Танцуя над обрывом

      — Давай сегодня снова там побываем? Времени немного, но нам хватит, — говорит Алисса вместо приветствия, торопливо занимая пассажирское кресло. — И я свободна завтра вечером. Если ты сумеешь выкроить пару часов, можем встретиться.       Завожу двигатель и послушно направляю автомобиль за город. Полагаясь на интуицию, пытаюсь выбрать дорогу без пробок: у меня на этот вечер тоже ещё есть планы.       — Завтра я занят.       Она пожимает плечами. От этого жеста бежевый джемпер со слишком широким воротом сползает. Лис не обращает на него внимания. Прядь её тёмных, распущенных волос вызывающе контрастирует со светлой, не знающей загара кожей.       Едва различимо играет музыка. Увеличиваю громкость и сильнее нажимаю на педаль газа. Чёртов городок, чьё название я так и не потрудился запомнить, кажется раздражающе бесконечным. Порой мне хочется уничтожить его за это. Клянусь, лишь то, что где-то здесь живёт Лис, меня и останавливает. Без всех этих бетонных чудовищ будет только лучше.       Сначала за окном мелькают скучные многоэтажки, затем их сменяют разноцветные деревянные домики, а мы, наконец, вырываемся за городскую черту.       Ещё быстрее.       Дорога прямая и знакомая. Других машин нет, только вдалеке по встречной уныло плетётся грузовик.       Вдавливаю педаль в пол — ускоряясь, автомобиль делает азартный рывок и перебирается на соседнюю полосу. Полный предвкушения шум двигателя сливается с музыкой.       Боковым зрением вижу, что моя попутчица перестала любоваться пасторальными полями и устремила взгляд вперёд. На её лице снова таинственная улыбка из серии: «я знаю то, что никогда не узнаешь ты».       Расстояние сокращается. Скорость растёт. Окружающий пейзаж превращается в смазанную пёструю полоску. На несколько секунд весь огромный мир вокруг словно перестаёт существовать, сжимается. Есть только мы: Лис, я и чужая, быстро приближающаяся машина.       Белый грузовик нервно мигает фарами, сигналит. Уже можно разглядеть серую футболку его толстого водителя.       Улыбаюсь. Постукиваю по рулю указательным пальцем в такт музыке. Сердце начинает биться чуть чаще, но делает это как-то неохотно, лениво — словно из вежливости. Дыхание по-прежнему спокойно. Адреналина в крови явно не хватает.       Так же как и риска в моей в высшей степени надёжной жизни.       Лис молчит. Её ладони расслаблено лежат на коленях.       До малодушно прижавшейся к обочине машины совсем немного. Водитель уже выскочил из кабины, машет руками. Я вижу его бледную физиономию.       Кажется, будто мы летим не касаясь колёсами асфальта. Легко, как стрела, выпущенная из тугого лука. Стремительно и неотвратимо, как пикирующий на добычу сокол.       Полёт прерывается лишь в считанных метрах от угловатой, невыразительной морды грузовика.       Вильнув вправо, выравниваю машину, не позволяя ей выйти из-под контроля и пересечь обочину. Снова занимаю свою полосу. Немного сбавляю скорость.       Матерящийся водитель быстро остаётся позади.       Алисса чуть слышно выдыхает и тоже улыбается.       Понятия не имею, чем она занимается между нашими встречами, есть ли у неё муж или парень и что именно во мне привлекло её. По большому счёту, это всё совершенно неважно. Мне просто нравится проводить с ней время. Сегодня второе наше свидание. Первое было четыре дня назад: мы познакомились на обрыве у моря, а потом сходили в ресторан.       Лис нельзя назвать красивой в строгом смысле этого слова — её лицо и тело не дотягивают до канонов, но это даже хорошо. Слишком совершенная красота со временем приедается, становится привычной, как, например, прекрасная картина на стене гостиной: сначала ею неустанно восхищаются, а потом, пройдя мимо раз двадцать, вовсе перестают замечать.       Она хорошенькая: мягкие, в меру полные губы, несколько широковатые скулы, брови с резким изломом и обманчиво прозрачные серо-зелёные глаза.       Когда я впервые увидел её на обрыве Хаʼафел, который уже привык считать исключительно своим, раздражённо вернулся домой. Было не до флирта: хотелось всего лишь в одиночестве обдумать ситуацию под тихий, неторопливый шорох волн. Скопившиеся проблемы требовали уединения и спокойствия.       