Яркие будни Персиваля Грейвза

Персиваль Грейвз отлеживал свой потом и кровью заработанный больничный отпуск, с головой зарывшись в бумаги: отчеты, доклады, жалобы (их было больше всего), записки от сотрудников с пожеланиями скорейшего выздоровления и письма от тех, кого он называл информаторами. Его секретарь, пятидесятилетняя ведьма по имени Мелоди, очень громко возмущалась молодыми колдомедиками в коротких белых халатиках, каждые пять минут проверявшими здоровье пережившего опаснейшие травмы дорогого всей Америке Главы департамента защиты магического правопорядка, чем сильно его бесила. Еще его неимоверно раздражало то, что из-за своей должности и всеобщей народной любви больничная палата превратилась в гребанную оранжерею, и от убийственной смеси цветочных запахов – роз, лилий, ромашек, гвоздик и каких-то трав, от которой пухла голова. К тому же, мерзкий декабрьский сквозняк вместо того, чтобы отогнать удушливую вонь, только морозил спину. И на языке по-прежнему чувствовался преотвратнейший привкус костероста. Лекарство помогало очень неохотно, и пришлось признать, что в сорок ребра срастаются не так резво, как в шестнадцать от удара бладжером в бок. В общем, утро двадцатого декабря для мистера Грейвза, мягко говоря, не выдалось. Как предыдущие десять. А если точнее, его жизнь последние полгода превратились в сущий кошмар: сначала физически увечили, наложили сильное заклятье, держали в каком-то затхлом влажном подвале (и он, ко всему прочему, отхватил пневмонию и почти умер) и под его личиной чуть не устроили войну между магами и не-магами, и теперь держали в Центральном Госпитале и пичкали горой таблеток. Мелоди дождалась, когда уйдет очередная хихикающая медсестра, и протянула ему свежий приказ от Президента. Грейвз посмотрел на печатные официальные строки и нахмурился, хотя, казалось бы, куда сильнее. Госпожа Президент настоятельно рекомендовала ему заканчивать больничный отпуск и возвращаться к работе, потому что со дня на день должно было начаться судебное заседание против Криденса Бэрбоуна, обвинявшегося в нарушении Конституции магической Америки, Закона о секретности, в убийстве двух не-магов, сговоре с Гриндевальдом, укрывательстве его и терроризме. Подробностями его, конечно, не побаловали, только сухо доложили суть дела. Грейвз даже присвистнул тихонько. Список получился внушительным, и то, что парня не прикончили сразу, означало, что все не так просто и не все тайны раскрыты, с чем и должен был разобраться Грейвз. - Стоп. А Бэрбоун разве не умер шестого числа? - Да, все это видели, - ответила Мелоди, - но его нашли в Портленде. Видимо, пытался перебраться в Европу. Наверное, его спасла магия. Природу обскуров никто никогда не изучал, мистер Грейвз. Мерлин, вот что значит, лежать в больнице и пялиться в потолок, вместо того, чтобы нормально просматривать отчеты своих сотрудников. Они, видимо, могли оказаться полезными. Он уже представлял, как нацепит на плечи привычное пальто, вольется в рабочий процесс и по маленьким кусочкам начнет складывать большую картину, как одну за другой раскроет тайны, восстановит события по минутам, и по рукам даже мурашки от удовольствия пробежали. Грейвз посмотрел на настенные часы и отложил кипу бумаг, покоившуюся у него на коленях: время было раннее, он еще успевал в штаб-квартиру. Распорядившись, чтобы Мелоди позвала дежурного целителя, он принялся быстро переодеваться в гражданскую одежду, ибо форма ни на что не годилась. К счастью, личный секретарь работала с ним на протяжении шести последних лет и наизусть знала предпочтения своего босса, поэтому костюм выбрала вполне приличный. - Мистер Грейвз, - вошедший целитель, старичок лет ста, смотрел