановился и, спрыгнув с лошади, подошел к девушке, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Наклонившись, он почувствовал обжигающее дуновение у левой щеки, тут же раздались свист пули и звук выстрела. Он резко выпрямился и оглянулся — никого. Присмотрелся внимательнее и при неверном свете различил силуэт, вжавшийся в придорожный валун. Похититель — понял он. Почему вернулся, что ему надо? Вряд ли собирается отомстить за товарищей. Не дожидаясь, когда охотник перезарядит оружие, Лис в два прыжка очутился около него. Рука еще сжимала обнаженный клинок, и пистолет был моментально выбит из рук похитителя. Недолго думая, тот снял с пояса и отбросил прочь пустые ножны, — в его правой руке сверкнула шпага. Фехтовал противник неплохо, даже весьма неплохо, но ввиду явного превосходства человека в маске, дуэль окончилась достаточно быстро. И печально. Похитителю явно не хватило скорости при работе с оружием, в итоге один из выпадов Зорро стал для него роковым. В лунном свете кровь, проступившая на камзоле, казалась черной, и ее пятно стремительно расползалось по куртке поверженного противника. «Странно! — подумал человек в маске. — одет как благородный дон, а занимается похищением девушек…». Рука в черной перчатке, как будто сама по себе, без участия ее обладателя, начала обшаривать карманы «кабальеро». В одном из них находилась смятая записка, нет — обрывок чего-то, похожего на гербовую бумагу, испачканный кровью с одной стороны и оторванного с другой. Хуанита пришла в себя от того, что кто-то похлопывал ее по щекам. Голова кружится, уши как будто ватой заполнены, конечности не чувствуются, и веки не хотят подниматься.  — Ну же, сеньорита! — услышала она мужской голос, и в лицо ей брызнули чем-то холодным. Вода, — поняла она. Постепенно сознание прояснилось, и Хуанита открыла глаза. Она полусидела, опершись спиной о дерево, на берегу озера, похитители исчезли, а рядом с ней… Невозможно поверить! Рядом сидит сам Зорро — тот, о ком судачили всю последнюю неделю посетители таверны. Даже не смотря на этот невероятный факт, она не смогла пошевелиться, — ужасная слабость сковала ее. Заметив, что девушка пришла в себя, он прижал к ее губам горло фляжки:  — Один глоток, сеньорита! Вам сразу станет легче! Хуанита послушно сделала большой глоток. Напиток обжег горло, дыхание сбилось, и она закашлялась — вино было чересчур крепким. Спустя какое-то время, Хуанита уже сидела рядом с Зорро на его белой лошади — они направлялись в сторону города.  — Кто это были? — спросил Зорро.  — Кто?  — Люди, похитившие вас? Вы их знаете?  — Нет, не знаю.  — Как это случилось?  — Они в таверне сидели. Вначале спокойно, потом один меня за руку схватил, но толстый солдат пришел, и тот испугался. А потом к ним еще главный присоединился — на кабальеро похож, и командовал всеми. Когда толстый солдат и тот, что с ним всегда ходит, ушли, эти встали и тоже вроде уйти хотели. Попросили еще вина вынести, ну, на дорожку — пока на лошадей садиться будут. Я, когда вино подавала, главный меня схватил и другому прямо на лошадь забросил. Я кричала, даже укусила того один раз. И люди выскочили, стрелять начали. А потом… Я там уже… На берегу…  — И они ничего не говорили?  — Нет. Про меня ничего. Про птицу только. Тот, который на кабальеро похож, сказал, что птица умерла, и все теперь ему принадлежит. А если у них спросить? — Это невозможно. — Они мертвы? Все? — Только один. Остальные сбежали. И теперь придется обойтись без их ответов. Какое-то время они ехали молча. Луна все так же светила в небе, оглушительно стрекотали ночные цикады, и было чувство спокойствия и защищенности. Лошадь двигалась шагом, и Хуанита молча наслаждалась моментом. Еще бы: ее спас знаменитый Зорро — будет о чем рассказать, когда пойдет на рынок. — Что же он имел в виду? — задумчиво произнес спаситель. — И при чем здесь умершая птица? С этими словами он вытащил из-за отворота перчатки оборванный листок. Он был смят, с одного конца залит чем-то похожим на чернила, по краю золотое тиснение — это заметно даже при таком слабом свете. Видно, что это какой-то документ. Точнее, часть документа. — Ой! У ме… Я, кажется, видела такой! — воскликнула Хуанита. — Где? У кого? — Я при таверне живу. Где-то года два или три назад подошел к хозяину человек. Как торговец, только на военного похож. Ну, командует всегда и, когда смотрит, сразу хочется бежать побыстрее работу сделать. И он дал хозяину деньги — больше, чем надо за комнату и еду. А еще листок, который на этот похож, — она посмотрела на руку спутника, сжимавшую бумажный обрывок. — Только тот с двух сторон… Ну, оторван. Остаток пути молодые люди проделали в полном молчании — каждый был погружен в свои мысли. Когда подъехали к дверям таверны, уже начало светать. Зорро пришлось покинуть седло, чтобы помочь девушке спуститься. Перед тем, как скрыться за дверью, Хуанита повернулась к спасителю и, посмотрев на него, смущенно пробормотала: — Спасибо, что спасли меня, сеньор Зорро! Затем запечатлела на его губах неожиданный поцелуй и мгновенно исчезла за дверью. Задыхаясь от смелости совершенного поступка, она проскользнула в комнату и бросилась на кровать. Только немного отдышавшись, вдруг осознала, и от внезапности пришедшей мысли она даже вскочила: у Зорро синие глаза! Нет, такое не могло привидеться в предрассветных сумерках — они наоборот, сглаживают, убирают цвета, делают их серыми и тусклыми. А глаза, смотревшие на нее из-под маски, были ярко-синие! Почему же никто не замечал этого раньше? По крайней мере, посетители таверны об этом не упоминали. И ей, наверное, тоже не стоит. Зорро неспешно ехал по пустынной улице: солдаты гарнизона уже, вероятнее всего, спали, прекратив поиски. Знали, что Зорро бросился спасать девушку, поэтому сеньорита будет в безопасности, поймать самого разбойника в маске нет никакой надежды, а выяснить новости про похитителей можно и утром. «Да-а, Энрике Монастарио, будучи комендантом, так дело бы не оставил» — подумал он, как будто про другого человека. Мысль пришла внезапно и была какой-то чужой. Он улыбнулся. Видимо, эта проклятая маска так на него действует. Или, может, поцелуй хорошенькой сеньориты? Улыбка стала шире. Кажется, теперь он начинает понимать де ла Вегу. Сутки назад он ненавидел этого разбойника в маске, а теперь — сам в него превратился! Бывший капитан расхохотался. Смех бусами рассыпался в пустынном переулке и замер внезапно: так же, как зазвучал. Зорро-Энрике что было сил ударил себя по лбу: он только что обеспечил де ла Веге алиби. Не мог же мертвецки пьяный дон, напялив черные плащ и маску, гоняться за похитителями! Дернула нечистая подойти к нему в таверне! Что ж… придется еще подождать: рано или поздно этот прохвост себя выдаст. Может, даже стоит его к этому как-то подтолкнуть. С такими мыслями Энрике спешился и открыл ворота сарая, чтобы завести Фантома. В сарае было тихо и пусто — де ла Вега исчез! Благородный дон должен был спать на соломе, недалеко от входа, но его там не было. Была только помятая куча соломы, свидетельствовавшая о недавнем пребывании дона Диего здесь. Монастарио снял черный костюм и принялся расседлывать Фантома, махнув рукой на исчезнувшего собутыльника — никуда он в таком состоянии сам уйти не мог. Вероятнее всего, слуга помог перебраться благородному дону в более подходящее для сна место, чем это. А разузнать, где проживает такой знатный господин, не