Мазохистка

«Нет, ну и как я мог позволить уговорить себя отказаться от секса?.. И теперь вот сидеть и ждать ее, как последний дебил…» - я поправил волосы, собранные в низкий хвост, какой до этого делала мне женщина, и задумался о данной некогда клятве, что не позволяла мне их остричь. Незаметно для себя я снова вернулся к тяжелым мыслям о том соглашении, что мы заключили с Занзасом совсем недавно, и о том, что я должен был сделать. «Отправить ее к этому гребанному Алехандро. Занзас станцует – сказал ведь, сволочь, что не будет танцевать! – с ней один танец, поцелует, все убедятся, что она теперь его женщина, и тогда никто и не подумает…» - да, все звучало очень логично, особенно из уст самого босса, но… Но как только я представлял себе все это, кулаки сжимались сами собой. Все-таки, чувство собственничества никто не отменял, да и в случае со мной оно частенько превалировало над всеми остальными. Пока я безнадежно убеждал себя в том, что это для блага же женщины, и все меньше в это верил сам, Рена торчала в ванной комнате, за закрытой дверью. Периодически я спрашивал, скоро ли она выйдет, и каждый раз слышал один и тот же ответ: «Еще одну минутку». Наконец, я не выдержал и начал молотить в эту гребанную дверь кулаками: - ВРООООЙ, ЖЕНЩИНА, ЧТО ТАМ МОЖНО ТАК ДОЛГО ДЕЛАТЬ?! - Минутку, - вновь услышал я ее приглушенный голос. - Я СЛЫШУ О ТВОЕЙ МИНУТКЕ УЖЕ ДВАДЦАТЫЙ РАЗ! Я СЕЙЧАС ВЫЛОМАЮ ЭТУ ЧЕРТОВУ… Не успел я договорить, как дверь, наконец, распахнулась, и я замер с открытым ртом напротив своей женщины. Сходство с кошкой усугубилось ее ярким макияжем с растушеванными черным глазами и стрелками, а красная помада как-то странно меня взволновала, так что в следующее мгновение я прижал ее, внимательно разглядывающую мой внешний вид, к стене. - Не целуй, а то все размажется, - проговорила она, но я и не подумал слушаться. «Подумаешь, размажется! Кого это должно волновать вообще?» Когда женщина, все же, отстранилась, то заметила нечто, вроде: - Ого, неужели следов не оставляет? - «Ну, вот, а еще волновалась», - хмыкнул я, приникая губами к ее шее. – Стой, стой, стой! Я полчаса тональником все замазывала! Это же невкусно, в конце концов! Скуало, ну! – она даже довольно весомо оттолкнула меня руками, но вряд ли это могло бы меня сейчас остановить: - Если мы сейчас не придем, Занзас, наверняка… Меня как током дернуло при упоминании этого имени. «И почему ее так волнует, что сделает Занзас? Не слишком ли часто она задается вопросами по поводу мнения чертового босса обо всем происходящем?.. А когда он ее поцелует… не уйдет ли она к нему?..» Я не заметил, как отпустил женщину, и она не замедлила этим воспользоваться. Надела туфли на высоченных каблуках, так что теперь наша разница в росте свелась к нулю. – Пойдем? ***       Очередная мафиозная тусовка. Все как всегда. Разношерстные шайки бандюганов, воров в законе, родственников министров и их телочек. Шлюшки в костюмах снегурочек. Телохранители. Все натянуто-дружелюбны и лишь скалят друг на друга зубы, дожидаясь момента, когда кто-нибудь напьется, и все можно будет свалить на несчастный случай. Никакого оружия на виду, но я более чем уверен, у каждого во внутреннем кармане пиджака по пистолету. Никаких лишних движений, редкие косые взгляды, разведывающие обстановку. Все как всегда. - Пойду, принесу нам выпить, - бросил я женщине, разглядывающей всю это свору во все глаза. И вот я в который раз задаюсь вопросом: «Зачем? Зачем было спасать всех этих мусорных ублюдков? Рисковать нашими отношениями ради абсолютно незнакомых людей?.. Она наверняка ставит себя на их место. Думает, что