Моё маленькое счастье

Первое, что я ощутил, приходя в себя, это то, что моя голова снова болела немилосердно. Утешив себя тем, что, если я чувствую боль — то я еще жив, я попытался пошевелиться. Получилось. Я смог поднять руку и ощупать лицо — значит, я не связан и меня никто не держит. А еще я тут же ощутил как эту мою руку мягко, но уверенно отвели от лица, и услышал голос Поттера: — Если очнулся, то попробуй открыть глаза. Только осторожно, голова может начать болеть сильнее. Я тут же попробовал приоткрыть один глаз. От света резануло болью, хоть в комнате и был полумрак. Но это было терпимо, и я открыл второй глаз. — Ну, как? — Поттер обеспокоенно смотрел на меня. — Жить можно, — прохрипел я, — Где Гермиона? — Я попытался сесть, чтобы оглядеться, но он удержал меня за плечи. — С ней все нормально, она дома. А тебе нужно лежать. Я напрягся. Это здорово, что с ней все хорошо, но… Я, конечно, понимаю, что она не обязана, но логично было бы думать, что она все же будет тут… — Поттер, а где этот? Гидеон? Расскажи все. Почему я тут… И где это «тут», кстати? И как вы нас спасли и вообще — все! И почему Гермиона… — Мой голос стал совсем жалобным, и я замолк, смутившись. Поттер вздохнул. — Хорошо, я расскажу, если ты пообещаешь спокойно меня слушать и не пытаться вскакивать. Ладно? Я пообещал, и он стал рассказывать. — Как только я получил Патронус Гермионы, мы с ребятами рванули к вам домой. Но дом был накрыт магическим куполом, к вам было не пробиться так просто. Пока наши ребята ломали купол, пока снимали защитные поля — мы с Роном чуть мозгами не поехали. Я бы попробовал сам ломануть все разом, но боялся, что тогда дом снесу, и вас похоронит там под обломками. В общем, снесли ребята уже почти все щиты, как вдруг из дома волной магии так рвануло, что снесло не только их щиты, но и наши, защитные. Но из нас никого не зацепило, волна буквально опала у наших ног. Мы с Роном, недолго думая, в дом рванули, а там маги и магглы по комнатам, кто где, валяются в отключке. Полной. Наши магглов пучками повязали и в полицию доставили тепленькими. Только память им подчистили, чтобы про магов не болтали лишнего. Всего две жертвы оказались смертельными: один маг — его об угол стола виском приложило, умер мгновенно, и второй маггл — его в гостиной об камин, тоже головой. — А Гидеон? Его взяли? — Да, не переживай. Он тоже без сознания был. Но, поскольку он сквиб, то его, с оставшимися там магами, отправили в Азкабан, ждать суда. Расскажешь потом все, что узнал от него? Чего он хотел? Я кивнул. Меня передернуло от воспоминаний о его желаниях. Гарри продолжил. — Ну, вот. Гермиону трясло после Круцио, но нам троим не привыкать, знаем, как действовать в таких ситуациях, еще с войны. Так что Рон занялся Герми, а я рванул к тебе. Ты лежал совсем голый, на полу, в позе эмбриона, голова в крови вся, даже из ушей кровь. А рядом с тобой два амбала. Их наши забрали, а я тебя в покрывало завернул и к себе. Ты у меня дома, кстати. Я заглянул под одеяло — на мне были пижамные штаны. — Это Кричер, домовик мой. Сказал — не гоже чистокровному волшебнику голышом валяться, даже и без сознания. Стыдно это. Я не сопротивлялся, так даже лучше. А то очнулся бы ты голым — понапридумывал бы себе обо мне всякую ерунду, да? — Он усмехнулся, но как-то неуверенно. Я вздохнул. — Нет, Поттер. После того, что мне наговорил этот мой так называемый внебрачный дядюшка, Гидеон который, я о тебе только хорошее думать буду. Потому что то, что он сам про нас двоих, а то и троих, вместе с Уизли, понапридумывал, едва не довело меня до инфаркта. Но это потом, ты же не закончил? Что это за магия такая нас спасла? Он удивленно посмотрел на меня. — Магия? А ты не понял? Это же у тебя выброс случился… — Что?! — Я