составит большого труда. Задавая коню корма, еще подумал о странном обрывке документа, найденного у похитителя. Надо будет рассмотреть его получше. И девушка: что-то она не договаривает — не мешало бы выяснить. Этим он займется позже — в данный момент очень хотелось спать. Не было сил искать более подходящий ночлег, и капрал, взбив солому и положив под голову свернутый плащ, незамедлительно переместился в царство Морфея. Дон Диего повернул голову. Зря — боль накатила волной, сдавила виски и затылок. Попытался вжаться в подушку, чтобы хотя бы немного притупить ее, но стало еще хуже. Теперь его мутило. При этом во рту, кажется, поместилась вся пустыня Мохаве, вместе с умершим и неделю находившимся там же бизоном. Диего застонал. Бернардо, видимо, был неподалеку, так как на лоб страдальца легла мокрая тряпка, а внутрь ему влили бокал вина. Мутить стало сильнее. Однако через некоторое время он почувствовал себя значительно лучше. С помощью Бернардо и еще одного бокала удалось привести себя в удовлетворительное состояние. По крайней мере, теперь можно было говорить не опасаясь, что череп расколется на части. — Кажется, вчера я переборщил… — Бернардо осуждающе покачал головой. — Ну да, сильно переборщил. Прости, что заставил тебя ждать в… Я не помню, смог ли я дойти до сарая, или ты увел меня из зала? «Нет, я увел тебя из сарая. Ты спал на соломе.» — Говоришь, я спал на соломе… О-ох. Как же я туда добрался? Помню, ко мне присоединился, ты не поверишь, бывший комендант. На лице слуги читались вопрос и изумление одновременно. — Да-да. Монастарио! Что-то ему здесь надо. Кажется, он говорил об отставке, или это я говорил… Не помню! — застонав, он приложил ладонь к затылку. — А я только хотел узнать, что ему тут понадобилось… Диего обвел мутным взглядом комнату и только сейчас заметил, что расторопный слуга успел собрать почти все вещи. — Мы уезжаем? Что случилось? Бернардо молча протянул письмо. — От отца? Что-то серьезное? — Диего взял послание и быстро пробежал его глазами. — Слава богу, ничего страшного! Но наша помощь на ранчо необходима! Выезжаем сегодня же! И сержант Гарсия с нами… Ах да. Ты уже знаешь. — А как же Фантом? Его придется, наверное, оставить здесь. Или, может, сказать сержанту, что купил его сегодня у какого-то незнакомца. Как думаешь — поверит? Бернардо снова включился в диалог. — Что говоришь? Не спеши, я не понимаю… А-а, не было Фантома, когда ты меня забрал? А костюм Зорро? Его тоже не было? Значит, тайна Зорро раскрыта? — Диего начал метаться по комнате. — Хотя нет: найдено только убежище Зорро. Но кто мог взять их? «Монастарио — вы пили вместе вчера» — Думаешь, Монастарио? То есть я сам ему показал… Однако он не стал меня в этот раз наряжать в костюм, а понес его, наверное, коменданту в качестве доказательства. Тогда нам не стоит появляться около сарая — наш «друг» вполне мог подготовить сюрприз! Что ж! Фантом изначально принадлежал военному — значит, так тому и быть — пусть возвращается в армию! Бернардо хотя и с сожалением, но согласно закивал. — Тогда заканчивай со сборами, а я спущусь в таверну: может, есть какие-то новости? — С этими словами дон Диего скрылся за дверью. Когда, спустя некоторое время, Бернардо подал лошадей, дон Диего с трудом держался на ногах. Похоже, что ничего нового он так и не узнал. Тем же вечером в таверне, где вчера встретил дона Диего, Энрике расспрашивал случайного собеседника, судя по всему, здешнего завсегдатая, о де ла Веге. Бывший капитан был очень удивлен и несказанно расстроен его поспешным отъездом: как, скажите на милость, ловить теперь Зорро, если главный подозреваемый скрылся в неизвестном направлении? Еще больше удивила Энрике история ночных