Самая длинная зима

— Луна! Луна!.. Крик разносился по всему лесу, тревожа его обитателей, но девочка, к которой был обращён зов, услышала его не сразу. Она с трудом села и машинально отряхнула снег, которым её припорошило. Только потом огляделась по сторонам, но толку от этого вышло мало — вокруг сплошная темнота. Свечи и фонарь исчезли. Луна не могла сообразить, сколько времени провела без сознания. Холода она странным образом не чувствовала. Внезапно совсем рядом полыхнула вспышка Люмоса, и из темноты возникло худое вытянутое лицо Ксенофилиуса. Миг — и он сгрёб Луну в охапку, принявшись покачивать её, не отрывая от земли. Луна судорожно выдохнула, оставляя в этом выдохе все страхи, что довелось ей пережить за минувший день. Она поняла, что мыльные пузыри, отделявшие её и папу друг от друга, лопнули. — Почему, почему ты ушла в лес одна, звёздочка моя… — повторял Ксенофилиус, крепко прижимая дочку к себе. — Я искала Морру, — пробормотала Луна, спрятав лицо в старом, потрёпанном шарфе отца. — Я хотела… Она осеклась. Ксенофилиус легонько отстранил её, чтобы заглянуть в глаза. — Извини, не расслышал, что ты сказала? Вблизи Луна видела, как дорожки слёз поблёскивают на его покрасневших от мороза щеках, а уголки губ до сих пор подрагивают. Он смотрел серьёзно, с тревогой. Ему действительно важно было знать, почему она так поступила. — Ничего… То есть я сказала, что хотела нарядить ёлку. Ты говорил, что в лес теперь нельзя, потому что там Морра, но я всё-таки пошла. Прости меня. — Это ты меня прости. Он снова обнял Луну, и она утонула в его нелепой пёстрой шубе. — Что я делал всё это время? — твердил он себе под нос. — Наверное, в моей голове паразитировал какой-то особо опасный мозгошмыг. — И в моей, — вспоминая о Ледяной деве, проговорила Луна так тихо, чтобы её точно не было слышно. Вскоре они уже шагали к опушке леса. Ксенофилиус освещал путь волшебной палочкой, и прошло совсем немного времени, как впереди замаячил их причудливой формы дом. Отец не без оснований считал, что Луне нужно как можно скорее оказаться в тепле, но она сама всё не могла остановить мысли, вновь и вновь возвращавшиеся к Муми-долу и его обитателям, поэтому то и дело оглядывалась — тот же это лес или нет? Не мелькнёт ли полосатая курточка Туу-тикки? Но никто не давал ей подсказок. Дома Ксенофилиус кое-как спроворил чай: бытовая магия, даже самая лёгкая, давалась ему не без труда. Луна, заботливо закутанная им в одеяло, грела ладони, держа в них чашку с питьём. — Я видела Муми-тролля, — после долгой паузы сказала она и с волнением посмотрела на отца. — И Туу-тикки, и Малышку Мю. Тот ничуть не удивился, только улыбнулся краешком рта и перевёл взгляд на окно, за которым в густой вечерней темноте едва можно было различить кружащий снег. — Это невероятная удача, — заметил он. — Я думал, сейчас их нигде не встретить. Луна хотела спросить, слышал ли он о море — и как оно могло очутиться прямо за лесом, но почему-то вместо этого произнесла: — А ещё я видела Морру. Ксенофилиус так и продолжал глядеть в окно, только брови сошлись чуть плотнее, отчего на лбу проступили морщины. — Но она совсем не злая, — поспешно добавила Луна. — Очень даже наоборот. Тогда отец обернулся к ней и тихо сказал: — Я рад, что ты так решила. Стрелки часов неминуемо двигались к ночи, и Ксенофилиус уложил дочку спать, а сам присел на краешек кровати и запел колыбельную. Монотонная мелодия и набор каких-то малопонятных, сказочных слов отлично убаюкивали. — Жаль, что ёлку мы всё-таки не нарядили, — сквозь дрёму шепнула Луна. — Нарядим завтра. — Так ведь Рождество было сегодня… Ксенофилиус удивлённо поднял бровь. — Ты, должно быть, слегка запуталась во времени, пока бродила по лесу. Если бы тебя больше суток не было, я бы сошёл с ума. Он поцеловал её в лоб и вышел. А в Муми-доле жизнь вернулась на круги своя, но о странной девочке, которая искала Морру, Муми-тролль забыть не мог. Он боялся представить себе, что с ней случилось в лесу, и даже Малышка Мю в какой-то момент перестала запугивать его, рисуя в красках возможную судьбу Луны. «Ты бы пошёл да проверил, — заявила однажды Мю, не выдержав. — Хватит страдать, лучше сам найди Морру и расспроси её хорошенько!» Легко сказать — расспроси Морру. Муми-тролль, конечно, не хотел прослыть трусом, но добровольно отправиться к ней — выше его сил. Он возил лапой по стеклу, отрешённо разглядывая витиеватые ледяные узоры. Вдруг за окном замаячила Туу-тикки. Она всегда вставала спозаранку и уходила по своим делам. — Где ты была? — вяло поинтересовался Муми-тролль, пропуская её внутрь купальни. — Тебе понравится то, что я расскажу, — улыбнулась Туу-тикки. — Я сама поговорила с Моррой. Он едва не подскочил от неожиданности и растеряно заморгал. — Она, правда, не знает наверняка, где Луна. Они столкнулись с Ледяной девой, и Морра спрятала Луну, но потом та исчезла… Муми-тролль с сомнением посмотрел на Туу-тикки, которая, кажется, и не думала подозревать Морру в обмане. А вот у него подозрения появились. Чтобы она кого-нибудь защитила? Даже если она и не такое чудище, как все считают, уж это-то точно перебор! — Куда же Луна могла исчезнуть? — угрюмо спросил он. — А вот этого нам уже не узнать, — развела руками Туу-тикки. — Сдаётся мне, она всё-таки… эм-м… из каких-то других мест. Может, и вовсе из сказочных книжек. Муми-тролль насупился. Персонажи сказок — они на то и персонажи сказок, чтобы оживать только в воображении, а не приходить в гости, рассказывать про Рождество и кушать вместе с остальными туу-тиккину уху. Луна была такой же настоящей, как и он сам, отвались хвост, если это не так! — Надеюсь, что она вернулась к папе, а он уж её защитит от кого угодно, — вздохнул Муми-тролль, понимая, что ничего не изменить. — Или она его, — снова улыбнулась своим мыслям Туу-тикки. Она провела замечательное утро в лесу и теперь напевала весёлую мелодию, наводя порядок в их маленьком временном жилище. Она знала, что благодаря ей среди многих обычных елей теперь есть и рождественская, украшенная гирляндами и игрушками, что оставила Луна. Непременно стоит сводить туда Муми-тролля и Мю, которые ещё не видели ничего подобного в своей жизни. Но это потом, ёлка никуда не убежит. Пока пусть нарядным деревцем спокойно любуется Морра, держащая в своей лапе ярко горящий фонарь.