Когда Диппер и Билл вернулись в дом, вся компания обнаружилась в гостиной. Вернее, в гостиной были все, кроме Мэйбл и Пироники. Зантар сидел на кресле, прямо на нем устроился Аморф. Их поза не оставляла никакого сомнения в том, что между ними происходит нечто очень интимное. Это было очевидно просто потому, что Аморф сидел на Зантаре лицом к нему и утыкался ему в шею, прижимаясь и елозя на нем, а сам Зантар делал вид, будто все нормально. Гектор сидел на диване, положив ногу на ногу, читая какую-то газету и покуривая трубку, Восьмерка сидел рядом с ним, поглаживая волосы Криптоса, который как раз лежал на его коленях. Кажется, он спал. Или же просто лежал с закрытыми глазами, сложно сказать. На полу устроились Зубы и Зак, которые играли в карты. Кажется, в покер.
— Привет, ребята.
Все разом обернулись.
— Привет, Диппер, — сказали они хором.
Вышло немного вяло. Во всяком случае, голос Зака выражал восторг, Зубы был слишком сосредоточен, а потому просто промямлил приветствие, Восьмерка широко заулыбался, Гектор кивнул, Зантар промолчал, а обернувшийся Аморф обольстительно улыбнулся. Пайнс кивнул сам себе, убедившись в том, что Криптос и правда заснул.
— Рад, что вы сами собрались тут, — хмыкнул Билл. — Не придется собирать вас, как мелких детишек. А теперь, Сосенка, мы идем в спальню, если только ты не голоден.
Восьмерка очаровательно заулыбался.
— Вижу, одного раза было мало.
Диппер тут же покраснел. Впрочем, он прекрасно понимал, что нет никакого смысла в стеснении.
— Разумеется, — проговорил чем-то очень довольный Аморф. — Долгое воздержание никому не идет на пользу.
Билл фыркнул.
— Спасибо, чувак. Сосенка?
Диппер кивнул.
— Да, идем.
Они оказались в коридоре. Диппер еще не видел их общую комнату, впрочем, она его даже не волновала особо. Ведь главное, что он будет в ней с Сайфером, остальное не имело значения.
— Итак, Сосенка, чем хочешь заняться? Сыграть в шахматы, подискутировать на тему живописи двадцатого века или прослушать оперу Моцарта на граммофоне?
Пайнс уставился на Билла.
— Ты что, издеваешься?
Мужчина просиял счастливой улыбкой.
— Конечно. В мои планы входит предаваться с тобой плотским утехам всю ночь напролет.
— Идиот.
Сайфер засмеялся, а сам Диппер, несмотря на легкое раздражение от этой ситуации, не смог сдержать улыбку. Да, с Биллом порой бывало довольно сложно, тут и не поспоришь, но он был многим похож на Мэйбл, которую Пайнс просто обожал и без которой не представлял свою жизнь. Они оба странные и немного двинутые, но без них жизнь была бы совершенно серой и унылой.
— Я тебя обожаю, Сосенка. Идем быстрее.
— Подожди… — Диппер огляделся, вспомнив о чем-то очень важном. — А где моя сестра?
Ему стало стыдно от того, что он не подумал о ней сразу. Да уж, хорош брат, ничего не скажешь. Мэйбл не было в гостиной, равно как и Пироники. Куда они могли подеваться?
Билл пожал плечами.
— Ты можешь и сам это узнать, мой невероятный и распрекрасный маг хаоса, не правда ли? — он посмотрел на Пайнса. — И ты точно помнишь, как именно это надо сделать.
Диппер едва не стукнул себя по голове. Да, он это может, и еще как. Билл ведь минут двадцать назад объяснял ему, как разузнать, где находится тот или иной человек и чем он занимается. Подобная, если можно так сказать, функция была и у самого Сайфера, но у него она работала несколько иначе. С помощью своего необычного глаза с вертикальным зрачком он мог просто видеть любой уголок вселенной и любое живое существо. Наверное, порой весьма удобно вот так спокойно видеть все на свете, хотя с другой стороны — такая морока. Билл вообще изначально считался именно наблюдателем, в то время как Аксолотль был демиургом. У каждого древнего существа есть своя цель, если говорить совсем уж просто.
Диппер как маг хаоса тоже мог наблюдать, но не глазами, а несколько иначе, ощущая человека, его состояние и настроение. У магов хаоса вообще слишком много что было замешано на ощущениях, в то время как у магов материи царил точный расчет. Первородные маги в этом смысле были едва ли не читерами, их силам практически не было предела.
Диппер выдохнул, закрыл глаза и постарался сконцентрироваться на сестре. Она явно была где-то рядом. Наверное, парень приложил слишком много сил, потому как совершенно очевидно уловил эмоции Мэйбл, которая в самом деле оказалась как раз в одной из комнат, буквально в нескольких метрах от Пайнса. Диппер густо покраснел и постарался отогнать прочь чужие эмоции.
— О боже…
Билл широко улыбнулся.
— И как тебе это?
Парень не знал, что и думать.
— Слишком необычно… Она же… с Пироникой, да?
Это и правда было необычно — ощущать возбуждение родной сестры как свое собственное. И куда более странным было то, что до такого состояния Мэйбл довела Пироника. С каких это пор вообще Мэйбл возбуждают девушки? Похоже, Диппер много пропустил, пока налаживал свои отношения с Сайфером.
— Именно, — кивнул Билл. — И пока им хорошо вместе, ты должен просто радоваться.