приключений Зорро, которую новый собеседник с восторгом поведал ему. История претерпела значительные изменения и успела обрасти кучей новых подробностей. «Как-то даже странно, — подумал он. — Слышу очередную байку о проделках Лиса и, черт возьми, приятно!». Бывший капитан улыбнулся в усы, а собеседник продолжал: — Похоже, этот сеньор решил у нас поселиться окончательно! Сеньорита Вердуго, правда, уехала в Испанию. Но это, я думаю, Зорро не очень волнует, раз не захотел он тогда маску снять! А вообще — хорошо это! — Что хорошо? — не понял Энрике. — Все: и что Зорро здесь остался. И что не знает его никто — будет кому народ защищать! Капрал задумался: в процессе беседы с этим незнакомым человеком он испытывал странные, смешанные чувства. Но с этим можно разобраться позже. Есть еще обрывок документа и спасенная сеньорита. Из обрывка, тщательно изученного им сегодня, было понятно, что речь идет о большой сумме денег. Даже не большой — громадной! Если это так, то заветная мечта бывшего капитана, с которой он уже успел попрощаться, может стать реальностью. Осталось еще поговорить с сеньоритой и попытаться выяснить все подробно — девушка явно что-то скрывает. Она говорила, что живет и работает здесь, но пока ее не видно. Может, спросить у хозяина? Но сеньорита знала об обрывке от Зорро — он и должен продолжить разговор. Выпивоха, видимо, понял, что собеседник угощать более не намерен, тихо покинул свое место и передислоцировался за соседний стол, где еще оставалась надежда на дармовую выпивку. Монастарио сделал вид, что не заметил маневра, вздохнув с облегчением — не хватало еще этого приживала поить. Энрике — не дон Диего. Понаблюдав немного за посетителями — вдруг еще кому-то потребуется сеньорита, он покинул заведение с намерением вскорости вернуться. После пережитого Хуанита, вопреки своему обыкновению, не выходила сегодня в зал, и, возможно, поэтому работа на кухне была окончена быстрее обычного. Хозяин был не против, чтобы она ушла пораньше. Очутившись в своей комнатушке, девушка хотела прилечь, но услышала странный шум за занавеской. В испуге бросилась к двери и тут же была схвачена на середине пути. Рот ей зажала грубая рука, а к горлу приставили что-то холодное и острое, подозрительно напоминающее лезвие ножа. — Где документ? — услышала она низкий грубый голос. От страха девушка не могла сообразить, что от нее хотят. — Если жить хочешь, покажи куда спрятала бумагу? И попробуй только пикнуть — глотку перережу! — продолжал хрипеть голос, при этом рука, зажимавшая рот, ослабила хватку, а нож, наоборот, прижался к коже сильнее. — К-какой д-документ? — почти прошептала она. — Который отдал тебе хозяин! Где ты спрятала его? — Н-не помню… — Могу помочь вспомнить. Я знаю много способов разговорить хорошенькую девушку! — голос прозвучал угрожающе, и холодная сталь мерзким червем поползла к уху. — Бумажку оборванную, с золоченым краем… Вспомнила? — Б-бумажку?.. А… Эт-то там… — она подняла дрожащую руку, указывая на сундук с одеждой. — Доставай! — ее слегка подтолкнули в нужном направлении, не ослабляя хватки, а острие ножа гадким образом приклеилось под левой лопаткой. Дрожащими руками Хуанита открыла крышку и из-под вороха белья вытащила небольшую коробочку, в которой, по просьбе хозяина, прятала тот самый злосчастный листок. — В-вот… — протянула руку с зажатым обрывком назад. Клочок бумаги был грубо вырван грабителем. Она поняла, что ее с силой тянут за волосы и почувствовала движение руки чужака, крепко держащего ее. Внезапно хватка ослабла, и грабитель вместе с пленницей рухнул на пол. Уже падая, как сквозь вату, она услышала звон бьющегося стекла и, похожий на хлопок винной пробки, звук выстрела. Потом