Яркие будни Персиваля Грейвза

***

Когда все закончилось, Грейвз отшатнулся, а Криденс рухнул на колени. Несмотря на то, что он пытался быть деликатным, вторжение в воспоминания Криденс воспринял как грубую силу против себя, судорожно вдохнул и беззвучно зарыдал. Первым в себя пришел Грейвз: снял с койки одеяло, опустился на землю рядом с Криденсом, осторожно накрыл его плечи. Он дышал глубоко и часто, будто пробежал сотни миль без остановок, и не отвечал на проявления чужой заботы. — Криденс? Криденс, ты в порядке? Грейвз медленно отодвинулся, пытаясь заглянуть Криденсу в лицо, но тот сильнее прижался к нему и тихо всхлипнул. — Все в порядке, Криденс. Я не буду трогать ничего, чего бы тебе не хотелось, и никому ни о чем не расскажу. Ты не обязан мне верить, но я обещаю. Криденс кивнул несколько раз, успокоился только через несколько минут, которые Грейвз покорно просидел на холодной земле и не шелохнулся даже, давая Криденсу время прийти в себя. — Спасибо вам, мистер Грейвз. Он оторвался от теплого плеча, поднял заплаканный мутный взгляд на Грейвза и тихо поблагодарил его — единственного человека во всем мире, желавшего ему добра. И теперь, оглядываясь на свои отношения с Гриндевальдом, он понимал, насколько слепым, наивным и доверчивым был. Купился на ласку от незнакомца, впустил его в сердце и верил до последнего. Даже в ту ночь, когда произошла трагедия и Криденс находился на грани между сознанием и жаждой падения в черную силу, он оправдывал Гриндевальда, избегал его, боялся ранить и искал малейшую причину, чтобы простить — но не нашел. — Тебе нужно подняться, на земле холодно. Грейвз помог Криденсу встать на ноги, поправил сбившееся с плеч одеяло и заботливо усадил обратно на койку. Когда легкая суета улеглась, их обоих накрыло неловкостью — Грейвз замер на месте, не зная, куда деть руки. Криденс спрятал лицо в складках пледа и на Грейвза больше не смотрел. — Теперь ты позволишь мне взять твои воспоминания? Повторяю, законом ты полностью защищен. Грейвз был уверен, что для Криденса именно юридические тонкости не представляют никакого интереса, но работа возлагала на него некоторые обязательства. Зарывшись в собственные мысли, он пропустил момент, когда Криденс освободился от одеяла и теперь сидел перед ним в одной тюремной мантии, маленький и всеми обиженный. — Да. Грейвз, стараясь не допускать лишних неосторожных движений, которые могли бы напугать Криденса, еще раз направил палочку на него и потянул несколько серебристых дымчатых нитей. По мере того, как Криденса покидали неприятные воспоминания, складочка между бровей разглаживалась, и лицо становилось не таким несчастным. Теперь Грейвз прекрасно понимал, почему Криденс попросил не возвращать ему их. Когда все закончилось, находиться в камере стало еще неуютнее — между Криденсом и Грейвзом будто легла безграничная, без конца и края пропасть. — Я пойду, пожалуй, — зачем-то сказал Грейвз. Криденс ничего не ответил, и он ушел. Дежурным аврорам было велено чутко следить за состоянием заключенного Бэрбоуна и в случае чего незамедлительно вызвать колдомедиков. Удостоверившись, что его указ понят и принят к сведению каждым аврором, Грейвз поднялся к себе в кабинет и устало опустился на кресло, тяжко скрипнувшее под его весом. Несмотря на поздний час, работы оставалось непочатый край, и Грейвз даже не представлял, с чего начать. К тому же, впереди маячили рождественские каникулы, и большая часть сотрудников Министерства уходила в отпуск, в том числе и Мелоди. Без персональной помощницы работать становилось в несколько раз тяжелее, но разве мог он лишить отдыха своего лучшего секретаря? Первым делом он написал официально уведомление мисс Голдштейн о даче свидетельских показаний, потом рассортировал по времени колбы с воспоминаниями Криденса и подписал каждую из них, рядом