Стальная рука Матери

      Подъём по лестнице казался бесконечным. Обе женщины молчали, обдумывая новое знание. Только когда они дошли до комнаты со шкафами, и Тост погасила керосинку, Фуриоса сказала ей:       – Вводи военное положение. Я дам знать в Газтаун.       – Я собираюсь всё-таки начать чистки.       – Если не боишься замарать руки…       Тост прислонилась спиной к одному из сейфов, надула губы и уставилась на носки своих ботинок. Подумав с полминуты, она скользнула взглядом по собеседнице, на секунду задержалась на пожелтевшем синяке, который браслетом охватывал её запястье, и пробормотала:       – Слышала бы нас Ангарад…       – Ангарад не успела увидеть, какова жизнь в Пустоши. И Скротуса знала лишь по слухам. Он безумен, но умеет убеждать. Привлекает к себе людей, чтобы потом сломать их. Иногда – ради достижения цели, чаще – ради развлечения. Я надеялась, что он сдох на Дороге Ярости.       Фуриоса, забыв про багровеющие пятна в вырезе блузы, сдёрнула платок, вдруг начавший удушать её, и сделала глубокий судорожный вдох.       – Надо было сразу проверить, кто из них выжил. Опознать тела.       Тост сморщила нос.       – И кто этим занимался бы? Калеки-механики? Бабы из пищеблока? Молодняк, который из Цитадели опасно выпускать? Или ты, шатаясь на ветру, ворочала бы протухшие трупы?       – Да хотя бы и я. Но теперь уже поздно. Имей в виду: эта диверсия – только начало.       Тост вытащила из нагрудного кармана щепку, которую прятала на время допроса, снова воткнула её меж зубов и двинулась к винтовой лестнице, не прекратив беседы.       – Скротус захочет заполучить Цитадель, вотчину отца. Проблемы в основном будут у тебя.       – Кровь он попортит всем, – пробормотала Фуриоса, на ходу наматывая обратно шейный платок.       – Надо думать, – усмехнулась девушка. – Ты не останешься здесь до завтра?       Две пары ботинок прогрохотали по ступеням вниз.       – Нет. Слишком много дел, чтобы без толку болтаться здесь. Есть чем загрузить Военгрегат?       – Кое-какие ништяки в резерве найдутся. Только «семена смерти»? Или гарпуны тоже нужны?       – Грузи всего и побольше, – бросила Император, наблюдая за группой рабочих, упаковывающих патроны. Один из укладчиков, лопоухий и хромой, хмуро покосился на правительниц, бросил пару слов своему бригадиру и заковылял к выходу.       – Не нравится мне вон тот мужик, – вполголоса сказала Фуриоса. Тост удивлённо воззрилась на нее.       – У тебя паранойя. Он просто до отстойников пошёл.       – Паранойя или нет, но всё же возьми его на заметку.       – Ну… Ладно. Как скажешь, – пожала плечами девушка.       Военгрегат почти разгрузили: всё те же женщины уже вытащили насос из цистерны и теперь сливали остатки воды в вёдра через кран на дне. Тост, гремя ключами, ускакала на склад, за ней с покорным видом поплёлся только что вернувшийся Кардан. Ему было объявлено, что раз он больше пялится на охраняемое им тело, чем по сторонам, то пусть хоть принесет пользу, перетаскивая ящики с патронами. Окутанная клубами едкого дыма Магда сидела на капоте Военгрегат, скрестив ноги и прикрыв глаза.       Фуриоса залезла в кабину, чтобы покемарить, пока есть возможность. Она уже соскользнула в сон – на удивление спокойный и светлый, – но тут вернулись её ребята. Они толпой окружили невысокого человека, который о чём-то с ними спорил. Парень, который стоял спиной к фуре и загораживал собой собеседника, в какой-то момент сдвинулся – и стало видно лопоухого укладчика. Он широко улыбался, но глаза его были холодны, и, когда он на мгновение задержал взгляд на Фуриосе, в её голове возник рой нехороших мыслей, а вдоль хребта поползли мурашки.       Пару раз брякнув рукой по двери кабины, она привлекла к себе внимание гарпунщиков и мотнула головой назад, к прицепу. Мол, пора бы им заняться погрузкой: Кардан как раз прикатил полную ящиков тележку и ушёл за следующей. Фуриоса спрыгнула на землю, подошла к замешкавшемуся укладчику и молча уставилась на него.       – Госпожа Тост приказала мне позвать цитадельских… – начал оправдываться мужичок, кривя губы в подобострастной улыбке. Фуриоса перебила его.       – Позвать, а не чесать с ними языки. Вали в свой цех.       В ответ он только слегка поклонился, небрежно скрестив пальцы, и двинулся прочь. Фуриоса с трудом удержалась от пинка под зад на прощание и ограничилась только досадливым плевком. Не стоило тратить время и силы на наведение порядка на чужой территории. Куда важнее проследить, как распределяется и закрепляется груз.       Может, зря она накручивала себя, но до сих пор предчувствия ни разу её не обманывали. Не обманули и на этот раз. Не успели они далеко отъехать от Фермы, как она уловила в зеркале вспышку света на стене. Не там, где стояла сигнальная вышка – Ферма уже отправила сообщение в Цитадель и теперь молча ждала подтверждения. Сверкало неподалеку от ворот, причем понять шифр Фуриоса не смогла.       Полторы секунды раздумий, сопровождаемых барабанной дробью пальцев по ободу руля – и Военгрегат дважды взревела, вызвав суету на прицепе. За спиной тут же щёлкнули предохранителями автоматов близнецы.       Полная боевая готовность.       Над головой шваркнула заслонка. Шабан – тот самый щуплый гарпунщик, что у ворот обнимался с девчонкой – свесил вниз голову.       – Что случилось, начальник?       – Возможна засада.       – А кто… – начал спрашивать Шабан, но его перебил Винтик.       – Не жуй сопли, салага! Услыхал два гудка – взял гарпун наперевес…       – …и сигай с прицепа! – хихикая, добавил второй механик.       – Придурок ты, Шпунтик. Даром что старшой, – обиделся пацан и исчез, забыв закрыть люк. Солнце тут же начало нещадно припекать макушку. Чертыхнувшись, Фуриоса сдвинула заслонку обратно и бросила через плечо:       – Вы меня вконец достали.       – А чо такого? Они ж, медиокры, ничё сами не могут. Пускай прыгают. На хрен нам такой балласт? – просипел Шпунтик.       – Давно с дюнами не целовался? – зарычала Фуриоса. – Следи за флангами, а то сам полетишь отсюда с голой задницей.       Шпунтик пробормотал себе под нос неласковые слова в адрес начальника и умолк.       Все было спокойно до тех пор, пока по бокам не начали вырастать терриконы. Плохое это было место, и именно здесь Фуриоса ожидала нападения. Дорогу здесь порой засыпало песком так, что можно было забуксовать, а за отвалами часто прятались всякие любители пожить за чужой счёт. С взрывоопасным грузом на борту всё становилось совсем грустно.       Она не удивилась, когда с терриконов впереди по обе стороны дороги вдруг стали сползать с полдюжины клубов пыли, сопровождаемых рёвом моторов и улюлюканьем. На прицепе сразу же заорали гарпунщики, а через несколько секунд в окно кабины заглянул Злоба и сообщил о том, что ещё столько же гантраков сели на хвост.       – Пытаются зажать с двух сторон, – крикнула ему Фуриоса, переключая передачу. – Нам в сторону не свернуть, так что пробуем проскочить. Анкеров* и полекотов* нет?       Злоба замотал головой.       – Пока не видим. На первый взгляд ничего серьёзного.       – Снаряды зря не тратить. Начнут отставать – тем лучше. Держитесь крепче, будет мотать.       Парень кивнул и переполз обратно на прицеп.       Фуриоса гнала на полной скорости, держа руку на кнопке впрыска нитры. Из-под колёс в стороны летели мелкие камни и песок, а шлейф пыли был таким плотным, что зеркало заднего вида стало бесполезным. Враги на флангах неслись вниз на всех парах. Вопли стали различимыми.       Я жив, я умер, я воскрес! Предатель! Вскрыть сучку! Убить! Несмертный, узри меня! Скроооотууус!       Ничего нового.       Впрочем… Похоже, сынуля присвоил титул отца. Можно подумать, титул спасет от возмездия. Одного она убила, и раз поклялась – убьёт второго. Но не сейчас. Она умеет ждать.       Ждать.       Пора.       