Мазохистка

      Перед тем как, наконец, произошло то ужасное, на что я согласился, мы занимались сексом в лифте. Каким-то реактивным сексом, надо признать. Чересчур бурным, чересчур быстрым. То ли я только что заново обрел свою женщину, то ли готовился ее потерять. И вот мы идем к злополучному помосту, на котором виднеется фигура Алехандро Бертолуччи, только что осиротевшего, но еще не знающего об этом. Я оставляю женщину, чтобы якобы договориться с ним о том, что и так уже оговорено, а сам сворачиваю в противоположную сторону, где меня дожидается Занзас. - Не позволяй себе лишнего, - зло бросаю я ему. Босс отдает мне в руки стакан с виски. - Держи, мусор. – Он делает паузу, высматривая мою женщину в толпе. – Тебе нужнее. Мысленно проклиная все на свете, я возвращаюсь обратно к Рене: – Этот Алехандро сказал, что поставит любые песни, какие ты захочешь, - безжизненно произношу я, понимая, что ничего уже не могу изменить. - Серьезно? – обрадовалась женщина, даже не взглянув на меня и потому не увидев выражение моего лица. - Да, иди, - со вздохом сожаления отпускаю я ее в неминуемое будущее. Она целует меня в щеку и устремляется вперед. В последний момент я порывисто пытаюсь удержать ее, но не успеваю, и ее черные волосы выскальзывают из моих пальцев. Сначала я хотел не смотреть. Просто стоять где-нибудь в темном углу, отвернувшись к стене, ничего не видеть и не слышать. Потом я и вовсе решил уйти в нашу комнату, чтобы переждать там всю эту неприятную процедуру. Однако уговор есть уговор – я должен был смотреть и понять, что при этом чувствую. Отвратительно и глупо – я ведь и так понял, что да как, вернувшись в лифт. «Она возненавидит меня». Мне было мерзко еще тогда, когда я увидел, как Занзас прижал ее к себе, а она, не подозревая, что это он, а не я, податливо изогнулась всем телом. Я залпом осушил бокал с виски и налил себе еще. Когда по глазам резанула вспышка света, и весь зал замер, уставившись на поистине небывалую картину, я уже допивал третий. Я увидел, как женщина глазами пытается отыскать меня в толпе, явно растерянная и сбитая с толку, и понял, что сейчас просто не выдержу и брошусь туда, в центр зала, вырву ее из лап проклятого босса и… «И что потом? Будем с ней скрываться от разъяренного Занзаса и альянса в придачу? Уедем из страны?» Когда он поцеловал ее, я лишился рассудка. На мгновение я захотел, чтобы мне вырвали глаза, а лучше всего, чтобы боссу отрезали его проклятый язык, которым он шарил во рту моей женщины! Ревность, бешенство, ярость. Багровая пелена застилала мне взор, а единственным желанием было убить это животное, посмевшее посягнуть на мою собственность. Когда он закинул ее ногу себе за спину и провел по ней от лодыжки до самого бедра, мало, что не показав всем присутствующим, какого цвета у нее нижнее белье, я не выдержал, и разбил пустой стакан об пол. А потом попросту рванул к выходу, не желая больше видеть, что происходит в центре застывшего зала. По пути я натолкнулся на сочувствующий взгляд Луссурии и унылую рожу Бельфегора. Когда первый попытался меня остановить, я вырвался, зная, что достанется любому попавшемуся под горячую руку. Я плутал какими-то непонятными коридорами, все больше злясь. По большей части, на Занзаса, но также и на себя. Остановившись напротив окна, я увидел круглый пруд и двух птиц. Я ударил по стеклу кулаком, и по нему пошла трещина. Не успокоившись, я начал пинать его коленом, затем подключил ноги. Наконец, окно окончательно треснуло и посыпалось кучей битого стекла вниз. Холодный ветер продирал до костей, но именно это мне и нужно было, – мало-помалу я приходил в себя, жадно глотая ртом ледяной воздух. - Скуало! Скуало! – услышал я треск в передатчике, который находился в кармане пиджака. Сделав еще пару глубоких вдохов, я вставил прибор в ухо. – Скуало, я понимаю, как тебе сейчас нелегко, но… - Вроооой, заткнись, Луссурия! Вы уже начали операцию? – я понял, что больше всего на свете мечтаю сейчас перерезать кому-нибудь горло. - Ты хоть понимаешь, как это будет сложно – отделить зерна от плевел? – запричитал Хранитель Солнца Варии. – Как мы собираемся убрать только