Заметно??? >.< 2:32АМ
2:35АМ да. 2:35АМ ты был так неловок. 2:35АМ так зажат. 2:35АМ схватился за мой бок. 2:36АМ обслюнявил мне подбородок.ХЁН!!! Я ВСЁ ПОНЯЛ!!! х.х 2:36АМ
2:39АМ думаю, тебе нужно немного попрактиковатьсяс тобой??? 2:47АМ
2:48АМ есть другие варианты?>:( 2:50АМ
2:54АМ я просто дразню 2:58АМ ты был хорошправда?? 2:58АМ
2:59АМ дачто ж, ты был ужасен 3:00АМ
3:02АМ паршивец:Р 3:02АМ
Чимин улыбается в телефон и спрашивает Юнги, на работе ли он. Когда он получает положительный ответ, то отправляет ещё одно сообщение с вопросом, как там дела, но, прежде чем он вообще успевает увидеть ответ Юнги, засыпает с улыбкой. xii. Чимин выглядывает из-за спинки дивана как раз вовремя, чтобы увидеть, как его мама, смеясь, подталкивает бедром Юнги, когда они стоят у стойки вместе, нарезая овощи. Она снова пригласила Юнги на ужин, не обсудив это с Чимином, и когда он пришёл домой с танцевальной студии, то нашёл их двоих на кухне. Оставалось несколько дней до их так предполагаемого второго месяца вместе. А, технически, они притворялись примерно месяц, и сегодня был именно тот день, в который они должны были расстаться, но вот он Юнги — стоит и готовит с его мамой, и Чимин слышит, как он смеётся так счастливо, как никогда раньше. Ему лишь временами удавалось заставить Юнги смеяться похоже. Смех затихает, но они начинают о чём-то говорить, и Чимин почти ничего не слышит, даже когда наклоняется через край дивана. Однако он видит, как Юнги краснеет и робко улыбается его маме, и как она радостно смеётся и ерошит волосы Юнги, а на лице того, к большому удивлению Чимина, ни намёка на раздражение. Наконец, когда его мать и фальшивый парень перестают дурачиться и возвращаются к готовке, а Чимин по-прежнему ничего не может расслышать, он опускается на диван и растягивается на нём с приятным чувством в груди. Может, им с Юнги не нужно рвать так быстро. xiii. — Может, нам следует отложить расставание, — ни с того ни с сего обращается к Юнги. Чимину всю неделю не давала покоя эта тема и то, как к ней подойти. Он был готов как к тому, что Юнги ответит ему, как он и ожидал, жёстким «нет», так и к тому, что Юнги пожмёт плечами и согласится, но почему-то Чимин не предполагал, что Юнги странно, отчасти недоумённо, отчасти обнадёживающе посмотрит на него и спросит: «Почему?» Цепляясь за любой ответ, Чимин яростно машет руками и заикается: — О, ч… что ж, просто, дела идут хорошо. И ты очень нравишься моей маме. Будет неловко и как-то странно, если мы просто сейчас возьмём и расстанемся и… Ну, знаешь… Не то чтобы кому-то от этого будет хуже, так что, в любом случае, зачем нам рвать прямо сейчас? Если мы расстанемся так быстро, что, если моя мама предположит, что это у нас с тобой просто такой этап в отношениях? Плюс ко всему, наш план не был настолько великолепен. Нам нужно больше времени, чтобы подумать, — Чимин, стушевавшись в дверном проёме, продолжает бросаться новыми причинами, следя за выражением лица Юнги. Юнги, сидя на письменном столе, склоняет голову набок и пристально смотрит на Чимина. — То есть я нравлюсь твоей маме, и ты хочешь просто продолжить встречаться? — проясняет Юнги. — Понарошку встречаться, — подчёркивает Чимин, нервно подпрыгивая на пятках. Он не уверен на самом деле, почему он просит повременить с расставанием. Это было планом всего месяца, и ни одно из его оправданий продолжать эту хитрость не особо обоснованно. Они звучали скорее бессмысленно. Целью было убедить его маму в том, что Чимин гей, с чем он успешно справился. Какой смысл притворяться дальше? Но в его груди теплилась надежда, что Юнги не откажет. — Точно, — соглашается Юнги в своей обычной манере, когда Чимин его поправляет. — Понарошку. — Кому это навредит? — снова пробует Чимин, и доля его надежды проскальзывает в его тон. Юнги щурится на него, словно ища что-то. Может, он находит то, что ищет, а может и нет, но Чимина это не слишком волнует, потому что, закончив его рассматривать, Юнги пожимает плечами, оборачивается к монитору компьютера и говорит: — Конечно, как угодно. xiv. Сейчас два ночи, а Чимин, полностью опустошённый после часов занятий танцами, только плетётся домой, засыпая на ходу. После его бешеного успеха на том выступлении ему давалось больше соло-частей и приходилось учить более сложные хореографии, которые были намного длиннее, чем у его менее талантливых партнёров. Дом Джихуна ближе, и он пытается решить, разозлятся ли они, если он покажется у них на пороге. Юнги сейчас, скорее всего, не спит и собирается на работу. У Чимина в голове мелькает мысль о том, чтобы свернуться клубком в пространстве между Юнги и его стеной и, может, забраться своими окоченевшими руками тому под майку лишь для того, чтобы коснуться его тёплой кожи. Это удивляет его, но он списывает это на переутомление и забредает в первый попавшийся круглосуточный магазин, чтобы подзарядиться. Он бродит по нему целые три минуты, безучастно разглядывая морозильники с энергетическими напитками и охлаждённым кофе, когда слышит знакомое «О боже» со стороны прилавка. Чимин мигом разворачивается — или, по крайней мере, вращается, насколько быстро он может после долгого дня интенсивных физических нагрузок — и не может поверить своим глазам, когда видит в противоположном конце магазина хмурое лицо Юнги. В буквальном смысле не может поверить им и трёт свои сонные глаза почти до боли, словно Юнги просто сон или галлюцинация, от которой он сможет отмахнуться, разбуди он себя лишь немного сильнее. Когда Чимин обратно открывает глаза и моргает, тот по-прежнему здесь и по-прежнему раздражён. — Разве сейчас кому-то не пора спать? — зовёт Юнги, подтверждая его мысль. Это определённо Юнги. — Хён, — произносит Чимин и хочет думать, что, не будь он таким уставшим, слово бы вышло менее похожим на нытьё. — Я уже взрослый. Юнги хмыкает и бормочет: — Да едва ли. Чимин высовывает язык в ответ. Ему это ничем не поможет, но Юнги заставляет улыбнуться. Присутствие Юнги взбодрило засыпающего Чимина достаточно, чтобы он смог сосредоточиться на напитках. Он быстро выбирает банку, хвастающуюся высоким зарядом энергии, и по пути к кассиру — к Юнги — захватывает закуску со случайной полки, которую он минует. — Дашь скидку? — Чимин пододвигает всё то, что он набрал, по прилавку к рукам Юнги. Юнги снова хмыкает. — Не в моих полномочиях, — утверждает он, но Чимин всё равно уверен, что общая сумма, которую ему выдал Юнги, как минимум вдвое меньше, чем должна быть. Когда Юнги обратно передаёт ему напиток, Чимин отламывает крышку и начинает пить. — Что ты делаешь? — спрашивает Юнги. — Пью, — Чимин немного кружит банку, добавляя к своему ответу тихое «ах». — Почему ты пьёшь прямо здесь? — вносит поправки Юнги. Чимин опирается на прилавок после нескольких больших глотков энергетического напитка, разрывая маленький пакет крекеров и предлагая его Юнги. Он просто косится на него и даже не пытается ничего взять. — Составляю тебе компанию, — говорит ему Чимин. Он видит, как Юнги собирается заметить, что не хочет компании Чимина, и добавляет: — Плюс ко всему, если я уйду прямо сейчас, то, скорее всего, засну прямо на улице, а потом меня ограбят или убьют, или что-то вроде этого, и это всё будет на твоей совести, потому что ты выгнал меня, прежде чем мой энергетический напиток смог подействовать, и затем все будут ненавидеть тебя, и ты вообще не заведёшь друзей, а ты же этого не хочешь? — Ты смешон, — решает Юнги. — Ничего из этого не произошло бы. — Тем не менее, он не говорит Чимину уходить. Между ними ненадолго повисает тишина. Юнги