Однако через несколько дней мы снова встретились на том же самом месте, и на этот раз я заметил то, на что не обратил внимания прежде: симпатичное лицо и невероятные волосы. Серьёзно, её волосы одни из самых красивых, что мне доводилось видеть: тёмно-бордовые, насыщенные, как красное вино. Густые, блестящие и даже на вид тяжёлые, они доставали ей до талии. Тёплый ветер едва заметно перебирал пряди, и от этого на них причудливо играли блики вечернего солнца.       Тогда я просто сел с ней рядом на траву. Час, оставшийся до заката, мы провели в полной тишине, нисколько не мешая друг другу.       И если уж сравнивать людей с творениями художников, то эта женщина, определённо, абстракция: непонятная, неуловимо-неправильная, но вместе с тем странным образом притягательная.       Останавливаю машину на некотором расстоянии от края, и мы неспешно направляемся к самой высокой точке в округе — покрытому мхом и редкой травой выступу.       Сегодня пасмурно, похоже, скоро начнётся гроза; но ни тучи, ни порывистый тёплый ветер ничуть не убавляют прелесть этого уединённого места. Здесь хорошо в любую погоду. И не бывает вездесущих людей. Почти не бывает.       Море неспокойное, тревожное, как раненный зверь. Оно хищно набрасывается на узкую каменную полоску пляжа, яростно и пенно обрушивается на гранитное основание скалы, а затем глухо рычит от бессилия.       По-моему, если у свободы вообще есть запах, то только такой: опьяняющая смесь свежести, йода, зелени и прогретой почвы.       Усаживаемся. Она прислоняется к моему плечу, прижимается. Глажу её по волосам, придерживаю их, чтобы не делиться с ветром, обитающим здесь, его любимой игрушкой. Целую Лис в макушку. Она любит, когда я так делаю, и сейчас, глядя на потемневшее море, точно улыбается.       От вишнёвых волос неправильно, хоть и едва уловимо, пахнет чем-то цитрусовым. Алиссе такое не подходит, но мне всё равно нравится ощущение их приятной гладкости на губах.       Мы с ней часто молчим — и это совсем не скучно. Не обязательно разговаривать, чтобы чувствовать себя правильно понятым. Странное для почти что незнакомых людей взаимопонимание возникло с самого начала. Мы точно знаем, чего хотим друг от друга, и готовы дать это, не требуя взамен каких-то обещаний или гарантий. Мне нравится, что по молчаливому уговору, никто из нас не переступает грань между допустимым и личным. Это делает встречи приятными и необременительными, и, в конечном счёте, позволяет продолжать общаться, несмотря на то, что живём мы в разных мирах. Буквально.       Мир Алиссы, чем бы она ни занималась, совсем не похож на мой. Наверное, это в чём-то хорошо, но я бы никогда не сумел остаться здесь: слишком скучно и однозначно. Гостить и развлекаться — другое дело. Всё совсем неплохо, если считать эту реальность всего лишь одним большим парком аттракционов.       Там, где живу я, всё иначе: неизменное, давящее ощущение ответственности, сложные, постоянно меняющиеся планы, бесконечные проблемы, увеличивающееся число врагов в купе с почти недостижимыми целями. Последние два пункта доставляют особенно много беспокойства.       Самое смешное, что вся эта авантюра — чужая затея и вызывает у меня лишь головную боль, но на карту поставлены столь дорогие сердцу вещи, как былое могущество и абсолютная свобода. Порядком остывшая месть и возможная будущая выгода прилагаются в качестве бонуса. В целом, предложение, конечно, заманчивое, но довольно утомительное. Без развлечений я давно бы уже свихнулся от такой нервной работы.       Небо всё больше хмурится. Тяжёлое предчувствие грозы надвигается с каждой минутой, поэтому через некоторое время нам всё же пора уходить.       — Подожди минутку, Нейзас, — просит Алисса, и вместо того, чтобы сесть в машину, снова приближается к обрыву, заворожено вглядывается в бесконечные волны.       В такую погоду это довольно опасно, так что я иду с ней к самому краю.       Она продрогла: короткие шорты и тонкий джемпер — плохая защита от ставшего холодным сумасшедшего ветра.       