с неодобрением, - вам нужны покой и тишина. Вы пережили… - Да-да, - Грейвз перебил его, - я в порядке, честное слово. Мне некогда тут засиживаться, сами понимаете. Он многозначительно посмотрел на колдомедика. События двухнедельной давности здорово всполошили всю Америку, и не сыграть на этом было глупо. Персиваль Грейвз был одним из немногих, кто действительно мог вернуть порядок на улицы Нью-Йорка и защитить волшебников от угрозы разоблачения. - Подождите, я выпишу вам рецепт на некоторые лекарства, которые помогут вам восстановить свое здоровье. А еще загляните к Эсмеральде и возьмите настой корня мандрагоры. Должно хватить на месяц-другой. Грейвз кивнул: хорошо, док, все сделаю. Мелоди собрала все отчеты и спрятала их в зачарованную дамскую сумочку, засеменила за боссом. Сам Грейвз был очень рад покинуть госпитальную палату и вернуться, наконец, к нормальной жизни, наполненной ежедневной рутиной Главы департамента. Коротко попрощавшись с сестрой на дежурном посту и забрав рецепт и лекарство, Грейвз остановился на крыльце больницы и окинул припорошенную снегом полупустую улицу внимательным взглядом. Впервые за шесть месяцев он почувствовал себя живым. *** В штаб-квартире МАКУСА творился полный беспредел: стоял жуткий гул и, казалось, все сотрудники разом хлынули в главный холл и обеспокоенно бегали туда-сюда. Грейвз на секунду замер на входе и поправил взмокшие от дождя волосы – он решил не аппарировать из Госпиталя, а пройтись пешком и проветрить голову, благо идти было минут пятнадцать, но начался снегопад с ветром, и прическа слегка подпортилась. Сквозь толпу к нему направлялась Агапи, в руках держала увесистую папку, набитую бумажками. При виде начальника она сдержанно улыбнулась и поспешила проводить его в кабинет к Президенту. - Все в полном замешательстве, мистер Грейвз. Госпожа Президент который день не выходит из кабинета, постоянно собирает советы и даже запретила каминную сеть. Вчера нескольких сотрудников Департамента международных отношений обвинили в государственной измене и взяли под стражу. Ходят слухи, они помогали Гриндевальду. Грейвз слушал ее в пол-уха и даже не делал вид, будто ему интересна ее болтовня, все равно он услышит правду из первых уст. Отправив молодого аврора по делам, он деликатно постучался в темные двери личного кабинета Серафины, но не стал дожидаться приглашения и прошел внутрь. Президент стояла к нему спиной, но обернулась на звук. По всей видимости, она бесцельно смотрела в окно и пыталась собраться с мыслями, когда все вокруг летело в тартарары. Грейвз даже удивился, когда ему дали возможность восстановиться в такой сложный для Конгресса и всех волшебников момент, а не сразу кинули в пекло. Но небольшой отдых в Госпитале и надлежащий уход сделали свое дело – он чувствовал себя готовым к работе. Серафина с ним всегда была предельно честной, вот и сегодня юлить не стала: - Все плохо. - Я догадался. - Все очень плохо, - она решила уточнить, - ты обязан во всем этом разобраться. Гриндевальда уже передали в Европу, там его и будут судить. А нам осталось разобраться с тем, что он натворил. Дело над Бэрбоуном будут рассматривать в Верховном суде. Слишком все серьезно, Грейвз. Новости оказались, конечно, дурные. Стоило ликвидировать его, Грейвза, как начались хаос и помешательство. - Не могу поверить, что вы не заметили подмены. Он решил начать с самого главного. Этот вопрос мучил его все полгода, и он даже не надеялся на ответ – сам факт того, что он озвучил его, здорово помог успокоиться. Президент поджала губы. - Ты всегда молчишь, он тоже молчал, - как бы упрекая и оправдываясь, - как ты теперь понял, мы за своими сотрудниками не следим. - А