в шоке снова сел. — Какой выброс? У меня заблокирована магия, раз и навсегда, если ты не в курсе. Я не могу… — Колдовать, да. Не можешь, в обычных условиях, но тут видимо что-то такое произошло, что для тебя стало последней соломинкой, и ты не сдержал рвущуюся наружу магию. А что именно — это уже ты мне расскажи, я не знаю что, меня там не было. — Очень жаль, что тебя там не было! — Ядовито выплюнул я, понимая, что он не виноват и глупо его обвинять в этом, но не мог сдержаться. Он удивленно посмотрел на меня. — У Гидеона на нас были определенные планы. Он просто мечтал о том, чтобы мы вдвоем ублажали его. Фетиш у него такой случился — черная и белая макушки у его члена! А потом он еще про рыжую вспомнил… Сказал — подсадит нас на наркоту и будем за дозу все его фантазии на раз выполнять. И что раз ты по мальчикам, то тебе придется привыкать, что и тебя будут иметь, как ты кого-то. А раз я натурал, то меня интереснее ломать будет. Он все это в таких красках описывал, что меня на него стошнило ненароком. А когда он ко мне сзади полез — так я его, как конь копытом, саданул так, что, кажется, что-то отбил. По крайней мере, я на это надеюсь. А еще на то, что в камере ему найдут достойное применение. Поттер медленно выдохнул через зубы. Его глаза потемнели от сдерживаемой злости. Он стиснул мое плечо. — Прости. — Я удивленно посмотрел на него. — Прости, что тебе пришлось пройти через все это. Это я виноват — убедил Герм, что тебе лучше не появляться в мире магов до того, как мы возьмем банду, что на тебя могут начать охоту те же авроры за нарушение приговора. А в итоге подставил и тебя, и ее. Я в шоке смотрел на него. Если он сейчас так переживает, то что же с ним было, когда погиб Сириус и Дамблдор? Он же себя наверняка тогда поедом ел… — Гарри, ты ни в чем не виноват. Вспомни, я вляпался в это дело еще до того, как мы встретились, как вы нашли меня. Да я тебе по гроб жизни обязан! Сколько раз уже ты мою шкуру спасал? А я все долги отдать не могу. — Нет, Драко. В этот раз ты сам свою и Гермионы жизни спас, а значит все твои долги списаны. Поверь, если бы с ней сейчас что-то… Я бы точно не вынес такого груза вины, не такая гибкая психика уже, — Он усмехнулся. — Но это ведь не все, да? Твоя магия не на это отреагировала? Я кивнул. — Пока он ко мне лез и заставлял магов меня Круцио пытать, я терпел. Их Круцио ни в какое сравнение с Круцио Темного Лорда не шло. Когда он понял, что я могу терпеть это довольно долго, то переключился на нее, ну и… У Поттера был вид, как будто он только что разрешил самую неразрешимую загадку. — Так вот почему твоя магия не тронула ее и нас! Обалдеть! Я о таком только читал, а видеть не доводилось. До тебя. Ты хоть понимаешь, что твоя магия не просто выплеснулась и снесла напрочь все щиты, положила всех бандитов, но и защитила Герми и нас! По ее словам — сначала было Круцио, и она мало что слышала, а потом ты заорал так, что она подумала, что тебе что-то отрезают или еще что похуже. А потом ее словно обернуло золотистым коконом и все, что произошло с бандитами, она видела через плотный магический щит. Ее вообще не затронул выброс. Это значит — ты только ее и хотел спасти, и твоя магия рванула именно на защиту ее, а не тебя! А силы, наверное, придала твоя чистая кровь, отозвалась на твой зов о помощи, вот только не тебе. Тебя-то тоже накрыло основательно. Малфооой… Ты прости, конечно, но я меньше всего мог ожидать от тебя такой жертвенности… Я только хлопал глазами, пытаясь переварить его слова. — Я… Поттер, это же не моя заслуга, я не управлял магией. Я вообще не понял, что произошло! И, кстати, я должен извиниться перед вами всеми. Я лгал про амнезию, и когда Гидеон полез ко мне с Круцио — я прокололся, рассказывая ему о Темном