Ошибки прошлого

Я сбежал от чужих насмешливых глаз, но после не знал куда податься. Домой возвращаться не хотелось. Мне нужно было время, чтобы все обдумать, так как я чувствовал растерянность. Я лишился единственного друга, в университет мне лучше больше не возвращаться… А еще я больше не могу верить мужу. И что хуже всего — он общественно опасен. Даже если он больше не сможет причинить мне прямого вреда, он способен уничтожить всех, кто мне дорог. От этого страшно. Я отправился в местный парк, чтобы побродить и подумать. У меня есть компромат на Вика. Как он и обещал, после возвращения с океана он написал чистосердечное признание относительно всего, что сделал со мной в начале нашего брака. Вик писал это все под диктовку, так как сам произошедшего не помнил. После документы я передал на хранение юристу, о котором не знает Вик. Услуги я оплатил наличкой. Раз в месяц мы созваниваемся с юристом. Если я не позвоню, он передаст документы в полицию. В последние дни я начал думать, что это глупость, и стоит перестать перестраховываться, ведь Вик такой родной. А по сути, эти документы сейчас могут меня спасти и уничтожить моего мужа. Я бесцельно слонялся по парку, рассматривая других людей. Мне хотелось бы найти ответы на появившиеся вопросы. Насколько тяжело состояние Вика? Поступил ли он с Адамом так из-за проблем с психикой, или так проявляется обычная альфья ревность? Пострадают ли еще другие люди? Если бы Адам ослушался, Вик действительно взялся бы за его родных? Возможно, стоит серьезно поговорить с Виком. Но я ведь разговаривал с ним об Адаме, это не помогло. Он не слушает меня. Вероятно, он считает, что защищает меня, что я слишком глуп и неразборчив, что Адам несет опасность. С другой стороны, разве плохо, что после всего, что я пережил, во мне осталась вера в людей? Или я должен ожесточиться и никого не подпускать к себе, боясь, что мне навредят? Но если бы я ожесточился, не смог бы подпустить к себе Вика. Может, я просто придумал доброго и хорошего Вика? Слишком сильно нуждался в сильном и любящем человеке рядом, а потому позволил ему обмануть себя? Или наоборот, Вик на самом деле неплохой человек, и только я могу ему помочь справиться с его приступами агрессии? Мне хочется думать, что я понимаю что происходит с Виком и по какой причине. Будучи ребенком, он потерял родителей и младшего брата. После он попал в руки людей, которые издевались над ним много лет. Можно ли его вылечить и вернуть к нормальной жизни? Как только мы встретились, он был абсолютно неконтролируемым и дико агрессивным. Сразу после аварии Вик походил на беззащитного ребенка, он не был злым или раздражительным. Ему стали сниться кошмары, но мне казалось, мы справились с ними. Теперь Вик избил моего друга и угрожал навредить его семье. Если Вик окончательно сойдет с ума, спасет ли меня метка, и сколько еще людей может пострадать от его рук? Должен ли я просто смириться с происходящим только потому, что нахожусь в относительной безопасности? Или мне нужно что-то делать, чтобы защитить от моего мужа других людей? Если я опубликую признание Вика — его посадят в тюрьму. Я защищу других людей от него, но его самого предам. Но я не хочу так рушить его жизнь. Я хочу вытащить его из той ямы, в которую он падает. Вот только осилю ли, или паду вместе с ним? — Ты только посмотри на этого бессовестного… — услышал я сбоку перешептывание папашек-омег, которые, видимо, привели в парк выгуливать своих детей. — Беременный… курит… — А потом уродцы рождаются из-за таких вот… Руки бы ему отбить и по губам надавать… — И лицо у него какое-то знакомое… Я с интересом осмотрелся по сторонам, пытаясь взглядом найти предмет сплетен этих омег. В центре парка был небольшой пруд, середину которого пересекал декоративный деревянный мост. И вот в самом центре этого моста, облокотившись о перила, курил омега. Он был довольно стройным, и его еще не особо большой, но явно выделяющийся, живот выдавал положение омеги. Но с толку меня сбило даже не то, что будучи беременным он курил, стряхивая пепел в озеро. Этот человек был мне