Ошибки прошлого

После того, как Вик очнулся, я уже не мог просто так игнорировать его. Мне все-таки пришлось чаще его навещать. Нет, во мне не взыграла совесть, и причиной тому было не желание помочь выздороветь супругу. Внезапно на меня надавил Джек. Он поговорил с врачом, выслушал все его рекомендации, и после у нас состоялся серьезный разговор. По словам Кайла, это вообще моя вина, что Вик так долго провалялся в коме. Я должен был постоянно находиться у его постели, ибо после моих посещений всегда фиксировалось улучшение его состояния. В нашей беседе Джек предположил, что я намеренно пытаюсь свести Вика в могилу, а так как он очнулся, и шансов на его полное выздоровление стало больше, Джек больше не позволит мне так беззаботно транжирить деньги супруга. Проблема в том, что основные активы супруга были скрыты от государства, так что подавать в суд на Джека не имело смысла. Не то чтобы мне были необходимы такие уж большие суммы для нормальной жизни, но ссориться с человеком, который имеет неограниченный доступ к финансам моего мужа - не стоило. Да и прослыть меркантильным стервецом я не хотел. Первое время Вик почти постоянно спал. Говорить он не мог, да и двигался с большим трудом. Даже держать руку на весу ему было трудно. Все его переломы срослись, но из-за того, как долго он лежал неподвижно, мышцы совсем ослабли. Он сильно исхудал. Я с неким недоумением вспоминал каким красивым раньше у него было тело. И эти шрамы… В его палату обычно приходил с книгами, дабы коротать время хоть с какой-то пользой. Спустя почти неделю, когда альфа чуть набрался сил и уже больше бодрствовал, я понял что многое изменилось… Начнем с того, что стоило ему увидеть меня, он начинал улыбаться. Это было абсолютно невероятным, учитывая насколько он измучен, и какие боли ему порой приходится терпеть. Складывалось ощущение, что он с нетерпением ждал каждого моего визита. Я с ним не разговаривал, да и вообще почти не обращал на него внимания. А он все равно радовался каждому моему приходу. И мне становилось невероятно стыдно. Несмотря на все, что он натворил в прошлом, я не должен превращаться в чудовище. Он болеет, а мне стоит стать добрее. В один из моих визит альфа внезапно выговорил первое за долгое время слово: — Привет. Голос его был хриплым и слабым. Такой подвиг для Вика - и снова улыбка, адресованная мне. Боже, как мне справиться с этим? Он мне никогда раньше так не улыбался. Плюс, его сводящий с ума запах, и я уже разрываюсь на части от противоречий. Хочется быть человеком и поддержать его, но он же такую боль принес мне — я не должен жалеть его. Нельзя забывать зло. — Вик, не улыбайся мне больше, — попросил я. — Я тебе не верю. Улыбка исчезла с его лица, а во взгляде появилось недоумение. «Почему?» — спросил он одними губами. Мне было много чего ему сказать, но я не мог найти слов. Если у него действительно амнезия, все мои обиды больше не имеют смысла. Он не помнит того, что делал со мной, да и понятия не имеет почему. Он смотрит на меня, как ребенок, цепляется за меня, потому что я его омега. Потому что у него больше никого нет. Родители погибли, нет настолько близких друзей, которые бы ежедневно дежурили рядом с палатой. Остался только муж, который заслуженно его ненавидит. Все запуталось. — Спи, — произнес я. — Во второй половине дня придет физиотерапевт. Сделают массаж, и будете разрабатывать моторику рук. Я перевел все свое внимание на книгу, которую держал в руках. Пытался читать и что-то понять, но Вик продолжал смотреть на меня, от чего я чувствовал себя неуютно. В прошлый раз Кайл просил меня побольше говорить с Виком. Делиться с ним приятными воспоминаниями. Так и представляю, как буду рассказывать ему про нашу первую ночь, когда он накачал меня наркотой, а потом изнасиловал. И про следующий раз, когда он мне чуть нос не сломал, а потом взял силой. А вишенкой на торте будет его билет для меня в психушку. Хотя за это даже злиться на него не получается. В больнице мне было не так уж и плохо и вполне безопасно. Я начал раздражаться. Если подумать, Вик сейчас абсолютно беззащитен передо мной. Он двигается с трудом и говорить не может. Я могу делать с ним, что угодно — отомстить. Ирония судьбы, не так ли? Есть за что мстить, есть и возможность сделать это. Останавливает лишь то, что я все еще хочу считать себя человеком. Пути назад не будет. Не хочу быть чудовищем, как он. Я захлопнул книгу и поднялся на ноги, положив руку на округлый живот. — Я устал. Поеду домой. Приеду послезавтра. Пока. Я видел взгляд альфы, полный печали. — Не смотри на меня так! — прошипел я, и тут же выскочил из палаты. Ненавижу! И Вика ненавижу, и ситуацию всю в целом! Как же это все раздражает! И ребенок этот теперь все чаще шевелится во мне. Иногда даже больно, а он же еще маленький! Это Вик во всем виноват. Я вообще детей не хотел! Почему он не предохранялся хотя бы? Он же понимал, что будет от близости с течным омегой. Ублюдок! А теперь даже мстить ему смысла не имеет! Он сам, как ребенок! Я ударил кулаком о стену, причиняя себе боль. Пошел в туалет, умылся холодной водой, затем достал свой телефон. Этот номер я сохранил на всякий случай и не собирался его использовать. Я нажал на вызов. — Алло? — Здравствуйте, Фрэнк, — произнес я в трубку. — Это Макс. Мне нужны какие-нибудь сильные успокоительные, которые разрешены при беременности… — Что случилось? — спросил врач. — Я стал дико раздражительным, и мне кажется, с трудом могу себя контролировать. Еще немного и на людей начну кидаться… — Макс, при беременности перепады настроения и раздражительность абсолютно нормальны. Давай я пришлю сообщением название легкого успокоительного. Ничего сильнее принимать не стоит. Попробуй его, и если лучше не станет, приезжай в клинику, побеседуем. Мне пришлось согласиться. Нужно что-то с этим делать. Всплески агрессии до хорошего не доведут. Можно сказать - у меня на попечении два ребенка, а потому нужно держать себя в руках. Один нерожденный — не заслужил моей злости. Второй — мой ныне недееспособный супруг, который если что-то и заслужил, то неспособен ни за что отвечать. Тяжело, даже слишком… После звонка папе, тем вечером он перезвонил мне, но я не взял трубку… Был слишком впечатлен выходом Вика из комы, и у меня не было моральных сил для таких разговоров. Возможно, мне стоит переключиться и все-таки решить этот вопрос? Там еще успокоительное куплю - и все наладится. Главное не особо концентрировать внимание на ситуации с Виком, иначе точно что-то натворю. — Прости, малыш, — сказал я, поглаживая живот. — Прости, что иногда я тебя не люблю… Я постараюсь исправиться. У Вика я прощения за свой срыв просить не собирался.