альянс и Алехан… - Алехандро оставь мне! – прорычал я в передатчик. - Ладно, ладно, - испуганно согласился Луссурия. – Но все равно… - Скажите Алехандро, что его к себе вызывает отец. Вырубите свет или включите пожарную тревогу, чтобы народ свалил, а людей из альянса задержите внутри зала, - мой воспаленный жаждой крови мозг лихорадочно придумывал вполне себе пригодный план. - Оперативно, - присвистнул Бельфегор. - Все всё поняли? – рявкнул я в передатчик. – Как разберусь с этим куском мусора, присоединюсь к вам. - Ску, надеюсь, это ты сейчас не о боссе… - Заткнись, Луссурия! Итак, я отбросил все ненужные на данный момент мысли – мне нужно было попасть в кабинет Антонио Бертолуччи одновременно с моей жертвой, а я не то, чтобы хорошо представлял, где нахожусь на данный момент. Еле найдя лестницу, я добрался до своей комнаты, по пути вырубив двоих охранников. Приделав к левой руке меч, я сразу почувствовал себя бодрее, в конце концов, большую часть жизни я жил именно сражениями, а не запутанными отношениями с женщинами. Когда я открыл дверь в кабинет почившего босса, на моем счету уже было семеро {козлят, лол XD} людей Бертолуччи, и я намерен был увеличить это число в разы. Потеряв бдительность, я чуть не подставился под пулю, однако успел ворваться внутрь комнаты и схорониться за опрокинутым на бок письменным столом. - Где мой отец? Что вы сделали с моим отцом?! – взвыл Алехандро, паля из пистолета в мое укрытие. В воздухе настолько отчетливо пахло горелой плотью, что я поражался, как этот щенок еще сам не додумался, что сталось с его родителем. - Занзас сделал из него барбекю, - усмехнулся я, перекрикивая свист адресованных мне пуль. - Что?! Да как вы… после всего того, что мой отец сделал для вашей гребанной Варии!.. - На войне как на войне, - ответил я на его восклицание, выхватив из внутреннего кармана собственный пистолет и очень даже удачно пустив ему пулю в ногу. Послышался сдавленный мат, и несколько пуль продырявили ненадежное дерево в каком-то сантиметре от моего лица. Я мог бы задействовать взрывчатку, припрятанную в лезвии, однако тогда был риск, что парень умрет слишком легкой смертью. «Что ж, ладно», - я снова высунулся из своего полуразрушенного укрытия и прострелил-таки Алехандро руку. Я поднялся и медленно отряхнул запачкавшийся пиджак, не спеша приближаясь к истекающему кровью парню. Его смуглое лицо заметно побелело, и синяк под глазом стал виден четче. - Видишь ли, - я готов поклясться, что выглядел в этот момент в его глазах таким же психом, как Бельфегор, - твой отец не идет ни в какое сравнение с одной женщиной, очень важной для меня… и Занзаса, - прорычал я, поднимая лезвие меча. – И очень неудачно для тебя, что ты пытался ее облапать. ПРЯМО ПРИ МНЕ! ВОТ ЭТИМИ САМЫМИ РУКАМИ!!! – я двумя слитными движениями срезал обе кисти его рук. Заточенное лезвие резало плоть и кости как бумагу. Алехандро заорал во все легкие, корчась на залитом собственной же кровью полу от боли. Вид растекающейся темно-бордовой лужи напомнил мне, кто я есть на самом деле. Убийца. Киллер. Мафиози. Как ни крути, смысл от этого не меняется. Когда я, глядя в обезображенное муками лицо, перерезал парню глотку, запачкав фонтаном крови пиджак и рубашку, мне уже казалось, что никогда и не было никакой женщины, что я только и делал, что убивал своих врагов. Одного за другим. Без какой-либо цели. «С другой стороны… почему я был так зол на него? Я ведь хотел его наказать за что-то…» - Господи, Скуало, - послышался голос. Женский. И, кажется, отдаленно знакомый. – Ты что здесь… Тем не менее, в следующую секунду на обладательницу этого голоса смотрело дуло пистолета. Впрочем, как и на меня. - Уходи, Кассандра, - выдавил я из глубин памяти ее имя. – Если не хочешь оказаться с пулей в башке. - Мать твою! – выругалась девушка. – Что ты наделал? Я же еще не получила свою зарплату! – она скривилась, явно что-то обдумывая. – И где этот Антонио… - Жарится в аду, - мой оскал заставил Кассандру нахмуриться. - Мог бы и предупредить, - обиженно заметила она, все еще держа меня на мушке. – Я бы подыскала другого клиента, вместо того, чтобы в Новый Год задаром