Лорде, Герм слышала и… — То, что Герм цела и невредима — целиком и полностью твоя заслуга. Твое желание спасти ее даже ценой собственной жизни направило магию. Иначе ее снесло бы вместе с остальными, и нас тоже. А на счет вранья… Вот это сложнее. Я и так тебе не верил. Рон — тоже. А Герм — она не верит тебе теперь. Это хуже. — Поттер! Она поэтому не здесь, да? Она так обиделась? Но, я тогда сейчас к ней, я объясню, это все такая глупость была! Я, как понял, что это она меня во всем этом дерьме нашла, хотел хоть сквозь землю провалиться, лишь бы она меня в таком виде не видела! А тут она и спросила меня, узнаю ли я ее? Ну, я за идею эту и ухватился… — Я готов был прямо сейчас броситься бежать к ней, не смотря на то, что понятия не имел — куда, и что на мне одни чужие пижамные штаны. Гарри вздохнул, упорно укладывая меня обратно на подушки. — Вот же зараза! Нет, ну я просил ее — прийти и самой все сказать, так нет же! Хотя и ее понять можно — зачем, ох, зачем ты соврал ей? Ну, ладно я, Рон! Но вот ей это снова переживать совсем не нужно было. Я ж тебя предупреждал, что убью! Я застонал. Она там, дома, все поняла и не поняла одновременно. И не дала мне ни единого шанса все объяснить. — Убей, Поттер. Потому что я — идиот. Если бы ты только знал, какой я идиот… — Я закрыл глаза и застонал, в уголках глаз закипали отчаянные слезы. — У меня дежа вю. Я такое уже с Роном проходил и больше не хочу. — Я не изменял ей! — Я вскинулся, но он осадил меня. — Значит так. Она сказала, что ты солгал ей про свою амнезию, ей и нам всем. И, следовательно, все, что ты говорил потом — тоже вранье. И не смотри на меня так — может, это и чисто женский вывод, но вполне объяснимый. С чего она должна тебе верить потом, если ты с самого начала лгал? Короче, она сказала, что все, что ты говорил ей — ложь и она не хочет ничего выяснять, а просто уходит. И пожелала тебе удачи на суде. Кстати, раз ты очнулся, то надо подавать на пересмотр… — Поттер! — Я буквально взвыл, — Ты правда думаешь, что мне есть дело до этого суда, когда она… Где она? Нам надо поговорить! Я не врал ей. Точнее — врал, но только про потерю памяти! Все, что я говорил ей потом, все, что между нами было… Это чистая правда, Поттер! Гарри! Я тебя умоляю — скажи мне, где она живет! Пожалуйста! Я все, что хочешь, для тебя сделаю! Я… Черт, у меня сейчас даже одежды нет, но я бы и так пошел… Мне даже предложить тебе нечего, — Я откинулся на подушки, потом снова вскочил, стремительно краснея, — Я… Если ты хочешь, я… тебе… У Поттера глаза потемнели от гнева. Мне показалось, что он меня сейчас ударит. — Рот закрыл! — Рявкнул он, — И пока ты не предложил мне то, после чего мне останется только прибить тебя — заткнись! Я тебе что — маньяк-насильник?! Я же говорил — у меня парень есть! — Который сейчас слушает все это и охреневает, — Раздался знакомый голос с порога комнаты. Я повернулся и не поверил своим глазам — облокотившись плечом о косяк двери и скрестив на груди руки, передо мной стоял Грегори Гойл. Вот только это был совсем не тот Грег, которого я привык видеть, но почти не замечать в школе. Сейчас передо мной стоял высокий, сильный, накачанный парень, и этот парень очень недобро на меня смотрел. — Так что ты там хотел предложить моему Гарри? — Его голос звучал вкрадчиво, но, когда он шагнул в мою сторону, я весь сжался. — Эм… Привет, Грегори. — Я повыше натянул одеяло, словно желая спрятаться за ним. — Как поживаешь? — Я перевел взгляд на Поттера. — Так это и есть твой парень? Гарри засмеялся, встал, и, подойдя к Гойлу, приобнял его за талию. — Хватит его пугать, любовь моя, ему и так досталось. — Досталось, как же. Он еще даже не представляет, что я с ним сделаю, если он посмеет еще хоть раз в твою сторону даже