Wenn die Sonne aufgeht

Рука в руке мы идем к Логову. Я внимательно слежу за своей ладонью. То мне кажется, что я держу недостаточно крепко, то, наоборот, что сжимаю ее ладонь слишком сильно. Я никогда не понимала, зачем люди держатся за руки во время ходьбы, но затем она проводит кончиком пальца по моей ладони, я вздрагиваю и все понимаю. — Итак… — я хватаюсь за последнюю разумную мысль, которую могу припомнить. — Четыре страха. — Четыре страха тогда, четыре страха сейчас, — кивает она. — Они не изменились, так что я продолжаю ходить сюда, но… так и не продвинулась дальше. — Нельзя быть полностью бесстрашной, помнишь? — возражаю я. — Потому что тебе не все равно. Потому что ты хочешь жить. — Я знаю. Мы идем вдоль края Логова по узкой тропинке, которая ведет к скалам на дне пропасти. Прежде я ее не замечала — она сливается с каменной стеной. Но Оби, похоже, хорошо с ней знакома. Я не хочу испортить мгновение, но мне нужно знать о ее проверке склонностей. Я должна знать, двуликая ли она. — Ты собиралась рассказать мне о своей проверке склонностей, — напоминаю я. — А! — Она скребет в затылке свободной рукой. — Это важно? — Да. Я хочу знать. — Какая ты властная, — она улыбается. Мы достигаем конца тропинки и стоим на дне пропасти, где камни формируют неустойчивую почву, торча под острыми углами из бурной воды. Джин ведет меня вверх и вниз, через небольшие разрывы, по зазубренным гребням. Мои ботинки цепляются за шероховатый камень. Подошвы оставляют на каждом камне мокрый след. Она находит на краю, где течение незначительно, относительно плоский камень и садится, свесив ноги через край. Я сажусь рядом с ней. Похоже, ей здесь удобно, всего в нескольких дюймах над бурной водой. Она отпускает мою руку. Я смотрю на зазубренный край скалы. — Знаешь, кое-что я никому не рассказываю. Даже друзьям, — говорит она. Я переплетаю и стискиваю пальцы. Здесь идеальное место, чтобы признаться в своей Двуликости, если это действительно так. Рев потока не позволит нас подслушать. Не знаю, почему мне так тревожно от этой мысли. — Мой результат был ожидаемым, — сообщает она. — Арчеры. — О! — Внутри меня что-то сдувается. Я ошибалась насчет нее. Но… если она не двуликая, то должна была получить результат «Эбигейл». И формально я тоже получила результат «Арчеры»… если верить системе. Возможно, с ней случилось то же самое? И если так, почему она не говорит мне всей правды? — Но ты все же выбрала Эбигейл? — Пришлось. — Почему тебе пришлось перейти? Она переводит взгляд с меня на пустое пространство перед собой, как будто ищет ответ в воздухе. Ей не нужно отвечать. Я все еще чувствую призрак жалящего ремня на своем запястье. — Ты хотела убраться подальше от отца, — говорю я. — Поэтому ты не хочешь быть лидером Эбигейл? Потому что тебе пришлось бы вновь увидеть его? Она дергает плечом. — Да, и к тому же я чувствую, что мне не место среди эбигейл. По крайней мере, среди тех, в кого они превратились. — Но ты… потрясающая, — я умолкаю и прочищаю горло. — В смысле, по меркам Эбигейл. Четыре страха — неслыханно! Как ты можешь отрицать это? Она пожимает плечами. Похоже, ей нет дела до своего таланта или положения в Эбигейл, и именно этого я ожидала бы от арчера. Не уверена, как это расценивать. — У меня есть теория, что самоотверженность и храбрость не так уж далеки друг от друга, — произносит она. — Тебя всю жизнь учили забывать о себе, и при появлении опасности это становится твоим первым побуждением. С тем же успехом я могла бы вступить в Арчеры. Внезапно я чувствую тяжесть. Для меня всей жизни оказалось недостаточно. Мое первое побуждение — по-прежнему