возится со своим телефоном, а Чимин ест в перерывах между большими глотками. Всё это время, пока Чимин здесь, никто не заходит в магазин. Юнги прерывает тишину лишь единожды, чтобы сказать Чимину, что ему лучше держать свою задницу подальше от прилавка, когда Чимин был уже готов запрыгнуть на горизонтальную поверхность. Он замолкает снова, пока внезапно не поднимает голову, сужая глаза, когда Чимин почти заканчивает есть. — И с чего ты взял, что у меня нет друзей? — Ты капризный и ужасный, — Чимин не знал, что у Юнги такие длинные руки, которыми можно бить через прилавок, но его болящее плечо тому доказательство. — У меня есть друзья, — бубнит Юнги. — Не понимаю, почему вы с Джихуном думаете, что я всё время просто сижу без дела в одиночестве. — Ты никогда не говорил об обратном, — выдаёт Чимин, на что Юнги замечает, что Джихун с Чимином не разговаривают с ним, и на это Чимину нечем больше возразить. — Эй, — снова начинает Юнги, когда Чимин наклоняется через прилавок, чтобы выбросить мусор в корзину около ног Юнги, — кстати, о Джихуне. Не говори ему, что ты видел меня здесь. — Почему нет? — Просто не надо, — Юнги щипает Чимина за кожу выше ключицы, заставляя его пискнуть и соскользнуть с прилавка обратно на землю. — Он не знает, что ты работаешь здесь? — Нет, конечно же. Это неловко. — Тебя так сильно волнует? Это же просто Джихун. Ты даже не разговариваешь с ним. — И что? Это не означает, что мне наплевать на него. Он самый важный для меня человек. Юнги смотрит себе под ноги, покраснев от смущения. Чимин пытается подавить свой шок. Небрежно пожав плечами и дав согласие ничего не говорить, он идёт к двери, и, когда он выходит, ему кажется, что Юнги говорит: «Спасибо», — но он не может сказать точно — звонок звенит в то же время. Позже Чимин продолжает размышлять об их разговоре, когда заползает в постель. Юнги и Джихун не были близки, сколько Чимин себя помнит. Раньше Юнги время от времени играл с ними двоими, а потом всё вдруг изменилось. Он начал притворяться, что их не существует. Мама Джихуна говорила им, что это потому что Юнги слишком быстро растёт для них. Но, даже когда они нагнали его в развитии, Юнги всё равно не были интересны младшие. Чимин тогда, прямо как и Джихун, думал, что Юнги просто-напросто наплевать на своего младшего брата. Тот факт, что они были неправы, заставляет Чимина задуматься о том, что, может, все эти годы и он втайне нравился Юнги. xv. После тринадцати грубых шуток о том, что у Юнги нет друзей и все его ненавидят, и двух пробормотанных: «Они что, воображаемые?» — Юнги возмущённо бросает: «Да есть у меня друзья!» — Твою ж мать, Чимин, почему бы мне просто не представить тебя им? Тогда ты заткнёшься? Чимину любопытно, да и он не получает такого уж удовольствия, надоедая Юнги, поэтому он кивает и торжественно обещает положить конец своим шуткам сразу же, как только он увидит доказательства. (Юнги едва сдерживается, чтобы не ударить Чимина, когда они идут в кафе три дня спустя и Чимин интересуется вслух, хватит ли у Юнги денег заплатить актёрам, которые будут играть его друзей.) Чимин прикусывает свой язык, как только они входят в кофейню и Юнги указывает на небольшую группу парней. Один из них делает нечто странное со своей рукой, заставляя парня напротив себя хохотать. Когда Чимин и Юнги ждут в очереди свои напитки, они не перестают шуметь. Чимин бы в жизни не угадал, что они друзья Юнги, если бы старший не указал на них сразу же, как только они вошли в магазинчик. Он не может представить, что Юнги терпит такую шумную группу парней, не говоря уже о том, что он ладит с ними. Чимин смекает, что Юнги не предупредил своих друзей о том, что он приведёт кое-кого, когда парни замечают его спустя несколько минут и начинают выкрикивать имя Юнги, тревожа остальных посетителей, и спрашивать, кто такой Чимин, когда они замечают, как тот выглядывает на них через плечо Юнги. — Ты не сказал им, что я приду? — спрашивает Чимин. — Ты же не сказал своей маме, что я твой парень, — парирует Юнги, и Чимин не успевает поправить его на «фальшивый парень» или возразить, что это абсолютно другая ситуация, потому что Юнги, сказав ему забрать напитки, когда они будут готовы, и встретиться с ними за столом, бросает Чимина одного в очереди. Их напитки готовы примерно в одно время. Юнги стоит у края стола, разговаривая с парнем с громким смехом, и никто из них не замечает, как Чимин подходит сзади. Он подхватывает краем уха разговор, и он не знает, как он начинается, но заканчивается тем, что тот парень говорит: — Так это тот ребёнок, в которого ты был влюблён всю жизнь? — и Юнги ворчит что-то, чего Чимин не может разобрать, прежде, чем ударить другого парня по плечу. Юнги краснеет, когда Чимин подходит к столу, и торопится сесть за столик, толкая двух парней ближе друг к другу, чтобы освободить место ему и Чимину. Чимин ни разу не понимает, где Юнги нашёл таких весёлых и живых людей или как он убедил их общаться с собой, но они нравятся ему. Парня с громким смехом зовут Хосок, и Чимин уже его любит. Он радостный и забавный, и тоже танцор. Все заканчивается тем, что Чимин разговаривает с ним большую часть времени. Юнги время от времени перебивает их двоих и свой разговор с одним из остальных парней, тем, который вытворял странные движения своей рукой, Намджуном, чтобы посмеяться над Хосоком. Третий парень, Джин, намного спокойнее предыдущих двух и, судя по всему, самый старший. Он пораньше улизывает на работу, но прежде чем он уходит, он называет Чимина милым и взъерошивает его волосы. Чимин удивлён тем, что он едва ли сердится на это. Юнги тоже нужно на работу, и сколько бы Чимину ни нравились Хосок с Намджуном, он не хочет оставаться, если Юнги уходит. Поэтому они уходят вместе, и, как только они достигают двери, Хосок кричит: — Повеселись со своим парнем! Чимин сбит с толку, особенно когда Юнги хмурится и через плечо показывает Хосоку неприличный жест рукой. — Они милые, — говорит Чимин, когда они отходят на пару шагов от кофейни. — Они мудаки, — отвечает Юнги, не подразумевая этого на самом деле. — Хотя, ты не обязан был говорить им, что мы притворяемся, что встречаемся, — отмечает Чимин спустя несколько шагов, надеясь вынудить Юнги объяснить ему. — Это просто Хосок вёл себя, как козёл, не бери в голову, — отмахивается Юнги, не глядя на Чимина. — Ну, до этого, однако, Хосок сказал что-то о том, что ты влюблён в меня, — Юнги выглядит испуганным, и это сбивает Чимина с толку ещё больше. Он предполагал, что Юнги просто сказал что-то об их фальшивых отношениях, или, может, просто сказал, что они встречались, не объяснив деталей. — Это случайно не потому, что мы понарошку встречаемся? — А, о, да, п-поэтому, — Юнги взволнован. Чимин не думает, что он вообще когда-либо слышал, как Юнги заикается. — Это было просто в случае, ну, знаешь, э-э, в случае, если мы с ними столкнёмся с твоей мамой. Чтобы потом не было никаких сложностей… Только и всего. Чимин думает, что такая ситуация маловероятна, но он ценит самоотверженность Юнги, поэтому ничего не говорит. xvi. Встречаться в магазине становится в какой-то мере рутиной, по крайней мере, в те ночи, когда практика Чимина совпадает с рабочим графиком Юнги и когда он отчаянно нуждается в кое-какой искусственной подзарядке, чтобы смело пойти домой. После шестого раза, как Чимин показывается в магазине, чтобы посидеть с ним, Юнги перестаёт притворяться, что у него нет служебной скидки, и отдаёт Чимину напитки бесплатно. Как и перестаёт притворяться, что ему не нравится компания Чимина, и начинает