взглянуть! Я грустно усмехнулся. — Уже третий раз мне угрожают оторвать голову, только теперь уже за тебя, Поттер. Может, и правда — пора? Зачем она мне теперь… Он не успел ответить — внизу раздался шум и в комнату влетел Уизли. — Ребята, там Герм просила… — Тут он увидел меня и оскалился. — Очнулся, гаденыш! Ну, что? Прав я был, когда говорил, что ты сволочь слизеринская и все врешь?! Каким был мерзавцем — таким и остался, скользкий ублюдок! — Он буквально рычал и двигался ко мне, сжав кулаки. Вот сейчас дойдет и доведет до конца то, что все давно грозились сделать — прибьет. Но Гарри перехватил его на полпути. — Рон, не нужно! Он только в себя пришел, еще ничего не соображает толком. Потом он все объяснит, расскажет — тогда и решим, что делать. — Ждать еще, пока он очередное вранье придумает? — Взвился Уизли, но наступать на меня перестал. Я заметил, что Гойл тихонько подошел к кровати и встал так, чтобы в случае чего прикрыть меня. Что это было — забота старого приятеля или помощь любовнику? Я взглянул на него, но он лишь махнул головой — мол, не сейчас. Да, как же мы все здорово изменились. А Поттер попытался перевести тему. — Так что там Герми? Рон замотал головой. — Я при этой змее ничего говорить не буду. Хочешь узнать — спускайся. — Он развернулся к двери, но не удержался, оглянулся. — А ты, сволочь, помни: я подожду, пока ты очухаешься, дашь показания, а потом найду и прибью. Я тебя предупреждал — не смей делать ей больно! А она из-за тебя четвертые сутки… — Он махнул рукой, а я остался сидеть с открытым ртом. — Четвертые сутки?! Поттер? — Я перевел ошарашенный взгляд на Гарри и тот кивнул. — Ты не приходил в себя четверо суток, но колдомедики заверили нас, что это нормально, ты просто магически восстанавливался, и надо было ждать. Они исцелили тело — убрали все ссадины, синяки, остальные следы побоев. Но магически ты восстанавливался сам. — Гарри… — Я в шоке смотрел на свои руки. — Это значит, что?.. — Я не верил. — Да, Драко. Магия восстановилась. Но я бы не советовал тебе колдовать до суда. Будет лучше, если мы сможем доказать, что хотя ты уже мог колдовать, но все равно выполнял условия приговора до последнего. Я кивнул — уже только того, что моя магия вернулась ко мне, полностью хватило, чтобы я снова почувствовал себя живым. Отчаянье отступило — я понял, что буду искать и найду Гермиону, чего бы это мне ни стоило. И докажу, что я не лгал ей, когда говорил о своей любви. И больше я ее не потеряю. Гарри вышел вслед за Уизли, а Гойл остался со мной. Чтобы заполнить неловкую паузу я спросил: — Значит, ты и Поттер?.. Грегори усмехнулся, присел на край кровати. — А чего ты удивляешься? Это ты в школе вечно нас с Винсом подначивал, чтобы мы к нему приставали и лупили, а сам я никогда бы… Он мне всегда нравился. Смешной такой, вечно лохматый очкарик, маленький, веселый, постоянно приключения на пятую точку находивший. Мне его защищать хотелось, а не тебя — заносчивого сноба. Но предки вечно цеплялись, что я должен тебя охранять, брать с тебя пример, слушать… — В его голосе было столько какой-то брезгливости, что мне стало не по себе. — Прости, я же не знал, — промямлил я. Он засмеялся. Именно засмеялся, а не заржал, как обычно это получалось у него в школе. — Ага, а если бы ты знал, то благословил бы меня быть верным оруженосцем Избранному, да? Да ты бы меня со свету сжил, да и отец тоже. Я не выдержал, разозлился. — Ну, ладно — я, ваш рыжий дружок только что в красках рассказал, какой я гад и подонок, так что можешь не стараться. Но как же родители? И как вы вообще сошлись? Он же на тебя в школе кроме как с ненавистью или презрением и не смотрел! — Ну, в школе — то давно было. А родители — отец пожизненно в Азкабане. Мать бросила и меня и