Обнимаю, позволяя прижаться к груди.       Лис на миг ловит мой укоризненный взгляд и благодарно улыбается, поворачивается лицом:       — Спасибо.       Меня же посещает глупая, неуместная мысль: эта женщина уверена, что я не опасен, что мне — мне! — можно доверять! Она ничего не знает, но всё же раз за разом позволяет рисковать своей и без того короткой жизнью. Совершенно добровольно, восхитительно и глупо.       Такая власть над другим человеком будоражит и пугает одновременно.       Очередная идея, пришедшая в голову, дикая и весёлая. Такого я ещё не делал.       Доверяет ли она настолько, чтобы слепо пойти следом? Испугается или снова рискнёт?       Улыбаюсь и левой рукой сжимаю её ладонь, правую опускаю на талию.       Почему бы немного не потанцевать? Прямо здесь — у края обрыва. Пусть, нет музыки, зато внизу неистово шумит море.       Алисса понимает, кладёт ладошку мне на плечо. У неё на губах снова эта таинственная улыбка и ни следа страха во взгляде. Хочется спросить, какого чёрта она всегда так на меня смотрит, но я сдерживаюсь. Уже в который раз, ведь с ней всегда так: любая рискованная затея вызывает только умеренное любопытство.       На миг паранойя берёт верх над здравым смыслом: что если она такая же, как я?       Вглядываюсь в её лицо — пристально, испытующе, цепко — и выдыхаю: Лис просто не может знать, кто я. Она обычный человек, житель этого мира. Очень доверчивый человек, которому не повезло связаться со мной.        — Что-то не так? — смотрит в глаза открыто и спокойно, с бесконечным, слепым, почти раздражающим доверием ребёнка, которого ещё никогда в жизни не обманывали.       Двигаюсь на манер вальса, быстро и осторожно: пустота, время от времени оказывающаяся под пяткой или носком ботинка, всё же немного щекочет нервы, а ветер шумит в ушах так назойливо, будто наш неуместный поступок всерьёз его рассердил. Придерживая за талию, позволяю Лис отклониться назад — туда, где бушует море, и не могу скрыть довольной улыбки:       — Не бери в голову. Ерунда.       Пусть это только иллюзия, и риска почти нет, но адреналин разогревает сонную кровь, заставляет ленивое сердце биться чаще.       Вниз не смотрю, только на Алиссу. Её взгляд тоже устремлён лишь на меня, и в этом взгляде смешались восторженный блеск, радость, возбуждение и наивная, непоколебимая вера в хороший конец истории.       Уверен, мои глаза сейчас выглядят несколько безумными, но раньше это состояние лёгкого сумасшествия вообще было нормой. Если уж подобное действительно её не пугает, беспокоиться не о чём.       И всё же, чем стремительнее мы двигаемся, тем крепче Лис сжимает мою руку.       — Боишься? — прищуриваюсь я.       Негромко рассмеявшись, она смущённо признаётся:       — Сердце колотится так сильно, что вот-вот вырвется! Ты самый невероятный человек из всех, с кем мне приходилось общаться! И знаешь, твоё безумие заразно, потому что с тобой я делаю вещи, на которые никогда бы не решилась сама.       Усмехаюсь:       — За это ты меня и любишь.       Я никогда не говорю о любви всерьёз — это всё портит, но вот такое шутливо-правдивое замечания вполне можно себе позволить.       Алисса отвечает согласной улыбкой и прижимается ближе, нетерпеливо тянется за поцелуем. Страх, опасность и тяжёлое ощущение надвигающейся грозы действуют лучше феромонов и пьянят сильнее алкоголя. Её тело столь же горячее, как и моё, а сердце трепещет так отчаянно, что я чувствую это сквозь одежду.       С неба, наконец, начинает капать. Раскатистый, пробирающий до костей удар грома разрывает небо у нас над головами, заставляет Лис вздрогнуть и на миг замереть. Редкие капельки стремительно превращаются в полноценный дождь. Она смотрит на низкие тучи с таким внезапным любопытством, что я смеюсь и тяну её к машине, пока мы оба окончательно не промокли.       Вовремя. Снаружи уже настоящий ливень. Капли дробно стучат по крыше, десятками ручейков разбегаются по стёклам. Царящее вокруг безумие делает салон как никогда уютным и тёплым.       