Сглотнув, Пайнс кивнул. Все верно, и плевать на его недоумение. Мэйбл имеет право поступать так, как ей хочется, а задача Диппера как брата — сделать так, чтобы она была в порядке и в полной безопасности.
— Хорошо.
Билл снова засмеялся. Должно быть, перекошенное от удивления лицо Пайнса его сильно радовало. Взяв парня за локоть, он потянул его за собой в сторону следующей двери, на которой, что примечательно, висел дартс с парой дротиков, вбитых несколько криво, словно сбоку. Дверь открылась, и вот Диппер и Билл оказались в довольно уютной комнате. Горел ночник, так что Сайфер не стал включать свет, и царившая полутьма Пайнсу определенно была по душе.
— Мило, — подытожил Диппер.
Едва ли не половину комнаты занимала двуспальная кровать, которая казалась слишком неуместной на фоне очень простой деревянной мебели, покрытой лаком. Зеркал в комнате не было вообще, зато были какие-то картины с видами природы. Единственное на всю комнату окно располагалось рядом с кроватью, как раз у изголовья. Оно было открыто, темные шторы едва покачивались на прохладном ветру.
— Рад, что тебе нравится.
Пройдя к кровати, Билл беспардонно сбросил с ног ботинки, не утруждая себя тем, чтобы хотя бы поправить их, так что один остался на полу перевернутым. Пайнс уже понимал, к чему все идет, и нисколько не был против, скорее очень даже за. Их с Сайфером желания совпадали в полной мере, глупо с этим спорить.
— Я толком не искупался в море, — зачем-то сказал он, прекрасно понимая, насколько это не в тему.
Билл избавился сперва от рубашки, а потом взялся за штаны. Его раскованность все так же смущала Диппера, хотя парень и начал активно привыкать.
— Завтра искупаемся всласть. Море никуда не денется, можешь мне поверить, Сосенка.
Пайнс посмотрел на него. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он трогал это худое тело, проводил ладонями по бледной коже, целовал и сжимал до боли. Воспоминания были чертовски яркими, они возбуждали, а изголодавшемуся по сексу телу Диппера не нужно было много, чтобы начать желать любимого человека.
— Я же просил звать меня по имени.
Это не принципиально, вовсе нет. Сайферу вообще немного плевать на имена как таковые, он прожил слишком много веков, его в принципе не волнуют такие мелочи. Наверное, поэтому он заимел привычку давать всем прозвища, черт его знает. Но имя Диппера было слишком особенным и значимым. Билл сам его так назвал, когда впервые взял на руки и наконец-то узрел того, кого ждал несколько тысячелетий подряд. Это был невероятно особенный момент, а от того и имя, данное демоном разума и безумия было самым особенным. И хорошо, что Дик и Миранда не звали сына этим именем, а именно прозвищем. Это имя было для них двоих — для Билла и его покоя. Только так и никак иначе.
Сайфер обернулся. Он быстро разделся, так что теперь Диппер мог разглядеть его при тусклом свете ночника. Все такой же худой, обманчиво хрупкий, но красивый, самый желанный и особенный. Чертов демон разума и безумия, которому перевалило за несколько триллионов лет. Демон Диппера, который сам желает быть в его власти.
— Ламаник.
Пайнс прикусил губу. Это имя из уст Билла звучало слишком по-особенному, слишком невероятно и даже возбуждающе.
— Билл…
Демон улыбался. Он отступил назад и плюхнулся на кровать, а после уставился на Диппера откровенно выжидающе, и от этого у парня пересохло в горле. Он зашагал в сторону кровати, но остановился на полпути, как раз рядом с ботинками Сайфера. Присев на колени, он перевернул ботинок и поставил обувь ровно, а после вновь посмотрел на Билла. Тот ждал, никак не показывая, что его раздражает заминка. Да уж, терпению демон точно научился за минувшие века.
Когда Пайнс, наконец, приблизился, Сайфер потянулся к его брюкам. Кровь тут же привалила к паху, ровно к тому месту, в которое Билл утыкался лицом.
— Мой Ламаник.
Диппер кивнул и запустил руку в желтые волосы мужчины, аккуратно убирая их с лица и обнажая лоб. Ему нравилось смотреть в глаза Биллу вот так, чтобы челка не мешала. Видеть оба его глаза — обычный и тот самый, с вертикальным зрачком, то самое всевидящее око. Лишь сейчас парень задумался над тем, что Билл, где бы он ни был все минувшие годы, всегда наблюдал за ним. Он увидел, что Диппера и Мэйбл хотят убить в утробе и сразу явился их спасать. Он следил за Мирандой и явно приглядывал за тем, чтобы та была цела и невредима, пока носит их. Он явно всегда присматривал за Диппером всю его жизнь. Получается, что демон и правда знает о нем вообще все, ведь так?
Сайфер смотрел на него, пока расстегивал ему штаны. Он даже не моргнул ни разу. Брюки сползли вниз. Пайнс немного неловко выпутал пятерню из чужих волос и, оперевшись о плечо Билла, выпутался из плена штанов, а после избавился от своей безрукавки и футболки. Вместе с ними на пол упала его любимая синяя кепка. Он уже испытывал потрясающее волнение в паху, но стеснялся посмотреть на себя же. Какая глупость, разве есть еще смысл в стеснении? Нет, определенно, но Диппер все еще не привык окончательно, хотя и понимал, что ему нравится быть полностью обнаженным для Сайфера. Это было правильно.
