~*~*~*~
Ами никогда не думала, что вокруг нее будет столько людей, и она будет чувствовать себя с ними всеми комфортно. Она могла говорить с Клаусом об учебе, объяснять задумчиво хмурящим лбы Усаги и Минако эти сложные логарифмы, нахваливать выпечку Мако и с улыбкой подставлять ладошку задумчивой и озабоченной Рей, чтобы та проследила линии на ней. А ведь еще были Син, Масато, Мамору и Кайдо. И всех вместе — их было десять. Десять человек, это же надо подумать! И со всеми этими людьми Ами чувствовала себя… нужной, причастной. Собой. Она никогда не думала, что ее жизнь может так изменить знакомство с хозяйкой потерявшейся кошки. Впрочем… надо ли говорить, что даже знакомство это было немного странным? У кошки на лбу была метка, удивительно сильно похожая на полумесяц, и животина смотрела на Ами очень осмысленными глазами. И это было так… знакомо. Настолько, что девушке даже показалось, будто такое с ней происходило ранее. Но еще удивительнее было то, что это чувство — ощущение дежавю — Ами ощущала по отношению ко всем людям, имеющим отношение к Усаги. Ей показался знакомым даже тот пепельный блондин, которого подруга пригласила на концерт, хотя до этого Ами никогда не видела, чтобы они общались. И это… наводило на определенные мысли. Как врач — девушка готова была диагностировать у себя и психическое расстройство. А вот как человек, которого все это касается непосредственно, она считала, что здесь есть над чем подумать. В конце концов, ей казалось, что не одна она ощущает это странное дежавю. Вот хотя бы Клаус. Он нравился ей, Ами готова была это признать. Она краснела всякий раз, когда он ей улыбался, но дело было не в этом. Этот парень замирал, когда нарочно или случайно ее касался. Замирал, останавливался — и смотрел на нее такими глазами, что в Ами все сладко сжималось. И весь он был ей знаком — от шершавых подушечек пальцев на ухоженных руках — и до выглаженных пижонских рубашек, к которым никогда не носил галстуков, наплевав на школьные правила. Они учились вместе, в одной школе с Усаги и Макото, и проводили вместе все обеды и короткие перерывы. И каждую минуту Ами виделась вместо Мако лесная дриада, а вместо Усаги — прекрасная фея, и только сильнее стали эти фантазии, только ярче после того концерта в музыкальной школе. Ами не знала, говорить об этом кому-нибудь или нет. Она даже не знала, не сходит ли в действительности с ума. Просто Усаги ходила недавно в кино с Мамору, и тот вел себя с ней, по ее словам, как настоящий принц, даром что своенравный и саркастичный, а Ами по мере ее рассказа все думала, как среагирует Цукино на то, что ее умненькой подружке почудилось, будто она увидела их помолвку. Причем так, словно та случалась на самом деле. Происходящее настораживало.~*~*~*~
Ами собрала тетради в сумку и с глубоким вздохом опустилась на стул. Ей нужно было разогнуться и хотя бы на минутку расслабиться. Воистину — если ты хочешь быть врачом, трудись не покладая рук. И даже если сама ты немного не в себе, не переноси своих болезней на пациентов. Клаус должен был встретить ее у входа — в последнее время он повадился провожать Ами до дома, и мама, как-то увидевшая его у дверей, не переставала улыбаться. Иногда девушка с несвойственной ей беспечностью думала о том, что родительница сказала бы по поводу того, что этот рыжий разгильдяй вполне может стать похитителем первого поцелуя ее дочери, но потом вспоминала о том, что ей вообще-то уже семнадцать, и приходила к выводу, что никто не был бы против. Да и в общем… давно пора. Ами, на самом деле, была не против. Клаус действительно ждал у входа. Перехватил сумку девушки, прежде чем та повесила ее к себе на плечо, и снисходительно цокнул языком. — Русалочка, а ты не думаешь, что девушкам не пристало таскать подобные тяжести? — Вес знаний и все такое, — Ами улыбнулась и всмотрелась в его расслабленное и довольное лицо, на какое-то время забывая о своих фантазиях, странных как-будто-воспоминаниях и непонятном чувстве дежавю. Клаус был замечательным парнем несмотря на свою порывистость, и ей нравилось проводить с ним время. И, наверное, можно даже сказать, что она была влюблена в него. Немного. Или — много и очень даже. Главное, что это не мешало им общаться, считала она, а все остальное — это уже ерунда, конечно. — Знания — в твоей голове, — улыбнулся Клаус и отвесил ей очень легкий и не больной щелбан, заставляя улыбнуться шире. Щелкнул по лбу — и тут же вдруг соскользнул ладонью на щеку, переставая улыбаться с насмешкой и смягчаясь взглядом. Но — только на один миг. Уже спустя мгновенье он игриво мазнул по ее носу кончиком пальца и, рассмеявшись, подхватил под руку, двигаясь вперед. Они прошлись по парку, конечно же, не торопясь к дому Ами, съели по мороженому, попали под маленький теплый дождик, познакомились с юной девушкой, которой помогли поймать милую соломенную шляпку, и еще Клаус купил какому-то боевому мальчишке воздушный шар. Кажется, в Токио намечался какой-то праздник, как всегда прошедший мимо Ами, которая уже три дня не виделась с девочками из-за несовпадений в их расписаниях, но не то