Моё маленькое счастье

Голова болела немилосердно. Я медленно поднес руку к виску и ощутил липкую влагу. Кровь. Интересно, эти мои травмы совместимы с жизнью или крови ушло уже слишком много и можно просто полежать, подождать немного и я сдохну, тем самым облегчив жизнь другим, а, может, и себе? Вставать и проверять не хотелось. Хотелось спать. Мерлинова задница, это плохой признак. Спать нельзя. Если, конечно, я все же хочу еще немного побарахтаться и попытаться выжить. Взвесив все «за» и «против», я решил побороться. Ну, просто обидно — позволить каким-то ушлепкам выкинуть меня из жизни! Тем более магглам. Вдвойне обидно. Попытка приоткрыть глаза закончилась вполне успешно, если не считать вспышки лютой боли все в той же многострадальной голове. Я переждал ее и попытался осмотреться. Одинокий фонарь, раскачиваясь от осеннего ветра и жутко скрипя, выхватывал темный закуток какой-то мусорки или свалки, что, впрочем, не больно-то отличалось одно от другого. Значит, они решили не возиться с телом и выбросили в ближайшем отстойнике. И на том спасибо, могли скинуть в реку, и тогда я точно не выкарабкался бы. Итак, значит, что мы имеем в наличии? Свалка, вонь, слякоть и грязь, в которой я валяюсь. Ну, и разбитая голова. Я пошевелился. Ах, нет — еще, кажется, сломаны ребра. Мерлин, как плохо. Хотя, переломы рук и ног были бы хуже. Теперь попробуем сесть. Вспышка тошноты и головокружения, добавленная к боли. Значит, еще и сотрясение мозга, скорее всего, имеется. Надо же, еще есть чему сотрясаться. Да, с тех пор, как я оказался в маггловском мире, со мной происходило разное, хорошее и не очень, но еще никогда я не вляпывался так основательно — угрожали изнасиловать, угрожали подсадить на наркоту, угрожали забить до смерти. И все это в один день. Надо записать его как самый худший день в жизни Дрея. Дрей — это теперь мое имя, кстати. Теперь меня так зовут. Драко для маггловского мира слишком пафосно звучит, да и марать его не хотелось, так что теперь я Дрейк или Дрей — кому как нравится. Мне лично все равно. Так о чем это я? А, ну да — после всего, что со мной произошло, хуже быть уже не может. Исчерпал я на сегодня издевки судьбинушки, я думаю. Полностью принять сидячее положение не вышло. Ребра вспыхнули огнем, резкая боль заставила откинуться на локти. Голова здорово кружится. Ну да, сотрясение, потеря крови, плюс я не ел уже… Сколько? Ох, я даже не знаю, сколько тут провалялся. Надеюсь, не сутки. Так, вляпался я до обеда, пока крутили-вертели, пока везли, били… Выходит, выкинули меня сюда вечерком, а сейчас… Судя по темноте в окнах соседних домов — сейчас далеко за полночь. Но еще и не рассвет. А значит голодный я сутки точно, потому что не завтракал вчера, не за что было. Думал: подработаю курьером пару копеек — обещали рассчитаться сразу — и перекушу где-нибудь. Но не вышло. Не то, чтобы для меня не есть сутки это было слишком сложно. Но, вкупе с нервотрепкой, и превращением меня в мальчика для битья, и потерей крови… Интересно все-таки, почему они меня не добили, как грозились? Может, решили, что сдох, потому и выбросили тут? Так, а это вообще-то плохо, они могут вернуться и проверить, а значит надо сваливать отсюда поскорее. Вот только как? Я снова попытался встать, сцепив зубы и опираясь о баки с мусором и снова не выдержал, опустился на колени, пытаясь отдышаться. Бок пульсировал жгучей болью, во рту чувствовался привкус крови и мне это очень не нравилось. Меня начал бить озноб. Липкая холодная футболка пристала к телу, вся пропитавшись кровью с левой стороны, и батник уже тоже был насквозь в крови. Я попытался отползти за баки хоть на четвереньках, все равно никто не видит… и в этот самый момент услышал шуршание шин и увидел свет фар. Все. Я не успел. Они вернулись и сейчас добьют меня. Принимать смерть, стоя на четвереньках или на коленях страшно не хотелось, а встать никак не получалось, хоть я снова и снова пытался. Бесполезно. Тогда, плюнув на гордость, я просто сел, откинувшись на ближайший бак, и закрыл глаза. Прости, отец. Я не смог. Мама… Больше я никого вспомнить не успел, потому что услышал, как рядом остановилась машина. Я ждал, что хлопнет дверца и… Снова будут бить? Или пристрелят? Хоть бы сразу! Расслабиться не получалось, и я помимо своей воли пытался сгруппироваться. Я готовился к чему угодно — грубому оклику, пинку, удару, но то, что я услышал, было совершенно не из этой жизни. Голос, знакомый, но почти забытый, звал меня по имени. По моему настоящему имени: Драко! Драко! Я решил, что все-таки умер. И в Раю, причем совершенно незаслуженно. Жаль только, тогда получалось, что и Гермиона тоже умерла, раз она там со мной? И я почти улыбнулся, уже готовясь… — что там будет-то, в конце — как услышал звук торопливых шагов, а потом меня дернули за руку так, что мои ребра, кажется, прорвали кожу и торчали теперь наружу. Я буквально взвыл от боли и ярости — Рай, в моем скромном понятии, должен быть совершенно не таким и точно без боли. И это наводило на