поместил свои и те, что получил от Дамблдора. В голову пришла сумасшедшая мысль вызвать одного из бывших воспитанников Мэри Лу, выпытать под Веритасерумом правду и и потом наложить заклятие Забвения, но законодательство Америки связывало его по рукам — не сметь трогать не-магов, даже если это необходимо. Ответное письмо от Альберта Гибискуса его вполне удовлетворило — профессор обещал навестить Министерство в ближайшее время, как только закончатся семестровые экзамены у студентов Дурмстранга, где он работал последние шесть лет преподавателем по ЗОТИ. Когда стопка бумаг на его столе стала заметно ниже, Грейвз позволил себе с хрустом потянуться, размять затекшие плечи и несколько раз пройтись медленным шагом по кабинету, возвращая онемевшим ногам нужную нагрузку, наколдовал свежего воздуха, пахнувшего мокрым лесом, сделал пару глубоких вдохов и выдохов. Через несколько нехитрых упражнений в голове прояснилось, и усталость ушла. Он почувствовал себя в некотором роде отдохнувшим. Но стоило ему расслабиться, его начали донимать мысли, от которых он убегал: рука, занесенная для удара, разорванные страницы сказки, обманчиво теплые и ласковые ладони — каждой черточкой его ладони, подчиняющее волю заклятье, направленное против беззащитного ребенка, выжигающая душу боль от предательства. На секунду чувства Криденса стали его чувствами, и Грейвз чуть не закричал с ним в унисон. И он не мог — и не хотел — представить, что в этом мире не существует заклинания, способного излечить искалеченную восемнадцатилетнюю душу. Домой Грейвз вернулся в третьем часу ночи и без сил рухнул на незаправленную кровать прямо в рабочей одежде - даже переодеться не смог. Проснулся он в той же позе, в которой уснул: лицом в подушку, а разбудило его самовключающееся радио. И все — абсолютно все — станции трубили новость о том, что Геллерт Гриндевальд сбежал из английской тюрьмы. *** Срочное совещание госпожа Президент назначила на девять часов, а ровно в восемь Глава департамента защиты магического правопорядка листал исписанные новыми поправками в законодательстве страницы, напряженно вчитывался в каждое слово и хмурился все сильнее. Серафина пребывала в паршивом настроении (как и любой добропорядочный волшебник в этом мире), поэтому открыто критиковать выдвинутые ею изменения он не стал. Но запрещать волшебникам проводить митинги и даже объявлять незаконными любые не одобренные Министерством гражданские объединения, распускать профсоюзы и брать под жесткий контроль всю выпускаемую для магов Америки литературу… мадам Пиквери чувствовала приближающуюся революцию и пыталась подавить ее в зародыше. Грейвз не был уверен, что ее политика будет популярной среди простых волшебников.. Зато знал наверняка, что неизбежно разрастется чиновничий аппарат, а реальная проблема так и останется нерешенной. Геллерт Гриндевальд был лишь вершиной айсберга, о который рано или поздно должно будет разбиться мнимое благополучие задавленного магического мира Америки. — Каковы шансы того, что Гриндевальд вернется за Бэрбоуном? — Тебе в процентах? — В голосе Грейвза скользнула насмешка. — Близки к ста. — Каковы шансы, что Бэрбоун решит примкнуть к Гриндевальду? — Если брать в расчет то, что вы сначала убили его, а потом поймали, посадили в тюрьму и обвинили в терроризме… — О, прекрати, — лицо Серафины скривилось, как от головной боли. Ее откровенно раздражала позиция Грейвза по этому вопросу, — если то, что ты мне рассказал, правда, то Криденс Бэрбоун ничем не лучше Гриндевальда. Такой же озлобленный извращенец-гомосексуалист! Неудивительно, что они быстро нашли общий язык и даже сотрудничали. У Грейвза от гнева потемнело перед глазами. Уму непостижимо, как она умудрилась сделать подобные выводы из его рассказа. Он стиснул зубы и злобно выцедил: — Это тут при чем? Я ясно дал понять, почему