говорить с ним, вместо того чтобы сверлить взглядом экран своего телефона. Проходит время, пока Чимин не смекает, что каждый раз, когда он приносит музыку, Юнги оживает. Всё его поведение полностью изменяется, глаза загораются волнением, которого Чимин ни разу не видел до этого, и он почти бессвязно говорит, чего Чимин совершенно не ожидал от Юнги. Когда он уставал говорить, а Юнги в ответ на любой вопрос бормотал пару слов настолько кратко, насколько это возможно, он просто вспоминал бит новой песни, под которую танцевал, или встряхивал его мозг недавним хип-хоп альбомом и слушал, как Юнги пускался в многоречивые тирады о стоимости выпуска и впечатляющем рэпе. Легче было выяснить темы, которые не нравились Юнги, что в основном ограничивалось их фальшивыми отношениями и его работой, хотя он не был заинтересован во многих вещах. Даже несмотря на то, что Чимин знал, что Юнги не нравились эти темы, он всё равно спрашивал, потому что не умел молчать. — Так ты собираешься работать здесь всегда? — Ты серьёзно? — Юнги бросает на Чимина знакомый косой взгляд, и тот пожимает плечами. — Да. Тебе уже двадцать, и школу ты закончил. Это оно? — Ты вообще думаешь, прежде чем говорить? — Нет. — Юнги смеётся и бормочет что-то о том, что ценит честность в людях, и Чимин продолжает: — Если ты не собираешься работать здесь, тогда чем ты будешь заниматься? И как бы увлекательно не было слушать, как Юнги критикует музыку других людей, Чимину этот разговор никогда не доставлял такого удовольствия, как самому Юнги, когда тот рассказывал обо всём том оборудовании, на которое он копит, и о тех программах, которые у него уже есть и которые он использует для создания битов. О том, как они с Намджуном, а иногда и Хосоком, пишут рэп вместе, о том, что они не так уж и плохи и устраивали несколько андеграундных концертов, когда у Юнги были выходные и которые очень понравились людям. И что, как только Юнги накопит достаточно и сможет создавать трэки, они станут только лучше. xvii. Чимин не посещает круглосуточный магазин так часто, а ещё реже гуляет с Юнги. Он не уверен, по его это вине или по вине Юнги. Он не просит его встретиться с ним так часто, как раньше. А если он и зовёт его погулять, Юнги редко отвечает ему. Так что он думает, что это что-то среднее. Он не совсем уверен, почему Юнги избегает его. Он думал, что они стали ближе, особенно после той ночи, когда Юнги рассказал Чимину всё о своих мечтах на будущее. Был такой момент под конец разговора, когда Юнги говорил о том, где он себя видел лет так через десять, и Чимин как бы невзначай предположил, что он, скорее всего, тоже будет в жизни Юнги. Юнги притих, но ничего не сказал. В тот момент Чимин не слишком задумывался об этом, но, когда шёл домой, он задался вопросом, когда Юнги стал для него таким важным (а он стал), что он чувствовал глубоко внутри, что, когда придёт время, то он будет рядом, рядом с ним, чтобы увидеть, как Юнги неизбежно станет знаменитым. Его немного напугала мысль о том, что он начинал волноваться так сильно о Юнги, когда всё это предполагалось быть понарошку. И он не мог не думать о том, что Юнги, скорее всего, перестал отвечать на его сообщения потому, что он тогда предположил, что теперь они были друзьями. Он думает, что им следует просто, наконец, с опозданием в месяц расстаться. Особенно когда его мама видит, как он тухнет на диване после ранней практики, и замечает, что она уже давно не видела Юнги и что Чимин из-за этого кажется угрюмым. Ему обидно, что она думает, что он угрюм из-за Юнги, потому что нет. Юнги того не стоит. Он утверждает, что ему скучно лишь потому, что Джихун сейчас занят подготовкой к вступительным экзаменам (ему также обидно, что Юнги сказал, что Джихун его единственный друг, но он, вроде как, прав). Его мама предлагает ему просто пойти развлечься самому, что каким-то образом приводит к тому, что Чимин стоит в музыкальном магазине и рассматривает компакт-диски тех жанров, в которых он не был заинтересован раньше. Это место похоже на то, которое бы понравилось Юнги. Чимин вскользь думает о том, чтобы написать ему и спросить, не хочет ли тот встретиться, но он не хочет тревожить старшего. Чимин находит в стопке диск знакомой группы, которую он не может вспомнить. Ему требуется время, чтобы восстановить название в своей памяти. После нескольких минут сверления взглядом обложки, он внезапно вспоминает их разговор с Юнги, может, полтора месяца назад, в котором Юнги упомянул группу, в прослушивании которой он был заинтересован больше всего. Повинуясь импульсу, Чимин покупает этот диск и покидает магазин, взяв курс на дом Юнги вместо того, чтобы пойти прямиком по направлению к своему. Он неестественно нервничает, когда идёт, размышляя, понравится ли Юнги диск. Или вдруг Юнги подумает, что это странно, или, может, у него он уже есть такой же. Когда Чимин надумывает просто развернуться и пойти домой, он уже около дома Юнги. Он успокаивает себя, напоминая себе, что это просто Юнги, которого он знает всю жизнь, а это просто диск. Это ничего не значит. С новообретённой решимостью Чимин подходит к двери и стучится. — Ах, хён! — Юнги открывает дверь меньше чем через две секунды, пугая Чимина. — Ты не спишь?! — Да, собираюсь пойти встретиться с Хосоком и Намджуном через пару минут, — говорит Юнги с рюкзаком за спиной, и Чимин замечает, что тот полностью одет и даже обут. — Джихун не дома сейчас. Разве ты обычно не пишешь ему, прежде чем прийти? — О, да, верно. Я, ну, — запинается Чимин, держа диск за спиной. — Я просто гулял и кое-что увидел. Я, на самом деле, пришёл, чтобы встретиться с тобой, и только сейчас понял, что мне следовало написать. Я думал, что ты мог спать, извини, но ты не спишь, так что, пожалуй, всё в порядке. Ах, просто… — Хей, — начинает Юнги необычно добро, хотя обычно он кажется более сердитым, когда Чимин не может сформулировать свои мысли. — Всё нормально. Я тут. Чего ты хотел? Чимин благодарно улыбается и достаёт из-за спины диск, махая им перед Юнги. — Я просто был в классном музыкальном магазине и нашёл этот диск. Он напомнил мне о тебе. Кажется, ты говорил о нём ранее? Так что я купил его для тебя. Юнги медленно принимает диск, выглядя как-то слишком недоверчиво для того, кто только что получил подарок. Он переворачивает его пару раз, читает спереди и сзади и затем открывает, чтобы увидеть диск и буклет внутри. Его выражение лица меняется на одно из приятно удивлённых. — Спасибо, — наконец-то говорит Юнги, и, если бы Чимину пришлось давать имя этому тону, он назвал бы его тронутым. — На самом деле, я давно его хотел. Юнги слегка улыбается Чимину, а у Чимина такое чувство, словно он только что выиграл в лотерею. Он просовывает диск в свою сумку, и они оба стоят, молча улыбаясь друг другу. После того как проходит минута, Юнги бросает взгляд на свою обувь и через плечо Чимина и отчасти неловко спрашивает: — Хочешь пойти со мной? — Пойти с тобой? — Встретиться с Хосоком и Намджуном, — поясняет Юнги. Чимин улыбается шире, едва не прыгая на месте, и его настроение стремительно поднимается. — Я бы с радостью. Юнги смотрит на него с той же лёгкой улыбкой. — Круто. xviii. Чимин, закинув свои ноги на колени Юнги, лежит на кровати. На его голенях — ноутбук Юнги. Они сидели в тишине некоторое время: Юнги молча отвечал на шокирующее число писем, Чимин, вперившись взглядом в потолок, прислушивался ко звуку пальцев Юнги, стучащих по клавишам. Он не в настроении ни для чего, особенно для разговора, особенно с Юнги, но мама пригласила его на обед, и Юнги решил