зря. - Зря, - она согласилась, - мы это уже исправили. Немного помолчав, он уточнил: - Что, все время молчал? - Да. И смотрел недобро. Он фыркнул. Очень похоже на МАКУСА. Такая безалаберность, Мерлин великий, при реальной угрозе была вещью недопустимой, зато после катастрофы все ринулись ужесточать законы и порядки. - Хорошо. В понедельник приступлю к работе. Сегодня я бы хотел уточнить, что ты сама думаешь насчет мальчишки Бэрбоуна. Какие у него шансы. Почему сразу его не хлопнули, когда обнаружили у границы, как сделали это в первый раз, под землей, он спрашивать не стал. Задавать компрометирующие вопросы начальству в кризис очень глупо. Серафина, устав смотреть на снежно-белый Нью-Йорк, села в кресло и устало прикрыла глаза. Грейвз с места не сдвинулся, только повернулся к ней, чтобы видеть ее лицо. - Практически никаких. Ему светит смертная казнь. Законы очень суровы, да ты и сам знаешь. - Зачем тогда я? – Удивился Грейвз. - Он ведь виноват. - Виноват, - кивнула Президент, - разнес полгорода, убил двух не-магов, поставил под угрозу всех нас, чуть не спровоцировал второй Салем, Мерлин его дери, но обстоятельства таковы, что можно будет смягчить наказание. Мы приставили к нему юриста, но все пока безрезультатно, парень не идет на контакт. И вообще. Все в ужасе, еще никогда мы не были так близки к полному разоблачению. Накануне было решено ужесточить наказание за использование магии в присутствии не-магов и использовании магии несовершеннолетними. Готовится законопроект о запрете использования беспалочковой магии. Грейвз подумал, что это не лучшая тактика, особенно когда под боком происходят революции, и уставшие прятаться маги идут в открытую против не-магов. Все чаще звучат призывы не прятаться и не прятать свою силу, и эти мысли были популярны среди волшебников, что не удивительно. С другой стороны, напуганные не-маги впадают в маразм и начинают искать ведьм среди своих – отличный политический ход, между прочим. Обвиняя в колдовстве, можно будет легко избавляться от ненужных людей. - Хорошо, я все понял. Пойду поговорю с юристом Бэрбоуна. Было непривычно расхаживать на рабочем месте в гражданской одежде и не вселять в сотрудников леденящий ужас, а видеть на их лицах сочувствие и унизительную, бесящую жалость. Грейвз спустился на лифте до третьего этажа и нырнул в узкий и почему-то темный коридор. Зато пустой – сюда мало кто захаживал, кроме тех, кто непосредственно здесь трудился. Естественно, занятые бумажной работой юристы не часто покидали собственные кабинеты. Мистер Меркури нашелся в своем кресле, с головой погруженным в чтение ежедневной газеты. Грейвз решил не вызывать его к себе, а самому наведаться в гости. Во-первых, при знакомстве с человеком не хотел Грейвз тыкать в свое превосходство и высокую должность, во-вторых, решил попытаться втереться Меркури в доверие. - Мистер Грейвз! – Распознав в своем неожиданном посетителе Главу Департамента, Меркури вскочил на ноги и широко, заискивающе заулыбался. – Какое счастье, что вы вернулись. Теперь волшебники и волшебницы Америки могут спать спокойно. У Грейвза аж сахар в крови поднялся от его слащавого тона. Скрежетнув зубами, он выдавил из себя ответную улыбку, но она получилась кривой. Терпеть не мог подлиз, с самого детства так. - Я тоже безмерно рад, - почти не соврал Грейвз, - вернуться к работе. Я к вам по делу, кстати. Слышал, вы и есть юрист, представляющий интерес мистера Бэрбоуна. Меркури на его последние слова закатил глаза, мол, какой там представляющий интересы. - Да, что вам нужно? - Все, - очень просто ответил Грейвз и занял стул напротив Меркури, не спрашивая разрешения, - с самого начала. Мистер Меркури улыбаться перестал, начал