его, свалив с любовником на материк, а может и дальше. Меня не судили, я ж без метки и на войне нигде не светился, только велели из Лондона ни ногой! Я и сидел один в поместье и тупо спивался. Домовики выли, пытались меня образумить, а я — что я мог? Я даже работать не мог пойти — меня никуда не брали. Ну, сын Пожирателя, приятель Малфоя — младшего. Домовики меня так своим нытьем достали, что я стал сбегать в маггловские пабы и бары и пить там. И однажды наткнулся на компанию — Золотое трио тоже пряталось, только от прессы и фанатов. Я решил, что просто посижу в темном уголке, посмотрю на него. Потом он уйдет, а я напьюсь в очередной раз. Я зачастил туда — они часто там собирались. Сначала Гарри тоже много пил, а Гермиона все пыталась утешить его. Он тогда еще очень переживал смерти друзей, знакомых. Считал себя виноватым. Я слышал обрывки их разговоров, и мне так хотелось подойти, утешить, обнять… В общем, я ходил туда как на работу — каждый вечер. А они приходили через день, через два. Я жутко боялся за него, боялся, что они сменят бар. И ждал — вдруг однажды он повернет голову и увидит меня. Посмотрит не так, как в школе. Но увидела меня Герми. Однажды она пришла одна и сразу села напротив меня. Я испугался, что она начнет ругаться — мол, что я тут делаю, слежу за ними или еще что! Но она только улыбнулась и заказала два крепких чая. И, видя, как я со страхом жду ее слов, сказала, что заметила меня давно. И знает, что я глаз не свожу с Гарри. Вот и решила спросить насколько это все у меня серьезно. Потому что сейчас Гарри лишние проблемы совсем не нужны, ему и так плохо. Позаботилась о друге, короче. Я, конечно, вспылил, наорал на нее, что никакой Поттер мне нафиг не нужен, что я просто так тут сижу, что мне самому тошно и все такое. Она все это выслушала, с улыбкой и молча. Кстати, а чего это тебе за нашу Герми голову отрывать собирались? За кем я в очереди? — Вашу? Ты тоже в клубе фанатов? — Она меня читать научила, Малфой. И этим круто изменила мою жизнь. Я уставился на него, а он захохотал. — Ну, нет, только не говори, что ты и правда думал, что я не умею читать! Не в прямом смысле, конечно. Просто она научила меня любить книги. Тогда, в первый наш вечер, когда я навозмущался и прокричался, мы поговорили. Она оказалась какой-то… Такой домашней, родной… Я не знаю, как объяснить, но я просто выложил перед ней душу, как на тарелочке. Ты представляешь себе, чтобы перед кем-то из слизеринских дам кто-то так раскрылся? Это была бы сенсация на первых полосах Пророка. А тут — только несколько советов. Да, Гарри гей. Нет, он не вспоминает меня с ненавистью. А когда она специально заговорила обо мне, упомянув в разговоре как потенциального партнера, он совершенно спокойно заявил, что Грег, мол, такой мощный, сильный, за ним как за каменной стеной, наверное, вот только он чистокровный, слизеринец и зачем ему потрепанный войной нервный грифф — полукровка? Вот тогда она и спросила меня, что мне нравится читать? Потому что Гарри читать очень любит, и если я тоже буду, то у нас будет много общих тем, чтобы начать и поддержать разговор. Не вечно же про квиддич говорить. Спросила, а я — завис. Потому что у нас кроме учебников и не было ничего никогда, я и не пытался. Ну, я подумал, и сказал, что если просто для души, то я бы про приключения почитал или про моря, дальние страны… И она стала приносить мне книги, обычные, маггловские. Ты, конечно, в курсе, какой у них огромный выбор литературы, а я вот только недавно открыл для себя этот мир. Они такие затейники — даже про нас, магов, такого понапридумали, до чего мы сами никогда бы не додумались. Примерно месяц я взахлеб читал книги. Я все так же приходил в этот бар, но заказывал уже не выпивку, а кофе или чай, иногда