наступила темнота. Зорро пробирался к сараю, стараясь держаться в тени: по улице сновали солдаты, а из окон выглядывали разбуженные выстрелами жители, пытавшиеся понять, что происходит. В руке был зажат заветный обрывок. Он вовремя успел, чтобы спасти сеньориту, но слишком поздно пришел, чтобы узнать подробнее что-либо про этот странный документ. Нужно будет подробно изучить тот клочок бумаги, что был запрятан в перчатку. А еще Зорро сегодня остался верен себе: буква Z была намалевана на внутренней стороне двери в комнате девушки. При этой мысли Зорро улыбнулся. Рассматривая обрывок документа при свете переносного фонаря, Энрике был ошарашен — у него в руках была часть завещания, гарантировала его его обладателю получение крупной суммы денег, принадлежащих какой-то, судя по всему, тайной организации. Фигурировало имя владельца этого богатства — Хосе Себастьян де Варго, а также упоминались его дочь и Орел. При чем здесь птица? То же говорила и Хуанита, кажется, так ее зовут. Жалко, что не получилось с ней поговорить, — не просто так хозяин таверны отдал ей такой важный документ. Если бы удалось найти недостающий обрывок… Пожалуй, не стоит откладывать выяснение некоторых вопросов, до утра время еще есть. Рассуждая таким образом, Энрике, все еще переодетый в костюм Зорро, направился в обратный путь. А именно, к таверне. Суета на улицах уже улеглась, и ничто не нарушало привычную ночную тишину. Кроме, разве что, стрекота цикад, редкого отдалённого лая дворовых собак и… приближающихся шагов? Луна, освещавшая округу всю первую половину ночи, скрылась, и теперь приходилось довольствоваться лишь скромным светом звезд. Однако, это обстоятельство сыграло на руку Зорро — чтобы ненароком не столкнуться с хозяевами шагов было достаточно всего лишь сделать шаг за выступ находящейся поблизости стены. О том, что шедших было несколько, они были вооружены и двигались навстречу притаившемуся Лису, он уже догадался. Уже удавалось разобрать некоторые слова, фразы… — Остановимся ненадолго! Мигелю отдышаться надо! — Вот здесь, у стены, подходящее место! — судя по звукам, компания устроилась недалеко от выступа, за которым притаился Зорро. — Да-а-а! Неудачно получилось! Повезло нам, что они раненого в гостинице оставили, и мы смогли незаметно из окна выбраться! Мигель, ты как? — Ничего! Хорошо еще, что в плечо попал! А иначе не избежать мне виселицы: нашлись бы у меня тут «знакомые»… — И где теперь завещание Орла искать будем? Если забрал его этот неуловимый Лис, то как найти их теперь — Зорро и бумаги? — Не забывай, этот… — далее прозвучало непечатное слово, довольно точно характеризующее некоторые душевные качества бывшего коменданта. — Серхио прикончил! А Лукас и Клаудио — ранены оба! — Что с девчонкой делать будем? Если не выйдет Хуанита де Варго за меня замуж, то не видать нам богатства её пернатого папаши! Может, мне за ней приударить? — Тебе, да и остальным тоже, на глаза жителям попадаться не след… Мы вот что сделаем: девчонку де Варго нужно будет увезти в лагерь, но без шума. И не сейчас, а через некоторое время — когда суета уляжется, и Мигель окрепнет. Негодяй этот, Зорро, спасать ее кинется — тут-то мы и возьмем его тепленьким! И бумаги у нас будут, и девчонка, и с Лисом разделаемся! При этих словах мужчины, а, судя по голосам, их было четверо, выразили свой восторг и согласие приглушенными ругательствами и ударами ладоней. Наверное, о колени и плечи соседей — так решил наблюдатель после одного особенно громкого ругательства. Когда, наконец, беглецы скрылись, Зорро продолжил прерванный путь. Интересно получается, Хуанита — дочь де Варго? Почему работает в таверне? Сам де Варго — и есть Орел? Столько вопросов! И на