остаться, пока ему не нужно будет уйти поработать над чем-то с Намджуном. Чимин залажал движение, которое он должен был знать, и получил втык от старших танцоров за то, что он не достаточно практикуется, и позже он услышал, как несколько его сверстников говорили о том, насколько он несносен, и это мгновенно раздавило что-то внутри него. — Почему ты такой странный? — спрашивает Юнги, не отрывая взгляда от экрана и продолжая танцевать руками по клавиатуре. — Я не странный, — бурчит Чимин. Звук печатания умолкает на секунду, и Юнги щипает его за лодыжку. Ему повезло, что Чимин не в настолько плохом настроении, а то полетел бы его ноутбук прямо с кровати. — Ты молчишь, — замечает Юнги. — Да, ты работаешь. Это называется быть вежливым. — Ты никогда не вежлив. Ты постоянно болтаешь, когда я занят, — он отрывается от работы, чтобы взглянуть на хмурую мину Чимина. — Что случилось? — У меня просто был плохой день, — в конце концов признаёт Чимин. — Не хочешь поговорить об этом? — предлагает Юнги, и Чимин смеётся чужим, сухим смехом. — Тебе есть до этого дело? Он удивляется, когда Юнги серьёзно на него смотрит и говорит: — Да. — Просто… Кое-что случилось в студии, — Чимин теряет почти всю свою враждебность, тяжело вздыхая. — Это не важно. Юнги говорит: «Ладно», — и продолжает работать, а Чимин — пялиться в потолок. Он улавливает краем глаза, как Юнги бросает на него несколько взволнованных взглядов. — По-твоему, я раздражаю? — спрашивает Чимин через некоторое время, когда Юнги, закончив работать, играет в компьютерную игру. — Тебе есть дело до того, что я думаю? — отвечает Юнги. — Да, — говорит Чимин и только теперь осознаёт, что это правда. — Потому что я твой парень понарошку? — Потому что ты мой друг, — поправляет Чимин. Юнги долго смотрит на него, и Чимин не может прочесть его выражение лица. В конце концов он решает: — Нет. — Но ты сам так говоришь, — утверждает Чимин. — Я просто дразню. — Правда? — Конечно. Я же всё ещё здесь, — немного, но для Чимина означает всё. Многие вещи изменились. Раньше Юнги приходил к ним домой пару раз в неделю, чтобы капризно посидеть с Чимином и угодить его маме. А теперь Юнги показывался для того, чтобы побыть с Чимином не только для того, чтобы их фальшивые отношения были правдоподобными, и приглашал его погулять с собой и его друзьями каждый раз, когда Чимин был свободен. Чимин не чувствует себя волшебным образом лучше, но оживляется достаточно, чтобы говорить о классной игре, в которую они с Джихуном накануне играли, и немного погодя ему удаётся рассказать о своих буднях в танцевальной студии. Он даже мысленно не ругает себя за то, что не практикуется больше. Когда Юнги уходит, он останавливается в дверях и спрашивает: — Хочешь, чтобы я побил того, кто сделал тебе плохо? Бабочки в животе Чимина начинают кувыркаться, и он не понимает, почему. — Ты проиграешь, — решает Чимин. — Я умею драться! — утверждает Юнги. — Он примерно в два раза больше тебя. Будто сто девяносто пять сантиметров, — дразнит Чимин. — Ты назвал меня низким? — Именно это я и сказал, — подтверждает Чимин. Юнги ворчит на него, называя невежливым ребёнком, но, когда выходит, немного смеется. Чимин собирается закрыть дверь и, скорее всего, пойти практиковаться так сильно, пока его ноги не начнут гореть, когда Юнги снова останавливается и разворачивается. — Чимин? — Да? — Никого не слушай, хорошо? В тебе вовсе нет ничего плохого. xix. Чимин, по просьбе своей мамы, пишет Юнги в десять и приглашает его на обед. После того, как Юнги соглашается и полуживой показывается в дверях, он не говорит ему, что только освободился от работы и собирался поспать лишь час. Юнги всегда приходит как минимум на полчаса раньше несмотря на то, что Чимин всегда говорит ему правильное время. У слегка сгорбленного Юнги мешки под глазами, и, как только Чимин обвивает рукой его талию, он резко падает на него. — Ты в порядке? — нервно спрашивает Чимин, ведя Юнги к дивану. — Я пиздец как устал. Не спал вчера и работал до девяти, — объясняет Юнги, и Чимин несильно бьёт его в плечо, как только они падают на диван. — Ты должен был просто сказать «нет», я бы понял! — упрекает Чимин. Юнги слабо мотает головой и бормочет: — Нет-нет, всё нормально. Я не сплю. Судя по всему, «Я не сплю» равносильно «Вовсе нет», потому что не проходит и трёх минут, как Юнги, свернувшись под боком Чимина и положив голову на его бедро, вместо подушки, крепко спит, и Чимин без задней мысли гладит его волосы. Его мама возвращается из магазина с их обедом тридцатью минутами позже, заглядывает в комнату и, увидев, что её там ждёт, спрашивает: — Он в порядке? — Да, — уверяет Чимин, не отрывая взгляда от Юнги. — Просто работал допоздна. Каким-то образом, он выглядит младше. Не то чтобы всё остальное время он выглядит старым, но сейчас он беззаботен. На его лице ни беспокойства, ни раздражения. Рот расслаблен и немного приоткрыт, а не сложен в тонкую линию. Глаза мягко закрыты. Его волосы немного торчат сзади, в том месте, где они прижаты к джинсам Чимина, пока он не поворачивается лицом ближе к его колену. Он выглядит таким нежным. — Он милый, когда спит, — говорит его мама. Она уже ушла, когда Чимин думает, что, как парню, ему следует думать, что Юнги милый. Он тихо соглашается: «Да», — по-ненужному вслух, не потому, что это его долг, а просто потому, что он так и думает. xx. Чимин не уверен, сколько сейчас времени, когда он просыпается, но вокруг темно, по телевизору по-прежнему что-то идёт, он на полу, и кто-то трогает его. Он тут же закрывает глаза и притворяется, что и дальше спит, волнуясь, что здесь грабитель, который проверяет его карманы на наличие кошелька. Чимин затаивает дыхание, когда что-то тяжёлое и мягкое накрывает его. Через мгновенье он чувствует, как пара губ касается его кожи. Он распахивает глаза, когда его целуют в щёку, и видит, что это, слава богу, просто Юнги, а он накрыт очень мягким одеялом, которое Юнги никогда не убирает со своей постели, даже в жару. Неизвестное чувство охватывает грудь Чимина, и на секунду ему трудно дышать. Он выглядывает из-за края одеяла, которое Юнги тесно и тепло подмял под его тело, и продолжает ощущать нежный поцелуй Юнги, прижатый к его скуле. К счастью, Юнги стоит спиной к Чимину, так что он не знает, что был пойман. Чимин наблюдает, как Юнги делает то же самое с Джихуном, поправляя на нём одеяло, которое Джихун спихнул так сильно, что оно запуталось в его лодыжках, прежде чем коротко поцеловать своего брата в лоб. Юнги осторожно выключает телевизор, из которого издавались тихие звуки. Чимин полностью открывает глаза и видит, что сейчас три ночи. Он следует взглядом за Юнги и наблюдает, как тот натягивает свою обувь и закрывает дверь так аккуратно, что Чимин никогда бы и не узнал, что он уходил, если бы сам не видел, как старший медленно прикрывал за собой дверь. К нему возвращается странное чувство. По его груди и животу разливается приятный жар, который куда теплее любого одеяла, которым Юнги мог бы накрыть его. Чимин переводит взгляд на потолок после нескольких минут сверления взглядом двери, через которую только что вышел Юнги, думая, что всё это значит. Он даже не замечает, что наступает утро, пока Джихун не пинает его в бок и спрашивает, как давно он не спит. xxi. Чимин не знает, когда касаться Юнги стало так привычно, так естественно, что он начал делать это, не задумываясь. Когда Юнги приходит к нему в пустой дом, Чимин встречает его в дверях, крепко обнимает за талию и целует в щёку. Юнги ничего не говорит о том, что это странно, так что Чимин