чтобы это ее пугало. В конце концов, после рассказа Рей и Кайдо ей было уже ничего не страшно, хотя она по-прежнему не воспринимала свои странные воспоминания как реальность. Рей говорила, они были принцессами и присягали одной из них. Она говорила, был принц и четыре рыцаря, которых звали Ши Тенно. Она говорила — и словно рассказывала какую-то сказку, пусть удивительно точно ложащуюся в картину происходящего с Ами, но все равно не воспринимающуюся еще как что-то действительно бывшее с ними раньше. Может, это какой-то сон о далеком прошлом, думала иногда Ами. Может, коллективная галлюцинация, хоть и не факт. Да в общем, какая разница, если ей было так хорошо и спокойно впервые за столько лет, что она не хотела ничего сопоставлять и анализировать. Она хотела просто гулять по вечернему парку в легком платье, есть мороженое и болтать с парнем своей мечты. Ей было семнадцать, в конце концов, и она была, вообще-то, ужасно рада тому, что Усаги дала ей это понять. — Ами, послушай… — они дошли до конца аллеи, и Клаус вдруг прервался и остановился. Его затянутые зеленой резинкой в низкий хвост вызывающе-рыжие волосы вспыхнули огнем в лучах закатного солнца, и девушка послушно затормозила, переводя на него глаза и ловя себя на том, что машинально чуть поглаживает его по руке. Интересно, как давно у нее завелась такая привычка и почему Клаус ничего не сказал ей на этот счет? Или ему это… нравилось?.. Парень выглядел нервным. — Послушай, Ами… — повторил он, словно успокаивая сам себя, и вскинул на нее мятежные зеленые глаза. — Мы не говорили об этом… о том, что нам рассказала Рей. И я… я в это мало верил до последнего времени, но это очень, уж очень странно. Я старался не думать, но у меня как-то не получалось, и вот теперь… мне нужно… нужно сказать тебе… — здесь Клаус взволнованно сглотнул и прикусил губу. — Я хочу сказать одну вещь. Ами показалось, что все в ней замерло и вдруг перестало биться. Это было странно, странно, ужасно странно. Непривычно, перебор. Она старалась не думать о своих видениях и галлюцинациях, и не было у нее никаких воспоминаний о том, как Клаус, зовущий себя Цоизитом, приносит в ее покои букет подснежников ранним утром. И теперь… теперь Клаус хочет разворошить это, поговорить об этом. Ей было даже немного страшно. — Я слушаю, — вместо того, чтобы сорваться с места и убежать куда глаза глядят, постаралась улыбнуться она, даже не представляя, почему испытывает вдруг такой ужас. Уж не потому ли, что Клаус может сказать, будто открывшиеся факты, пусть и не кажущиеся фактами, все между ними портят?.. Да и есть ли это хрупкое «между ними»?.. — Я просто… — парень вздохнул и мягко погладил ее по руке, словно ощутив ее напряжение. — Я не знаю, веришь ли ты сама в это или нет, но я… я хочу просто сказать, что я сейчас здесь с тобой не потому что вспомнил что-то или вроде того. И не потому что тогда между нами якобы было что-то. Ты… — он запнулся и прикусил губу до крови — так, что это стало заметно, и Ами едва заставила себя не тянуться к нему, чтобы помочь. — Я?.. — коротко отозвалась она вместо этого, побуждая его продолжить. — Ты очень нравишься мне, Ами!.. — выпалил Клаус, заставив ее замереть. — Я… я ужасно влюблен в тебя. Я столько за тобой наблюдал, что даже представить страшно, — тут он слегка перевел дух, — и я пойму, если ты скажешь, что не хочешь ничего менять между нами, или что мы знакомы недостаточно долго, или что… Он, наверное, продолжил бы череду своих безумных допущений и зашел с ними еще дальше, предположив, что ему вообще не стоило перед ней появляться, но Ами просто шагнула вперед и обняла его, оборвав все это. Ей было страшно думать о словах Рей, которая любила гадать по ее руке, высматривая ведомое что-то ей одной, но сейчас странные видения-воспоминания отступали, и она уже больше не казалась себе странной и ненормальной. Может быть, потому что Клаус сказал ей, что они познакомились не из-за этого? Что на самом деле он заметил ее гораздо раньше, чем начал видеть и вспоминать что-то непонятное и кроваво-трепетное? — Это… можно истолковать как «да»?.. — каким-то недоверчивым тоном выдохнул парень, и Ами с тихим смешком кивнула, зарываясь носом в его рубашку. От Клауса удивительно успокаивающе пахло, и ей казалось, что теперь им ничто не страшно. — Мне кажется, — негромко произнесла она, спустя пару секунд поднимая на него глаза, — я совсем ничего не знаю. И я… боюсь разбираться в этом одна. — Мы можем во всем разобраться вместе, — улыбка Клауса была какой-то будто бы лихорадочной — то ли от накатившего на него счастья, то ли оттого, что они оба были действительно не в себе. Ами улыбнулась ему подрагивающими губами. — Конечно. — Значит, — в тоне юноши поселился этот ненужный (прекрасный) трепет, — теперь я могу… мне можно поцеловать тебя? Девушка засмеялась, чувствуя, как щеки заливает стыдливо-удовлетворенной краснотой. Бойтесь своих желаний, так говорят? — Если осмелишься. Губы у Клауса были горячие, и сам он был порывист и ласков, когда крепко обнял ее, привлекая к себе вплотную и принимая вызов. И, вне сомнения, он был смел.