мысль о том, что, либо это вовсе не Рай, а вполне так противоположное ему место, но тогда что же такого в жизни могла совершить Золотая девочка, чтобы попасть туда? Либо Гермиона вполне реальна, она тут, пытается дозваться до меня и… О, нет! Ну, почему, почему это не те громилы, которые не добили меня в прошлый раз? Ну, что стоило моей удаче чуток напрячься и не позволить мне сдохнуть от унижения? Я, помнится, говорил, что этот день самый худший и хуже быть не может? Так я врал! Может! Хуже всех этих приключений на мою несчастную аристократическую задницу могло быть только одно — оказаться перед Грейнджер в таком вот виде и состоянии! Я не буду открывать глаза. Я не буду приходить в себя и просто умру тут тихонько. Оставь меня, иди к друзьям, к свету, теплу и уюту своего наверняка милого домика и дай мне спокойно отойти в мир иной, постаравшись забыть, что ты видела меня таким — в крови, грязи и на помойке. Лорд Драко Люциус Малфой во всей своей холодной аристократической красе. Теперь ты видела все — можешь пойти и рассказать об этом своему Ронни и Потти, будь он… вечно здоров за спасение моей никчемной шкурки и всего нашего магического мира, из которого меня так милостиво вышвырнули. Пожалуйста! Но чем сильнее я зажмуривался, тем настойчивее была Гермиона. Она поняла, что, дергая за руку, причиняет мне адскую боль, а потому сменила тактику и окатила меня ледяной водой. От неожиданности я дернулся и все-таки открыл глаза, шипя, как самая шепелявая ядовитая змея. Вода немного смыла кровь с лица, но добавила холода, от чего меня затрясло сильнее, аж зубы клацнули. Быстро шепча надо мной очищающие, сканирующие, заживляющие, высушивающие, согревающие и еще Мерлин знает какие заклинания, она не очень обращала внимания на меня самого. Что дало мне еще пару минут на решение самого важного сейчас вопроса — что делать? И тут Гермиона, сама того не зная, подкинула мне великолепную идею. Закончив с заклинаниями, она, наконец, заглянула мне в глаза. — Драко, ты узнаешь меня? Ты можешь встать? Давай же, нужно поскорее оказать тебе нормальную помощь! Я остановила кровь, но этого мало, нужны зелья, ты потерял слишком много крови… Вот оно! Ох, Гермиона, не зря ты носишь звание самой умной ведьмы этого века! Отличная идея — я ничего не помню. Ничего и никого. И, конечно, я тебя не узнаю. Но зато ты здорово можешь мне помочь — увезя отсюда и исцелив. А там мы разберемся. Я демонстративно застонал, хватаясь за бок, и Грейнджер предсказуемо наложила обезболивающее и туда. Залечить переломы палочкой было нереально, нужны зелья, а значит, мы едем к тебе, да? — Драко, ну давай же, я помогу, вставай! — В ее голосе звучала паника. Интересно, а она чего так испугалась? Хотя, если она встретится с теми уродами тут одна — ей и палочка не поможет. Таких, наверное, волшебство не берет, как великанов. Да, надо сваливать! Я для нее сейчас не защитник, а обуза. Опираясь на нее и на бак за спиной, я кое-как поднялся, хотя меня и шатало хуже, чем пьяного. Она тут же закинула мою руку к себе на плечо и поволокла — по-другому и не скажешь, особенно учитывая разницу в росте — к машине. Изо всех сил стараясь не вешаться на нее всем своим весом, я брел и продумывал тактику и стратегию. Итак, мне отшибло память, и я никого и ничего не помню. Сейчас отшибло, пока били? Или давно? И как тогда с магией? Ее я помню или нет? Палочку у меня отобрали еще до суда и с тех пор я ее не видел. По идее, я должен был спокойно жить среди магглов, работать, может, по пятницам пить пиво в пабе с коллегами, жениться на какой-то маггловской барышне и развеять свое наследие по маггловскому миру на веки вечные. Чтобы больше никто и никогда в мире магов не вспоминал о влиянии, которое когда-то имело имя Малфоев. Отец казнен, мать во Франции, на лечении, а если точнее — под домашним арестом без права общения с миром магов. А я — в маггловский мир без палочки. Идите, Драко Люциус, и не отсвечивайте. И чтобы мы про вас никогда-никогда и никак, и даже краем, и наследников с магическими способностями вам лучше не иметь, и вообще лучше не иметь наследников… И я почти смог прижиться. А вот теперь надо срочно решить, что для меня магия — удивление и шок или радость от того, что я снова вижу магию, хоть и ничего не помню? Пока я размышлял, Грейнджер скоренько затолкала меня в машину и, оббежав ее, сама уселась на водительское сидение, сразу рванув с места. Я с трудом пристегнулся и замер. Поскольку я уже лет пять живу в мире магглов, то машина для меня — вполне привычное дело. Но я все равно чувствую себя в этой металлопластиковой банке плохо. Гермиона держала руль уверенно, было видно, что опыт у нее есть, а страха перед этим монстром — нет. И уже звонила кому-то по телефону. Я услышал: «Я его нашла! Много ранений, разбита голова, кажется, сломаны ребра. Сильная потеря крови. Приходи, как только сможешь» и она прервала звонок, покосившись на меня. Видимо опасалась, что я отрублюсь. Но я просто сидел с закрытыми глазами и вспоминал.