— Я хочу тебя, Ламаник, — сказал Билл.
В его голосе не ощущалось веселья, как было пару минут назад. Теперь он был сосредоточен и возбужден, поскольку голос был хрипловатым и томным. У Диппера мурашки прошлись по коже.
— А я тебя.
Наконец, Сайфер отвел взгляд. Он уткнулся лицом в живот Пайнса, опалив горячим прикосновением, так что у парня едва не сорвалось дыхание. Когда шершавый язык прошелся по пупку, парень снова схватился за чужие волосы, на сей раз обеими руками. Билл довольно замычал, когда правая ладонь Диппера скользнула чуть ниже, к шее. Парень даже не думал, что делает. Он просто провел самыми ногтями по чужой коже, причиняя не сильную, но все же боль. Видя, что демон доволен, он повторил свой маневр, но на сей раз давя сильнее.
Сайфер восторженно выдохнул и схватил парня за ягодицы, а после скользнул языком ниже, к темным паховым волосам, оставляя мокрую дорожку. Он не ласкал, а именно дразнил, явно требуя большего.
— Ламаник, — его дыхание опалило немного влажный член. — Сделай мне больно, Ламаник.
Парень с шумом сглотнул и сжал чужую шею, впившись ногтями. Интересно, подумал он, насколько это будет больно. В какой-то момент Диппер осознал, что ему стоит сделать, чтобы Сайферу было хорошо. Вцепившись сильнее в желтые волосы на затылке, парень дернул от себя, заставив немного опешившего Билла задрать голову. Едва их взгляды снова пересеклись, демон улыбнулся. Ему все нравилось, а значит, Диппер все делал правильно.
Головка возбужденного члена коснулась подбородка Сайфера, и это было сродни заряду афродозиака — мощно и крышесносно. Билл медленно всосал головку в рот, и от этого по всему телу Диппера прошелся спазм удовольствия. Он впился ногтями сильнее, а после чуть двинул бедрами, заставляя тем самым Сайфера взять поглубже в рот. Тот гортанно усмехнулся, скользя губами по стволу, лаская член языком, попросту сводя Пайнса с ума от удовольствия. И до чего же в тот миг все было правильно.
Некоторые воспоминания имеют привычку с годами растворяться в подсознании. Но они не исчезают навсегда, просто выжидают нужного момента, чтобы дать о себе знать. И этот момент наступает всегда сам собой.
Мальчишке по имени Диппер Пайнс нечасто везло по жизни. Было много моментов, которые бы точно закончились катастрофой, не будь с ним рядом ангела-хранителя, который оберегал его. Но Диппер не знал об ангеле. Все всегда списывалось на везение, чудо, удачу, на что угодно, но только не на наличие ангела со всевидящим оком.
Сам Диппер имел привычку не акцентировать внимания на таких случаях. Кажется, одна лишь Миранда все понимала, но ее догадки оставались догадками, пока она лично не увидела, как тот самый ангел, который на деле был древним демоном, спас Диппера из-под колес автомобиля. Дипперу было от силы лет девять, и он так доверчиво прильнул к демону в тот миг, когда тот в течение доли секунды подхватил его на руки и унес от верной смерти. Это было настолько странно, что Миранда толком не среагировала даже. Демон просто поставил мальчика на ноги, посмотрел на него и что-то сказал, а Диппер снова потянулся к нему, точно не желая от себя его отпускать. Миранда не видела лица демона, он стоял к ней спиной, все с теми же желтыми волосами, в желтом пиджаке и с черным цилиндром на голове. Уже по внешнему виду его можно было легко узнать, а ведь Миранда и видела его довольно часто. Демон постоянно был где-то рядом с ней, пока она ходила беременная. Иногда он с ней разговаривал, пока Дика не было рядом, и женщина хорошо помнила каждый разговор.
— Он и сам будет ко мне тянуться. Малая медведица, ты так много не знаешь еще, так много не знаешь.
Миранда ненавидела его голос и манеру разговаривать вот так, свысока, давая понять, что он владеет куда большей информацией. А еще она совершенно не хотела знать большего, убежденная в том, что правда ей не понравится. Она не верила в то, что ее сын, ее милый светлый ангелочек Диппер, будет тянуться к этому мерзкому демону разума и безумия, и сам факт того, что демон-то по сути спас их жизни — самой Миранды, Диппера и Мэйбл, не делал образ демона хоть немного светлее.
Миранда ненавидела те редкие моменты, когда Билл Сайфер появлялся. Он, как правило, не имел привычки стучаться в дверь, оказывался сразу в комнате и всегда тогда, когда Миранда оставалась дома одна.
— Здравствуй, Малая медведица.
Всегда одно и то же прозвище, демон словно из принципа никого не называл по имени. Всегда одна и та же высокомерная усмешка. Миранда боялась его, боялась сказать что-то не так, разозлить, просто боялась всех его визитов. Поэтому их разговоры больше походили на монологи демона, которые понимал, кажется, лишь он сам.
Биллу Сайферу не была интересна Миранда, его волновали лишь младенцы в ее чреве. Вернее один младенец, который должен был родиться вторым. Миранда всегда боялась спросить, зачем демону вообще нужен этот ребенок, хотя один раз она спросила, но внятного ответа так и не последовало.
Когда младенцы появились на свет, когда их принесли Миранде для первого кормления, женщина не удивилась, узрев демона в своей палате. На сей раз Дик тоже был рядом. Они, кажется, на миг даже испугались, что демон передумает и сразу заберет ребенка — сына, у которого еще не было имени. Наверное, в тот миг Миранда в первый раз усомнилась в том, что у демона худшие намерения по отношению к ребенку.