поесть и сладостей, и читал запоем. А потом он сам ко мне подошел. Подошел и сказал, что ему тоже нравится эта книжка — я читал что-то про пиратов тогда. Мы разговорились, он пригласил меня к себе — у него тут огромная библиотека — разрешил брать книги. Мы часто и много разговаривали, порой допоздна. Ну, и однажды я остался. Моя мечта сбылась. А потом та же Гермиона, уже вместе с Гарри, узнав, что у меня здорово получается делать массаж, помогли мне окончить курсы массажистов у магглов и устроиться работать в Министерство, в медкабинет при аврорах. У них же там вечно то ушибы, то растяжения, то вывихи. Ну, а теперь ты расскажи мне, как самый чистокровный аристократ магической Британии оказался с магглами и влюбился в грязнокровку Грейнджер. Меня передернуло. — Не называй ее так! Он засмеялся. — Так это ты ее так называл, я от тебя и научился. — Не напоминай. Ладно, слушай… И я рассказал ему обо всех своих приключениях, включая и историю про амнезию. — Да, наворотил ты дел. Герм после истории с Роном очень долго отходила, никого, кроме Гарри, к себе близко не подпускала. Мы тогда не очень часто общались, но она как-то в разговоре, когда мы вдвоем были, сказала: «Знаешь, Грегори, мне не потому больно, что он изменил. Я и сама понимаю, что вместе нам не быть, потому что тоже другого люблю давно. Просто обидно, что не сказал, не ушел, а тайком. И не признался — соврал. Ненавижу ложь! Мы ведь столько лет дружим, неужели я бы не поняла?». Я тогда еще подумал — о ком это она, кого давно любит? Спросил Гарри, тот замялся, а потом, чуть не под Непреложным, рассказал мне, что это — ты. Я в таком шоке был! И я не знал, что у Герм ты живешь, они не говорили кто именно. Только Рон психовал и говорил что ты ей не пара, но я тогда не подумал… И теперь, когда она, после стольких лет, дождалась, а ты — так… Ты представь себя на ее месте? Как бы тебе больно было? И чему бы ты верил? Я в отчаянии вцепился пальцами себе в волосы. Неужели я потерял ее навсегда? Поттер все-таки подал на пересмотр моего дела и меня начали таскать в суд. Собирали воспоминания о моей жизни у магглов, потом допрашивали под сывороткой правды, проверяли на наличие магии, уточняли, как это произошло, что она вернулась — в общем, не давали толком вздохнуть, не то, что выбраться в немагический Лондон. В эти дни я еще раз оценил, что такое настоящая дружба. Если бы не Грег и Гарри, я бы просто умер от истощения или переохлаждения, потому что у меня ни одежды толком не было (все, что было в квартире, пропало вместе с техникой), ни денег, чтобы где-то жить и что-то есть. Поттер просто сказал, чтобы я не морочил ему голову, что если я так хочу все вернуть, то могу начать сразу, как только мне самому все вернут, из семейного бюджета, но не раньше. И что его домовому эльфу в кайф возиться с чистокровными, поэтому он просто обожает Грегори, а заодно и меня. Я понял, что единственное, чем могу отблагодарить его за все, что он для меня сделал — это перестать ныть и выпендриваться. В конце концов, я найду способ его отблагодарить, Малфой я или не Малфой? В тот день, когда я пришел в себя, Гермиона уехала. Именно это она и передала с Уизли, которого я, кстати, иногда встречал в Аврорате, и он всегда обходил меня с таким видом, как будто не хотел запачкаться. Именно так я ходил порой мимо их троицы в школе, и теперь он платил мне той же монетой. Я терпел, что еще оставалось сделать. Сам понимал, что виноват. Смирение и признание своей вины — это, наверное, самое сложное из всего, чему я научился, живя у магглов. И я был ему благодарен хотя бы за то, что он молчал. За неделю до Рождества мне вернули мэнор и почти все деньги. Домовики выли от счастья, и я готов был подвывать вместе с ними. А через несколько