них необходимо найти ответы! К тому же начинало очень ощутимо попахивать золотом. Или будущим богатством. Или… Черт! Задумавшись, Энрике не заметил, куда ступила его нога. А ступила она в то, что крестьяне называют самым лучшим удобрением. Пришлось позаимствовать у коновязи таверны пук соломы. Окончательно, правда, избавиться от «богатства» на сапоге не удалось. Таверна, как и следовало ожидать, была закрыта. Ни веселый гомон посетителей, ни звуки музыки, ни даже лай дворовых собак — ничто не нарушало ночной тишины. Зорро, находясь уже с тыльной стороны здания, пытался вспомнить, какое из окон принадлежит сеньорите. Хуанита де Варго — звучит благородно, и никак не вяжется с этим местом. А по всему выходит — здесь она и живет, и работает. Надеясь, что не ошибся, ночной гость прокрался к одному из окон первого этажа и тихонько толкнул раму. В комнате было темно и тихо. Зорро на какое-то время замер, пытаясь определить, здесь ли девушка. Наконец, послышался какой-то вздох, шорох, всхлип… Это точно она — решил гость в маске и без колебаний преодолел подоконник. — Стой, или я стреляю! — послышался мужской голос. Зорро замер, почувствовав дуло пистолета у виска. — Кто Вы такой, и что Вам тут надо?! А чем это… — Спокойно, сеньор! Я — Зорро, и я только хотел убедиться, что с сеньоритой все в порядке. И, если возможно, задать ей несколько вопросов. — А Вы точно — Зорро? Ну-ка, сеньор, пару шагов… — дуло пистолета ощутимо надавило, вынуждая сделать несколько неуверенных шагов в сторону. — Присядьте пока! На ощупь он обнаружил скамью, или табурет, на который и опустился. — Не шевелитесь, или я стреляю! — предупредил голос, затем послышалось чирканье огнива. Через несколько мгновений, когда горящий фитиль лампады рассеял царящий мрак, Зорро смог разглядеть обладателя голоса: им оказался хозяин таверны. — Теперь вижу: Вы — Зорро! Спасибо, сеньор, что спасли Хуаниту! Она мне почти как дочь! Бедная девочка! Столько на нее свалилось за последние, только представьте, два дня! Да о чем я? Эх, сеньор, если бы не Вы!.. Слава богу, сейчас с ней все в порядке, она… — Простите, сеньор! — Зорро улучил момент, когда собеседник ненадолго прервался чтобы набрать воздух в лёгкие. — А как фамилия Хуаниты? — Ах, фамилия?.. Санчос — её фамилия. Бедняжка одна осталась. Ко мне ее устроила моя кузина Катарина. Она тогда еще у сеньора де Варго экономкой работала. Не сказать, чтоб очень уж добрый сеньор, но кузину не обижал никогда! — Де Варго, говорите? А семья была у него? — У сеньора-то? Была, а как же… Только жена его умерла при родах, когда Катарина только начала работать в доме, а дочка с ним жила. Тоже, по-моему, Хуанитой звали. Я-то не видел никогда — ни сеньора, ни дочку его. А Катарина говорила, что красивая девочка была. Жалко только, забрала её чахотка, аккурат после отъезда сеньора. Куда он уехал? Никто не знает. Люди всякое говорят: то в соединенные Штаты подался, то в Мексику или еще куда… И Катарина тоже, как Хуаниту ко мне пристроила, уехала. В Испанию, вроде. Но последнее письмо из Франции было, год назад. — Вы не знаете, кто были родители сеньориты Санчос? — Нет, родителей я не знаю. Катарина говорила, что мать ее служанкой была. У сеньора де Варго. А отец, кажется, одним из пастухов. Тех, что в горах большую часть года проводят. Когда кузина ко мне девочку привела, сказала, что имущество сеньора продают по его приказу, а прислугу распускают. Мать-то Хуаниты в горы что ли ушла, а девочка одна осталась. Я и взял малышку. Смышленая оказалась, бойкая. Эх, кабы был у меня сын, я бы лучшей невесты ему не пожелал. Ну, как всякая девушка, любопытна слегка, болтлива, не без этого. Так, у кого ж недостатков нету? Все мы… — А