Билл Сайфер взял его на руки первым, даже Дик не смел спорить. Руки демона, бледные и худые, немного желтоватые, с тонкими, немного костлявыми пальцами, держали ребенка очень бережно, точно он хрустальный и может в любой миг рассыпаться. Что-то блеснуло в единственном видном глазу демона, не маниакальное и пугающее, как прежде. Миранда не была в состоянии объяснить, что именно было не так в тот миг.
— Ламаник.
Именно так ребенок и получил свое имя. Оспаривать это решение Пайнсы не смели, а потому так и записали сына в документах — Ламаник Пайнс. Но ни Дик, ни Миранда никогда так не называли мальчика. Диппер — милое трогательное прозвище, которое придумал лично Дик, ведь у мальчика была странная отметина на лбу, которая складывалась в созвездие большой медведицы.
Долгое время Миранда так же думала и об этой отметине, которая ей решительно не нравилась, думала так же и о том, что демон отчего-то называл ее саму Малой медведицей. Было ли это совпадением, она так и не узнала.
Тот миг, когда Билл спас Диппера из-под колес автомобиля, стал для Миранды потрясением. Она осознала, что демон всегда оберегал мальчика. Для каких целей не понятно, но для него определенно было важно, чтобы Диппер был жив и здоров к своему семнадцатилетию. Но куда большим потрясением стала именно реакция Диппера на демона. Он, всегда боявшийся незнакомцев, тянулся к Биллу Сайферу с таким отчаянием, будто тот был для него важнее всего на свете.
Вместо хоть толики благодарности за спасение сына Миранда испытала жгучую ревность. Проклятый демон завладевал сердцем и душой ее сына, а потому женщина решила, что не отдаст Диппера демону, чего бы ей это не стоило.
Диппер весьма смутно помнил человека с желтыми волосами. Узрев его же, но спустя без малого десять лет, он лишь подумал, что точно где-то прежде его видел, но вот где именно — непонятно. Подсознание долго не раскрывало ему эту тайну. Истина же в том, что Билл Сайфер, демон разума и безумия, всегда был где-то рядом с ним.
Они лежали на кровати обнаженные, не прикрытые одеялом, удовлетворенные и расслабленные. Билл растянулся на животе и чуть болтал одной ногой, а Диппер лежал на боку и смотрел на мужчину, словно стараясь выбить в воспоминаниях каждую детальку, связанную с Сайфером. Теперь он помнил все, что нужно. Теперь он знал столько, сколько требовалось для него.
— Ты ведь всегда за мной приглядывал?
Билл усмехнулся куда-то в подушку.
— У тебя, Сосенка, талант — притягивать на свою задницу приключения. Как за тобой не приглядывать?
Пайнс улыбнулся и кивнул сам себе. Сайфер повернулся к нему, и едва их взгляды пересеклись, Диппер чуть покраснел.
— Мне нужно тебя благодарить?
— Нет.
Парень подумал о том, что магия хаоса скоро его изменит. Не сильно, но ощутимо. Если маг управляет своей силой, он сам руководит процессом. Тело за короткий срок достигает нужных параметров и перестает меняться, а дальше лишь одно — бессмертие. Ну, вернее вечная жизнь, но с тем условием, что Пайнса никто не сможет убить. В принципе, все логично, ведь он должен стать вечным покоем для априори бессмертного демона, который даже не был никем сотворен, а появился сам из первозданного хаоса, как и сам демиург.
Диппер коснулся рукой спины Билла, слегка поглаживая. Тот, кажется, замер, даже дышать перестал, а Пайнс задумался уже о совсем другом. Сайфер любит боль, а влюбленный Диппер был щедрым именно на ласки. Вспоминался момент, когда демон с восторгом теребил стекляшку, застрявшую у него в ноге, а совсем недавно сам просил причинить ему боль. Любопытно.
Следуя порыву, Пайнс провел ногтями по чужой коже, не дразня, а именно причиняя боль.
— Ах…
Билл прикрыл глаза, а его восторженный стон сказал за него о том, что он ощутил. Диппер облизал пересохшие губы и повторил маневр, теперь вовсе не опасаясь причинить боль. Ведь вся соль в том, что боль именно надо причинить.
— О да, Ламаник… Сделай так еще раз…
Пайнс сдавил сильнее, так что на бледной коже оставались красные полосы. Кажется, ему это даже начало нравится, несмотря на то, что сам факт происходящего вводил в недоумение. Ведь ему никогда прежде не хотелось причинять кому-то боль.
— Тебе нравится?
Сайфер выгнулся, словно прося давить еще сильнее.
— О да…
Его шепот будоражил воображение. Если так пойдет и дальше, они снова займутся любовью, несмотря на то, что уже занимались этим не больше получаса назад, а до этого еще днем, в той самой пещере, в которой по идее все и началось.
— Ух ты.
Диппер и сам мало понимал, какими эмоциями он охвачен вообще. Однако ему все сильнее нравилось происходящее. Он придвинулся к Биллу, касаясь его спины лицом и продолжая терзать ее ногтями. Хотелось чего-то большего, чего-то серьезнее. Чего-то из того, о чем Пайнс даже толком еще не знал. Причинять боль не ногтями, а чем-то иным, чтобы было больнее для Билла. Чтобы ощущать над ним полнейшую власть. Чтобы доводить до исступления, заставить его кричать от восторга. Сделать так, чтобы Билл не был в нем разочарован, чтобы он снова и снова хотел близости именно с ним, ни с кем более.