кто-то из них может чего-то не знать? Чушь! Чушь собачья! Они все заслуживают смерти. И даже…» - я взглянул в сторону Рены и увидел донельзя неприятную картину. Марио Морелли, этот ублюдок, которого обвиняли в изнасиловании трех несовершеннолетних девушек и которого оправдали в виду того, что кто-то дал судье на лапу, направлялся прямиком к моей женщине. «Мать твою! И ведь не врежешь на глазах у всех, небось всю братву подтянул…» Я взял со стола два бокала с виски с колой и быстрым шагом вернулся обратно, так что Рена, которая медленно пятилась от подонка с похотливым взглядом, врезалась в меня спиной. Одарив Морелли таким выразительным взглядом, каким только можно было, я протянул напиток женщине. Она облегченно вздохнула и мало что не трясущейся рукой приняла из моей руки бокал, а Марио поспешил ретироваться. Я обнял женщину за живот, еле успокоившись после мыслей о том, что бы этот мусор с ней сделал, не будь меня рядом. - Не жалеешь, что спасла его от смерти? – спросил я у нее на ухо. Рена вздрогнула и поспешила выпить, чтобы скрыть свой страх. - Это не значит, что они все такие, - упрямо ответила она. - Ты права, - я отпустил ее и встал рядом. – Большинство – еще хуже. Алехандро Бертолуччи, все это время что-то обсуждавший с одним из своих людей, наконец, повернулся лицом к залу и начал что-то вещать по поводу современной музыки. Я уже ярко представлял себе, как медленно перережу этому щенку глотку, а потом отрежу руки, которыми он хватал мою женщину… Когда в зале погас свет и заиграл, наконец, «свежачок», я перевел взгляд на нее, отбивающую каблуком ритм, и понял, что «сейчас начнется». Впрочем, я не ожидал, что мне самому так понравится, - кажется, в последний раз я танцевал лет в восемнадцать, когда работал под прикрытием над одной миссией. К тому же, устоять перед волнующими изгибами женщины, умело заводящей тебя своими движениями, просто невозможно. Огорчало лишь то, что я не мог позволить себе на людях показать, что она моя, иначе весь план пошел бы насмарку. Поэтому, когда Рена потянулась ко мне губами, пришлось свести все на невинный поцелуй в щеку, - в конце концов, если женщина Занзаса позволяет себе легкий флирт в его отсутствии, никакой катастрофы в этом нет. Наверное. Однако следующая песня определенно была призвана свести меня с ума. Слишком много секса. В музыке, в немного вызывающих движениях женщины, в ее покусывании нижней губы. «В конце-то концов, тут темно и кому какое дело», - я подошел к ней вплотную, схватил за подбородок и жадно припал к алым губам, другой рукой прижимая ее за талию к себе. Даже сквозь одежду я чувствовал все изгибы ее тела, и это все сильнее и сильнее распаляло рвущееся наружу желание. Загорелся свет, и единственное, о чем я сейчас думал – это как можно быстрее затащить женщину в нашу комнату, а там – в кровать. Хотя можно и в коридоре. Или в ванной. Или на полу вообще… - Не знала, что ты теперь пользуешься услугами эскорта, Скуало, - уж что, что, а этого я никак сейчас не ожидал. В последний раз я виделся с обладательницей этого голоса около девяти месяцев назад и был крайне удивлен ее появлению здесь. Я посмотрел в раскосые зеленые глаза и не смог сдержать улыбки при виде давней знакомой. - Не знал, что ты в Италии, Кассандра. И я не пользуюсь услугами эскорта. Рена обернулась и с интересом начала разглядывать девушку. Я прямо чувствовал, как она пытается оценить, является ли эта невысокая брюнетка ее соперницей или же нет. Было довольно забавно наблюдать за этими двумя. - Меня сейчас зовут Роксана, - ответила Кассандра, точно так же оценивающе разглядывая