~*~*~*~
Кайдо все помнил. Волей случая крепко связанный с иллюзорным миром, он знал и помнил все в мельчайших подробностях — о своей прошлой жизни и о своих прошлых ошибках. Это касалось и его принца, которого он видел среди других своих прежних друзей, и самих ребят, одновременно с которыми присягал своему сюзерену, и сенши, на одной из которых должен был жениться. Да, Рейана. Ее он тоже очень хорошо помнил. Она была главным действующим лицом в доброй половине всех его видений. Другую половину оккупировал Эндимион, когда-то спасший ему жизнь и вылечивший его глаза. Два самых важных человека в его жизни, из которых он не смог бы выбрать одного и ради которых полез на рожон, только узнав, с чего началась война. Как и все остальные Ши Тенно. Правду сказать, сначала Кайдо долго не мог отделаться о мысли о том, что это все — его горячечный бред. Когда сны только начались, он был сильно простужен, и ему даже пришлось взять больничный, потому как сил на какие-либо дела не было совершенно. А ведь с высокой температурой и думать нечего о здоровом сне — уж в его случае точно, он всегда тяжело болел. Тогда-то ему впервые и приснилась Рейана. Черные волосы, тонкий шелк алого как кровь платья, печально опущенные уголки губ — и вороны, кружащие над их головами. Такова была их первая встреча в неформальной обстановке, когда Кайдо — нет, Жадеит — прибыл на Марс после заключения помолвки, чтобы познакомиться со своей невестой поближе. Принцесса встретила его холодно и гордо, и печаль ее участи делала ее лицо, казалось, только старше и красивее. Ей было семнадцать лет. Они нашли общий язык не сразу — только тогда, когда Жадеит увидел, как его невеста танцует в огненных всполохах, молясь о благополучии своей принцессы-хранительницы, и сказал, что делал бы также, если бы ему было кому молиться. Ведь у террианцев не было богов — они верили лишь в своего сюзерена, хранителя золотого кристалла и хозяина Иллюзиона, скрытой земли, доступной исключительно избранным. Лишь в жениха хранительницы, которой присягала на верность Рейана — тоже принцесса, имеющая кристалл. Который питался от мощи кристалла серебряного. Как смешно — такая маленькая планета (даже не планета, а спутник), как Луна, имела такой мощный источник силы, и такая планета, как Марс, сравнимый по массе с Землей, вынуждена была от нее питаться. Однако нельзя сказать, что королева Серена и король Арей не были довольны своим сотрудничеством. В конце концов, Луна была самым политически стабильным государством, ведь именно из-за него эпоха называлась Серебряным тысячелетием. Да и Рейана… она очень любила юную Селенити, бывшую младше нее на год. Наверное, ее любовь к златокудрой хранительнице была немногим меньше любви Эндимиона к этой потрясающей девушке. И Жадеит прекрасно понимал их обоих — принцесса была нежна, светла и ласкова. И одним лишь словом могла залечивать душевные раны. Однако полюбил генерал все равно свою невесту, к юной хранительнице преисполнившись лишь уважения и восхищения — нрав похожего на волка Эндимиона она усмиряла на диво просто. Только руку ему на плечо положит — и принц уже кроток как жертвенная овца, которую заманивают на алтарь морковкой. Рейана была другой, конечно. Мрачная, снисходительная и холодная, она вечно пеняла своей обожаемой принцессе на ее поведение тоном уставшей от детских проказ менторши, и ее буйный нрав пробивался лишь на охоте, как только девушка брала в руки лук и стрелы. Она улыбалась незаметно и редко — лишь уголками губ, а смеялась и того меньше, только если Фобос и Деймос — старшие братья, в честь которых она назвала воронов — кружили ее по каменным плитам пола в замке на Марсе или если похожая в одном из своих белых платьев на эфирный дымок Селенити носилась вокруг нее с гребнем для волос. В этой жизни улыбаться его прекрасная жрица стала немного чаще, но в целом почти что не изменилась. И Жадеит был безумно рад этому.~*~*~*~
— Ты улыбаешься так, потому что рад встрече или потому что у тебя просто настрой хороший? — сидящий рядом Нефрит — Масато, его имя теперь Масато, привыкни к этому — наигранно легкомысленно стряхивал пепел со своей сигареты в урну и смотрел не на Кайдо, а куда-то на парковую аллею перед собой. Чувствовалось, что этот разговор его здорово напрягал. Жадеит мысленно усмехнулся. Уже хорошо, что они увиделись после той неловкой встречи в кафе. Теперь вот интересно, друг уже уверен в том, что не свихнулся, или у него еще есть сомнения? — Пожалуй, причин даже больше, — заметил он совершенно спокойно. — Рей меня даже помнит, ты знаешь? она мне сама сказала. — А сам-то ты вообще помнишь хоть что-нибудь? — ухмылка на губах у Нефрита — о Металлия, ладно! — была кривой. — Я когда кусок пирога откусил — подумал, с ума схожу. Жадеит засмеялся. — Чокнутый звездочет! — хотя веселье недолго длилось — уже через пару секунд он пожал плечами. — Я все до последнего момента помню — даже как схватил Рейану за локоть в том проклятущем автобусе и как меня тогда током