Heil Hidra!

1933 год, Германия. Берлин.

Вьюга выла за окном, мешая Гансу спать. Честно говоря, не только она, завтрашний день посвящения в гитлерюнген, что его ждет там? Не будут ли его обижать старшие, если он им не понравится? В своей суперспособности вызывать неприязнь у людей он не сомневался. Собственно, еще одной беда крылась в правде, что это не единственная его «особенность». — Дорогой, ложись скорее, а то завтра не подниму! — громко сказала из-за двери мать мальчика, однако, не спеша войти. В свои двенадцать лет Ганс уже привык иметь личную территорию, на которую посторонним без стука входа нет. Даже если это и не посторонние. Особенно, если не посторонние. — Да-да, уже ложусь, — крикнул в ответ парень. И вправду, стоит уже отдохнуть, настоящие арийцы должны уметь контролировать свой режим сна. Ганс очень хотел быть Настоящим Арийцем, защитником Германии, как и все мальчишки. Конечно, он не идеален, по отцу дед – француз, зато в его груди бьется сердце истинного немца. Возможно, когда-то ему пожмет руку сам Фюрер и похвалит, а родители будут сильно гордиться. Ганс довольно зажмурился. Выключив лампу, забравшись под теплое одеяло, он какое-то время лежал, старясь заснуть. Морфей все никак не хотел забирать его в свои долины. Мандраж перед завтрашним днем никак не сходил. — Я справлюсь, -- тихо, отчетливо прошептал он. — Ведь я особенный. С полуулыбкой Ганс наблюдал за серебряным пламенем, пляшущим на кончиках его длинных пальцев. Когда он был маленьким, почти ничем не отличался от других детей, пока однажды не случилось Это. В трехлетнем возрасте он словно осознал себя. Нет, до этого он тоже понимал что делает и почему, в развитии не отставал… скорее, после Этого он рванул вперед. Нет, опять не верное слово: он грозовым разрядом перемахнул через лестничный пролет яркого детства и пряной юности. Даже сейчас вспоминая тот день, он не мог не поморщиться. Вот Ганс играет с деревянным солдатиком, ему нравится фигурка, мама зовет кушать мерзкие котлеты, а за окном светит солнце. — Бац! — Словно искры из глаз посыпались, сквозь его голову пролетела куча ярких картинок, живых образов. Они мелькали с безумной скоростью, и все же, для ребенка это было словно целя жизнь. Страшно закричав, он потерял сознание. Чтобы с ним не произошло, случай его изменил. Почти ничего из увиденного в тот день его детская голова не удержала, возможно, не потеряй он сознание, сложилось бы иначе. Но как вышло, так вышло. Родители водили его по больницам, дяди в белых халатах все как один заверяли: Ганс здоров. Так оно и было. Наверное. Он не стал резко умнее, или нечто вроде, знаний тоже вроде как не прибавилось, однако появилось мироощущение, которое было отчетливо старше, чем должно. Разум взрослого. Ганса перестали интересовать в полной мере детские игры, мальчик начал тянуться к знаниям, радуя родителей. Выдающихся успехов в учебе он не проявил, так как был не последователен и импульсивен, хватаясь за что-то интересующее его с пугающей силой, в сжатые сроки добиваясь того, что хотел, а потом бросал. Было это учебным предметов, или какой-то спорт, ничто его не могло удержать надолго. По правде, родители всерьез считали, стоит ему пару месяцев походить в гитлерюнген, ему надоест и он потребует себе новое развлечение. Правы они или нет, неизвестно, все же они желали своему чаду хорошего будущего, и надеялись, где-то очень глубоко в душе, что его характер изменится. Потому как он портит большой потенциал Ганса. Родители знают своих детей очень хорошо, многие даже тешат себя в душе верой, что они знают все. Родители Ганса со всем усердием относились к своим обязанностям воспитателей, но кое в чем они ошибались: была одна вещь, от которой Ганс «торчал» уже мно-о-ого лет подряд. Огонек вспыхнул, на мгновение осветив всю комнату, после чего начал медленно затухать на кончиках ногтей. В тот роковой день, родители забежали в комнату и увидели лежащего без сознания Гана, у которого носом шла кровь, они сразу же кинулись ему на помощь, на солдатика никто не обратил внимания. Разве до этого?! Фигурку, которую как будто циркулярной пилой разрезали крест на крест, нашли уже дома, не придав должного внимания. А стоило! Через пару месяцев Ганс во второй раз воспользовался своими силами, случайно. И ему очень повезло, что в тот момент родители были в другой комнате, а он, от испуга, видимо, интуитивно погасил пламя. Обычный ребенок сразу же побежал бы рассказывать маме с папой, но Ганс был не такой, о нет. Он смолчал. Шли годы, в тайне от всех ребенок игрался со своими способностями, постигая их. Его мать, Марта, заядлая католичка, не смогла привить сыну слепую религиозность, однако свое место в его маленьком сердце Вера нашла. Неожиданно, зачитываясь Библию, он решил, что избран Богом. Для чего, какой цели, задавался он вопросом. Ответа не было, Бог молчал. Посчитав, что сам должен найти ответ, мальчик продолжал изучать свой дар. А он был необычен. Серебряное пламя, появляющиеся по желанию возле тела, могло буквально слизывать то, что попадалось под руку. Не все, и не одинаково быстро, к сожалению. Постепенно он научился сгущать свое пламя, вкладывая в это силы, и тогда оно становилось правда опасным. Он называл его пламенем за внешнюю схожесть, хотя оно им не было, даже жара не давало. Форма, количество огня, его мощь – тренируясь, его возможности медленно, но верно росли. Учитывая, как мало по факту времени Ганс мог урвать на игры с огнем, он неплохо продвинулся. «Скорее бы настало завтра. Отпишу папе, он обрадуется.» - думал мальчик, его отец уже месяц как был в отъезде, на каком-то политическом параде. Ставни натужно заскрипели. Вьюга никак не хотела успокаиваться, а в одной не большой стране, недавно проигравшей войну, к власти пришел великий человек с большими амбициями. Неумолимая пружина истории закручивалась, готовясь выпустить события, изменившие мир.