мою женщину. – Только не говори мне, что Скуало Суперби обзавелся девушкой! В жизни не поверю! «Я бы и сам не поверил…» - Все еще называешься именами, похожими на твое собственное. И да, это моя женщина, - я притянул Рену за талию к себе, подтверждая свои слова. Девушка-ниндзя хмыкнула. – Что ты тут делаешь? В последний раз, помнится, ты мне проиграла, решила взять реванш? – я радостно оскалился этой мысли, так как схватки с Кассандрой оставались одним из немногих развлечений в моей жизни. С ней не нужно было сдерживать себя, да и знали мы друг друга давно, так что каждый раз приходилось придумывать новые подходы к давнему противнику. - Нет, я не для развлечения здесь, - улыбнулась девушка. – Я работаю на Антонио Бертолуччи. – «Вот так да. Хотя… неудивительно». - Все еще пашешь на тех, кто больше платит? – Кассандра пожала на мои слова плечами. – Совсем не меняешься. - А ты вот, я смотрю, изменился, - она довольно прохладно посмотрела на Рену, - и волосы ты раньше не собирал. Что, совсем девка скрутила? – стоило ей произнести эту фразу, как, ввиду событий последних нескольких часов, все во мне закипело от негодования. «Выходит, со стороны это так и выглядит… Она полностью…» - не успел я завершить мысль, как женщина успокаивающе погладила меня по плечу, и все прошло само собой. - Никто его не скручивал! – сердито ответила Рена вместо меня и вдруг добавила: – И волосы он только сегодня собрал по случаю приема, - затем она протянула руку и сняла с моих волос резинку. Я недовольно тряхнул шевелюрой, и Кассандра расплылась в улыбке. - Так выглядит намного лучше. Схожу за выпивкой и вернусь, - она прошагала мимо нас, нарочно дразня мою женщину оголенными бедрами. Проводив ее ревностным взглядом, Рена повернулась ко мне, и по ее глазам я понял, что буду вынужден рассказать все. Абсолютно все. - Ну, и кто она? – «Началось. Госпожа прокурор». - Давняя знакомая, - ответил я, решив не поддаваться на этот допытывающийся тон. Краем глаза я заметил, как женщина изменилась в лице, явно что-то себе напридумав. «О, Мадонна!» - И откуда вы друг друга знаете? – неожиданно севшим голосом спросила она. - Познакомились на миссии. Она защищала враждебный клан, мне было приказано ее убить. Но она сильная, чертовка! – Я взял с подноса проходящей мимо девушки в костюме снегурочки бокал виски, пригубив его. - Ты ее не победил? – в изумлении спросила Рена. - Нет, мне было всего шестнадцать. К тому же, она последняя из клана ниндзя Шаматочикару, - я вспомнил себя шестнадцатилетним подростком, только недавно добровольно отдавшим титул босса Варии Занзасу и опять взвалившим его на себя в виду того, что приемный сын Девятого два года как копил свою Ярость внутри ледяной тюрьмы. - Последняя? Почему? - Ее мать была ниндзя, отец – босс итальянской семьи. По уставу ее клана, ниндзя не имеют права иметь отношения с господином. Но они влюбились друг в друга. Когда ее мать забеременела, Шаматочикару начали на нее охоту. Несмотря на связи ее отца, ее родителей убили, когда Кассандре было семь, а ее забрали в клан. - И почему же она последняя? – не понимала женщина. Она не сводила с меня озабоченного взгляда, будто пыталась в чем-то уличить. - Потому что она их всех убила. Она отреклась от всех уставов ниндзя, от всех законов, говоривших о гордости, и стала наемницей. Работает на тех, кто больше платит, - и по стечению обстоятельств на того, кого нам нужно убрать. - Еще один несчастный ребенок, - грустно выдала женщина, и я в удивлении повернул к ней лицо. «Ей… ее жаль? И кого она имеет в виду под «еще одним»? Себя или… Почему мне кажется, что… Но