от этого прошибло. Я еще подумал — что это за ерунда такая, я же ведь… ничего не чувствую. — А потом? — Нефрит так и не повернул головы, но слушал очень внимательно, как будто чужие откровения его действительно интересовали. Уж не сравнивал ли он ощущения? — А потом ничего. Она была красивая, слабая и серьезная. Я не посмел прикоснуться к ней, а там подоспели Амели и Селенити. — Ами и Усаги, — поправил Нефрит также наигранно спокойно. — Мы живем в другую эпоху, Жад. Ты со своими видениями хоть помнишь еще, как тебя самого зовут? — Такаяма Кайдо, — хмыкнул парень в ответ. — Учусь в адвокатуре и работаю помощником у Хино Аято. Кстати, ты знаешь… — он внезапно ощутил, как горло сдавило, — у Рейаны и здесь нет матери. — А ее отец не похож на Арея*, да? — проницательно усмехнулся Неф — и тут же задумался, хмурясь. — Погоди-ка… Хино. Так ты на него работаешь? — он наконец повернул голову и буквально впился в Жадеита — Кайдо, твое имя Кайдо — взглядом. — И когда успел? — Я всегда был смышленым парнем, — дернул уголком губ парень, повторяя когда-то Нефритом же и сказанные слова. — И да — этот червяк Аято совершенно не похож на короля Арея. Мыслю, именно из-за этого Рей его и недолюбливает. Ну… и еще из-за смерти матери, разумеется. — Но ты позвал меня не поэтому, — нетактично заметил Нефрит и выбросил в урну едва уловимо дымящийся окурок. — Не думаю, что ты хотел обсудить то, как все изменилось за это время. — Не совсем, — Кайдо чуть улыбнулся — наверное, совсем как Рей — и посмотрел на друга в упор. — Я здраво рассудил, что только мы с тобой толком помним что-то и понимаем, в чем дело. Ты же астролог, в конце концов. — А еще я до сих пор умею картошку чистить так, чтобы кожура была тонкой-тонкой, — насмешливо заметил Нефрит. — Ты смотри, сколько времени утекло, а оно как вбито. — Любовь к совершенству и все такое, — поддержал Жадеит. Они рассмеялись, и стало как будто проще. — Но все-таки, — Нефрит прочистил горло и склонил голову к плечу. В глазах его плясали смешинки. — Почему я, а не Энд и не кто-то из ребят? Почему именно я один? Из меня сомнительного качества помощник. — Ты видел, как они смотрят? — ухмыльнулся Жадеит. — Цоизит только Амели глазами и пожирает, принц наш занят исключительно прекрасной Селенити, а Кунцит… ох, Кун, дать бы ему затрещину, ведь самый рассудительный из нас всех, а память ему как отшибло. Только ты и остаешься. Кобель кобелем, а держишься хорошо. — Да память всем отшибло, — не согласился Неф и выщелкнул из пачки еще одну сигарету, будя в парне едва преодолимое желание выбить ее у него из рук. — А касательно кобелей… уж кто бы тут говорил что. Ты бы себя со стороны увидел — такое ощущение, что Рейана — божество, которому ты поклоняешься. Кайдо — ну наконец-то хватило сил вернуться к этому имени — покладисто кивнул, надеясь, что его лицо не изменило цвета. Было бы очень странно, если бы он, взрослый человек, смутился столь очевидного факта. — А так и есть, — нарочито беспечно подтвердил он. — Но заметь, не только я смотрю на свою любимую женщину как на богиню. — Мако еще не женщина, — светским тоном поправил Нефрит и завел глаза. — Не уходи от темы. Что ты замышляешь, если позвал только меня сегодня? Жадеит пропустил его похабное уточнение мимо ушей и поборол в себе двойственное желание — обнять друга и отвесить ему затрещину. Вместо этого он сказал: — Мы с Рей решили, нам требуется ритуал. А еще — надо отловить меченую живность наших замечательных подруг и допросить на предмет происходящего. Нефрит прикрыл рот ладонью, тут же выплюнув сигарету и, кажется, повредив тлеющим ее концом кожу, и хрюкнул от смеха. — Живность? — спросил он, успокоившись. — Ритуал? Мы в двадцатом веке, Такаяма Кайдо, очнись. — Я знаю, что говорю, — как можно более убедительным тоном заметил Жадеит, ужасно устав называть себя чуждым именем, принадлежавшим ему всего два неполных десятка лет. — Живность — это жрецы, Нефрит. Кошка Селенити — это приставленная к ней когда-то Сереной Луна, первая фрейлина. А белый кот — Артемис, помощник Минории как верховной сенши. И видел бы ты… — Да знаю я, как эта меченая живность смотрит на нас на всех, — перебил Нефрит и затянулся помятой сигаретой, не став ее выбрасывать. — Просто я до сих пор не могу поверить до конца в то, что это не сон. Я знаком с Мако уже три недели, но все это время никак не могу понять… — Мы преклонили колени перед Эндимионом, когда тому было пятнадцать лет, — не дожидаясь конца тирады, выпалил Жадеит и сам удивился своей горячности. — Это случилось осенью, и в этот день разразилась гроза — гром, ливень и молнии. Мы клялись быть верны ему до последнего вздоха, прикрывать его спину от чужих предательских ножей и никогда не иметь своих. За месяц до этого отчаянный принц-волчонок подобрал меня в замызганной подворотне с гноящимися глазами, — он вновь посмотрел на настороженно замершего друга в упор. — Теперь ты уверен? Нефрит впервые за все это время широко и искренне улыбнулся. — Теперь — бесспорно.