пахать. - Не уйдешь сейчас – не уйдешь никогда, - я смотрел на девушку в упор, давая понять, что сейчас не время и не место для шуток. - Суперби, да ты че… - Хочешь связаться с Луссурией, Леви и Бельфегором? Они уже наверняка получили все списки задействованных в охране и сговоре лиц. Делай ноги или пеняй на себя, - жестко произнес я, дабы развеять последние сомнения в моих намерениях. - Ладно, раз так, - она быстро спрятала пистолет в карман куртки и в одно мгновение оказалась у выхода, застыв на пороге. – Знаешь, у вас с этой девушкой очень странные отношения. У вас любовь на троих или… Я выстрелил, и Кассандра исчезла, будто растворившись в неестественной тишине, которая буквально через мгновение взорвалась гулом сотни голосов. Подойдя к окну, я увидел, как внутренний двор быстро заполняют люди. - Луссурия, - нажал я на передатчик в ухе, - что там у вас? - Ну, наши подчиненные как раз прореживают стадо овечек. - Ты хотел сказать – волков в овечьих шкурках? – хмыкнул я, скидывая на пол ненужный теперь пиджак. - Ши-ши-ши, как знать – неожиданно подал голос Бельфегор. – Оказывается, на приеме была младшая дочка министра финансов. Она не входит ни в какой клан. - Да ладно? Министр финансов и – никакой клан? Не смеши меня! – я вышел из кабинета и направился к лестнице, резонно полагая, что лифты не работают. - Внебрачная, вот и не входит, - ответил Бел. - И что же она тогда здесь делает? – задался я вопросом, сметая на пути охрану. - Судя по всему, у нее связь с Висконти. - Оружейник или наркота? – уточнил я. - Оружейник. - Ладно, - выдохнул я, сам не зная, что бы это значило. - Даете свое благословение, капитан? – усмехнулся Луссурия. - Заткнись, Луссурия! «Значит, все-таки, она была права? Среди сотни убийц, воров, наркодиллеров, насильников, аферистов затесалась одна невинная душонка? И ради нее, выходит, все это произошло», - я незаметно для самого себя вернулся к здравомыслию, однако вместе с трезвостью рассудка вернулась и тяжесть в душе. «Где она? Что с ней? Как пережила все это?..» Вдруг кто-то налетел на меня, и я поразился счастливому стечению обстоятельств – или воле всемогущей судьбы? – приведшему женщину прямо в мои объятия. Ну, как в объятия, - она шарахнулась от меня, чего и следовало ожидать, но я крепко сжал ее в своих руках, ограничивая движения. Она рыдала и толкала меня руками в грудь, и я знал, что заслуживаю этого. - Как ты мог? КАК ТЫ МОГ?! – закричала на меня женщина, в какой-то момент все же вырвалась и залепила мне пощечину. Я и не думал уворачиваться от нее. Если бы я был на ее месте, то был бы намного более жестоким по отношению к себе. Она смотрела на меня, будто все еще не веря во все, что с ней сегодня произошло. И виной всему произошедшему был я, а это самое ужасное – знать, что больше всех любимой женщине приносишь несчастья ты сам. – Боже… Боже, за что мне это?! – женщина сползла по стене, измазав ее кровью, в которой перепачкались ее руки, когда она молотила по моей груди. Она обхватила окровавленными ладонями лицо, не переставая рыдать. - Прости меня, - тихо произнес я, не зная, что еще могу сделать в данный момент. - Прости? Это все, что ты мне можешь сказать?! Ты понимаешь… ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ОН ЧУТЬ МЕНЯ СЕЙЧАС НЕ ИЗНАСИЛОВАЛ?! Секунда, пока я не вычленил частицу «не» и слово «чуть», а сердце не стало снова биться, показалась мне вечностью. - ЧТО?! ЧЕРТОВ… - я круто развернулся и собирался прямо сейчас пойти и поставить-таки этого ублюдка на место. Возможно, даже что-нибудь ему отрезав. Однако возобновившиеся рыдания женщины меня переубедили. - НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ, НЕУЖЕЛИ ТВОЯ ГОРДОСТЬ ТЕБЕ ВАЖНЕЕ, ЧЕМ… - размазывая кровь по заплаканному лицу, она схватилась за волосы. «Господи, что я, в самом деле, делаю?..» Я присел рядом с ней на корточки, обнимая и поражаясь тому факту, что Рена поспешно уткнулась в мою грудь. «Как она вообще может доверять мне после того, что я натворил?» - Нет ничего важнее, чем ты, - слова лились сами собой. – Мы со всем разберемся, ладно? – наверное, впервые в жизни, мне было глубоко наплевать на свои