именно Гриндевальд сумел расположить к себе Бэрбоуна… в любом случае, не время выяснять, кто извращенец, а кто нет. Нужно решать, что делать с Бэрбоуном, пока Гриндевальд в твоем обличии не проник и не вывел его из Министерства. — Мы усилим охрану, — Серафина на минуту задумалась, — нет никаких гарантий, что он уже не здесь. Мерлин знает, что будет, если он опять разбудит обскура. Грейвз согласно кивнул. — У меня есть предложение лучше. Нужно вывести Бэрбоуна за пределы Министерства и желательно в сопровождении сильного мага. — Кроме тебя… Серафина нахмурилась. — Да. Кроме меня, Бэрбоун больше ни с кем на контакт не пойдет. Поэтому сопровождать его буду я. Уайтлайт как вполне толкового аврора можно будет выдать за меня под оборотным, Криденса заменит Голдштейн. — Ты уверен, Грейвз? Что Бэрбоун стоит таких жертв? — Задача аврора не только защищать правопорядок, но и жизни обычных магов. Разрешите откланяться, госпожа Президент. Небрежно бросив на стол документы, которые он читал, Грейвз поспешил покинуть кабинет Серафины, чтобы успеть до начала срочного совещания поставить в известность Уайтлайт. У штатного зельевара оказалась свежая партия оборотного зелья, которое Грейвз разделил на четыре части. Голдштейн и Уайтлайт с предельно серьезными лицами слушали его указания. Соответствующая экипировка для каждой из них уже была подготовлена: строгий костюм-тройка с черным пальто для Уайтлайт, тюремная роба для Голдштейн. Для Криденса и себя он достал гражданскую одежду и припасенные специально для таких случаев волосы сотрудников департамента. — Если операция затянется, еще Оборотного зелья можно будет достать в Центральном Госпитале - вам нужно будет всего лишь показать подписанное Президентом разрешение. В близкий контакт ни с кем не входить, родным не сообщать, им придет повестка о вашей срочной командировке. Вести себя максимально естественно, не забывайте присматриваться к остальным. Гриндевальд может и сильнейший маг современности, но актерским мастерством он не блещет. Отслеживайте всех, кто соизволит интересоваться Криденсом Бэрбоуном. Вопросы? Взглядом обвел присутствующих. — Как мы можем с вами связаться, сэр? — Никак. Я сам с вами свяжусь, если будет нужно. А теперь… Он уронил по волосу в каждый из стаканов с зельем. От его частички жидкость потемнела, запахло горьким крепким кофе. Криденсово зелье стало темно-красным, как кровь. Уайтлайт и Голдштейн ушли в соседнюю комнату, чтобы после трансформации сразу переодеться, Грейвз и Криденс остались на своих местах, выпили каждый свою порцию и принялись ждать. Сразу после разговора с Серафиной Грейвз кинулся в подземелья. Не спрашивая разрешения и не регистрируясь в журнале посещений, он обездвижил дежурных авроров, буквально похитил Криденса из его камеры, доставил в свой кабинет и поставил перед фактом: Гриндевальд сбежал, поэтому тебя нужно будет спрятать. Криденс ни словом, ни жестом не возразил, послушно сидел напротив Голдштейн и Уайтлайт, покорно сложив руки на коленях, и вообще признаков своего присутствия не подавал. Но когда девушки скрылись в смежной комнате, Грейвз заметил, каким подавленным он был, как дрожали губы и как низко он старался опустить голову, чтобы не выдать себя. — В этот раз Гриндевальд до тебя не доберется, Криденс. Обещаю. Грейвз переваривал противное Оборотное зелье, поэтому его немного тошнило. Порция Криденса выглядела не так мерзко и пахла сладким молоком, Грейвз надеялся, что ему хотя бы понравилось. — Как вы можете обещать такое? — Он нахмурился. — Грин… Гриндевальд сильный волшебник. — Я тоже, — мягко возразил Грейвз, — я почти двадцать лет служу в аврорате и знаю кое-что о боевых заклятьях. Уверенный голос Грейвза успокаивал Криденса. Вскоре он перестал дрожать и даже смог посмотреть ему прямо в глаза, но только цвета его лицо было