Действительно стать для Сайфера единственным, самым важным и драгоценным, чего бы это ни стоило.
Диппер прекрасно понимал, что это начало попахивать легким безумием, но, наверное, это нормально, вполне в порядке вещей, ведь он маг хаоса, навеки повязанный с демоном разума и безумия. И если он был создан для Билла, он должен ему соответствовать, быть его идеалом.
— Ты кажешься таким беззащитным.
Кажется, Сайфер снова усмехнулся куда-то в подушку. Он извивался и постанывал, совершенно ничего не смущаясь. И все это действовало на Диппера, заставляя возбуждаться и снова хотеть своего демона.
Член постепенно наливался кровью. Следуя своим желаниям, Пайнс подскочил с места и забрался на Билла. Получилось весьма удачно — он уткнулся возбужденной плотью в чужие ягодицы и согнул ноги в коленях, а руки положил на лопатки Сайфера, снова давя ногтями. Демон ни коим образом не показал, что ему неприятна такая поза и вообще действия юного любовника, а значит, все отлично.
Диппер чуть двинулся, скользя членом по ложбинке меж ягодиц. От этого движения отдавались приятные искорки по всему телу. Билл чуть выгнулся в пояснице, подмахивая движениям парня, и в тот же миг на его кожу попала капелька смазки. Пайнс с шумом выдохнул и резко склонился. Сайфер явно не ожидал ничего подобного, а потому вскрикнул, когда Диппер укусил его в местечко под лопаткой, да так сильно, что сам ощутил солоноватый привкус крови во рту.
Это было странно. Это было полнейшее безумие, но для Диппера и Билла все было более чем нормально.
— Еще… Ламаник… Еще…
Вся ночь была впереди.
***
Мэйбл вело. Вело куда сильнее, чем она только могла ожидать. Кажется, за окном уже потемнело, а значит, прошло немало времени, но это время совершенно не ощущалось. Она все так же находилась в комнате Пироники, на ее кровати. В ее объятиях.
Последнее все еще сбивало с толку. Странно, но эта странная идея с экспериментом все еще не перестала казаться интересной и любопытной. Когда Пироника прижалась к ней, утыкаясь своей полной грудью и немного давя, Мэйбл ойкнула сквозь поцелуй и чуть отстранилась. Она не понимала толком, почему ее возбуждает такая ситуация. Ведь никогда прежде ей не нравились девочки. Было ли дело в том, что творил Аморф у нее на глазах? Очень вряд ли, о нем она и думать забыла.
Пироника прикусила губу, а Мэйбл еле опустила взгляд. Теперь она смотрела на грудь девушки, так что мыслить яснее не вышло.
— Ох…
Когда они впервые увиделись, Пайнс тоже рассматривала грудь Пироники, правда сквозь мокрую и облегающую майку, но эта одежда совершенно не оставляла простора для воображения. И определенно Мэйбл считала эту девушку очень красивой. В ней все было как надо — и талия узкая, и пышный бюст, и обольстительные бедра, и даже эти розовые волосы ее только красили, хотя подобный цвет идет далеко не всем.
Пироника чуть дернулась, оказываясь еще ближе, а Мэйбл выдохнула. Она понятия не имела, что ей надо делать, как поступать и вообще к чему все должно прийти в итоге. Как вообще это происходит между двумя девочками? У нее даже не было никакого опыта вообще, ни с кем.
— Эй, расслабься, Мэй.
Пироника улыбнулась ей, а Пайнс подумала о том, что вся ее нервозность именно из-за отсутствия опыта.
— Ага.
Стоило понять для себя, хочет ли она этого вообще? То есть да, она уже обжимается с девушкой, они валяются в весьма недвусмысленной позе, и сама Мэйбл не спешит уходить. Кажется, Пироника ей нравится, ведь целовались же они черт знает сколько.
— Все хорошо, — кивнула Пироника. Она приподнялась и оказалась верхом на Мэйбл, которая позволила себе опрокинуться на подушку и уставиться на плоский живот девушки. — Вот, дотронься до меня.
Пайнс с шумом сглотнула, когда Пироника взяла ее за руку. Ладонь коснулась груди, и Мэйбл это понравилось. Она снова окинула взглядом тело перед собой: на Пиронике был лишь купальник, она давно избавилась от майки, в которой вернулась к себе в комнату. Резинка купальных трусиков располагалась очень низко, тоненькие веревочки, казалось, готовы были сползти в любой момент. А лиф еле удерживал грудь, которой в самом деле хотелось касаться. Мэйбл кивнула сама себе — раз уж они это начали, отступать уже глупо. Она сжала рукой округлую грудь, коснувшись пальцем выпирающего соска. Пироника прикрыла глаза и заелозила по животу Мэйбл, касаясь ее кожи промежностью. Должно быть, это означало, что ей все нравится. Пайнс не была уверена наверняка, но решила продолжить. Теперь она касалась кончиками пальцев кожи, трогая Пиронику уже не через ткань купальника.
Девушка посмотрела на нее, а Мэйбл окончательно осознала, что и правда хочет попробовать все. В самом деле, а почему бы и нет.
— Давай так.