дней после этого меня почти полностью оправдали и выдали мою волшебную палочку, назначив Поттера моим куратором на 3 года. Я готов был ноги ему целовать — он выложился на двести процентов, доказывая на Суде, что я невиновен, осознал прошлое и буду паинькой. А когда закончатся эти три года — можно будет похлопотать о маме. Вечером мы собрались у Поттера дома — отметить мою окончательную свободу. Вино, сливочное пиво, огневиски, коньяк — выпивки было много, я приволок лучшие сорта из мэнора, да и домовик Гарри расстарался с закусками. Для нас троих можно было организовать целый бассейн, ребята веселились от души, а у меня кошки скребли на душе. Ведь сейчас с нами, со мной, могла быть моя Гермиона. А я даже не знал где она сейчас, с кем. Ведь Рождество на носу — вдруг она уже с кем-то познакомилась? Ну, чтобы не отмечать праздник одной, к примеру? От этих мыслей мне стало совсем плохо, и я вышел из гостиной на кухню, чтобы не видеть, как светятся глаза этих двух, влюбленных до одури и счастливых. Но через пару минут следом за мной пришел Гарри. Постоял рядом, помолчал. Потом все же не выдержал: — Чего киснешь? Все же хорошо? Я кивнул. — Все просто отлично, Гарри. Правда. Я хотел поблагодарить… — Он перебил меня, не дав закончить. — Не нужно. Я считаю, что поступил правильно, а за это не благодарят. И потом, есть у меня на твой счет планы, знаешь ли… Я удивленно посмотрел на него. — Да-да, не смотри на меня так. Пока ты все равно под моей опекой, так сказать, мне придется следить за тобой, а удобнее всего это будет сделать, если мы будем работать вместе. Я не зову тебя в убойный отдел, но вот в аналитический… Хорошо, что сзади меня стоял стул, а то я имел все возможности плюхнуться на пятую точку. — Гарри! Тебе же покоя не дадут, все будут вопить, что ты змею на груди пригрел и все такое! Да твой Рон первым… — Ты не за Рона беспокойся, а за себя. Если ты согласишься, то терпеть все эти косые взгляды и нападки в первую очередь придется тебе. И так терпеть, чтобы ни одного повода вмешиваться у меня не было, понимаешь? Что бы с достоинством и не придраться! — То есть это ты у меня сейчас спрашиваешь, согласен ли я? — Ну, да. — Он растерянно посмотрел на меня. — Я ж не могу тебе приказать там работать. Нет, я таки никогда не привыкну к его гриффиндорству. — Он еще спрашивает. Конечно, я согласен! Где и как я еще смогу восстановить свое доброе имя? Слушай, я уже сбился со счета — столько ты для меня сделал! — А ты не считай! И потом — кто знает, может, ты еще взвоешь от этой министерской работы? — Он весело подмигнул. — Нет, Поттер, ты просто не понимаешь! Это же моя мечта несбыточная, я думал, что уже никогда и никак, что меня и на пушечный выстрел, а тут… — Ты от радости слова подрастерял, я смотрю. Ну, что? Пошли, обмоем твою новую должность? Я замялся. Идти снова туда, где они так счастливы вместе, мне не хотелось. Но и отказывать Поттеру, только что открывшему для меня новые горизонты и возможность восстановить честное имя моего рода… Но Гарри понял все сам. — Что, не отпускает? — Он сочувственно смотрел на меня. Я помотал головой. — Какой там отпускает — вообще из головы не идет. А что делать — понятия не имею. Я, наверное, скоро просто пойду по улицам искать ее, и если Мерлину захочется… — Не нужно по улицам. Только скажи мне — ты действительно любишь? — Поттер, ну что ты спрашиваешь? Ты же сам все видишь. — Вижу. А потому не буду больше молчать. Надоели вы мне — вот сами и разбирайтесь. Герм возвращается в Сочельник. Будь готов в восемь вечера — покажу тебе ее дом, а дальше уж от тебя зависит — пустит она тебя или нет. У меня уже не было слов. Я просто не знал, как выразить словами то, что я чувствовал к нему. Как передать все это. — Гарри… — Голос