зелено-серого. Из-за зелья или переживаний — Грейвз не знал. Трансформации начались через полчаса. У Грейвза безудержно зачесалось лицо — там, где пробивалась черная щетина, заслезились близорукие глаза, и он надел заранее приготовленные очки. Руки и ноги начали вытягиваться: человек, чьим телом он собирался пользоваться, был высоким и плечистым, с короткими темными волосами и нездорово-бледной кожей. Криденс же… превратился в девушку. Грейвз, конечно же, заранее предупредил, но бедный парень все равно растерялся, когда под бесформенной грязной мантией начала расти женская грудь. Мерлин, да он женщины живой никогда не касался, наверное. Ситуация показалась Грейвзу даже слегка забавной. Тем более, он успел заметить, после изъятия некоторых воспоминаний, Криденс стал спокойнее. И утром, когда забирал его из камеры, застал его спящим, укутавшимся в три одеяла. Голдштейн и Уайтлайт, а теперь мистер Персиваль Грейвз и Криденс Бэрбоун неуверенно выглянули из-за двери, и настоящий Грейвз даже прикрикнул: — Я же говорил, чтобы вели себя естественно! — Грейвз тут же приосанился и бросил на остальных высокомерный холодный взгляд, а Криденс, наоборот, сгорбился и начал дрожать. Настоящий Криденс мимолетом посмотрел на себя и в ужасе отвернулся. Длинные светлые волосы мазнули по узкому белому личику, и это напугало его еще больше. — Грейвз, отведете Криденса обратно в камеру и наложите на авроров Обливейт, потом в девять часов в кабинете у Президента срочное собрание. Ничего не говорите и в нужные моменты просто кивайте. Криденс, лежите на койке смирно и запоминайте каждого, кто попытается вступить с вами в контакт. При непосредственном появлении Гриндевальда, действуйте строго указаниям при ЧП. Допускается применение Непростительных. Пучок моих волос и волос Бэрбоуна возьмете в нижнем ящике стола, они подписаны. Никто, кроме нас и госпожи Президента, об операции не знает. Вопросы? Тогда идите. Авроры покинули кабинет Грейвза, сам он повернулся к Криденсу. — У нас десять минут. Я переоденусь в соседней комнате, ты переодевайся здесь. Мы заберем фальшивые документы и покинем Министерство. Главное, доверяй мне и веди себя естественно. Насколько это возможно. Грейвз довольно ловко справился с костюмом, наспех уложил волосы и напоследок критически оглядел себя в зеркале: на вид лет тридцать, высокий, стройный, но ничего примечательного во внешности. Таких половина города, если не больше. Для маскировки идеальный вариант. С сожалением спрятав любимый галстук и золотые заколки в виде скорпионов в потайной ящик стола, он замаскировал свою палочку под новую, закинул в специально приготовленный для таких случаев зачарованный чемодан непортящейся еды, теплых одеял и шерстяной одежды (кто знает, где им придется останавливаться), полезных книг по не-маговедению, заклятьям и зельеварению, а также запасся парочкой вредноскопов. — М-мистер Грейвз… Неуверенный женский голос заставил его покинуть потайную комнату. Грейвз прикрыл за собой дверь, но так и остался стоять на пороге. Криденс стоял к нему спиной — обнаженной спиной — и безуспешно пытался застегнуть корсет. — Подожди, сейчас помогу. Можно было задержать Голдштейн, чтобы она помогла с женской одеждой, но вряд ли Криденс стал бы раздеваться в присутствии незнакомого человека. Свободно зашнуровав корсет, застегнув на все пуговицы платье, Грейвз помог Криденсу подправить прическу, надеть плащик и элегантную шляпку. — Главное, доверяй мне. Все остальное я сделаю сам. Ступай смелее. И возьми меня под руку, так принято. Криденс кивнул, отчего-то отчаянно краснея и смущаясь, вцепился в Грейвза мертвой хваткой и позволил вывести себя из кабинета. С новыми документами, недельным запасом Оборотного зелья и чужих волос, Персиваль Грейвз и Криденс Бэрбоун покинули Штаб-квартиру МАКУСА совершенно незамеченными.