Золотой рассвет. Часть 2. Последний Союз

Когда Исилдур наконец открыл глаза, море уже почти успокоилось, и тучи немного рассеялись. На востоке вставало солнце, и его золотые лучи ярко сверкали в разрывах облаков. — Как ты? Жив? — услышал он голос Валандура. Подняв голову, он увидел рядом с собой своего лучшего друга, который смотрел на него каким-то погасшим, ничего не выражающим взглядом, словно вся радость ушла из него. Старший сын Элендила не сразу смог понять, где находится и о чем говорит его товарищ, а осознав, что они все-таки смогли выбраться с гибнущего острова, не ощутил никакой радости — как будто его душа превратилась в серый дым, который остается после того, как погаснет последнее пламя. Всего несколько дней назад рассветы для него были яркими, цветными, а сейчас он, ничего не говоря, просто отвернулся от солнца, словно оно причиняло боль. Юноша-морадан, которого он ударил по затылку и затащил на корабль, теперь сидел чуть поодаль, прислонившись к какому-то ящику и глядя в пространство заплаканными глазами. — Зачем ты спас мне жизнь? — спросил он, заметив, что Исилдур смотрит на него. — А ты бы предпочел погибнуть вместе с Сауроном и его приспешниками? Видишь, чем все кончилось? А вы ему верили! Тот покачал головой. — И куда мне теперь идти? Что делать? У меня в Нуменоре семья осталась… — Их всех больше нет, — в замешательстве произнес Исилдур, сам еще до конца не веря в то, что говорит. — Их всех больше нет… Валандур стоял рядом с каким-то безразличным видом, как будто из него вынули душу. Их новый знакомый снова принялся размазывать по лицу слезы — куда девалось все его былое нахальство. — Оставайся с нами, — предложил ему Исилдур. — Ты один пропадешь. Кстати, где Элендур? — Сидит в трюме. Ему плохо, не может смотреть на море, — ответил его друг. Элендур? Наследник рода Андуниэ, который вырос в прибрежном городе? Не может смотреть на море? Исилдур бессильно прислонился к мачте, вцепился в дерево онемевшими пальцами. Он все еще не осознал весь ужас случившегося и надеялся, что это дурной сон или жестокая ошибка — вот сейчас он откроет глаза у себя в Роменне, увидит над собой знакомый потолок собственной комнаты, украшенный бело-золотой лепниной, и поймет, что на самом деле ничего не произошло. — Валандур, — спросил он, — сколько времени прошло? — Я даже не знаю, — устало прошептал тот дрогнувшим голосом. — Я не помню. Может быть, несколько часов. А может, несколько дней. — Нашего дома больше нет, — с нескрываемым отчаянием опустил голову Исилдур. — Нашего Нуменора больше нет. Разумом он понимал, что жизнь не кончена и что сейчас они доберутся до Средиземья, попросят помощи у Гил-Галада, но мысли о произошедшем лишали его воли, а ужас захлестывал, как ледяные морские волны. Волны?! Нет, лучше о них не думать, не думать, только не об этом… Поскорее бы увидеть берег — сознание того, что они сейчас находятся на корабле посреди моря, пугало его еще сильнее. У него был дом, была родина, и теперь они лишились всего. Несмотря на все притеснения Ар-Фаразона, Верные были очень привязаны к своей земле, равно как и арузани. Нуменор был для них не просто каким-то местом, где они жили, а в какой-то мере святыней, и теперь Исилдуру казалось, что мир опустел, как зимой пустеют сады без ярких цветов, зеленых листьев и спелых ягод. Как теперь жить, что делать? Возврата к прежнему не будет, и надо как-то с этим справляться. Хоть Амандил и посоветовал сыну и внукам заранее готовиться к бегству, но Исилдур до конца не мог поверить, что все обернется именно так. Да, его могла схватить Тайная Стража, он стал бы очередной жертвой на алтаре в зловещем Храме, но смертельный удар пришел совсем не с той стороны, откуда его ожидали. Хорошо еще, что злобный Саурон наверняка сгинул в морской пучине вместе со своими почитателями. Впоследствии он пытался вспомнить, как они наконец-таки добрались до Средиземья — море вынесло их с братом