Однажды в Нью-Йорке

Грейвз молча смотрит на потёртую карту, которая пестрит пометками Тины. Рядом лежит её блокнот, в котором аккуратным почерком записан весь ход дела. Зарисовка на полях карты тщательно заштрихована. Вокруг стола толпятся детективы, но никто не произносит ни слова. В отделе царит напряжённая тишина. — Оцепить все предполагаемые входы в катакомбы, — наконец приказывает Грейвз, обводя взглядом замерших подчинённых. — Патруль на Уайкофф-авеню, — он стискивает челюсти. — И... Два отряда в Ривердейл, обыщите оба берега. Гудзон тянется до Лоуэр-Бэй, но тела полицейских всегда находят именно в этом районе. Сейчас Грейвзу физически тяжело думать об этом. Он берёт блокнот Тины и листает исписанные знакомым почерком страницы. Последняя запись — об Уайкофф-авеню. Детективы расходятся, и только мертвенно-бледный Дэмпси остаётся стоять рядом. — Сэр, я готов спуститься в катакомбы, — решительно говорит он, но Грейвз на него даже не смотрит. — Вы — в составе патруля на Уайкофф-авеню, — сквозь зубы отвечает он. — Или вы хотите поспорить? — Грейвз поднимает глаза на Дэмпси, и тот машинально делает шаг назад. Взгляд Грейвза полон мрачного отчаяния. — Нет, сэр, — Дэмпси опускает голову. — Я... — Свободны, — цедит Грейвз и снова возвращается к блокноту. Отдел быстро пустеет, а он всё стоит около стола Тины, вглядываясь в ровные строчки. Тина всегда склоняет голову чуть вправо, когда пишет. Иногда она задумчиво касается губ кончиком ручки. Иногда — чуть хмурится, и тогда между тонкими бровями появляется небольшая морщинка. Когда Тина улыбается, на её щеках — ямочки. Она очаровательно краснеет, правда, по совершенно непонятным для Грейвза причинам. Вернее, одна догадка-то есть, но на неё он не смеет и надеяться. Её волосы очень мягкие, а некоторые прядки непослушно вьются. Грейвз помнит, как в канун Рождества они стояли на крыльце участка, будто это было вчера. Падал снег, а он смотрел в блестящие глаза Тины, которая искренне улыбалась — только для него. На правом плече, прямо над ключицей, у неё две родинки. Грейвз смотрит на старательно заштрихованный рисунок. Он не может думать о том, что больше не увидит её. Он обязан ей сказать. Должен. Должен был уже давно. А теперь он даже не знает, будет ли такая возможность. Грейвз думает, что нельзя было поручать Тине это дело. Кому угодно — только не ей. Он выпускает из рук блокнот и на мгновение закрывает руками лицо. Он — атеист, но сейчас готов поверить во всех богов, лишь бы Тина была цела. Он помнит, как они вместе сидели в том маленьком кафе на Флойд-стрит. Тина увлечённо рассказывала о новых зацепках в деле, а он любовался живым румянцем на её щеках. Он помнит, как она пришла на работу в платье — тогда он не мог оторвать от неё взгляд. Он помнит её покрасневшие глаза, когда она, опустив тонкие плечи, стояла в его кабинете — и как потом обнимала Скамандера. На улице громко сигналит автомобиль, и Грейвз моргает, отгоняя воспоминания. Это, должно быть, специальный отряд, присланный Пиквери. Грейвз почти бегом выходит из здания и застывает на крыльце. Стоящий напротив участка автомобиль принадлежит не комиссариату. Грейвз знает, что сейчас его внимательно рассматривает кто-то, сидящий на пассажирском сиденье. Грейвз тянется к кобуре, но тут дверца машины открывается, и его рука останавливается на половине пути: из автомобиля на мостовую буквально выталкивают Тину. Противно визжат шины, и машина скрывается за поворотом. Грейвз мог бы её догнать — Альфа Ромео стоит в нескольких метрах, но всё, о чём он сейчас думает — это Тина. Он в два шага преодолевает ступеньки и бережно подхватывает Тину под локоть, внимательно оглядывая её. Брюки испачканы землей, кожа на узких ладонях содрана, а из раны на виске медленно сочится кровь. Но она жива. У Тины сильно кружится голова, а в горле ужасно сухо, поэтому она заходится в надсадном кашле. Она чувствует, как кто-то помогает ей подняться, но перед глазами всё расплывается, и она из последних сил цепляется за чью-то сильную руку. — Мне нужно в участок, — бормочет она, закрывая глаза. — Отвезите меня... в полицейский участок... Грейвз нежно убирает прядь волос с её лба, задерживая ладонь на прохладной коже. Он так давно хотел это сделать. — Мы едем в больницу, Тина, — мягко произносит он, глядя, как дрожат её длинные ресницы. Она жива. Грейвз бережно приобнимает её и ведет к своей машине. Тина послушно переставляет ноги, начиная припоминать окружающий её запах. Что-то терпкое и до боли знакомое. — Капитан, — шепчет она, и сердце Грейвза замирает. Время будто останавливается; есть только он — и Тина. — Тина... — Грейвз замолкает, когда она медленно открывает глаза. — Тина, я должен... — Капитан! — дверь участка открывается, и дежурный полицейский останавливается на крыльце. — Звонок от комиссара, сэр! — дежурный удивлённо приоткрывает рот, глядя на Тину. — Сэр, всё в порядке?.. Грейвз смотрит на него нечитаемым взглядом. — Скажите комиссару, что в отряде больше нет нужды, — командует он, крепче прижимая к себе Тину. — Обзвоните патрульные посты, пусть отзовут детективов. А я отвезу детектива Голдстейн в больницу, ей необходима медицинская помощь. Выполняйте! — не удержавшись, повышает голос он в конце, и дежурный, выпрямившись по струнке, чётко кивает. — Так точно, сэр! — и скрывается за дверью участка. Тина теряет сознание.