самосохранение. — Ну да. Я ушла из Арчеров, потому что не была достаточно "красивой" хотя бы изнутри, а мой эгоизм просто плещет во все стороны. — Не совсем, — она смеется. — Девушка, которая позволила бросать в нее ножи, чтобы заслонить друга, которая ударила моего отца ремнем, чтобы защитить меня… Эта разве не внутренняя красота? Она поняла обо мне больше, чем я сама. И хотя невозможно поверить, будто она может что-то ко мне испытывать, учитывая все, чем я не являюсь… нет ничего невозможного. Я хмурюсь, глядя на нее. — Похоже, ты внимательно следила за мной. — Мне нравится наблюдать за людьми. — Возможно, ты была создана для Фемид, Наккер Оби Харрис, потому что ты ужасная лгунья. Она кладет руку на камень рядом с собой, ее пальцы составляют единую линию с моими. Я опускаю взгляд на ее руки. У нее длинные тонкие пальцы. Руки, созданные для точных, искусных движений. Не руки эбигейл, которые должны быть широкими, крепкими, даже у девушек, и готовыми крушить и ломать. — Ладно, — она наклоняется ближе и не сводит глаз с моего подбородка, губ и носа. — Я следила за тобой, потому что ты мне нравишься. Она произносит это откровенно, бесстрашно и вскидывает взгляд на меня. — И не называй меня Джин, ладно? Приятно снова слышать свое имя. Вот так она наконец и раскрывает свои карты, и я не знаю, что ответить. У меня горят щеки, и на ум приходит только одно: — Но ты старше меня… Оби. Она улыбается мне. — Ага, эта огромная пропасть в два года попросту непреодолима. — Я не пытаюсь себя принизить. Просто не понимаю. Я младше. Я не красавица. Я… Она издает низкий смех, который словно поднимается из самой ее глубины и касается губами моего виска. — Не притворяйся, — хрипло говорю я. — Ты и сама это знаешь. Я не уродина, но определенно не красавица. — Ладно. Ты не красавица. И что? — она целует меня в щеку. — Мне нравится, как ты выглядишь. Ты чертовски умна. Ты отважна. И хотя ты узнала о Консусе… Ее голос смягчается. — Ты не стала смотреть на меня, как другие. Словно я побитый щенок или вроде того. — Ну… ведь это не так. Мгновение она молча не сводит с меня темных глаз. Затем касается моего лица и наклоняется ближе, скользя губами по моим губам. Река ревет, и я чувствую ее брызги на лодыжках. Она улыбается и приникает к моим губам. Сперва я напрягаюсь от неуверенности в себе и, когда она отстраняется, не сомневаюсь, что сделала что-то не так или плохо. Но она берет мое лицо в ладони, крепко сжимает его пальцами и целует снова, на этот раз сильнее, увереннее. Я обнимаю ее рукой, провожу ладонью по шее и запускаю ее в длинные волосы. Несколько минут мы целуемся на дне пропасти, и рев воды окружает нас со всех сторон. И когда мы поднимаемся, рука в руке, я понимаю, что если бы мы оба выбрали иной путь, то могли бы в результате заниматься тем же самым, в более безопасном месте, в зеленой, а не синей одежде. --- Да-да, это конец. Я считаю, что это - лучшая концовка. Ведь, по сути, гг получила все, что было лишь ее мечтой - любовь, друзей, клан... Может история выглядит не завершенной, но я лучше отдам ее на растерзание вашей фантазии... Спасибо бете за редактирование фанфиков и извиняюсь перед ней же, что не умею писать диалоги. Прости за нервы, котя <3 Спасибо Котану Алисе, что помогла начать этот фанфик. А если рил... То спасибки всем вам. Лю вас <3 Бета: большое спасибо за фик, молодца, Винд. Знаешь, исправляйся, а то в будущем, если ты меня возьмешь на роль беты еще куда-нибудь, то, блять, ПИШИ ДИАЛОГИ ПРАВИЛЬНО, НЕ ВЕРЬ КНИГАМ, В КОТОРЫХ ОШИБОК БОЛЬШЕ, ЧЕМ В УЧЕБНИКАХ ДЛЯ ДЕТЕЙ (там их реально куча). Короч, удачи в начинаниях)))