сорвался, и мне показалось, что я сейчас просто разревусь. — Гарри, я… Он просто подошел и положил руку мне на плечо. Я тут же уткнулся ему в шею и всхлипнул, вцепившись в его рубашку. — Ну, что ты? Что ты, Драко? — Он неловко похлопал меня по спине. — Все будет хорошо, я знаю. Если ты и правда будешь честным с ней — она почувствует и примет. Она правду всегда чувствует. А то, что она-то тебя точно любит, мы и так знаем. — Нет, ну ни на минуту нельзя вас вдвоем оставить — сразу что-то происходит! Малфой, боюсь, в следующий раз ты уже целоваться полезешь! — Грегори, слегка пошатываясь, стоял на пороге кухни. — Боюсь, ты прав, Грег! Вот только не знаю, к кому из вас первому, — поднял я на него глаза. Он переглянулся с Гарри, который чуть заметно кивнул, и улыбнулся. — Ну, раз так, то тогда первым буду я! — Страшным голосом заявил Грег и шагнул ко мне. — Сейчас мы проверим, насколько ты натурал! Я с визгом кинулся от него вокруг стола. Гарри расхохотался. Втроем мы носились по дому, орали, бесились и пили. А потом я завалился спать в гостевую, слыша, как они, все еще смеясь, добираются до душа, целуясь на каждой ступеньке и громка шепча, что Малфой услышит. Смешные. Мы трансгрессировали прямо к ее дому. Перед Рождеством выпал снег и все вокруг сверкало в свете редких фонарей бриллиантовыми россыпями. Меня трясло от волнения, и Гарри даже предложил остаться со мной на первых порах, но я отказался. Сам накосячил — самому и исправлять нужно. И, пожелав мне удачи в тысячный раз, он исчез. А я стоял на пороге дома любимой девушки, сжимал в кармане коробочку с фамильным обручальным кольцом и думал, что еще несколько месяцев назад знать не знал, и думать не думал ни про банду наркоманов, ни про Гидеона, ни про Золотое трио. И уж тем более не надеялся, что меня полностью восстановят в правах Лорда Малфоя и я верну свою магию. Да, теперь я полностью по праву ношу имя Драко Люциуса, Лорда Малфоя. У меня есть поместья, мне вернули почти все деньги, у меня прекрасная, любимая работа в Министерстве, рядом с Гарри и Грегом, моими старо-новыми друзьями. Дело моей матери скоро должны пересмотреть и, возможно, разрешат нам видеться. И мне бы радоваться, а я стою тут и дрожу от страха, что меня могут банально не пустить в дом. И нужно просто набраться храбрости и постучать, а рука не поднимается. На улице темно, дом тихонько подмигивает мне разноцветными лампочками рождественских украшений, как будто пытается сказать «давай, Малфой! Ты же уже не трус!». И я, наконец, решаюсь. Несколько минут тишины и вот ее шаги. Дверь открывается, и несколько минут мы просто смотрим друг другу в глаза. А потом я опускаюсь перед ней на одно колено и протягиваю ей кольцо. — Любимая, ты выйдешь за меня? ----------------- Уже так много сказано друг другу, задано столько вопросов, получено множество ответов. Уже тысячу раз я покаялся в своей глупой гордыне и поклялся отныне говорить только правду, иначе вырежу себе такие же шрамы, как у Гарри — я не должен лгать. Уже множество раз я выслушал благодарность за наше спасение и высушил слезы поцелуями. Елка тихо переливается разноцветными огнями, в комнате пахнет корицей и мандаринами. На столике остывает травяной чай. А мы сидим в этой праздничной тишине, у горящего камина, и разговариваем о нас. Молча. Я просто держу ее за руку, на которой поблескивает мое колечко, а она просто положила голову мне на плечо. Завтра будет шумный праздник, придут друзья, мы будем веселиться, дарить подарки. Но сейчас мы только вдвоем, и на душе так тихо и хорошо, что страшно спугнуть это состояние блаженства, сказав что-то вслух. И потому мы беседуем без слов. Беседуем о любви. О нашей любви. И о нашем счастье, которому теперь быть и не кончаться. Ноябрь, 2016