Пироника расстегнула лиф, а Пайнс выдохнула. Она никогда прежде не думала о женском теле как о чем-то, что могло бы ее возбуждать, и то ли розововолосая была слишком ослепительна, то ли в душе самой Мэйбл взыграл азарт — сложно понять, но Пайнс действительно возбудилась. Она приподнялась, утыкаясь лицом в чужую грудь и действуя скорее машинально, чем обдуманно. Обхватив Пиронику за спину и поражаясь попутно гладкости ее кожи, она провела кончиком языка по коричневатому соску, такому твердому и немного острому. Пироника вся продрогла, а довольная такой реакцией Мэйбл продолжила свои незамысловатые, такие пока еще совершенно неумелые ласки. Ее руки заскользили по чужой спине, а губы коснулись грудей смелыми поцелуями. Пайнс то и дело возвращалась к соскам, проводя по ним языком, а осмелев окончательно и вовсе начала засасывать их, плотно обхватывая губами.
— О да…
Чувственный стон Пироники Мэйбл определенно понравился. Она опустила руки ниже, на ее поясницу, а после коснулась мизинцами трусиков. Зарывшись в волосы Мэйбл, Пироника прижала ее к себе в тот миг, когда Пайнс вновь накрыла губами сосок, не позволяя отстраниться, так что девушка схватилась за веревочки на трусиках, а после активно затеребила сосок языком, заставляя Пиронику снова простонать.
Все было даже слишком странно и непонятно, но Мэйбл нравилось происходящее. Нравилось настолько, что хотелось попробовать что-то еще, постичь неизведанное.
— Ложись, Мэй.
Пайнс, казалось, сперва даже не поняла, что ей сказали. Она снова откинулась спиной на подушку, а Пироника поднялась на ноги, возвышаясь над ней в полный рост. Мэйбл смотрела на нее во все глаза, а та, словно красуясь, изящно заправила за спину волосы, а после медленно стянула с себя трусики. Пайнс внимательно проследила за ее движениями, а после, уже без стыда, уставилась на лобок девушки с розовыми волосками. Странно, что Мэйбл вообще раньше не замечала, что у Пироники абсолютно все волосы на теле именно розовые. Демоны, что с них взять.
— Ты такая красивая, — выдохнула девушка.
Сказано это было без особой цели, просто констатация факта, не более того. Пироника довольно улыбнулась.
— Правда?
— Ага…
Когда она снова склонилась над ней, Мэйбл сглотнула. Она и сама толком не понимала, чего же именно хочет. Впрочем, за Пироникой чувствовался опыт, она явно понимала, что надо делать. Она склонилась над Пайнс и тут же запечатлела на ее губах поцелуй, все такой же глубокий и смелый, как несколько минут назад, а Мэйбл, на сей раз вполне уверенно, обхватила одной ладонью ее грудь, а вторую положила на талию.
Легко разорвав поцелуй, Пироника скользнула губами по подбородку Мэйбл ниже, к шее. Это оказалось очень приятно. Каждое прикосновение просто будоражило воображение и заставляло вздрагивать, а по телу расползались искорки удовольствия. Чем ниже оказывалась Пироника, тем более требовательными и влажными становились ее поцелуи. Когда она схватила руками маленькую грудь Мэйбл и буквально уткнулась в нее лицом, сердце Пайнс забилось быстрее. Никто и никогда не прикасался к ней так, но Мэй даже не думала о том, чтобы отстраняться. Все было необычно, но при том даже слишком приятно.
Раскинув в стороны руки, она схватилась за покрывало под ними, а ногами обхватила саму Пиронику, ясно давая понять, что ей хорошо, что она хочет еще большего, и девушка-демон не могла этого не понять. Она опустила одну ладонь ниже, касаясь сперва немного выпирающего живота Мэйбл, а потом пухлых боков, чуть сжимая и лаская. Пайнс сама себе казалась такой до ужаса несовершенной и некрасивой рядом с обворожительной Пироникой, но именно в тот миг весь ее стыд куда-то пропал. Она выгнулась дугой, когда пальцы Пироники ощутимо надавили на ее лобок, а после запустила правую руку в розовые волосы. Кажется, подсознание уже дало ей понять, что должно случится дальше.
Пироника прошлась языком по пупку девушки, откровенно наслаждаясь тем, как та вздрагивает. Трогать и мять Мэйбл было так приятно, но девушка явно уже немного на грани, не стоит ее долго мучить. Тем более, что у них будет еще много времени впереди.
Уверенно сдернув вниз трусики Мэйбл, Пироника тут же нависла над ней, не позволяя сдвинуть ноги.
— Расслабься, Мэй, — сказала она, выдыхая на лобковые волосы. — Я сделаю тебе приятно.
— Умфх…
Кивнув, Пайнс заставила себя развести ноги пошире, как того и хотела Пироника. Ей было стыдно, просто стыдно от такой позы и от того вида, что открывался розововолосой. Но Пироника явно была всем более чем довольна. Ее жаркое дыхание снова опалило, и не успела Мэйбл перевести дух, как Пироника коснулась губами внутренней стороны пухленького бедра, а потом скользнула чуть в сторону. Пайнс невольно дернулась, стыдливо ощущая, как ей стало влажно между ног. Вот оно какое — возбуждение. Выходит, она никогда прежде и не была толком возбуждена.
Пайнс охватили очень противоречивые эмоции. Она ощущала прикосновения губ Пироники совсем-совсем рядом с внешними половыми губками и сама толком не понимала, чего же хочет сильнее — уйти прочь от этих прикосновений, перевести дух, принять душ и выпить крепкого чаю, или же сжать рукой розовые волосы Пироники сильнее и заставить ее уткнуться губами именно туда, в самое заветное место. Кажется, хотелось всего и сразу, но последнего все-таки больше.