знаком, хотя он и постарался изменить внешность: он отрастил волосы и перекрасил их из темного в светлый цвет, на лице его были солнцезащитные очки. И все равно я сразу понял, кто это. В нескольких сотнях метров от меня на мосту курил Кристоф Уинтер. Я некоторое время присматривался к нему, не в силах поверить собственным глазам. Вдруг я обознался, или это просто похожий на него омега? Но я был практически полностью уверен, что это и есть Кристоф. Мы живем в одном городе, и шансы встретиться все же были. Хотя я был уверен, что после скандала он вряд ли так просто покажется на публике. Я подвис на некоторое время. Этот человек очень сильно на меня повлиял. Вначале я восхищался им и благодаря его примеру нашел в себе силы бороться с Виком. После его признания я разочаровался и почти возненавидел этого парня. Из-за своей лжи он подставил огромное количество омег. Сейчас же мне стало просто интересно… Все-таки он меченный омега. Он соврал и оклеветал Моргана, но почему он это сделал, и что происходит между ними сейчас? В каком-то смысле наши истории схожи: Кристоф был помечен по глупости, я насильно. Мы оба пытались разорвать брак, и оба остались вместе с мужьями. Может, именно он поможет мне найти ответы на некоторые вопросы? Я направился к омеге. — Простите, — произнес я, приблизившись к нему. Тот бросил на меня недовольный взгляд. Его сигарета дотлела уже почти до фильтра. — Да, я курю, и это мое личное дело, — раздраженно произнес омега и отвел от меня взгляд. — Простите, Кристоф, можно с вами поговорить? Парень вновь обернулся в мою сторону. Он бросил сигарету в воду и уставился на меня. Я мог лишь догадываться, что он совсем не рад моему присутствию. — Я не даю интервью, — произнес омега. — И поучения мне тоже не интересны. Наслушался достаточно гадостей… — Я не журналист, — ответил я. — И я не собираюсь вас поучать. Я просто хотел поговорить с вами. — Не заинтересован, — произнес он и тут же пошел прочь. Не знаю зачем, но я последовал за ним. Слишком сильно он повлиял на меня, и я имел право на ответы. — Кристоф, я понимаю, вам не особо приятно обсуждать личную жизнь с чужими людьми, тем более ваша история на слуху у всех. Но дело в том, что я, так же как и вы, являюсь меченным омегой. И моя метка была поставлена насильно. Все, о чем вы рассказывали на суде, произошло со мной. Омега остановился и вновь обратил на меня свое внимание. — Я же говорил, что соврал на суде. Мне даже условный срок влепили за клевету. Не знаю, о чем тебе со мной говорить. Мне метку поставили не насильно. — Если не насильно, почему вы пытались добиться развода? То, что в какой-то момент вы потеряли контроль над собой, не означает, что метку вы приняли абсолютно добровольно, осознавая все последствия. Пожалуйста, расскажите, что с вами произошло. Возможно, я единственный, кто действительно может вас понять. Кристоф замешкался. Я даже представить не могу, сколько на него вылилось грязи, сколько было осуждения. Он сильный человек, раз смог это все вынести, даже если он сам виноват во всех своих бедах. — Давай переместимся в какое-нибудь кафе, — сдался омега. Мы зашли в небольшой ресторанчик, который находился неподалеку. Кристоф заказал молочный коктейль, я же предпочел кофе. — Я курю с двенадцати лет, — произнес парень. — Пытался бросить, когда узнал о беременности, но без никотина я стал сильно нервничать и срываться. В итоге мой врач позволил мне изредка курить легкие сигареты, чтобы успокаиваться. Он сказал, что стресс, который я испытываю, полностью отказываясь от курения, куда опасней для ребенка, чем небольшие дозы никотина. Я кивнул. Хотя у меня было ощущение, что Кристоф получает некоторое удовольствие от реакции других омег на его курение, иначе не стал бы делать это так провокационно на виду у всех. — Как тебя зовут? — спросил Кристоф. — Макс, — ответил я. — Сколько тебе лет? Выглядишь совсем ребенком… — Мне скоро исполняется восемнадцать. — И уже замужем? Я кивнул. Осмотревшись по сторонам, чтобы никто не подглядывал за нами, я немного потянул вбок плечико моей кофты и продемонстрировал