ведь я ей никогда не говорил…» Хмыкнув, я отвернулся. – И что, вы в последний раз виделись, когда тебе было шестнадцать? - Нет, мы видимся примерно раз в два года, иногда – раз в год. На, всякого рода, собраниях. И каждый раз она в новой семье. И каждый раз наши встречи заканчиваются схватками. С попеременным успехом, надо признать. - Что?! – не веря, чуть не закричала женщина. - Пару раз она меня побила, - нехотя признался я, допивая свой виски. - Не пару, а три раза, если быть точным, - заметила подошедшая к нам Кассандра. - В тот раз я был только после миссии, - возразил я на ее замечание. - Ранен, и бла-бла-бла, почему бы просто не признать свое поражение? - ВРОООООЙ, а тот раз, когда я тебя прижал к перилам моста с мечом у горла ты называешь ничьей только потому, что приставила к моему ребру нож! - Ахах, тот-то раз, ну да, а как ты бы ходил с ножом в ребре? – весело рассмеялась Кассандра. Наш разговор как-то незаметно перешел на обсуждение новых освоенных техник, приобретенного оружия и прочих вещей, что составляют жизнь мечника. Помимо того, что мне действительно было интересно, чего моя знакомая достигла за эти девять месяцев, мне нужно было как можно дольше задержать ее в зале. Ведь если она сейчас направится в кабинет своего нанимателя… Не хотел ли я, чтобы она погибла впустую? Да, наверное. В конце концов, у меня было совсем немного таких вот людей, с которыми я мог бы поговорить время от времени без опасения, что мне попытаются вогнать нож между ребер. Впрочем, эта чертовка могла бы и провернуть такую фишку. Вот только вряд ли она захотела бы меня убить. Заметив опустевшие бокалы в руках девушек, я оставил их в обществе друг друга, хоть и подозревал, что ничем хорошим это не закончится. И это было явно мягко сказано. Когда я вернулся, в воздухе мало что искры не летали. Последняя фраза Кассандры, которую я услышал, заставила меня в душе горько посмеяться: - Ты никогда не задумывалась, что ему мог Занзас приказать тебя охмурить? Без обид. - Занзас сам не против ее охмурить, - я протянул Рене мартини с водкой, а Кассандре – вино. – А ты все так же не умеешь себя вести, - заметил я, попытавшись пихнуть ее локтем, однако ниндзя, конечно же, увернулась. - Как будто ты умеешь! Занзас? Не против кого-то охмурить? Ахах, вот так новости! На что только не идут боссы ради власти! – «О, ну вот это ты зряяя!» Я уже предчувствовал, что теперь-то мою женщину ничего сдержит от уничтожающего сарказма, и оказался прав: - Сама-то на что готова ради денег? По мне, так ты ничем не отличаешься вон от той девки, - она кивком указала на одну из снегурочек, одним глотком осушила свой мартини и, резко развернувшись, направилась к выходу из зала. Я даже не успел схватить ее за руку, а голодные взгляды окружающих нас выродков моментально убедили меня в том, что нужно срочно ее догонять. - Скуало, - схватила меня за рукав пиджака Кассандра. – Останься. Выпьем. - Извиняй, - бросил я, расталкивая толпу локтями. - Не иди у нее на поводу! – услышал я издалека звенящий голосок, и меня снова неприятно поразило такое замечание. Рена стояла около лифтов, нажимая на кнопку каждые две секунды, нервно отстукивая их шпилькой. Я смутно подозревал, что она ушла вовсе не из-за фразы про босса, а из-за чего-то другого, так как бесконечно соревноваться в словесных колкостях явно было у нее в крови. Поэтому я не сильно удивился, когда предметом ее раздражения оказался еще и я. - Женщина, - я взял ее за руку, но та ее вырвала. Быстро зайдя в кабинку приехавшего лифта, она нажала на кнопку «закрыть двери», но я руками остановил створки. – Вроооой, ты