Трое из Чемодании

На Рождество сестры Голдштейн все-таки приехали в Рим. За месяц до того Джейкоб получил ответное письмо от Куинни, в котором она писала, что они с сестрой непременно приедут. И все равно Джейкоб до самого Рождества не был уверен, что у Куинни с Тиной вдруг — совершенно внезапно — не поменяются планы. Все же Рим так далеко от Америки и… Ньют тоже нервничал, пусть и не так заметно, как Джейкоб. Только иногда, будто бы вскользь бросал в воздух задумчивые вопросы, вроде: «Так они все-таки приедут?», «Значит, Тину отпустят с работы на праздники?», «Интересно, а как долго они будут добираться до Италии?», «Наверное, они воспользуются трансгрессией, да?». На все эти «они» Джейкоб только закатывал глаза — мол, не увиливай, все и так знают, что ты влюблен в Тину. Ньют, конечно же, был, но предпочитал говорить это самое «они», то ли от упрямства, то ли от смущения, то ли просто по привычке. На Рождество весь Рим был украшен праздничными огнями, из желтых окон засыпанных легким снегом домов доносились рождественские гимны, звон бокалов и вилок и ароматы пиршественного стола. На Рождество Джейкоб по традиции приготовил индейку в яблоках, и Криденс ему помогал ему в этом нелегком занятии, а Ньют смотрел на них со смесью любопытства и ужаса, несмотря на то, что индейка была покупная и даже не они ее убили. Куинни смеялась и пела под аккомпанемент фортепиано, Тина смущенно улыбалась и краснела от выпитого вина, красного-красного и густого, как шоколад. Глядя на них всех, Криденс думал, что это — самое счастливое Рождество в его жизни, ведь все вокруг шутили, смеялись, болтали обо всем на свете, ни на минуту не замолкая, будто стараясь наверстать все упущенные и проведенные порознь месяцы. В тусклом свете свечей все казались какими-то далекими, потусторонне-праздничными и очень-очень красивыми. Вина Криденсу не наливали, но он и без него чувствовал себя захмелевшим от радости и разомлевшим от уюта, влюбленным в каждого в этой комнате, в этом городе, влюбленного — впервые — в само Рождество. Криденс одновременно хотел быть частью этого праздника, смеяться со всеми вместе, и одновременно — смотреть со стороны на своих друзей, наслаждаясь осознанием того, насколько все эти люди ему дороги, насколько они для него важны. И Криденс упивался этим чувством, сидя на стареньком бордовом диванчике в стороне от общего веселья, когда к нему подошла Тина. Она присела рядом и пару минут также молча наблюдала за неловким, но очень искренним флиртом Джейкоба и Куинни, за пьющим вино маленькими глотками Ньютом, мыслями, наверняка, пребывающим сейчас на дне своего чемодана вместе с любимыми фантастическими созданиями, но из вежливости все равно остающимся в компании друзей и то и дело бросающим на Тину нечитаемые, но очень важные взгляды. — Как ты, Криденс? — спросила наконец Тина. — Я давно тебя не видела. — Все хорошо, и… Я рад, что встретил этих людей. — Уверена, они тоже счастливы, что встретили тебя. Это было первое Рождество Криденса, которое он встретил в окружении своей настоящей семьи — не биологической, разумеется, но такой настоящей и любимой, что слезы на глаза наворачивались. И Криденс был абсолютно и совершенно счастлив. Это было первое Рождество, которое Криденс всем сердцем полюбил. Самое-самое волшебное Рождество в его жизни!