осознаёт, что это не было необходимо, только когда его родители возвращаются, и мама спрашивает, повеселился ли он на своём свидании. Это даже не должно было быть свиданием, думает Чимин про себя, когда честно говорит ей, что это отличный день. Они с Юнги на самом деле просто проводили время вместе. Когда он вспоминает это, он начинает думать, что, может, это и было свидание или, по крайней мере, что-то слишком похожее на него. Юнги принёс закуски и свой любимый фильм, который он, по какой-то причине, хотел показать Чимину. Они смеялись и разговаривали так много первый час, что Юнги три раза заставлял его перематывать на начало фильма, чтобы увидеть сцены, которые они пропустили. Несмотря на то, что они были одни, почему-то на протяжении всего фильма оба продолжали обниматься. Чимин сидел у Юнги на коленях, и одна его нога была зажата между ними, а сам Юнги притягивал Чимина к себе за плечи. В какой-то момент Чимин вспоминает, что они даже держались за руки. Это не было свиданием, правда, и родителей Чимина не было дома всё это время, да и Чимин не ожидал, что они вернутся. Он не уверен, как они с Юнги, не осознавая того, начали обниматься, но Чимин уверен, что Юнги тоже не заметил. Он не думает, что Юнги захотел бы коснуться его, по-дружески или нет, по своей воле. Чимин находит, что он улыбается, когда вспоминает, как он смотрел конец фильма, положив голову на грудь Юнги, а голова Юнги лежала на его собственной, в то время как тот дремал. Чуть ли не каждая часть их тел соприкасалась — невинно — и это заставляло кожу Чимина, его живот и сердце наполняться приятным теплом. Ему тотчас пришла в голову мысль, что Юнги заставляет его сердце словно улыбаться, и затем сразу после неё появилась другая мысль. О том, что, может, всё зашло слишком далеко, и им нужно остановиться, пока это не смогло зайти куда дальше. xxii. Парень (не Юнги) приглашает Чимина на свидание (настоящее). Он соглашается. Оно проходит прекрасно. xxiii. Второе свидание тоже проходит хорошо, а затем и третье. Четвёртое и пятое идут неплохо, но, когда Чимин позволяет парню поцеловать себя после шестого, что-то внутри него отскакивает. Он игнорирует это чувство, напоминая себе, что он должен сделать что-нибудь, чтобы они с Юнги могли прекратить свой спектакль, и идёт на седьмое. Когда он на восьмом, он видит Хосока. Он не может объяснить, почему, но он тянет своего спутника за руку в переулок, пока не убеждается, что Хосок не видит их. На девятом парень робко спрашивает, не хотел бы Чимин стать его парнем официально, моногамно. В его груди появляется странное чувство, и интуиция говорит ему, что он совершает ошибку, но Чимин гонит её прочь из мыслей, натягивает улыбку и говорит: «Да». Волнение ударяет по голове позже, когда он осознаёт, что у него есть парень, настоящий парень, и они будут ходить на свидания, целоваться и, в конце концов, вероятно, переспят. И это всё будет по-настоящему. Кто-то будет любить его лишь потому, что любит, а не потому, что он попросил притвориться. И это значит, что он может покончить с этим странным, светлым чувством, которое он испытывает каждый раз, когда думает о Юнги, и понизить его в должности до друга. xxiv. Чимин забывает телефон дома, поэтому не может сообщить Юнги хорошие новости. Он, наполненный адреналином, вбегает в дом, готовый написать Юнги, что они могут уже порвать, что он, наконец-то, свободен от тупого плана Чимина. Он удивляется, когда видит рюкзак и пальто Юнги на кухонном столе. Юнги иногда приходит без предупреждения, но он сначала спросит Чимина или мама Чимина упомянет, что она для чего-то пригласила Юнги. Чимин проверяет сначала свою комнату, затем бросает взгляд на открытую дверь в ванную и, когда не видит Юнги и там, спускается обратно вниз, чтобы посмотреть, снаружи ли он. На улице его тоже нет, но, когда Чимин только собирается позвать его по имени, он слышит знакомые голоса, доносящиеся из приоткрытой двери в комнату его мамы. — Нечего рассказывать, — Чимин почти не слышит Юнги, но он, подкравшись к двери и заглянув внутрь, видит, как Юнги помогает его маме рассортировывать корзину для белья в аккуратные кучки на кровати. Он прислоняется ухом к щели, чтобы было слышно. — Я думал, что он просто несносный ребёнок. Они с Джихуном стали такими раздражающими, как только им исполнилось по двенадцать. Но у меня просто… всегда было какое-то чувство. Я не мог объяснить его. Когда мне было десять — а Чимину где-то восемь — я упал на асфальте. Я должен был присматривать за Чимином и Джихуном, пока мои родители готовили. Они хотели убежать, а я пытался держать их в поле зрения. Я видел, как они собирались внутрь дома, и пытался притормозить их, но упал. Я пошёл на задний двор, чтобы поплакать. Я не хотел, чтобы кто-либо видел меня в таком виде, особенно Джихун. Чимин подошёл сзади и сказал, что он искал меня. Я говорил ему проваливать, но он упёртый, как баран. Он стал рассматривать мои руки и ноги, поцеловал синяки, вытер мои щёки, расцеловал их тоже и сказал: «Теперь всё будет хорошо, хён», — Чимин не вспоминал об этом моменте уже много лет. Он и забыл, что раньше Юнги играл с ними. Как только ему исполнилось примерно тринадцать, он стал груб с Чимином и больше не пытался разговаривать с ним или Джихуном. Джихун думал, что он ненавидит его. И Чимин решил ненавидеть Юнги за то, что из-за него Джихун был таким грустным. И с каждым годом они отдалялись друг от друга всё дальше и дальше, пока Чимин и вовсе не забыл, что они вообще были близки. — У меня всегда было всё то же чувство на протяжении многих лет. Оно никуда не пропадало. До недавнего времени я не знал, что это. — Любовь? — предполагает мать Чимина, и Чимин чуть ли не смеётся от мысли, что Юнги любит его. — Любовь, — тихо соглашается Юнги, и от этого слова в груди Чимина происходит что-то странное. Эти дикие бабочки, которые недавно поселились в его животе, тут же начали рваться наружу. — Иногда она подкрадывается к тебе, — говорит его мама, кивая, как будто история Юнги имеет смысл, — ты даже не замечаешь её, а затем в один день всё просто приобретает смысл, — Юнги издаёт тихий согласный звук. Они оба молчат, и Чимин думает о том, чтобы зайти внутрь и поговорить с ними, но прямо перед тем, как он собирается толкнуть дверь, его мама снова начинает говорить. — Я знала, что ты брат Джихуна, но я не знала, что ты играл с мальчишками в то время. Чимин обычно называл тебя «этот раздражающий хён» и жаловался, какой ты грубый. Юнги смеётся, а Чимин заливается краской. — Через некоторое время я перестал играть с ними так много. В один день, когда я был младше, я услышал, как они называют меня скучным, а я не хотел портить им веселье, но я всегда был рядом. Не думаю, что они замечали меня, пока я не начинал дразнить их, но, как правило, я присматривал за ними, — объясняет Юнги, и внезапно многие воспоминания Чимина начинают приобретать куда больше смысла. — Как всё изменилось, — более или менее шутит мать Чимина. Юнги снова смеётся, но по-другому. Не счастливо или весело, а некомфортно, отчасти самоуничижительно и, может даже, грустно. Он бормочет: — Да, всё и правда изменилось. Чимин не уверен, что он чувствует, но это слишком. Он разворачивается от двери, прижимаясь спиной к стене, и хочет знать, почему он так нервничает и почему поведение Юнги не похоже на игру. Почему всё время он хочет поцеловать Юнги. Что, если это странное чувство, это именно то, что они описывали. Что, если он влюблён в Юнги. У него даже нет времени запаниковать, когда кто-то выходит и выдёргивает Чимина из мыслей. — О-о, ах, хён! — восклицает Чимин, нервно махая обеими руками, когда Юнги смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Ты дома? — спрашивает он, бросая быстрый взгляд на комнату и обратно на Чимина. — Да, только, ах, только вернулся домой, — отчасти врёт Чимин, жестикулируя слишком яростно и неуместно к своим словам. — Что, ах, ты... Ты здесь? — Я пришёл… Я здесь, — Юнги торопливо кивает. — Я здесь, но уже ухожу. Мне пора. Чимин слишком ошарашен, чтобы остановить его. Лишь когда Юнги натягивает второй кроссовок, не завязывая шнурки, Чимин вспоминает и выкрикивает: — Подожди, я должен тебе кое-что сказать! — Извини, — кричит в ответ Юнги, забрасывая рюкзак на плечо и проталкиваясь в дверь с по-прежнему незашнурованной обувью. — Мне и правда нужно идти прямо сейчас. Есть срочные дела, пока!Ты и правда пришёл лишь для того, чтобы помочь моей маме разложить бельё??? 11:34РМ
