— Можешь идти, — мой голос предательски дрожал… — Я не хочу, — он сказал это так тихо, что я еле услышала.
***
После нашего похода в кино с Сэмом прошло несколько дней. Фильм был очень интересным, это был какой-то новый боевик. После фильма мы решили прогуляться в парке, мы веселились, смеялись, все было как раньше. Но на секунду мне показалось, что все это фальш, что это игра и он не искренен со мной, но я откинула эту мысль в самый дальний ящик моего сознания, решив не загоняться по этому поводу. После нашей прогулки Сэм любезно проводил меня до дома, на последок обняв крепко-крепко, обняв так, что на душе сразу стало тепло. И все это время я не вспоминала о человеке, который так плотно засел в моих мыслях и в моем сердце, заняв там все свободное место. Он не хотел оттуда уходить. Как бы я его не выгоняла, не хотела, чтобы он исчез… Радует одно — сегодня выходной, воскресенье. Мы не виделись все эти дни, не пересекались. Я даже не пошла на вечеринку, которая, по идее, должна идти прямо сейчас, потому что не хотела столкнуться с ним, прятать от него глаза, видеть его с кем-то другим, просто хотела убежать от него и от мыслей о нем. Лучше провести время дома. Я решила посмотреть мелодраму в компании ведра с шоколадным мороженым. Я переоделась в свою излюбленную пижаму с пандочками, состоящую из шорт, у которых сзади имелся хвостик и худи, на копюшоне которого красовались маленькие черные ушки, влезла в тапки с единорогами и заплела какую-то шишку на голове. Захватила пару падушек, плед и поставила на загрузку фильм. Бежав за мороженым на кухню, я ударилась мезинцем об ножку стола. В этот момент зазвонил звонок и я подпрыгнула от неожиданности. Я шла и думала кого там принесло, ведь я никого не жду и для возвращения мамы рановато. Я открыла дверь и замерла на месте. Мое сердце застучало в два раза быстрее, теряя свой привычный ритм, ладошки вспотели, а в голове стали появляться обрывки фраз, которые должны прозвучать сейчас, но я продолжала молча стоять, боясь вымолвить хоть одно слово, будто остолбенела. На пороге стоял тот, кто засел в моем сердце, мыслях. Руджеро. Он был побит. Рассечена бровь, разбита губа и был виден наливающийся синяк под правым глазом. Костяшки его пальцев были разбиты в кровь, на левой руке виднелась ссадина и синяк на локте. — Можно мне пройти? — А? Да, конечно. Жестом я приказала ему пройти в зал. Я была очень зла и не собиралась разговаривать с ним, но решила, что раны обработать нужно. Я взяла аптечку из ванной комнаты и вернулась обратно в зал. Руджеро сидел тихо, было видно, что он напряжен. Без лишних слов я взяла из коробки перекись водорода, ватные диски и заживляющую мазь. Я стала придумывать как мне пристроиться к нему, ведь диван был очень маленьким. Он заметил, что я замешкалась и предложил сесть к нему на колени. Мне было очень неловко, но выхода у меня не было. Я аккуратно села к нему на колени, чтобы не повредить раненные места. Взяла ватку, намочив перекисью, и прияналась обрабатывать бровь. Руджеро хмурился, но терпел. Закончив, наклеила пластырь со звездочкой, другого не нашлось. Я решила перейти к губе и как только я провела вдоль трещины он тут же отдернул мою руку так, чтобы я не смогда дотронуться до его лица. В это время все вокруг замерло. Мои глаза смотрели прямо в его каричнево-янтарные и такие опьяняющие глаза. Вторую руку он переместил мне на талию, прижимая меня еще ближе, практически не оставляя свободного пространства между нами. Его рука спускалась все ниже, к бедрам. И меня как будто прошибло током, я обещала, что больше не поведусь… Я отдернула свою руку, прервала зрительный контакт и всучила ему во вторую руку ватку, заставляя его самого прижимать диск с перекисью к губе. Быстренько выдавила немного мази на ладошку и растерла синяк под глазом и на локте левой руки, так же обработала царапину на руке. Костяшки я обработала спиртом и перебинтовала. — Можешь идти, — мой голос предательски дрожал… — Я не хочу, — он сказал это так тихо, что я еле услышала. Я не стала ничего говорить, спрашивать, это просто нужно было мне… Я пошла за мороженым и ложечками. Когда я пришла, то Руджеро мило посапывал все в той же позе. Я положила ему подушку под голову, села рядом, накрыла нас пледом и поставила ноутбук на стол, нажав на кнопку «воспроизвести». Первые две минуты фильма я смотрела не в экран, а на Руджа. Он такой красивый, даже когда спит… Беззащитный. Ровный нос, острые скулы, длинные ресницы и слегка растянутые в привычной ему ухмылке губы. Я решила не отвлекаться на него и смотреть фильм. …Фильм уже подходит к середине, а ведро с мороженым подходит уже к концу. Я отставила ведро на стол и села обратно на диван. Руджеро дернулся и открыл на секунду глаза. Он нахмурился. Обнял меня обоими руками за талию, положил мою голову себе на грудь, операясь своим подбородком о мою голову, он накрыл нас пледом и засунул свои руки мне под кофту. Я чувствовала жар его тела, его горячие сильные пальцы, что сжимали мою кожу. Я услышала его ровное дыхание, он уснул… Мой мир перевернулся.***
Они и не понимали с каких пор просмотр фильмов стал их общим делом, которое они проделывают каждый вечер, находясь в компании каких-то глупых фильмов и мороженого. Находясь в компании друг-друга. Кароль не понимала с каких пор она перестала задаваться вопросом что он делает на пороге ее дома, с каких пор его вещи появились в ее доме и оставались там, в некоторых она даже часто ходила сама, с каких пор они так часто стали ночевать вместе и просыпаясь, она готовит ему завтрак. Руджеро и не заметил, как стал каждый день после работы идти к ней домой, не в паб, бар или клуб, а к ней. Руджеро не помнил с каких пор он стал считать, что Кароль выглядит по-домашнему с пучком на голове и без капли макияжа, с каких пор он стал дуть ей на раны, когда она ударялась об что-то. Он не помнил с каких пор ему начали нравиться ее блинчики, приготовленные с утра, и с каких пор ей начали идти его футболки. С каких пор ему стало спокойно засыпать только в ее объятиях… Они не помнили с каких пор они влюбились друг в друга, но этого было уже не остановить…