Военгрегат взвыла, плюнув огнём из выхлопных труб, и ускорение вдавило тело в спинку кресла до хруста в шейных позвонках. Вражеским гантракам пришлось резко менять курс, чтобы успеть за разогнавшейся махиной. Двое, не рассчитав траекторию, с грохотом столкнулись. Ещё один – какой-то кубический и большим клиренсом – не вписался в поворот, опрокинулся, раза три перекатился через крышу и задымился. Остальные скрылись в пыльной завесе. Сзади раздались взрывы – похоже, её ребята с энтузиазмом взялись за дело.       Завоняло горелым железом и проводкой. Если они вырвутся, Канистра не будет разговаривать с Фуриосой дня три-четыре.       Один маленький гантрак – по сути, движок на голом шасси – вырвался из шлейфа и попытался слева обогнать Военгрегат. Об стальной бок звякнули пули. Шпунтик дал по шустрому гаду ответную очередь, но без толку – на такой дистанции автоматы были бесполезны. Не отрывая взгляда от дороги, Фуриоса нашарила под сиденьем револьвер и бросила его Винтику. Тот несколько секунд смотрел на него, и только когда по боку фуры вновь простучал свинец, догадался высунуться поверх плеча брата и выстрелить в водителя гантрака. Кадавра мотнуло влево, вправо – и завеса вновь поглотила его.       Сама Фуриоса не могла отвлекаться на перестрелку: прямо по курсу вырастала очередная гора шлака, и дорога тут резко виляла. Немного невнимательности – их занесёт на склон и опрокинет. Яростно крутя руль и божась, что после постройки стен она отправит сюда рабочих превращать эти треклятые отвалы в насыпь, Фуриоса вписалась в одну кривую… во вторую… в третью, последнюю…       …чтобы увидеть, как навстречу по прямой несётся еще один гантрак, похожий на дикобразий, вот только вместо шипов на корпус были наварены снаряды. Водитель с бешеными глазами и пеной в углах хромированного рта медленно поднял руку, указывая на Фуриосу пальцем – словно задавая курс своему железному демону. Воздух вдруг стал плотным как песок и заглушил все звуки, кроме ударов сердца, редких и мощных. Всем телом налегая на руль, она заставила Военгрегат увернуться от тарана. Камакреззи, минуя кабину, исказил лицо в отчаянном вопле. Махина взвизгнула так, что её крик завибрировал в костях, вильнула прицепом, избегая бокового столкновения, и быстро выровнялась.       Вновь появились звуки.       Обрывок возгласа.       – …ните меня!       Хор голосов.       – Арсен! Стой!       – Не прыгай!       – Нееет!       Фуриоса успела бросить взгляд в зеркало, чтобы заметить там тень, упавшую на проносящийся мимо безумный снаряд. Она еле успела отвернуться, когда мир поглотила ослепительная вспышка. Следом пришла волна обжигающего тепла и больно ударила по затылку. Военгрегат тряхнуло и подкинуло, и Фуриосу впечатало щекой в руль, в её собственные стальные пальцы.       Целую вечность она ничего не видела, не слышала и не понимала, бездумно давя на педаль газа и цепляясь мёртвой хваткой в плетёнку на ободе. В голове крутилась одна и та же мысль – «хорошо, что не в висок».       Первым делом вернулся слух. Обиженно ныла Военгрегат, за спиной злобно матерились близнецы, на прицепе кричали и кто-то страшно выл на одной ноте. Зрение возвратилось не сразу: сначала в виде мутного пятна посреди нефтяной тьмы, затем пятно перестало быть мутным и начало расти, разгоняя туман на периферии.       Легче не стало. Перед глазами всё поплыло.       Что-то защекотало шею. Фуриоса машинально провела ладонью по загривку, и щекотка тут же сменилась ощущением липкой влаги. Поднеся к глазам испачканные пальцы, она увидела кровь.       Опять же, ничего нового. Казалось бы, в своей жизни она видала больше крови, чем чистой воды, но её вдруг замутило. Стараясь подавить спазм и тяжело дыша, женщина скорчилась на сиденье. Когда всё же отпустило, в ногах обнаружился кусок листового металла с цепочкой острых заклепок по краю. Две из них были обагрены.       С мочки уха сорвалась капля и алым жучком села на проклятую железку.       Рёв моторов затих вдали – они не стали преследовать добычу за пределами терриконов, предпочли скрыться из поля зрения наблюдателей Цитадели, уже заметной на горизонте. Это было хорошо. Нитра закончилась, а один из двух двигателей пришлось вырубить. Добраться бы до дома…