11:53РМ нет. я ждал тебя. она втянула меня в работу.Что ты хотел??? :о 11:54РМ
12:09АМ ничего. 12:11АМ это было тупо. 12:15АМ не важно.ты уверен..?? :/ 12:15АМ
12:20АМ да. 12:21АМ не бери в голову. 12:23АМ ничего плохого.ладно!! то была очень хорошая выдуманная история!!! :D 12:27АМ
Чимин замечает, как маленькие слова «Парень набирает сообщение…» появляются и исчезают шесть раз подряд, и целые тридцать минут не спит, дожидаясь ответа Юнги (он не отвечает), прежде чем он начинает задаваться вопросом, что, может, это не была просто выдуманная история. xxv. Даже спустя неделю Юнги не отвечает на то сообщение Чимина о выдуманной истории или на любое из десяти сообщений, которые он отправил днями позже. Чимин нервно играет со своим телефоном без перерыва, проверяя его каждую пару секунд, и всякий раз пытается отправить очередное «Привет», «Как у тебя дела?» или «Ты занят сейчас?». Юнги игнорирует его даже в три ночи, когда он несомненно на работе, а самому Чимину следовало бы спать в такое время, но он не спит, потому что кошки скребут на душе из-за того, что он разрушил их начинающуюся дружбу, и вообще он безумно соскучился по Юнги за эти шесть дней. Первое, что он получает на сообщение, в котором он практически умоляет Юнги прийти для разговора, это простое «ок». Стук в дверь менее чем через двадцать минут после девяти дней молчания застаёт Чимина врасплох. — Хей, — когда Чимин распахивает дверь, Юнги встречает его робкой улыбкой, и Чимин не понимает, что происходит с его сердцем. Он хочет ответить дружелюбным «Привет», но, когда он открывает рот, то, что выходит, это: — Пришло время тебе порвать со мной. Юнги ошарашен, и его глаза становятся шире, как только Чимин бросает свою просьбу, даже не поздоровавшись. — Что? Прямо сейчас? — Да, прямо сейчас, — подтверждает Чимин. Он не уверен, почему он нуждается в том, чтобы они с Юнги сделали это. Он пытался сказать своей маме, что они расстались, но слова просто-напросто не выходили. Ему нужно, чтобы всё было взаправду. Чтобы это было официально. — Какого хуя, Чимин? — выплёвывает Юнги. Чимин не ожидал, что он разозлится. — Это было планом с самого начала, разве нет? — Это было планом четыре ебаных месяца назад! — Юнги почти кричит, бросая руку за собой, словно иллюстрируя всё то время, что прошло. — А потом ты сказал мне, что нам следует повременить. Мы уже встречаемся гребаных полгода! — Понарошку встречаемся, — нервно подчёркивает Чимин, но от этого Юнги кажется только злее. — Господи, — Чимину не нужно смотреть на Юнги, чтобы понимать, насколько тот зол. Он резко прикусывает свою нижнюю губу почти до крови прежде, чем начать говорить: — Почему ты позвал меня сюда для этого? Ты не мог просто написать? Не мог просто сказать своей маме, что я бросил тебя, и покончить со всем? Сказать ей самому, что ты мудак? Или она сейчас тут? Ты надеялся устроить целую гребаную грызню, чтобы она поверила, что всё было по-настоящему? Разве ты дал ей так мало причин, сука, доверять тебе, чтобы устраивать всю эту чушь? — набрасывается Юнги на Чимина. Он не заплачет, но он чувствует лёгкое покалывание в уголках глаз от горячих слёз. — Нет! Она даже не дома! Это странно было делать через телефон! — пытается объяснить Чимин, но Юнги мотает головой. Чимин не думает, что он вообще его слушает. — Ты тот, кто продолжает говорить, что всё это, блять, понарошку! Тогда какая вообще разница, как мы расстанемся? — спрашивает Юнги, но у Чимина нет ответа. — Почему ты так зол? — спрашивает Чимин, и его бесит то, как звучит его собственный голос, бесит, что слышит, как он задыхается из-за тупых фальшивых отношений с тупым раздражающим братом Джихуна. — Почему ты так сердит? Мы оба ждали этого! — Почему мы ждали шесть ебаных месяцев? Почему сейчас? — У меня есть настоящий парень теперь! — выпаливает Чимин, перекрикивая Юнги, чтобы он, наконец-то, услышал. Юнги хмыкает, и Чимин ненавидит то, как он чувствует себя из-за этого. Он не может смотреть на то, как меняется Юнги. На то, как вспыливший, такой злой, каким Чимин его никогда не видел, старший становится уязвимым. Юнги выглядит мягким, неуверенным и немного испуганным, и каким-то образом сочетание всего этого заставляет его выглядеть маленьким. Он по-прежнему звучит жёстко, но его голос не соответствует его выражению лица: — То есть, ты просто держал меня под рукой, пока не придёт что-нибудь получше? — Нет! Не что-нибудь получше! А что-нибудь настоящее! Ты был моим фальшивым парнем! — теперь Чимин тот, кто кричит. Ему обидно на этот подтекст Юнги, что Чимин просто водил его за нос или использовал, что, технически, он и делал, но Юнги сам согласился на это. Юнги с по-прежнему опущенной головой, наконец, поднимает взгляд на Чимина. Он смотрит на него сквозь ресницы и тихо спрашивает: — Я хоть что-нибудь для тебя значил? Чимин не понимает вопроса (или собственных чувств), и не поймёт, пока не успокоится и всё, может быть, не станет слишком поздно. — Конечно же нет. Юнги подавленно кивает, как если бы он этого ответа и ожидал. — Хорошо, Чимин. Всё, мать твою, кончено. Юнги разворачивается и уходит, и Чимин не останавливает его. Он не уверен, почему отдаляющаяся фигура Юнги делает ему так чертовски больно. Он же получил то, чего хотел, разве нет? xxvi. Чимин лежит на одеялах в своей комнате часом позже после перебранки, немигающе смотря в потолок, когда его телефон внезапно начинает звенеть, выдёргивая его из мыслей. Он отвечает, не глядя, надеясь, что это Юнги. — Ал… — Что ты, блять, сделал с моим братом? — перебивает голос, который определённо принадлежит не Юнги. — Джихун? — удивлённо спрашивает Чимин. — А кто ещё? Скольких ещё парней ты заставил плакать за сегодня? — Он плачет? — сердце Чимина замирает на месте. Он и правда всё так изгадил. — Стой, он сказал тебе, что я заставил его плакать? — Нет, это же Юнги, конечно же он не сказал. Я увидел, как он заходил в дом, и спросил, что случилось, а он сказал мне больше никогда не смотреть на него и заперся в своей комнате, но я не тупой. Он ушёл из дома нормальным, а вернулся таким, — объясняет Джихун. — Так что ты сделал? — Мы просто... порвали, — неслышно отвечает Чимин, уже не уверенный, что всё это произошло. — Я думал, вы притворялись, что встречались? — Да, — соглашается Чимин, — я тоже. — Проклятье, — выдыхает Джихун. Оба молчат, и Чимин хочет спросить, что Джихун думает. Но прежде, чем он успевает, Джихун говорит: — Может, тебе не следует приходить к нам некоторое время. Чимин впадает в панику. Он уже потерял одного лучшего друга и не хочет потерять и Джихуна. — Просто, — проясняет Джихун, — просто на некоторое время, ради