чего? - Я чего? Я ничего! Иди и общайся со своей подругой! У вас общего намного больше, чем у нас с тобой! – выкрикнула Рена и попыталась вытолкнуть меня из лифта. «Ах, вот оно что! Ревнуем, значит?» Я ухмыльнулся от этой приятной мысли, схватил девушку за руки и втолкнул обратно в кабинку. Двери закрылись, и лифт поехал наверх. – Отстань! Отпусти меня! – «Кажется, кто-то до сих пор не усек, что чем больше сопротивляется, тем сильнее меня заводит». - Ты чего устроила, женщина? Мы с ней просто… не друзья даже, а… - «И почему я опять должен оправдываться?!» - Да? Будто я не вижу, как ты на нее смотришь! Не слышу, как ты о ней говоришь. Пожалуйста – иди и спи с ней, раз ты испытываешь к ней такое восхищение! – кажется, Рена была готова заплакать от обиды, а мне вот, наоборот, стало до боли смешно. Смешно, когда тебя пытаются спарить с девицей, которую знаешь, можно сказать, с детства и которую воспринимаешь чисто как… Не знаю, даже, как это описать, но я воспринимал ее больше как братишку, чем как женщину. - Что?! Спать с ней?! – я все-таки рассмеялся, произнеся это вслух. – Вроооой, это смешно. - Что смешного? - Глупая женщина! Я же не воспринимаю ее в этом плане. Она дерется похлеще мужика любого. – «А вот кого я действительно хочу, так это…» - я прикоснулся к ароматной шее губами, пытаясь одновременно успокоить женщину и возбудить. - А тебе только слабеньких подавай? Чтоб не сопротивлялись? – «Чего?! Да ты!..» Вот такое обвинение было уже неприятно. «Во-первых, каких таких слабеньких? Откуда множественное число? Будто я баб толпами домой вожу. Ношусь тут с ней как угорелый, и теперь вот такие накаты должен терпеть? Нет уж, увольте!» Когда женщина попыталась вырваться, я с силой сжал ее запястья. «Пусть почувствует себя по-настоящему слабой». Я на мгновение отпустил ее, остановил лифт и снова прижал ее к стенке. – Отпусти меня! – «Вот уж хрен!» – Вот, значит, что? Тебя не возбуждают девушки, которые сильнее тебя? И на равных ты быть не хочешь? Может, это комплексы какие-то? Не можешь иначе доказать свое превосходство, кроме как прижать к стене? Искал дурочку, которая будет, открыв рот, тебя слушать и во всем подчиняться? «Вот так вот, да?» Я отстранился и отпустил ее, не желая больше слушать все это. Отвернувшись, нажал на кнопку, и лифт возобновил движение. «Значит, у меня комплексы. Замечательно. И я искал дурочку. Да никого я, к хренам, не искал! Свалилась на мою несчастную голову… Так я и знал, не нужно было вообще все это начинать. Зачем вот мне нужны были все эти проблемы? Жил себе спокойно, решал все сам за себя, а теперь… Я еще, бл*ть, и виноват во всем». - Скуало… я… - подала голос женщина, - не это имела в виду… прости, я… «Нет, я не должен снова на это купиться. Хватит с меня этого дерьма». Я услышал, как женщина тянется ко мне рукой и резко остановил: - Не надо. Раз ты действительно так думаешь, - слова давались с трудом. Мне было тяжело продолжать, язык словно не слушался. Мне было страшно вот так вот все оборвать, однако эта женщина явно не понимала, что я на самом деле чувствую. - Да, ты права, все так и есть. Я бесчувственный эгоист. Ты достойна чего-то большего. А я найду себе любую другую такую же дурочку, которая будет подчиняться, – я хотел закончить на этом, но не выдержал. – Любую другую, которую я буду защищать; ради которой буду срываться невесть куда, потому что она ушла из дома; буду возвращаться раньше с миссий, отстаивать ее у босса, который на нее обязательно западет, потому что она самая обыкновенная дурочка; терпеть вечные подкаты к ней со стороны Бельфегора, неделями сдерживать