Crossfire

Место, куда привели Кёнсу, не внушало доверия. Доктор Пак, несмотря на свою просьбу ждать его вечером, так и не пришёл к пациенту. Вместо него в палату вошёл крупный медбрат. В его образ сильного и серьёзного мужчины совершенно не вписывалось овальное мягкое лицо, с глубоко посаженными глазами, которые по виду напоминали глаза собаки. Медбрат в секунды нацепил на своё лицо добродушную улыбку, а затем начал говорить слащавым тоном: — Привет, Кёнсу. Как себя чувствуешь? Тебе понравился завтрак? Наш повар очень старался, чтобы тебе понравилось, — парень подходит ближе. — Идём, я кое-куда тебя отведу. Не бойся, — и снова это вынужденное дружелюбие на лице притворщика. Тошнит. Пациент совсем не меняет своё положение на полу, лишь прижав одно колено груди. — Доктор Пак должен прийти на осмотр. Я должен быть здесь. — О, именно Доктор Пак и попросил меня проводить тебя до улицы, — и снова фальшиво растянул уголки губ. Улицы? Ещё ни разу никого здесь не выводили на улицу вне расписания. Может, так доктор Пак хочет поправить эмоциональное состояние Кёнсу? Это даже смешно представить. Такое свежим воздухом не поправить. Однако юноша поднимается с места почти моментально, подходя ближе к работнику психбольницы, дабы тот взял под руку и повёл куда нужно. В этом крыле больницы, увы, водят всех под ручку. Считают особо буйными. Нежнолицый парень приводит пациента к одной из лавочек, настоятельно просит сидеть здесь и никуда не уходить. Именно в этой части улицы открывался вид на неглубокое озерцо (его на половину засыпали из-за случая с утопленницей, которая лечилась здесь пару лет назад), иву, что была целенаправленно посажена здесь для налаживания пациентов на меланхолическое настроение (в таком состоянии они меньше бушевали, а больше думали, пели песни) и плотно засаженную газоном поляну. Если бы не пятиметровые бетонные заборы по всему периметру, можно было бы подумать, что это городской парк, а не больница для психически неустойчивых и нездоровых. Медбрат ушёл, оставив юношу наедине со своими мыслями. Здесь почти не было охраны. Не так много как днём, когда большую часть пациентов выводили на прогулку. Доктор так хотел намекнуть на побег? Кёнсу даже с лавочки поднялся от такой мысли, но из-за угла показался доктор Пак, а рядом своим фирменным большим шагом выхаживал муж Кёнсу. Юноша понимает, что усадили его сюда не зря, что именно здесь хорошая слышимость и видимость всего, что происходит. А так же он смекнул, что ни о каком побеге не шло и речи. А жаль. — Как он? — Сехун останавливается в паре шагов от Чанёля, наклоняясь к нему и понижая голос. — Состояние стабильное. Никаких изменений нет, — спокойно отвечает Чанёль, пряча руки в глубине карманов белого халата. — Хорошо-хорошо, — Сехун прикладывает длинные пальцы, украшенные кольцами, к подбородку, явно тревожась. Кёнсу прищуривает глаза. И что могло вызвать волнение такого бездушного и чёрствого человека, как Сехун? — Он часто меня проклинает? До аж кулаки сжал. Вот идиот, естественно он его проклинал. — Нет. Реже, чем раньше, — всё такой же безразличный тон профессионала. — Это хорошо, — тянет О, начиная расхаживать взад и вперёд. — Простите, мистер О, Кёнсу уже не подаёт признаков агрессии. Может, стоит перевести его в другую палату, с более щадящими методами? — Нет, — решительно отвечает О, останавливаясь. — Пусть остаётся там, где и есть. Если он будет под Вашим надзором, мне будет спокойнее. Мне нужно, чтобы он вообще забыл о том, что видел в моей квартире. Ну, — Сехун нервно смахивает челку, — любовницу мою. Вы же понимаете всю важность моей просьбы? — подходит почти впритык к Паку. — Конечно, мистер О, но… — дальше Кёнсу не успевает ничего услышать. Сзади появляется медбрат и берёт того под руку. — Идём, время принимать ванну. — Подождите, можно ещё пару минут? — Кёнсу выдёргивает руку и отходит. Реакция работника незамедлительна: он снова берёт До под локоть, толкая в сторону выхода. Да, силы ему не отбавлять. К тому же, Кёнсу не отличался крепкими мышцами. — Ты должен слушаться, когда к тебе обращаются. Ты же не хочешь наказания, правда? Пациента заводят обратно в здание и ведут прямо в ванную комнату, чтобы снова искупать мальчика в ледяной воде. Говорят, что полезно для таких как он. — Конечно, мистер О, но наши методы могут повредить не только недавнюю память, но и те моменты, которые бы Вы хотели, чтобы Кёнсу помнил, — замечает Чанёль, чувствуя раздражение и злость к своему собеседнику. — Это Ваша основная задача — всё сделать так, как я сказал. Он всё-таки мой муж. И я планирую его забрать. Когда-нибудь, — говорит бизнесмен и выравнивается. — Я зайду к Вашему начальству, сообщу о том, что вы должны сделать. Всего доброго, доктор Пак.