Юнги, ладно? Между нами… всё в порядке, но я не хочу расстраивать его. — Ладно, — тихо соглашается Чимин. — Я буду держаться подальше от него. — Спасибо. xxvii. Этим же вечером мама Чимина находит его на том же месте. — Ты в порядке? — в конце концов спрашивает она, постояв в дверном проёме комнаты Чимина и понаблюдав за ним несколько минут. — Мы расстались, — отвечает Чимин. Его мама издаёт тихие сочувствующие звуки, когда входит внутрь, садится около него и начинает гладить по волосам. — Ох, милый… Что случилось? — Чимин сужает глаза, глядя в потолок. Он знает, что случилось на самом деле. Он втянул Юнги в фальшивые отношения и удерживал его в них слишком долго, а потом нашёл парня как предлог всё закончить, потому что он был слишком напуган теми чувствами, которые появлялись; а то, что должно было быть заговором на один месяц, чтобы убедить маму Чимина, что он гей, закончилось лишь тем, что он сделал больно кое-кому важному для него. Он знал, что он должен был сказать, что они с Юнги хотят разного, живут по-разному и чувствуют, что им лучше быть друзьями, потому что они знают слишком много друг о друге, чтобы комфортно продолжать их отношения. Что-нибудь вот такое странное. Но то, что он говорит, это: — Думаю, я изменил ему? — Думаешь? — спрашивает его мама, и Чимин даже не удивлён, что она немного сердита. Он уже слышит лекцию «Юнги славный парень, и я думала, что воспитала тебя лучше», которую она, вероятно, собирается прочесть ему. — Тут всё… довольно сложно, — решает Чимин. — Не хочешь поговорить? — спрашивает его мама вместо того, чтобы начать отчитывать его, и Чимин никогда не любил её так сильно. — Нет, не очень. И у Чимина, и правда, самая лучшая мама, потому что она коротко целует его лоб, хлопает по колену и говорит, что всё образуется и она купит его любимое на ужин. xxviii. Чимин почти выпускает из рук телефон, когда появляется уведомление от «Парень» спустя три недели после их расставания. Он не заметил, что ещё не изменил имя, и редактирует контакт на «Юнги-хён», прежде чем открыть его. 1:23РМ ты не должен переставать приходить из-за меняЯ не переставал. 1:23РМ Что ж, перестал, но это всё Джихун. 1:25РМ Джихун сказал мне не приходить. 1:29РМ
Юнги роняет телефон на кровать, когда видит это сообщение, и бежит из своей комнаты на первый этаж, где Джихун играет в видеоигры. Когда он становится напротив телевизора, Джихун не сердится, а просто ставит игру на паузу и пристально смотрит на Юнги. — Хён, тебе что-то нужно? — Ты сказал Чимину не приходить к нам? — спрашивает Юнги, сразу переходя к делу. — Да, — подтверждает Джихун, но Юнги не может поверить, что Джихун сделал это для него. — Вы поссорились? Ты злишься на него? — спрашивает Юнги, убеждённый, что есть какая-то другая причина, по которой Джихун сказал Чимину держаться подальше. Не может быть, чтобы Джихун сделал это, потому что он знает, что Чимин сделал больно Юнги. — Что ж, да, — Юнги не удивлён, но часть его желала, чтобы это было ради него. — Я не знаю, что стряслось, но он сделал что-то тебе, и меня это не устраивает. Я не знал, расстроишься ли ты, если увидишь его снова, поэтому я сказал ему пока не приходить. Сердце Юнги пронизывает любовь к своему брату, это приятное чувство, которое испытываешь, когда тот, кто заботится о тебе, делает что-то для тебя. Он никогда не думал, что Джихун беспокоится о нём настолько, чтобы печься о нём. Он подходит к дивану и обнимает Джихуна, несмотря на то, что они, вероятно, уже слишком взрослые для такого. Джихун крепко обнимает его в ответ. — Что между вами стряслось? — тихо спрашивает Джихун, уложив голову на плечо Юнги. — Я давно люблю Чимина, — впервые признаёт Юнги и чувствует, как Джихун застывает. — Оу, дерьмо, хён. Если бы я знал, я бы никогда не предложил всё это, — Джихун неразборчиво бормочет в плечо Юнги о том, что, знай он это, не пытался бы издеваться над Юнги вот так. Юнги на секунду лишь сжимает его крепче, бормочет, что всё нормально, и отпускает. — Теперь всё в порядке, правда. Пусть Чимин приходит, если хочет, — говорит Юнги Джихуну. Джихун неуверенно кивает. — Это… значит, что между нами теперь тоже всё в порядке? — Что ты имеешь в виду? — Юнги потрясён вопросом. Он и не помнит, когда отношения между ним и Джихуном не были в порядке. Когда родился Джихун, трёхлетний Юнги полюбил своего младшего брата больше кого-либо другого. — Ну, я не знаю. Просто, можем мы, типа, общаться? Опять? Теперь? — Джихун кажется необычайно робким. Юнги не уверен, почему только в двадцать один к нему приходит в голову, что, может, ему не следовало основывать свою жизнь на подслушанных словах одиннадцатилетних мальчиков. Вместо этого он просто улыбается, треплет Джихуна по волосам и говорит: — Конечно. Спустя время, когда Юнги, наконец, добирается до своего телефона, он находит сообщение, которое Чимин отправил несколько часов назад и в котором прямо говорится: «Я скучаю по тебе». Он долго смотрит на небольшой экран. В конце концов, он печатает «я тебе даже не нравлюсь». Палец останавливается над кнопкой отправить. Он бледнеет и стирает всё сообщение целиком. Написав «я тоже по тебе скучаю», он долго смотрит на маленькие буквы. Юнги мотает головой, тихо стонет и швыряет свой телефон в корзину для белья, так что он не скажет ничего тупого. Он падает на кровать, чтобы поспать и забыть всё о Пак Чимине и его тупой улыбке, и очаровательном смехе, и его глупом таланте, и как здорово он заставляет Юнги себя чувствовать. xxix. Танцевальная студия временно закрыта. Чимин оседает на диван, когда его мама говорит это. Он практиковался так сильно, что едва чувствует свои ноги, Джихун занят, он больше не может разговаривать с Юнги, его отец на работе, никто из его друзей из студии не свободен равным образом. Его мама возможный вариант для совместного времяпровождения, но и она занята уборкой, а если Чимин заикнётся, что ему скучно, она, вероятно, заставит его заняться ванной с или без неё. — Всё хорошо, милый, — утешает его мама, когда минует его, взъерошивая его волосы перчаткой. — Я знаю, как сильно ты его любишь, но скоро тебе станет лучше. — Кто сказал, что я его люблю? — ворчит Чимин, отталкивая её грязную перчатку от своей головы. Его мама смеётся и, наклонившись через спинку дивана, щипает его за щёку. — Мне кажется это очевидным, — говорит она. — Может, я неправа. Может, ты был подавленным весь месяц без причины. Чимин только хмыкает и скрещивает руки на груди в ответ, вперившись взглядом в стену. Она снова смеётся и начинает что-то напевать, оставляя его одного в комнате. Она проходит около него двадцатью минутами позже, и Чимин спрашивает: — А что, если всё это было притворством? — Что? — Что я влюблён в Юнги. Его мама ухмыляется. — Ты не настолько хороший актёр. Чимин думает, что она, должно быть, права. xxx. Хоть Чимин знает, что Юнги дал Джихуну добро приглашать его к ним, он всё равно чувствует себя странно и беспокойно, когда подходит к двери. Он не уверен, как всё будет, если он увидит Юнги, как ему следует себя вести, и, о боже, что, если он откроет ему дверь? Чимин понятия не имеет, что он будет делать. Он с облегчением выдыхает, когда пропускает его внутрь Джихун. Он, широко улыбаясь, дружелюбно бьёт его в плечо, прежде чем быстро обнять. — Ну наконец-то! Сто лет тебя не видел! — Ты приходил ко мне четыре дня назад, — замечает Чимин, следуя за Джихуном внутрь. — Да, но в твоей комнате нет кондиционера, и это отвратительно, — отвечает Джихун, поднимаясь наверх, не глядя на Чимина. Чимин на мгновенье застывает на нижней ступеньке, увидев