Путь Шиноби

      Эта новость… потрясала. Какаши и Саске, услышавшие известие, потеряли дар речи. Команда десять, стоявшая у стены, восприняли информацию сухо и без интереса — они не понимали, почему эта новость оказала такое влияние, но Шикамару догадался — это связано с похищением Сакуры и её поисками целый месяц. Теперь и он, и его товарищи знают о произошедшем и должны сами попытаться понять сложившуюся ситуацию.       Какаши посмотрел на Шизуне и спросил:        — Как они это сделали?! Ведь и Данзо, и старейшины охраняются очень сильными и хорошими шиноби; что же они за люди такие, что не могут даже справится с самым элементарным заданием-то?       Женщина опустила взгляд — ни она, никто другой не понимал всего этого недоразумения. Стражники только разводили руками — наверное, как добавила Като, узники применили какой-то старый проработанный трюк, проходя мимо уснувших бойцов. И, как предположила рассказчица — сейчас старики, возможно, радуются победе и поражению главы деревни. Цунаде заметно посмотрела в сторону, прищурившись и покусывая нижнюю губу от нахлынувшей досады.       Одна ошибка — и такой результат.       Непростительно!        — Цунаде-сама, мы, конечно, извиняемся, что прерываем всю эту напряжённую ситуацию, но Вы не могли бы ещё раз объяснить, что произошло? — голос подал Шикамару, оглядев Сенджу слегка раздражённым взглядом. — Мы и так многое узнали, и я считаю, что некоторые вещи мы спокойно можем и принять, и переварить, и посодействовать в случае первой необходимости.       Саске посмотрел на бывших товарищей, бросил косой взгляд на наставника.        — Хм, если говорить коротко и по существу, — заговорила глава деревни, — то произошедшее с Сакурой — вина старейшин и Данзо Шимуры. Ино, я полагаю, ты принесла тот свиток, в котором находится информация, добытая Иноичи-саном? — после заданного вопроса Ямонако кивнула. — Чтобы подтвердить те деяния, с которыми мы столкнулись, надо было раздобыть доказательства.        — И что сейчас? — развела руками Ино, выходя вперёд и протягивая свиток прямо в руки женщине. — Если старики устроили побег, что нам дальше делать?        — Признаюсь, если информация в этом свитке — правда, то нам надо отправлять поисковый патруль на задержание и допрос и наказать их по соответствующим пунктам. — Годайме чуть прикрыла глаза, вспоминая страшные дни поисков и неизвестности. — А сейчас, Ино, будь добра, передай мне свиток и давайте прочитаем то, что смог отдел мозго-копателей отыскать.        — А после решим, что делать дальше, — вторил Хатаке.        — Да, — кивнула в ответ женщина, склоняя голову набок.       Саске взглянул на пол. У того возникало и уходило множество мыслей, и главная задача стояла перед ним узнать о планах и деяниях старейшин и расправиться с ними, как можно скорее. ***       Сакура всё смотрела вдаль, на то место, где примерно исчез Саске. В её глазах долго плыл образ бывшего любимого человека; чёрные глаза, такого же цвета волосы. От Учихи отчего-то всё время веяло холодом и потом, пряным ароматом специй и ещё чего-то, отдалённо напоминавший сладкий десерт или аромат домашней выпечки. Хотя, подумала и махнула про себя Харуно — это вполне могли бы быть игры разума, не стоило воспринимать запахи всерьёз. Может, это был фокус с успокоением — Саске, проникая в её подсознание, наслал некое подобие Гендзюцу и «погладил по голове».       В голове возникали страшные дни пыток. Боль продолжала рассекать талию, царапать правую и левую щёки, свист чего-то страшного отдавался в ушах куноичи. Сакура прикусила губы, чтобы ненадолго позабыть страшные ощущения, ещё свежие воспоминания. Взгляд прищуренных, полных презрения глаз, раздражённое выражение и забинтованная половина лица. Сакура теперь не сомневалась, её довели до такого состояния пытки Данзо Шимуры.       Возможно, ей не стоило разговаривать с Саске и Какаши-сенсеем. Если бы всего не было, тогда Данзо не подозвал Сакуру к себе и не стал бы вытворять такое. Он бы не взял за руку и не повёл бы в отдельную комнату. Унижение, стыд, которые девушка испытывала, когда дикая боль пронзала тело. Почему всё так, как не хочется?       