принципы. Даже на свою гордость. Мне лишь хотелось, чтобы она перестала плакать, чтобы всего этого не было, чтобы она все забыла, как дурной сон. - Только успокойся, - я гладил ее по голове, прижимая к себе. «Прости меня. Пожалуйста. Прости». - Я во всем виновата, - неожиданно заявила женщина, начав плакать еще сильнее. «Что?! Господи, даже в такой ситуации… как можно все вечно взваливать на себя?» - Перестань, пойдем в комнату, - я предпринял попытку поднять Рену на ноги, но она не дала мне этого сделать. - Это все из-за меня! Что теперь с нами будет? Что со всеми нами будет? Боже, какая я эгоистка, это отвратительно, я ненавижу себя… Скуало… прости меня… - «Что?!» - Женщина… - я даже не знал, что сказать на такую глупость. - Если бы я не попросила, ты бы не пошел к нему. Я вечно хочу что-то исправить, и все только хуже получается… Я вдруг понял, что она неосознанно пытается снять с меня это чувство вины. Возможно даже, чтобы оправдать в собственных глазах. Вот только легче мне от этого никак не становилось. - Ты думала о других. – «А я думал о себе». - Но я о тебе не подумала! - Ты здесь ни при чем. Я сам согласился на эти идиотские условия. - Потому что подумал, что так лучше для меня. – «Если бы только это… Черт возьми, женщина!» - Я должен был знать, что он полезет к тебе! Посмотри на меня, - я обхватил ее лицо руками, внимательно заглядывая в карие глаза, - он ничего тебе не сделал? - Нет. Только. Поцеловал, - в глазах ее всколыхнулось что-то странное, и она отвела взгляд. - Там, в зале? - Нет… «*бучая ты скотина!» - я поднял с пола валявшийся меч, не в силах больше сдерживать жажду мести. – Пожалуйста, забудь об этом. Если ты сейчас уйдешь, я сойду с ума! Не оставляй меня… - прошептала женщина. По щекам ее все так же струились слезы, срываясь каплями с подбородка. «Но если я не отомщу… А, к черту!» - я наклонился, поднял женщину на руки и понес в нашу комнату. Нужно было смыть с нее всю эту кровищу, поэтому первым делом я направился в ванную. Расстегнул ненавистные мне украшения и выбросил подальше, снял с нее перепачканное платье. Рена смотрела на меня затуманенным взором, однако в глазах ее было столько бесконечного доверия, что мне делалось дурно. Чем дольше она так на меня смотрела, тем сильнее я себя ненавидел за содеянное. Пока я смывал с нее кровавые разводы, мылил голову, то поражался собственному поступку. «И что ты, мать твою, хотел сам себе доказать?» Я боялся спугнуть или обидеть ее любым движением, вывести из состояния хрупкого равновесия, поэтому приходилось действовать осторожно. Если бы она снова начала плакать, я бы, не выдержав, наверное, выпрыгнул из окна. Я надел на женщину свою рубашку, укрыл одеялом и собирался вернуться в ванную комнату, чтобы одеться и прийти в себя. - Пожалуйста, не оставляй меня, - испуганно прошептала Рена, и сердце екнуло в груди. - Я только оденусь и вернусь, - пообещал я ей и ушел в ванную. Я надел брюки, в которых обычно спал, сел на бортик ванны и уставился на свои руки. «Что я наделал?» Я не знал, что я буду делать завтра, когда женщина отойдет от шока и посмотрит на меня с немым укором в глазах. Как буду вести себя, когда она спросит, зачем я так с ней поступил. Что со мной будет, когда я буду просыпаться по ночам от кошмаров и от того, что женщина будет тихо плакать в подушку, чтобы я не услышал. «Да, а сейчас ты заставляешь ее ждать и еще больше бояться». Я порывисто поднялся и прошел к кровати. Когда лег, Рена не забралась мне головой на плечо, как обычно. Она испуганно смотрела на меня, будто ждала, что я накинусь на нее. – Ты чего, женщина? – я аккуратно придвинул ее поближе, и женщина, наконец, поспешно улеглась головой мне на грудь, сжав при этом мою руку. - Мне страшно, - тихо произнесла она, заставив меня вздрогнуть. – И даже не понимаю, почему. - Все из-за этой скотины, - даже не знаю, кого я конкретно имел в виду. Я обнял ее крепче, одной рукой поглаживая по голове. – Все хорошо, он больше к тебе никогда не прикоснется, - видимо, все-таки, Занзаса. - Я люблю тебя, - произнесла она, перед тем как заснуть. «Разве это возможно? Любить такого человека, как я?..»