кто был тот человек, что несколько лет назад передал Хуаните эту записку? — Зорро достал обрывок гербовой бумаги и показал ее собеседнику. — Эту? А-а-а-а, помню! Сеньор не представился. Спросил, живет ли у меня Хуанита, велел передать ей и заплатил хорошо. Больше ничего не говорил. Я и передал девочке записку. — А как выглядел тот сеньор? — Ох, не очень-то я помню. Богатый он — это точно. И, похоже, бывший военный. При должности, видимо, немалой служил. Потому как видно это по человеку. И выправка, и манеры — все остается, в какую одежду не одень. Вот, к примеру, кто пастухом родился… — хозяин отвернулся, чтобы поправить начавший потрескивать светильник. К тому времени, когда фитиль был выправлен, и тусклый огонек перестал мигать, ночной гость таинственным образом исчез. Остался только запах «крестьянского богатства» и след грязного сапога на подоконнике, подозрительно напоминающий собой очертания буквы Z. Монастарио чистил Фантома. О том, что раненый преступник сбежал, Зорро не стал рассказывать. Утром стражники и сами это увидят. В настоящий момент догнать беглецов нет никакой возможности, а об их планах Зорро осведомлен. Обиднее всего в сложившейся ситуации было отсутствие в пределах досягаемости де ля Веги. Ну, по большому счету никуда этот хлыщ из Лос-Анжелеса не денется, а когда Энрике станет самым богатым человеком Калифорнии. Так же было понятно, что бандиты точно осведомлены и о местонахождении третьей части завещания, и о способе его получения. Снова богатство манило своим… Черт! Нужно вымыть сапог. Наутро Монастарио отправился к коменданту: надо устраиваться на новом месте! При оформлении бумаг выяснилось, что сержант Гарсия и капрал Рейес покинули гарнизон. Хотя бы одна радостная новость — не придется служить под командованием этого жирного… эпитетов было очень много, а правая нога начинала зудеть в области мыска. Капрал уже вышел из кабинета капитана и находился около распахнутых ворот гарнизона. Ввиду отсутствия более подходящей мишени, пришлось пнуть чью-то упавшую шляпу. Черную. Очень похожую на ту, что носил Зорро. Капрал поднял ее и задумался: как, оставаясь на службе, незаметно покидать казармы — нужно же ухаживать за Фантомом. И Хуанита, похоже, нуждается в защите. Да и разобраться с доверенностью, птицей и наследницей надо кому-то, раз уж этот хлыщ де ла Вега уехал… Хуанита шла на рынок, путь пролегал мимо гарнизона. У казармы суетились несколько солдат то ли развешивая, то ли снимая какие-то объявления. Один из них стоял поодаль и задумчиво держал в руках черную шляпу. Неожиданно он поднял голову, и девушка застыла, увидев его глаза. Они были ярко-синие! Через несколько дней после прибытия дона Диего в родные стены все вернулось на круги своя и шло почти так же, как и до его отъезда в Монтерей. Только во взгляде молодого человека не было уже тех озорных искр, а широкая белозубая улыбка, хотя и оставалась такой же обворожительной, перестала лучиться радостью. Хозяйственные дела, конечно, отвлекали и пружина, засевшая внутри, уже не причиняла такой острой боли, однако продолжала сжимать сердце молодого человека. Яд у нее не кончился, просто у Диего выработался к нему определенный иммунитет: полного безразличия уже не было, заставлять себя не приходилось, но и такой искрометной радости жизни, как раньше, он больше не испытывал. Однако, «рассказ» Бернардо о подвигах героя в маске, совершенных им в ночь встречи Диего с Монастарио, да и в последующую ночь тоже, не мог не вызвать искренней радости молодого дона: — Никогда не мог себе представить, что обрадуюсь, когда узнаю о том, что враг идет по моим следам! Бернардо тоже улыбнулся: у сеньора появилась еще одна причина оставаться Зорро.