спящего на диване Юнги. Хоть он и знал, что Юнги, по факту, живёт с Джихуном, он не ожидал увидеть его так быстро. Обычно Юнги не дома или закрывается в своей комнате. Помимо семейных ужинов, Чимин редко видел его где-то в доме, даже когда они притворялись, что встречаются, и были близкими друзьями. Была конкретная делёжка: Джихун и Чимин, Юнги и Чимин. И когда Чимин был с Джихуном, Юнги чаще всего уходил куда-то сам по себе. Как давно уже понял Чимин, Юнги красивый, когда спит. Но, увидев его сейчас, Чимину в голову ударяют те чувства, которые, как ему казалось, прошли. Это странно. Он испытывал всё это, только в разное время и в разной интенсивности, но это впервые, когда он понимает их, и, чёрт... — Эй, — зовёт Джихун сверху, — ты идёшь? Чимин удивлённо поднимает взгляд на Джихуна и кивает. Он не жалеет ещё одного взгляда на Юнги, прежде чем побежать трусцой по лестнице в комнату Джихуна. Они в ней находятся лишь пару минут, прежде чем Чимин выпаливает: — Думаю, я влюблён в твоего брата. Джихун не кажется шокированным или разозлённым. Он просто продолжает возиться с игрой в своих руках. — Может, тебе следует сказать это ему, а не мне. Эта мысль не приходила в голову Чимина. — Не думаю, что это хорошая идея. — Он бы не вернулся домой после вашего разрыва, плача без причины, — Джихун не называет Чимина идиотом, но его глаза говорят это громко и чётко. — Да, и он, скорее всего, ненавидит меня, — говорит Чимин, и от этой мысли его живот болезненно сводит. — Я уверен, что он не ненавидит тебя, — утверждает Джихун. — А что, если он скажет «нет»? — уклоняется Чимин. Джихун смотрит на Чимина всё тем же усталым ты-идиот-и-я-не-знаю-почему-я-терплю-всё-это взглядом. Это у них с Юнги коронный. — В первый раз же не сказал. — А что, если… — Чимин! — Джихун отбрасывает игру в сторону, чтобы сфокусироваться исключительно на Чимине. — Ты всегда просто ныряешь с головой в любую чушь, которая не кажется для тебя такой уж плохой! Ты не думаешь о последствиях или о том, как тяжело может быть, ты просто делаешь. И это то, что делает тебя таким замечательным! Так что просто спустись вниз, скажи моему тупому брату, что ты его любишь, и, если он скажет, что ненавидит тебя, то ты можешь прийти сюда и дать волю слезам. А затем, как только он уйдёт на работу, мы выкинем его матрас на задний двор и будем тусоваться у тебя дома весь следующий месяц! Чимин, полный решимости, кивает в ответ. Когда он снова останавливается около двери, Джихун тяжело вздыхает за его спиной и чуть ли не орёт: «Иди!» Так что Чимин идёт. Он спускается по лестнице куда медленнее, чем поднимался по ней, выглядывая из-за перил и совсем немного надеясь, что Юнги уже ушёл. Он и радуется, и нервничает, когда видит, что Юнги всё ещё спит на диване. И, несмотря на то, что он, в конце концов, всё равно разбудит старшего, он подходит к дивану как можно бесшумнее. — Я не переживал из-за моей мамы, — тихо говорит Чимин, следя за лицом Юнги, чтобы увидеть, проснётся ли он из-за его слов. — Я просто не хотел отпускать тебя. Юнги не просыпается и не подпрыгивает, или ещё что, но когда Чимин заканчивает свою откровенность более громким «хей», Юнги медленно открывает глаза и издаёт тихий стон. Это скорее сонный какого-хуя-происходит, чем почему-ебаный-Чимин-снова-здесь стон. — Ты постоянно меня будишь, — бормочет Юнги, закинув руку на свои глаза, чтобы прикрыть их от яркого полуденного солнца, и выглядывая на Чимина одним глазом из-под запястья. — Извини, — бормочет Чимин. — Что на этот раз? Будешь задавать мне какие-нибудь тупые вопросы? — в какой-то степени дразнит Юнги, и Чимин удивляется, насколько он выглядит бледнее, чем в последний раз, когда они говорили. — Ну, — начинает Чимин, нервозно заламывая руки. — Надеюсь, ты не подумаешь, что это тупо. Юнги приподнимает руку достаточно, чтобы полностью взглянуть на Чимина, и жестом просит его продолжать. — Я, просто… Я не… Я знаю… Прости, — наконец говорит Чимин, делая глубокий вдох и пытаясь разобраться с мыслями. — Я не пытался удерживать тебя при себе, пока не найду кого-то получше, или просто, чтобы угодить маме, и тому подобное. Не после этого первого месяца. Я не… Ты мне нравился, и я не хотел терять тебя, и затем мы стали друзьями. Ты был моим лучшим другом, помимо Джихуна, и мне нравилось проводить с тобой время. Мне нравилось держать тебя за руку, очень нравилось держать тебя за руку, твои руки такие мягкие, и я не… Этот парень? Этот настоящий парень? Не знаю, я чувствовал, словно мне нужно оправдание, чтобы расстаться с тобой? И поэтому я пошёл на свидание с первым парнем, который меня позвал, и мне, ума не приложу, мне не нравился он по правде, и мы порвали сразу же после того, как мы с тобой расстались, — это первый раз, когда Чимин не убеждается конкретно оговариваться, что их отношения были ненастоящими. Он думает, что Юнги замечает это, потому что его пустое выражение лица нарушается лёгкой улыбкой. — И я чувствовал, что освобожу тебя, или что-то вроде того. Я никогда не думал, что кому-либо из нас будет больно. Думал, что я тебе совсем не нравлюсь, и я никогда не понимал, почему ты всё равно согласился на всё это, так что я думал, что ты хочешь выбраться из этого как можно скорее. Но затем ты расстроился, и это было так больно. И я осознал, что я по-настоящему, очень по-настоящему влюблён в тебя, — многословное объяснение Чимина встречает тишина. Юнги изучает его взглядом, и Чимин заставляет себя поддерживать зрительный контакт, чтобы Юнги знал, что он серьёзен, несмотря на то, что он невероятно смущён. После долгой тишины, Юнги говорит: — Я согласился на всё это, потому что всегда любил тебя и просто хотел посмотреть, что из всего этого выйдет. Адреналин переполняет Чимина, и у него такое чувство, словно его сердце парит. Он ничего не может поделать со своей широкой улыбкой, растягивающейся на лице, когда он слышит, что Юнги любит его. — Это того стоило? — Да, — с уверенностью говорит Юнги. — Тогда, не хочешь попробовать по-настоящему? — бабочки в животе Чимина вырисовывают мёртвые петли, пока Юнги молчит, размышляя над вопросом. — Просто уточняю, ты, Пак Чимин, просишь меня, Мин Юнги, стать твоим настоящим парнем на неопределённое время, никаких игр, не для того, чтобы расстаться, не из-за твоей мамы или кого-либо ещё, а лишь потому, что ты так хочешь, только я и ты, вместе, по-настоящему? — Да. — Ладно. Чимин так же счастлив, как и взволнован. Он не уверен, что делать дальше. Будет ли всё странно и неловко после месяца отдалённости? Он волнуется, что они не смогут обратно окунуться в ту простую любовь, которую они построили за месяцы. Но, когда он бормочет: «И что теперь?», — Юнги улыбается ему самой счастливой улыбкой. — Можем попрактиковаться, — дразнит Юнги, вытягиваясь за рукой Чимина. Чимин смеётся и переплетает свои пальцы с пальцами Юнги, и всё кажется таким правильным. — Не смейся надо мной. — Нет, правда, — продолжает Юнги, притягивая Чимина за руку, пока тот не падает на диван. В ограниченном пространстве у Чимина нет другого выбора, кроме как прижиматься к Юнги, чтобы не упасть. Их переплетённые руки лежат на груди Юнги. Чимин уложил голову на его плечо, отчасти спутав их ноги. — Обниматься очень сложно. Нам нужно преуспеть в этом. Чимин, прижатый к теплому телу Юнги, вдруг осознаёт, что теперь ему не о чем волноваться. Он не хочет шевелиться, но всё равно тихо возражает: — А что насчёт Джихуна? Юнги лишь прижимается щекой к макушке Чимина, зевает и говорит: — Ему просто придётся привыкнуть к этому, куда он денется?