омеге метку. Может, так он мне станет больше доверять? Представляю, как его достали репортеры. — Ты сказал, что метку тебе поставили насильно, — произнес омега. — Альфа… накачал меня наркотиками и изнасиловал. Может, вам будет сложно поверить, но моя история очень схожа с тем, о чем вы рассказали в суде. Я богатый наследник, к тому же мой муж хотел свести счеты с моим отцом за старые обиды, вот и пометил меня… А после моя жизнь превратилась в ад… — Мне очень жаль, — произнес Кристоф. — Надеюсь, он вдохновился не моими свидетельствами, когда творил подобное. Не хотелось бы нести ответственность еще и за это. — Не знаю… Но я не для того позвал вас поговорить. Прошу, расскажите про то, как получили метку, как смирились со своим браком, и каковы ваши отношения с мужем сейчас. Может, я и сам пойму, как мне жить дальше, и что делать. — В общем-то, я о многом рассказал на телешоу… Морган настоял, чтобы я наконец выступил на публику и обелил его имя, ведь все еще оставались люди, которые считали его насильником. Конечно, некоторые моменты я приукрасил, о чем-то не договорил. Но ты прав, меня сможет понять только другой меченный омега. Причем не по уши влюбленный глупец, который согласился на метку, а тот, кто ее совсем не хотел. Принесли наш заказ. Кристоф медленно помешивал коктейль трубочкой. Он выглядел задумчивым. — Я никогда не был милым спокойным омежкой, — начал он. — Я был оторвой. Невинности лишился задолго до первой течки, курил, пил и гулял со всякими бандитами. Я был младшим сыном в семье, самым любимым и избалованным. У меня было еще трое братьев. Родители не справлялись с нами, они постоянно работали, чтобы прокормить семью. В пятнадцать я встретил Генриха. Он был на десять лет старше. Не знаю, чем он меня зацепил, ведь я вел довольно развязную половую жизнь, но он стал моим постоянным партнером. Мы не были верны друг другу, но все равно считали себя парой. Когда я закончил школу, Генрих помог мне открыть мой первый магазин одежды. С его помощью я создал довольно прибыльный бизнес. С Морганом я познакомился, когда мне было двадцать два. Сначала мы были просто знакомыми, потом вроде бы стали друзьями. Морган пробовал подкатывать ко мне, но я ему отказал. К тому времени я уже достаточно нагулялся и с нетерпением ждал, когда же Генрих сделает мне предложение. А он не делал, и это бесило. Мы стали больше ссориться. Я стал снова изменять Генриху. Потом был особо сильный скандал, и я решил разорвать наши с Генрихом отношения. Я напился очень сильно тогда и позвонил своему другу, Моргану, чтобы он забрал меня из бара, а утром проснулся в его постели с меткой на плече. Я был в шоке… Морган абсолютно точно не изнасиловал меня, но да — он воспользовался моим не совсем вменяемым состоянием. Когда напьюсь, я обычно становлюсь очень приставучим. А Морган, видимо, решил, что позвонил я ему, потому что что-то чувствую. И приставать к нему начал не от злости и обиды на своего любовника, а потому что между нами что-то может быть. Вот и не оттолкнул меня. Осознав, что получил метку, я был дико растерян. Сам знаешь, какие за этим следуют последствия. А Морган уболтал меня оформить брак. Я был уверен, что меченный точно не буду нужен Генриху, да и закон сковал меня неразрывными тисками. Омега судорожно вздохнул, а потом отпил своего коктейля. Кристоф был погружен в собственные мысли, и они явно были невеселыми. — Морган неплохой парень, на самом деле. Он просто немного эгоистичен и не особо способен к эмпатии. Он обожает меня, буквально с ума сходит. Он был безумно счастлив по поводу нашего брака. А вот я, немного отойдя от шока, осознал, что сглупил, так быстро расписавшись. С другой стороны, не сказать, чтобы у меня был такой уж большой выбор. Я был разбит произошедшим. Поехал к Генриху, забрать у него свои вещи, и мы с ним обсудили все произошедшее, а потом занялись любовью… Из-за метки это было нелегко для меня, но я всегда считал Генриха своим родным человеком, потому я стоически вытерпел нашу близость. Он не особо ревнив, он никогда не хотел присвоить меня целиком и