суетливо поправлять золотистые перышки в держателях, потом руки его переместились на газету и теперь мучили ее. - Так нечего рассказывать, мистер Грейвз, Бэрбоун не идет на контакт. Ничего не говорит. Первое время вообще сидел все время, забившись в угол, и отказывался от еды. - Воспоминания? - Не дался, - Меркури пожал плечами. Грейвз недовольно сжал губы. Эффективность правоохранительной системы, конечно, поражала: они не просто не добрались до правды, они даже разговорить подозреваемого не смогли. - Я бы хотел поговорить с ним лично. Грейвз встал с места, направился к дверям. Меркури часто и мелко закивал, и его маленькие серые глаза льстиво заблестели. - Конечно. Позвольте проводить вас. Лифт спустил их до цокольного этажа, а дальше им пришлось спускаться в подвал самостоятельно. Лестница пряталась за старой картиной с изображением зимних не-магических зайцев. Меркури отодвинул тяжелую деревянную раму, и они нырнули в открывшийся проем в стене. Они оказались в черном узком коридоре. Постовой проверил их документы и пропустил дальше. У поста охранника Меркури повернул обратно, а Грейвз доложил о цели визита и был проведен в камеру к Бэрбоуну Криденсу. За то время, что они шли, охранник успел поделиться впечатлениями о парне и не мог назвать их положительными. Было в нем что-то темное и пугающее, несмотря на то, что мальчик сам бы пуганым до невозможности: заикался, боялся посмотреть в глаза, уклонялся от любого вида контакта и первое время только и делал, что горько плакал. Правда, старался бесшумно. Грейвз смотрел на темную мужскую фигуру через зачарованные решетки. Здесь не было окон, и единственным источником света был Люмос, которым они освещали себе дорогу. Он протянул руку вперед, попытавшись выхватить из темноты хоть кусочек чужого лица, но заключенный Криденс дернулся и нырнул глубже в тень. Головы он не поднимал, даже на голос аврора не реагировал. Но когда заговорил Грейвз, поблагодарив дежурного и попросив открыть камеру, Бэрбоун напрягся, подобрался и вперился немигающим взглядом ему в лицо. Когда аврор вернулся на пост, Грейвз произнес короткое «Нокс», но палочку убирать не стал. Он не планировал задерживаться в подвале надолго, потому что официально приступал к обязанностям с понедельника. Тем не менее, он уже знал, что разговорить Криденса будет делом непростым. - Не возражаешь? – Отдав дань приличиям, Грейвз прикрыл за собой решетчатую дверь, но вглубь проходить не стал. Ему не ответили, но очень внимательно слушали, на миг показалось, будто ловили каждое слово. Глава департамента протянул раскрытую ладонь с покоившейся на ней палочкой и спросил разрешения: - Можно? Ему опять не ответили, и он принял молчание за согласие, заставил кончик палочки слегка засветиться и разогнать мрак. С некоторых пор он чувствовал себя крайне уязвимо в темноте. Вопреки ожиданиям, Бэрбоун не ринулся в противоположную от света сторону, наоборот, вытянул шею и во все глаза смотрел на Грейвза. Взгляд у него был взволнованным, неверящим, потерянным… много чего мистер Грейвз успел разглядеть, прежде чем мальчик напротив вскочил на ноги, но приближаться побоялся, так и замер на месте, открыв рот. - Вы!.. Но как?.. Грейвз успел получить от Президента быстрый пересказ последних событий. Конечно, в душе он бесился от того, что Гриндевальд расхаживал по городу с его внешностью и вводил запуганных юношей в заблуждение. Его вины в этом не было. Грейвз отчетливо понимал, что они оба оказались жертвами чужой манипуляции, но все равно почувствовал себя неуютно. - Криденс. Можно называть тебя по имени? – Парень кивнул. – Хорошо. Тот человек, который обманывал тебя – задержан, он в Европе. И его будут