C какой же ненавистью на неё смотрел этот Шимура! А с каким укором и сожалением на неё смотрел Саске — и не скажешь, что перед ней стоял мститель всея Конохагакуре. Да, в прошлом у них были какие-то перепалки, Саске смотрел на девочку с раздражением… Сакуре даже хотелось провалиться сквозь землю.       В душе заскребли кошки, в районе сердце начало что-то царапать и жечь. Сакура посильнее сжала руку в кулак и преподнесла к сердцу, прислушиваясь к едва ощутимому биению. Грудину начало отдавать неприятной болью, как будто сознание медленно готовило девушку к предстоящему испытанию — проснуться и терпеть боль долго и с сжатыми зубами.        — Я справлюсь! — твёрдо заверила саму себя Харуно, хотя она и понимала, что в первое время ей придётся несладко. Руки охватила боль, потом — неприятные колики, ощущение горения внутри распространилось и по всему телу далее. Кажется, подумала про себя девушка, она просыпается… ***       Компания, находившая в кабинете Хокаге, долго не могла переварить информацию. То, что Иноичи-сан и его команда откопали из мозгов старейшин, поражало — да, они имели некое отношение к ликвидации Учиха, но Ичизоку; да, они каким-то образом помогали Данзо обустроить тоталитарный режим правления в Конохагакуре. Да, они были в сговоре с последним и принимали косвенное отношение в том, что произошло с Сакурой. Компромата достаточно, с этими доказательствами можно прижать старейшин и отправить их на пожизненное.        — А как мы сможем наказать Данзо-сама? — спросил после всего этого Саске, наблюдая за тем, как Хокаге сгребает в ладонь кучку пепла, оставленная после того, как свиток сам по себе загорелся и сгорел. — Да и аргументы против старейшин не слишком убедительно звучат.       Цунаде на такое заявление хмыкнула.        — Ты, хоть и Учиха, но многого не знаешь и не до конца понимаешь, — ответила она через секунду. — Даже такие аргументы, если их преподнести правильно, тогда преступники ответят за поступки по полной программе, и наказание будет соответствующим.        — Хм, — без эмоций проговорил Саске, складывая руки на груди.       Какаши, находившийся в кабинете, только косо посмотрел на ученика, а после предложил команде номер десять идти по домам, отмечая, что на данный момент ничем толковым они помочь не смогут, но с другой стороны, попросил быть готовым к любым заданиям, если таковы и возникнут.        — Хай, Какаши-сенсей! — за Чоуджи и Ино ответил Шикамару, который первый отдал честь поклоном; его примеру последовали и Акимичи с Ямонако, после чего трио ушло из кабинета. ***       Сакура медленно открывала глаза; они, не привыкшие к яркому солнечному свету, болели и щипали. Было непросто привыкнуть к яркому свету, глаза даже заслезились. Но второй раз дался легче, и после того, как потолок стал виден отчётливее, Сакура вздохнула и выдохнула полной грудью, терпя боль, которую испытывала в этом месте.       Лёгкий ветер теребил занавески, приносил приятную прохладу на лицо девушки. Это помогло ненадолго отвлечься. Нос под тяжестью чего-то болел, руки онемели. Кроме глаз и ноздрей Харуно казалось, что всё тело покрыто несколькими слоями марлевых повязок и бинтов. Шевелиться было невозможно — хотя, пришла к выводу розоволосая куноичи, это первичные ощущения после прихода в сознание, боль продолжала преследовать, как смерть шиноби на каждом шагу.       Боль прошлась резким импульсом по правому боку. Сакура с лихорадочным вздохом чуть не вскрикнула, едва успев прикусить губу, что не закричать и не напугать медперсонал. В голове возникали образы плётки и мелькавшего света. Девушке на миг представилось искажённое в гневе лицо старого Данзо, а в его руках едва виднелась рукоять с кнутом.       От одного воспоминания тело куноичи содрогнулось от приступа тактильного воспоминания. Неприятное покалывание в районе правого бока от внутренней стороны бедра, проходивший через живот, спину и заканчивающееся на левом плече. Спину обжигало, живот и бедро щипало, а плечо не чувствовалось. Его как будто отрезали, пока Харуно была без сознания.       