полностью, как Морган. Генрих всегда дарил мне свободу, а я раз за разом возвращался к нему. Вот и теперь, несмотря на метку, я захотел вернуться к своему любовнику. Я был дико зол на Моргана в тот момент и во всем произошедшем винил его. Морган оказался собственником и не захотел меня отпускать к другому альфе. Генрих же был не против моих редких встреч с Морганом, связанных с воздействием метки. Когда я сообщил Моргану, что ухожу, и отношения наши могут быть только свободными, связанными с физиологическими потребностями, он дико разозлился и не хотел меня отпускать. Мне удалось сбежать к Генриху, и мы вместе стали думать, как освободить меня от нападок Моргана, от брака. Я был уверен, что даже если не буду с Морганом, смогу выжить, считал себя достаточно сильным для этого. В конце концов, есть же определенный процент тех, кто выживает, если партнер в паре, связанной меткой, погибает. Вот и я думал, что выкарабкаюсь, даже если полностью прекращу встречи с Морганом. Генрих не хотел рисковать моим здоровьем и устроил весь этот судебный процесс. Он хотел добиться нашего с Морганом развода и его ареста. Таким образом, я мог бы проведывать Моргана в тюрьме изредка по необходимости, а он не смог держать меня рядом с собой насильно. Вот только я не учел, что суд может потребовать пройти детектор лжи. Морган прошел его и смог доказать свою невиновность, а я провалил… не смог обмануть машину. Проиграв суд, я оказался в еще худшем положении, ведь по требованию суда я должен был переехать жить к Моргану ради сохранения его здоровья, как жизненно необходимый ему партнер. К тому времени мы уже довольно долго не виделись, и я себя и правда чувствовал плохо. Но я был уверен, что смогу перебороть свое тело и освободиться от зависимости. С помощью Генриха я сбежал и спрятался. Потом настала пора течки, в которую Генрих пытался мне всячески помочь, но у него не вышло. От его прикосновений меня тошнило, чужой альфа вызывал безумный страх, и я мучился дико. Тогда я был уверен, что умру. Не помогали ни блокаторы, ни обезболивающее, ни снотворное. Я так сильно сходил с ума от боли, что даже попытался покончить с собой, перерезав вены. Благо Генрих был рядом и спас меня. А потом он вызвал Моргана, так как боялся, что я умру. Морган помог мне… Кристоф замолк. Когда я узнал, что он оклеветал мужа в суде, я чувствовал к нему презрение. Он пытался посадить невиновного человека в тюрьму, а в итоге еще больше испортил положение всех меченных омег страны. Однако теперь я понимаю его. Его насиловали морально, и виной всему метка. Вероятно метка действительно способна неимоверно сблизить двух партнеров, если между ними уже есть какие-то чувства. Но если меткой оказываются связаны два чужих человека, их жизнь может превратиться в ад. — Сейчас у нас с Морганом все хорошо, — продолжил Кристоф свою историю. — После той течки Генрих окончательно бросил меня, а я был вынужден остаться с Морганом. Сейчас я уже не виню его в произошедшем. Раньше винил и ненавидел, но сам же виноват, что напился, соблазнил неравнодушного ко мне альфу, что переспал и инстинктивно принял метку. Морган сам оказался в сложной ситуации. Сбежав, я мог и его убить, и себя. Не говоря уже о том, что солгал о нем в суде и пытался посадить в тюрьму. Мы стали заложниками физиологии. А сейчас я люблю Моргана. Дело ли в метке, а может, немного усмирив свою гордость и свободолюбие, я смог принять его чувства, не знаю. У нас все наладилось, мы пытаемся не вспоминать о прошлом и начать все сначала. Я жду ребенка… Сейчас моя главная проблема в том, что я не знаю, кто отец… Морган примет его в любом случае, я не сомневаюсь. — Если бы изобрели искусственный феромон, ты бы бросил Моргана? — спросил я, после таких откровений переходя на ты. — Ты бы хотел, чтобы все сложилось иначе? — Все сложилось, как сложилось, — ответил Кристоф. — Мы долго были с Генрихом, но я никогда не был для него единственным. Он мне очень помог, я любил и люблю его, как родного. А для Моргана я единственный — его пара. Генрих не смог подарить мне нормальную семью, хотя