судить. Бэрбоун сдвинул брови, но ничего не сказал – переваривал услышанное, видимо. Грейвз бы хотел втянуть его в диалог и выпытать хоть что-нибудь, но напирать не стал. Давал парню время привыкнуть к новому формату их… отношений. - Я никогда не хотел врать тебе или манипулировать тобой, это все Гриндевальд. Я сам, если ты не знаешь, около полугода провалялся в темноте и холоде под непростительным заклятьем. Непростительные заклятья, Криденс… - Я знаю, - Бэрбоун перебил его. Он был похож на ученика, очень хорошо подготовившегося к уроку и спешившего поделиться своими знаниями, но опомнился и боязливо опустил голову. Приготовившись к удару, видимо, - п-простите. - Все в порядке. Не стоит попусту извиняться. Ты не возражаешь? – Грейвз решил, что момент первого знакомства прошел вполне успешно. Так осторожничать с подозреваемыми не в его стиле, но с недавних пор он пересматривал свои взгляды на жизнь, особенно в больнице, где, кроме рефлексий, заняться было нечем. Криденс последней его фразы не понял, поэтому пришлось уточнить: - Ты не против, если я присяду? – Грейвз кивком указал на прибитую к влажно поблескивающей стене койку и чуть не засмеялся от того, каким удивленным стало лицо Криденса. Мерлин знает, когда у него в последний раз спрашивали разрешения на что-либо. Криденс кивнул, и только потом Грейвз позволил себе сесть. Оценить обстановку, состояние самого парня: он выглядел потрепанным, бесконечно усталым, тусклым и серым, как прибитая пыль. Тюремная мантия висела в плечах и открывала мертвенно-белые плечи. Грязные волосы спутались в клоки. Грейвз помимо воли начал его жалеть. Положение парня тоже было весьма печальным – не смертная казнь, так пожизненное заключение. Ну как такое допустить? - Скоро я должен буду уйти, но прежде скажу: мы доберемся до правды, и я хочу, чтобы ты нам в этом помог. Человек, которому ты доверял, пользовался тобой и твоей беспомощностью в корыстных целях, и мы докажем твою невиновность. - Уйти?.. – Эхом отозвался Криденс, еле шевеля губами. Он нервно переминался с ноги на ногу и ежился, потому что здесь было, черт возьми, чудовищно холодно, Грейвз твердо решил приказать аврорам поделиться с парнем теплыми одеялами. – П-пожалуйста. Не уходите. - Я еще вернусь. Но Криденс не услышал его последних слов или нарочно пропустил мимо ушей, он рухнул перед Грейвзом на колени и с мольбой посмотрел в глаза. - Позвольте. Прошу. Грейвз нервно дернулся. Сначала проверил, действительно ли пуст коридор, потом опустил взгляд, но увидел только темную взлохмаченную макушку – Криденс держал голову низко опущенной, практически сидя у его ног. Неприятные ощущения сдавили грудь, но Грейвз не торопился поднимать его или уговаривать не глупить. Еще от него ждали разрешения. На что – Мерлин его знает. Озноб прошел по позвоночнику, но был списан на холод внутри камеры. Грейвз хрипло согласился. Голос и самообладание его подвели. Первые минуты ничего такого не происходило, и Грейвз напряженно ждал, что же взбрело в голову Криденсу, потом почувствовал легкое прикосновение к руке. Криденс сначала коснулся его, потом замер, проверяя реакцию. Не получил удара – повторил. Грейвз ничего конкретного по этому поводу почувствовать не успел, только безграничное удивление. Он ожидал немного другой реакции от Криденса – неприязни, обиды, подозрительности, но уж точно не болезненной привязанности, пусть юноша и понимал, что перед ним совсем другой человек. Через секунду все прекратилось. Криденс поднялся на ноги, отошел к противоположной стене и отвернулся, чтобы не видеть, какими глазами на него смотрел Грейвз. Боялся прочесть в них отвращение? насмешку? В любом случае, Грейвз и не думал о таком.