Наконец, Пироника перестала ее дразнить. Она провела пальцами по половым губкам, а после чуть надавила, разводя их в стороны. Мэйбл прикусила губу и отвернулась к стене, стараясь смотреть куда угодно, но только не на лицо демона у ее лобка. Когда пальцы прошлись по чувствительному клитору, Пайнс не выдержала и простонала в голос, а после, словно вспомнив о том, что в доме они не одни, закрыла себе рот рукой, второй сжав волосы Пироники, как того и хотелось. Кажется, демон даже усмехнулась, но быть точно в этом уверенной Мэйбл не смогла бы при всем желании.
— Такая чувственная, — заметила Пироника, снова опаляя дыханием, и это ощущалось почти так же отчетливо, как и прикосновения пальцев. — Мне нравится, как ты реагируешь.
Да уж, реагировала Мэйбл весьма пошлым для нее самой образом. Она выгибалась, словно вторя движениям пальцев, что ласкали ее клитор. Волосы Пироники то и дело касались ног и низа живота, но Пайнс на это даже не обращала толком внимания.
— Еще… — выдохнула она, сама себя удивляя этой просьбой.
Розововолосая довольно хмыкнула, а после уткнулась в промежность Мэйбл лицом. В тот миг, когда она затеребила клитор кончиком языка, Пайнс в который раз не смогла сдержать стон. Казалось, вообще все ощущения сконцентрировались именно там, между ног, где Пироника творила нечто невообразимое своим шаловливым языком. Слишком острые эмоции вызывали все эти движения. По телу проходились искорки удовольствия, мысли отчаянно путались, но Мэйбл было хорошо, как никогда прежде. Она то и дело сжимала волосы Пироники, подкидывала бедра, уже совершенно не стыдясь, желая лишь одного — разрядки.
Пироника ускорила свои движения. Она трогала Мэйбл, касаясь ее живота, груди и плеч, а Мэйбл охотно реагировала, с шумом дышала и сотрясалась всем телом. Она не продержалась долго, ее ноги сильнее схватили Пиронику, рука глубже зарылась в волосы, в то время как второй Мэйбл до боли в пальцах сжала покрывало. Она невольно вскрикнула, совершенно сбитая с толку невероятным, прежде вовсе невиданным удовольствием, и даже не сразу поняла, что испытала первый в своей жизни оргазм.
Перед глазами отчаянно мутнело, но постепенно прекрасный морок начал сходить. Сердце все так же колотилось о ребра, ноги откровенно дрожали, тело охватила очень приятная усталость. Лишь в тот миг, когда Пироника, осторожно вытащив ладонь Мэйбл из своих волос, прилегла рядом, Пайнс осознала в полной мере, что произошло.
— Это… — выдохнула она. — Это было… вау…
Она не смогла толком сформулировать свои мысли, но в том и не было особой необходимости. Пироника лишь гортанно усмехнулась, потеребив Мэйбл по волосам. Стоит отметить, что смешок получился очень даже томным.
— Я рада, что тебе понравилось, Мэй.
Пайнс довольно закивала в ответ. Да, ей определенно понравилось, даже очень. Но что поразительно, несмотря на едва испытанный оргазм, она хотела продолжения. Ее саму это немного пугало, совсем чуточку. Во всяком случае, не так сильно, чтобы найти повод отказаться от своих желаний или отстраниться от Пироники.
— Это было… о-ох… невероятно.
Пироника снова заулыбалась, а Мэйбл притянула ее к себе, касаясь шеи. Кажется, девушка-демон только этого и ждала. Они поцеловались, а сразу после Пайнс приникла к ней, уткнувшись лбом в плечо и приводя в порядок сбивчивое дыхание. Краем уха Мэйбл слышала какой-то шум. Кажется, это был телевизор в гостиной, его поставили на приличную громкость. А это значит, что остальные демоны вернулись в дом, а с ними, скорее всего, вернулся и Диппер. Интересно, они слышали стоны в спальне Пироники? И если да, как к ним отнеслись, что вообще обо всем этом подумали? Шокировало ли их что-то?
Пайнс усмехнулась. Она живо вспомнила о том, как Аморф оседлал Зантара, как они целовались и обжимались, как они, по сути, занимались любовью прямо у всех на виду. И ведь это вообще никого не смутило. Так почему кого-то должно шокировать то, что девушки тоже решили уединиться? В этой компании подобное просто в порядке вещей, и для Пироники явно вполне нормально заниматься чем-то настолько интимным с девушкой. Так чего вообще Мэйбл смущаться после этого? Даже Диппер, если на то пошло, уединялся с Биллом явно не для того, чтобы сыграть в ту скучную математическую настольную игру.
— Я хочу это… — Пайнс хмыкнула. — Я хочу продолжить. Только чуть позже, ладно?
Пироника совершенно довольно заулыбалась.
— Мне нравится твой настрой, Мэй.
Чего Мэйбл точно хотела, так сделать Пиронике то, что она уже сделала ей, доставить ей такое же удовольствие. Но сперва явно стоит немного передохнуть, потому как ноги все еще дрожали, а дыхание было все таким же сбивчивым.
На ум снова пришли Диппер и Билл, а потом и семья. Интересно, правильно ли это, что они оставили родителей наедине с возникшей там проблемой в лице Стэнфорда? Хотя конечно, это было решение Стэнли, но все же?