себя, вечно возбуждаясь от одного ее вида, да еще и в своей рубашке… Мне было так плохо и мерзко на душе, когда я выворачивал ее наизнанку, но все же стоило расставить все точки над «и». Я уловил, как Рена заплакала у меня за спиной, как она осела на пол. Единственное, что я мог сделать – не дать себе обернуться. «Я иду у нее на поводу». В конце концов, нужно было прекратить это непотребство и вернуть себе чувство собственного достоинства. - Скуало, прости меня, я не хотела. Пожалуйста, не оставляй меня! Я же люблю тебя, я просто от ревности… - давясь рыданиями, кричала женщина, и мое сердце вторило ей: «Она же любит тебя! Она тупо от ревности». – Я не смогу без тебя… не уходи… пожалуйста! Двери открылись, и я, не оборачиваясь, вышел. Я шел по коридору, и каждый шаг отдавался набатным звоном в ушах. В этой пугающей тишине я вдруг каждой клеткой тела почувствовал, как остался совсем один. Прислонившись к стене, я стукнул кулаком себя по груди, пытаясь заглушить отдающиеся в висках удары. «Ей ведь и в самом деле будет лучше без меня. Так правильно. Так надо», - убеждал я себя самого, пока что-то внутри меня рвалось и металось, очевидно, пытаясь свести меня с ума. «Что происходит? Когда я перестал представлять свою жизнь без нее?..» Размышляя, я вдруг понял, что ушел не потому, что хотел уйти. Мне стало больно. И я попросту сбежал от этой боли как последний трус, вместо того, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. Она причинила мне эти муки, и я вот так запросто капитулировал. «Прямо как она тогда… ушла от меня». Вспоминая дальше, я понял, что не однажды, наверное, причинял своей женщине боль, причем не только душевную, но и физическую. Но она пообещала не уходить, и так и оставалась со мной, несмотря ни на что. «А я что?» К тому же, неизвестно было, что там ей наговорила Кассандра, - а я знал, что она умеет говорить неприятные вещи в неограниченных количествах. Неизвестно, что там женщина себе напридумывала. «И, к тому же, не мне, решившему проверить силу своей привязанности, разрешив такое Занзасу, все это вообще говорить…» Я все стоял, не в силах сдвинуться с места ни в одну из сторон. Решить, что правильно, а что – нет. Я закрыл глаза и прислушался к себе – да, все рвется к ней, туда, кричит: «Как ты мог оставить ее в лифте одну, в таком состоянии? А что, если кто-то зайдет? Мало ли в этом замке похотливых придурков?! Да кто ты вообще после этого!.. Подумаешь, наговорила ерунды, с кем не бывает… А сейчас сидит там и плачет… совсем одна». Я тяжело выдохнул и направился обратно. Между звуком вызова лифта и моментом, когда дверцы разъехались в разные стороны, был ужасающий момент, когда я представил себя наматывающим круги по всему замку Бертолуччи в поисках Рены. Но вот я вижу ее перед собой, сжавшуюся в комок у противоположной стенки, совсем как тогда, когда я увидел ее впервые. Она плачет в свои коленки, вновь и вновь повторяя: - Я люблю тебя… вернись… я не могу без тебя… Скуало… И тут я вдруг понимаю, что любить можно не только за что-то, но и вопреки чему-то. И пусть она говорила мне гадости всего пять минут назад, это все равно ничего уже не изменит. Я присел рядом с ней, глядя на эти содрогающиеся в рыданиях плечики. «Нет никакой «любой другой». И быть не может». - Любую другую, которую я не смогу оставить одну в лифте. - Женщина оторвала мокрые ладони от лица, не веря в мое возвращение. - И к которой вернусь. - Она так порывисто кинулась мне на шею, что сбила с ног, и мы оказались на полу. - Потому что… - я не мог поверить, что слова сами сорвутся с моих губ, но это произошло, - я люблю ее.