корабли к устью Андуина возле залива Белфалас, но никак не мог, поскольку перестал воспринимать время и не понимал, сколько прошло часов, дней или даже недель. На материке жили в основном Верные, бежавшие туда от зверств прислужников обезумевшего короля, или те, кто им сочувствовал, поэтому все очень обрадовались, увидев спасшихся от страшной катастрофы наследников рода Элроса. Люди о чем-то расспрашивали Исилдура, он что-то отвечал, что-то рассказывал… что именно? К счастью, во время плавания никто не погиб и не пострадал, хотя все его спутники выглядели очень подавленными — кто, не стесняясь, плакал, кто просто молчал, замкнувшись в себе. Кораблей отца не было видно на горизонте, хотя сыновья Элендила весь день простояли на берегу, всматриваясь в морскую гладь. Анарион был напуган, но Исилдур успокоил его — у него почему-то было такое ощущение, что с их родителями все в порядке, а предчувствия его никогда не обманывали. Вечером, глянув мельком на свое отражение в зеркале, Исилдур ужаснулся. И все-таки — сколько дней они провели в море? Он был совершенно не похож сам на себя: вокруг запавших глаз лежали глубокие тени, обветренные губы потрескались и кровоточили. Первая ночь в Средиземье обернулась кошмаром — кошмаром, которому было суждено потом повторяться снова, снова и снова, ночь за ночью, месяц за месяцем и год за годом. Исилдур лег в постель, укрылся одеялом и вроде бы как даже заснул — сказалась усталость после всего пережитого. Однако не успел он проспать и четырех часов, как его разбудило жуткое видение, в дальнейшем преследовавшее его постоянно. Ему приснилось, что он вроде как стоит у себя в Роменне на берегу моря — просто стоит и смотрит на восходящее солнце, и тут внезапно небо закрыли огромные черные тучи, налетела буря, а под ногами содрогнулась земля, и огромная волна невообразимых размеров нахлынула на остров, снося дома, выворачивая с корнем деревья, смывая в море все живое и накрывая с головой его самого. Чувствуя, что захлебывается, Исилдур в это мгновение проснулся с криком ужаса и еще долго не мог понять, что все обошлось и он в безопасности. Напуганная Фириэль попыталась успокоить мужа, но тот холодно отстранился и ушел в другую комнату — нет, не спать, спать ему больше не хотелось. Исилдур так и просидел у окна до самого рассвета, не смыкая глаз и пытаясь хоть как-то осознать и осмыслить случившееся. На следующую ночь кошмар повторился — только в этот раз Исилдур увидел, как та же самая волна стерла с лица земли их дом в Роменне. Он снова кричал не своим голосом, испугался даже Майнэ, который обычно спал у него в изножье кровати. Тот же сон про Волну, только с немного другими подробностями, он видел и в последующие дни — и теперь понял, что ему придется жить еще и с этим. Как-то жить. Жить, пусть ему этого и совершенно не хотелось. Исилдур догадывался, что нечто похожее терзает и многих других людей, спасшихся вместе с ним из Нуменора: его сын Элендур, например, из веселого легкомысленного юноши внезапно превратился в задумчивого, беспокойного и раздражительного, словно его терзал тайный страх перед чем-то, что он таил глубоко в душе. С Фириэлью они теперь спали в разных комнатах, и у него был хороший повод для этого — ему не хотелось будить по ночам жену. Более того, его всегда воспитывали с сознанием того, что он все-таки мужчина, он должен быть сильным и защищать семью, но уж ни в коем случае не показывать супруге и детям свою слабость. Ничто не радовало его. Если раньше Верным постоянно грозила опасность, то теперь она исчезла вместе с Нуменором и его безумным королем, но вместе с тем в морских волнах сгинула и их родина. Родина, которая была для них дороже самих себя. Один раз Исилдур поймал себя на кощунственной мысли: а зачем он вообще послушал деда и остался жив? Лучше бы ему погибнуть вместе со всеми, мертвецу все равно, и его не терзают кошмары и муки совести! Однако он был наследником