Под защитой кроваво-антрацитовых крыльев

      Лесная опушка освещена лишь полной луной, серебрящей траву, кое-где землю и льняные локоны девушки, стоящей босиком. Голубые глаза светятся ярко, пристально глядя в самую душу Зака, и у того в горле образуется ком.       Это чертов момент истины. Рейчел стоит сейчас перед ним, хрупкая, худая как тростинка, с впалыми щеками и большущими синяками под глазами, казалось бы, вот вам, живой труп, однако живая, прямо на редкость живая. — Зак.       Её голос тихий, похожий на шуршание листьев, слышен лишь им двоим. Он унёс её достаточно далеко от города. — Ты убьёшь меня?       Всё такой же тихий голос звучит как гром. Ему нужно это сделать. Нужно взмахнуть косой и распороть этой дуре живот. И Зак злится. Вот просто чертовски злится. Не на неё (хотя и это тоже), а на себя, просто потому что не может. Он не может убить её. Руки трясутся. — Убьёшь?       Рей повторяет с надеждой, складывая ладони перед грудью, словно в молитве.       А Зак не может откликнуться и лишь смотрит на неё.       Вот что она видела в этой ебучей жизни? Было ли то, что у неё было, вообще жизнью? Вечно бухие родители, обитание с Дэнни (это пытка хлеще, чем первый пункт!) и… он сам? Ну и конечно, чертов год ожидания его в психиатрической клинике. О да, прямо набор «счастливый человек».       Заку смешно — и эта дура хочет умереть? — А зачем?       Вопрос срывается поразительно легко. Зачем? Зачем ему убивать её? Она же… Она же даже не знает, что такое жизнь! Она же не знает, каково это — любить, быть любимым! Ладно, Зак и сам не знал этого, но всё же сейчас их двое! Ну неужели нельзя что-то придумать? — Что зачем? — Тебе умирать.       Зак смотрит на неё и не может оторвать взгляда. Ему самому с себя смешно. Вот сколько ей сейчас? Четырнадцать? Ну малявка же. Так почему его так к ней тянет? Почему её хочется оберегать? Почему хочется сделать счастливее? «Влюбился», — проскальзывает шальная мысль в голову Фостера, но он тут же, чертыхаясь, отгоняет её. Вот ещё! В эту мелочь влюбиться?       Рейчел недоуменно хлопает глазами, не в силах даже вымолвить что-то в духе «Эй, ты ващет обещание давал, нет?», и Зак понимает её. Он звучит как последний трус и предатель. Однако не может иначе.       Рейчел. Рейчел. — Я не могу убить тебя. Рука не поднимается. — Ты же маньяк, — парирует Рей. — Но тебе же даже радоваться особо нечему, — Зак нервно смеется, и тут до Рей доходит, в чём дело. — Так ты не можешь убить меня физически? Ну, я грустная? А ты же убиваешь счастливых…       И Зак соглашается. Вслух. Потому что не может ей вот так просто взять и сказать, что влюбился по самые уши. Что не может убить не потому что не может, а потому что не хочет. Потому что поднимает косу, а его руки дрожат.       Хотел бы сказать, да не может, ведь иначе он просто не Фостер. — Рей, я тут это подумал… Может, поживём вместе? Меня, скорее всего, поймают одного, а ты вроде башковитая, — очередной повод. — Да и ты посчастливее станешь, м?       И Рей не может сказать «нет». Это звучит слишком заманчиво. Может, она сможет попробовать узнать, что такое счастье. И тогда станет для Зака лучшей и самой желанной жертвой.       Да, обязательно.       Так и будет.