В этот раз сам занимаю пассажирское кресло, а Лис с энтузиазмом располагается у меня на коленях. Лицом к лицу. Ёрзает, пытаясь поудобнее разместиться в ограниченном пространстве автомобиля, оказаться так близко, как только возможно. У неё хитрые, блестящие глаза и чуть приоткрытые губы.       Целую медленно-медленно, пресекаю попытки отобрать инициативу. Тонкие, но сильные пальцы тут же мстительно впиваются мне в плечи, а зубки ощутимо прихватывают нижнюю губу. При всей своей доверчивости, она не любит, когда ей не оставляют выбора. Сжав в кулаке волосы, тяну назад, вынуждая откинуть голову, и согреваю дыханием нежную кожу шеи. Алисса против воли вздрагивает от разбегающихся мурашек. Взгляд обещает скорую месть, и я даже не пытаюсь скрыть усмешку. Это весело.       Примирительно улыбаюсь, отпускаю волосы и ласково провожу по плечам, забираюсь под джемпер. Её кожа очень чувствительная: молочно-белый живот вздрагивает под пальцами от одного лёгкого прикосновения, а Лис на секунду замирает, задерживает дыхание.       Дотрагиваясь лишь самыми подушечками пальцев, поднимаюсь выше по чуть выступающим рёбрам. Алисса раздражённо шипит и пытается отпихнуть мои руки прочь: забавно — она из тех, кто боится щекотки.       Протесты не успевают обрести форму слов. На ней нет белья, и ладони без труда находят мягкую, округлую грудь. Стоило только чуть сжать её — и Лис тихо выдыхает, уже готовая простить мне все сегодняшние маленькие прегрешения.       То, как искренне и сильно она отзывается на ласку, могло бы даже вызвать подозрения в притворстве, но в первую же встречу выяснилось, что врать Алисса не умеет вообще.       Бежевый джемпер отправляется куда-то на заднее сиденье. Она сама помогает мне расстегнуть шорты, невнятно ворчит, жалуясь на нехватку места. Приходится отодвинуть кресло и откинуть спинку.       Лис полностью обнажена, а я одет и не собираюсь раздеваться. Впрочем, её это ничуть не смущает. Её вообще ничто не смущает: она неровно дышит и из-под ресниц следит за тем, как я покрываю короткими горячими поцелуями хрупкие ключицы, узкие плечи и небольшую грудь, ласкаю её губами.       И всё-таки эта девчонка — маленькое мстительное создание!       Воспользовавшись тем, что от ощущения теплоты и влажности её тела, плотно обхватившего мою плоть, на миг я блаженно прикрыл глаза, она решает сделать всё по-своему. Терпеть не могу заниматься любовью в медленном, расслабленном темпе, но она, видя это недовольство, с торжествующей усмешкой перемещает мои ладони со своей талии на спину и начинает плавно покачиваться вверх-вниз. Наслаждение, частым дыханием срывающееся с её губ, скорее моральное, чем физическое. Уверен, если я сейчас откажусь от борьбы за главенство, она быстро заскучает. Этот вызывающий взгляд — всего лишь предложение немного поиграть.       Обняв её крепче, переворачиваюсь, меняюсь с Лис местами, и сразу начинаю двигаться быстрее и глубже. Неудобно, конечно: дверца и потолок слишком близко, но выражение превосходства тут же сменяется расфокусированным взглядом и тихим, дрожащим выдохом.       Этой компенсации вполне достаточно.       Даже когда её тело вздрагивает и расслабляется, предаваясь сладкой истоме, Алисса не стонет и не кричит — только долго и умиротворённо выдыхает. И дело не в стеснении. Эта тишина — часть её характера.       Через пару минут мы снова одеты и едем обратно в город. Я с предвкушающей усмешкой поглядываю на часы: запланированное на сегодня собрание идёт уже минут двадцать. Опоздать — отличная идея: они как раз обсудят все бесполезные, занудные мелочи, а к действительно важным вопросам я успеваю.       Алисса тепло целует меня на прощание и выпархивает из машины на посвежевшую после грозы улицу. Мы не договариваемся о следующей встрече: это бесполезно. Я никогда не знаю, чем буду заниматься даже через пару часов, не говоря уже о нескольких днях. В наших свиданиях всегда много разных «если»: если удастся освободить время, если мне захочется увидеть именно её, если у Лис не будет других планов, если она вообще возьмёт телефон.       Пока еду в гараж, слушаю музыку и улыбаюсь: в салоне едва уловимо пахнет моими сигаретами, её духами и сексом. Отличное сочетание: помогает настроиться на нужный лад.