— Аж в горле пересохло…
Пироника засмеялась и приподнялась с места, чтобы подать Мэйбл бутылку с водой, а сама Пайнс покосилась на ее обнажённое тело, окончательно уверяясь в том, что утехи на сегодня не закончились. Интересно, делает ли ее все это лесбиянкой? Ей ведь все еще нравятся парни, тогда как это вообще называется? Пироника раскрыла в ней бисексуальность? А может, Сайфер прав и им всем стоит просто забить на все условности и ярлыки и просто делать то, что хочется?
В кои-то веки Мэйбл была полностью согласна с Биллом.
***
Стэнфорд судорожно озирался по сторонам. Он хорошо помнил этот бункер, и в нем, кажется, вообще никто не побывал за все те годы, что он провел в другом измерении. Все кругом было покрыто пылью, а его документы лежали на месте, никем не тронутые. Все ровно так, как было семнадцать лет назад.
Мужчина не мог места себе найти. Он ходил из стороны в сторону, теребя ворот старой рубахи и все думая над тем, как быть дальше. Надо было срочно что-то решать. Билл Сайфер уже получил то, что хотел. Теперь он станет сильнее и могущественнее, совсем скоро его и вовсе будет не остановить. И тогда страшное пророчество исполнится.
— Я так и знал, что найду тебя здесь.
Прозвучавший за спиной голос совершенно не удивил Пайнса. Он понимал, что после открытия портала все его старые «друзья» тут же прознают о его возвращении. А где его искать, если не в «Хижине чудес», знал только один человек, которому Стэнфорд в свое время поведал больше, чем родному брату.
Обернувшись, он увидел его, все такого же невысокого, худощавого и с куда более длинной бородой. Сейчас от него как никогда прежде веяло какой-то необъяснимой силой.
— Фиддлфорд.
Старик заулыбался. Его зубы были желтыми, губы потресканными, а на шее виднелась бородавка. Да, он сильно постарел, но не узнать его Пайнс не смог бы при всем желании.
— Стэнфорд, мой старый друг, — отозвался МакГаккет. — Едва вернулся, а уже наделал кучу проблем. Но я рад твоему возвращению, братство снова ждет тебя в наши ряды. У нас много работы, и все из-за того, что твой план провалился семнадцать лет назад.
Пайнс сглотнул.
— Демон разума и безумия меня обхитрил. Я продумал все, но у него еще оставался последний козырь в рукаве.
Фиддлфорд кивнул.
— Какая неприятная оплошность.
Старик шагнул в сторону Пайнса, а тот выдохнул и уселся на пыльный стол, что располагался как раз рядом с ним.
— Билл воскрес в теле человека, — сказал он. — Я лично видел его днем. Вы могли убить его, даже несмотря на то, что этот демон запер меня в другом измерении. А вместо этого он спокойно прожил семнадцать лет, постоянно наблюдая за членами моей семьи.
МакГаккет мотнул головой.
— Мы не могли даже выследить его. В конце концов, особая связь у демона только с Пайнсами. Стэнли слишком несговорчив, сам знаешь, а твой племянник вообще бесполезен. Вот мы и ждали тебя. И ты, наконец, вернулся, а значит, пора действовать.
Стэнфорд мотнул головой.
— Мои внучатые племянники у него.
— И мы даже сможем их спасти, пока демон еще не окончательно захватил их невинные души и не развратил их тела, — уверенно сказал Фиддлфорд. — У нас тоже есть козырь в рукаве. Достаточно им воспользоваться, и мы уничтожим Билла.
На сей раз Пайнс посмотрел на старого друга с недоумением, явно не осознавая, о чем речь.
— Козырь?
Старик был настолько доволен, что это начало раздражать.
— Именно, — сказал он. — Ты ведь помнишь, что Билл далеко не так всесилен. Он не может блуждать во времени. А кто может? — МакГаккет хмыкнул. — Маг хаоса. У нас как раз есть маг хаоса. Наши друзья из братства уже взяли Хесуса Рамиреза, совсем немного работы над его разумом, и маг будет готов. И на сей раз план сработает.
— Разум Зуса и так искорёжен, — заметил Пайнс. — Еще одно вмешательство превратит его в живой труп.
— И это самая малая плата за спасение мира, — твердым тоном отозвался Фиддлфорд. — Зато мы сможем полностью переписать историю. Твоя семья будет счастливой, и никто из них не будет испытывать к тебе ненависти. Ставь правильные приоритеты, Стэнфорд, если семья еще важна для тебя, потому как ты не хуже меня знаешь, к чему приведет самое малое промедление. Уничтожить демона и спасти семью или переживать о благе уже поехавшего мага хаоса — решать тебе, — старик вытянулся во весь рост. Похоже, разговор подходил к концу. — Ну, так что? Ты с нами? Мы можем на тебя рассчитывать?
В одном Фиддлфорд был прав — Пайнсу была дорога его семья, даже несмотря на то, что он совершил в прошлом. Да, он едва не убил Миранду, но она и не воспринималась им как член семьи, а плод в ее чреве не имел для Стэнфорда очертаний ребенка, а впредставлялся лишь как-то, что однажды даст силы древнему демону. Это сейчас Пайнс видел Диппера и Мэйбл, чудесных близнецов, своих внучатых племянников, и понимал, что едва их не убил. Теперь они все его презирают, и есть за что. Они не понимают его мотивов.
— Да, конечно.
Если есть шанс все изменить, он им воспользуется. Он спасет свою семью.