я уже и готов к ней. Наверное, на меня действует метка, ведь мы сейчас живем вместе с Морганом. Я его люблю. Если сейчас появится искусственный феромон, я все равно его не брошу. Как прозаично. Вероятно, мои чувства к Вику так же являются всего лишь иллюзией, навязанной меткой. Кристоф свой бой проиграл, проиграл его и я. — Мне больше нечего сказать, — произнес Кристоф. — Давай теперь поговорим о тебе. Ты сказал, что твой муж пометил тебя насильно. Я не дурак и понимаю, что наши с Морганом разбирательства имели определенные последствия. Я готов помочь тебе всем… юридической консультацией, деньгами, кровом. У меня есть компромат на Вика — его признание обо всем совершенном со мной, и теперь появился человек, который может мне помочь. Вик должен нести ответственность за свои поступки. К тому же, если сейчас я подниму эту тему, возможно, помогу другим омегам, которые могут терпеть насилие от пометивших их альф. Резонанс будет явно не меньше, чем у дела Кристофа… — Спасибо, — произнес я. — Некоторое время мой муж не был подвержен действию метки, потому что постоянно носил фильтры в моем присутствии. Он сделал много ужасных вещей. Сейчас он подвластен метке и не может причинить мне прямого вреда. Он мой истинный… Я не знаю, на что он способен, но я его люблю. С одной стороны он заслуживает тюрьмы, или психиатрической лечебницы, но он доверяет мне и любит меня. Разве могу я его предать? Я запутался и не знаю, что мне делать. Я не хочу, чтобы из-за него страдали другие люди. Но я боюсь уничтожить его окончательно… Кроме меня у него больше никого нет. — Я плохой советчик касательно отношений. Сам по граблям протоптался хорошенько и набил шишек. Если вы истинные, то вам еще тяжелей, чем нам с Морганом, в особенности если учесть то, что натворил твой альфа. Я убегал от Моргана, причинял ему боль, не доверял, противился и изменял. Сейчас я сожалею об этом. Если бы я дал ему шанс сразу, обязательно бы полюбил. Сейчас мы с Морганом единое целое, и я не предам его ни за что, как он не предаст меня. Я знаю это, чувствую. Я думаю, у тебя с твоим мужчиной так же, раз, несмотря на все что он сделал, ты простил и любишь его. Поговори с ним начистоту, открой ему свое сердце, и пусть он раскроет свое. Все проблемы обычно от недомолвок и упрямства. Если ты не справишься с ним, если он продолжит творить зло, я помогу тебе вырваться из переплета. Мы вместе его посадим. Но ты должен быть уверен в том, что делаешь. Идти на это с холодным разумом, потому что последствия от твоего поступка решат твою судьбу. Я, как дико импульсивный тип, могу посоветовать только не горячиться. Но и в обиду себя давать, естественно, не стоит. Метка меткой, но ты не чужая собственность, ты — человек. Я кивнул. Кристоф прав. Я не в той ситуации, когда стоит устраивать истерики или ставить условия, Вик непрошибаем для такого. Я должен поговорить с ним и понять, почему он так жестоко поступил с Адамом. Я хочу дать ему шанс. Не только у него нет никого, кроме меня, но и я без него останусь совсем один. Он вытащил меня из глубокой депрессии, и я должен ответить тем же — должен направить его и помочь ему понять, что он переходит черту. — Вот, — Кристоф положил на стол визитку. — Мой личный номер. Звони мне. У меня не особо много друзей… Точнее, у меня вообще нет друзей… Мы могли бы советоваться друг с другом. Меня все презирают, но ты, кажется, не чувствуешь ко мне неприязни. Я бы хотел подружиться… — Я позвоню тебе, — произнес я, забирая визитку. — Несмотря на то, что ты наделал ошибок, презирать тебя не за что. В какой-то мере ты стал жертвой обстоятельств. Я тебя понимаю. — Подвезти тебя домой? — Кристоф выложил на стол связку ключей. — Морган против того, чтобы я водил машину, тем более в положении… Так что я ее просто стащил, пока он на работе. — Буду благодарен, — ответил я. Возможно, потеряв одного друга, я обрел другого. Вот только, как отреагирует на это Вик? Он же не станет ревновать меня к омеге и избивать его? Нам абсолютно точно нужно, как можно скорее, поговорить, иначе кто-нибудь еще может пострадать.