Сакура осторожно пошевелила пальцами — фаланги ломило, но осторожное шевеление не наносило вреда. Следующим шагом был подъём правой руки. И, как догадалась сама девушка, сейчас у неё ничего не выйдет — рука была слишком тяжёлой, а участок выше локтя жгло и ломило; Сакура сдавленно вздохнула и выдохнула, испуская болезненный стон. Харуно про себя решила, что она не сможет никогда в жизни поднять кунай или запустить сюрикен.        — Привет? — слева послышался чей-то голос.       Сакура попыталась сама повернуть голову, но над ней уже зависла чья-то красная макушка. Бледное лицо, угловатый подбородок и красные глаза, украшенные очками в роговой оправе. Это девушка не была знакома Харуно, и розоволосая прищурилась, пытаясь сфокусировать взгляд на самой гостье.        — П-привет, — невольно ответила Сакура, кивая в ответ. — А ты… я тебя раньше не встречала, вроде как…       Красноволосая вздрогнула — видимо, она не ожидала ответной реакции от пациентки. Но незнакомка быстро взяла себя в руки и, улыбнувшись, ответила.        — Привет, Сакура, меня зовут Карин Узумаки, я ассистент твоего лечащего врача — Цунаде-сама, — скороговоркой представилась девушка, которая присела рядом с Харуно. Сакура тем временем внимательно смотрела за движением новой знакомой. Подождите минутку, вспыхнула мысль в голове куноичи, как эта себя назвала? Узумаки?        — Ты, что, приходишься родственнику Наруто Узумаки? — совсем слабо прошептала Сакура, успев и икнуть.       Карин заметила удивление на лице больной и усмехнулась, прикрыв рот ладонью.        — О, так ты его знаешь? — склонила голову набок красноволосая, поправив очки.        — Ну, да, — недовольно отвела взгляд Харуно. — Мы с ним были в одной команде, пока он не ушёл тренироваться к саннину Джирайе.        — Ясно, — Карин кивнула, подвигаясь к больной поближе. — А насчёт нашего родства с Наруто-куном… мы с ним приходимся родственниками по крови, по клану. Мои родители — из клана Узумаки… И кто-то из родителей Наруто-куна… тоже происходил из этого клана.       Сакура не ожидала услышать нечто подобное, и она была удивлена, что у дурачка Наруто появился кровный родственник. Харуно в следующее мгновение подумала, а знает ли что-то обо всём этом сам Наруто.        — Я писала ему одно письмо, но он пока мне не ответил, — Карин как будто прочитала мысли и ответила на немой вопрос новой знакомой. — Я передавала письмо через Джирайю-сана, который приходил и потом уходил из деревни. Он меня предупреждал о том, что Наруто много и упорно тренируется, поэтому ответ на своё письмо я пока не получила.       Сакуре внезапно захотелось встать и ударить друга в солнечное сплетение, но острая боль парализовала её, и со сдавленным стоном девушка отпустила голову на подушку, тяжело дыша. Она не понимала, как этот придурок может так обходиться с девушками? И он ещё хотел, чтобы сама Харуно на него обратила внимание?        — Не стоит на него так давить, — спокойно говорила между тем Узумаки. — Цунаде-сама мне иногда рассказывала о том, какие тренировки проходит наш общий знакомый. Однако сейчас госпожа Цунаде занимается другими вещами — Саске-кун, с которым я пришла, рассказывал мне, что они ищут Данзо и старейшин, потому что хотят посмотреть им в глаза и наказать… Ты бы знала, как Саске за тебя переживает!       Такие слова несколько напрягали Сакуру, но она старалась лишний раз не запоминать ненужную информацию. Для неё самое важное — восстановить силы и держаться молодцом. Разговор с Карин помогал думать не о боли, а о том, что предстоит выполнить в ближайшие несколько недель. Саске не станет смотреть на неё целый день и прожигать совсем невыносимо-грустным взглядом. От этого становилось противно к самой себе.        — Эй, не стоит винить себя за такие вещи! — словно прочитав в голове какой-то вопрос, ответила красноволосая. — Ты не виновата в том, что с тобой приключилось такое. С каждым происходит что-то плохое, но не надо обвинять себя в этом!       Сакура с непониманием посмотрела на неё.       