рода Элроса, и ему волей-неволей пришлось продолжать дело своих предков и стать новым королем нуменорцев. Королем Верных в изгнании. На берегах широкого Андуина они с Анарионом основали свое государство, названное Гондором, и построили свои города — прекрасный Осгилиат и неприступный Минас Анор, а на самой границе со зловещим Мордором, в котором когда-то обитал Саурон — могучую крепость Минас Итиль. Во всех делах Исилдура поддерживали сын и брат, а также близкие друзья и соратники, среди которых были Валандур и Миналзир, тот самый юноша, которого он в свое время спас с Острова — теперь его звали Арандуром. — Зачем строить такую твердыню рядом с Мордором, и почему ты вообще решил там поселиться? — удивлялся Анарион, когда его брат возводил Минас Итиль. — Кто его знает, может, там орки какие еще водятся, — уклончиво ответил Исилдур. — Нам не помешает следить за этой территорией. — Это вы перегибаете палку, aran, — поддержал Анариона Арандур. — Я уверен, что нам больше нечего бояться и Зигур… то бишь Саурон погиб вместе со служителями Храма. Спасибо вам за то, что вы меня от этого избавили, а то я по малолетству тоже сдуру учением Тьмы увлекся и не понимал, что это все отнюдь не так здорово, как кажется. — Это совсем не здорово, — сказал ему Исилдур, которого терзала смутная тревога. С одной стороны, он понимал, что Враг наверняка мертв, с другой… что таится за черными горами? Ведь у Саурона есть множество приспешников, которые сильны и жестоки, более того — до Верных дошли слухи о том, что Мериль-Зимрабет последние годы провела отнюдь не в Нуменоре, а вместе с младшим сыном и Аглахадом уехала на материк. Двое ее старших детей тоже обретались где-то здесь, не исключено, что и в Мордоре, и кто знает, не захотят ли они вдруг отомстить ненавистным врагам за своего отца и повелителя? Он боялся, что предчувствия и в этот раз не обманут его, поскольку они почти никогда его не подводили — вернее, вообще никогда, таких случаев он не помнил. Как он и сказал Анариону, их отец тоже благополучно добрался до Средиземья, и его ждал радушный прием со стороны старого друга — верховного короля эльфов Эрейниона Гил-Галада, который в то время жил в Линдоне. Потомок славного рода Финвэ на первых порах обеспечил беглецов из Нуменора всем необходимым, а потом Элендил, не желая злоупотреблять гостеприимством своего лучшего друга, отправился за Синие Горы в Эриадор, где основал свое королевство Арнор со столицей в Аннуминасе. С сыновьями он встречался довольно часто — на семейных встречах Исилдур с отцом старательно делали вид, что все в порядке, хотя все было далеко не так. Элендил всегда был редкостным красавцем и за все долгие годы своей жизни, казалось, не состарился ни на один день, однако теперь его прекрасное лицо с такими же серебряными, как у сыновей, глазами, безупречно четкими точеными линиями носа и губ, длинными ресницами и тонкими изящными бровями казалось мертвым, как у статуи. Он больше не походил на живого человека и производил странное впечатление — как будто у него отняли и душу, и все чувства. Во взгляде его читались растерянность и скорбь. Может быть, его тоже мучают непрекращающиеся кошмары и гнетущие воспоминания? Анарион, казалось, ничего не замечал, а Исилдур притворялся, что не замечает. Ему очень хотелось поговорить с отцом, расспросить его о том, что с ним происходит, и, возможно, рассказать о своих чувствах и переживаниях, но так и не решился — побоялся повести себя неуместно, да и вдруг отец разозлится и снова на него накричит. В 3349 году у Исилдура родился второй сын — Аратан, в 3389 — третий, Кирьон, а еще через два года он узнал о том, что у них с Анарионом вскоре должен появиться младший брат или сестра. После бегства из Нуменора он редко ощущал хоть какое-то подобие радости, но в этот раз, пусть и вспомнив с болью в сердце о Хэрендиле, он подумал, что жизнь постепенно все-таки начинает входить в привычную колею.