В голове внезапно всё смешалось — мысли, воспоминания, планы. Сказанное Карин было каким-то непонятным и размытым; на место сказанным словам пришли воспоминания о товарищах — Тору, Сен и Куро. Что с ними стало после того, как её обнаружили — одной Цунаде только известно. И Саске, кажется, тоже.        — Скажи, а ты не видела ребят — двух девушек с чёрными волосами и парня с синими волосами и синими глазами? — после недолгого молчания спросила Сакура. — Они же мои напарники, мне бы хотелось знать, что с ними всё в порядке.       Карин с непониманием наклонила голову набок. Потом она вздрогнула, приподнимая голову, выпрямила шею и посмотрела по сторонам. Что-то проговорила невнятное, покусала палец и посмотрела на больную.        — Вспомнила! — удовлетворительно кивнула Узумаки. — Парень с синими волосами очень нервничал из-за тебя. Саске-кун просил не так сильно дёргаться, потому что тогда твоя жизнь была на грани, и врачи чуть ли не тряслись над тобой, спасая твою жизнь и состояние. Потом, как мне сообщили, я стану помогать тебе в твоей реабилитации и по необходимости помогу с тренировками — ходить, может помогу с нагонкой необходимых базовых умений…       Дальше Харуно не слушала — её снова куда-то унесло, к прошлому, когда она была под началом Какаши-сенсея, когда был жив Третий Хокаге, когда Саске и Наруто не уходили из деревни, а у них в планах не было выполнить псевдо-лёгкую миссию ранга С. В голове постепенно появлялись образы разных моментов жизни: период Академии, сдача выпускного экзамена (а Наруто его тогда провалил, противно пропищал внутренний голос).       Карин поняла, что пациента лучше оставить наедине и, встав со стула, Узумаки поклонилась и поспешила выйти, однако, как только рука дотронулась ручки двери, Сакура заговорила снова.        — Если увидишь Саске-куна — я хотела бы его видеть и поговорить насчёт моих товарищей, — Сакура неловко заёрзала, точнее, попыталась это сделать, но боль сковывала движения, и Харуно мысленно представляла себе свои действия. Карин обернулась к розоволосой и, улыбнувшись, кивнула, отвечая:        — Хорошо, передам.       И дверь за чуунином закрылась негромким хлопком. ***        — Саске, пришло сообщение от госпожи Цунаде, — ответил Какаши, вытаскивая небольшой свиток с лапы почтовой птицы. — Тебе лично.       Саске лениво посмотрел в сторону наставника.        — И что там написано? — равнодушно отозвался Учиха.        — Не знаю, — пожал плечами джоуннин. — Сам посмотри.       Подросток встал с дивана, на котором тот сидел до этого самого момента. Какаши передал небольшой свиток, который увеличился после того, как тонкие и бледные пальцы резко схватили и вырвали послание. Саске раскрыл послание и пробежал по нескольким строчкам. А после с мрачным видом отлип от пергамента.        — Всё в порядке? — реакция Хатаке не понравилась, поэтому он сразу спросил, что произошло.        — Да, — вяло ответил ученик, вздыхая. — Цунаде-сама хочет, чтобы я ненадолго вернулся к Орочимару-сану, а почему — это она попросила меня прийти к ней и обговорить данный пункт.       Какаши далеко не обрадовала данная перспектива.        — И что Цунаде-сама хочет от тебя такого, чтобы как-то поговорить с этим саннином? — вопросы всё сыпались, а ответа на них не было.       Саске пожал плечами.        — Тогда, если ты не против, я направлюсь с тобой в Резиденцию, — проговорил Какаши. — Ибо мне самому интересно узнать, что задумала наша Годайме.        — Как скажите, — безучастно пожал плечами юноша. ***       Цунаде знала, что в определённое время придёт Саске, но она не ожидала, что вместе с учеником придёт и наставник. Какаши смерил Сенджу обезумевшим взглядом, но Хокаге была готова к тому и сразу выставила руку вперёд, призывая пепельноволосого джоуннина к молчанию.        — Какаши, я знаю, ты не рад тому, что я отправляю Саске назад к Орочимару, но так надо, — резко проговорила женщина, наблюдая за переменами Какаши.       Хатаке нервно подёргал правым глазом — он был готов ко всему, но в то же время у него закралось некое чувство вины, и мужчина хотел загладить его — Саске, Сакура и Наруто заменили ему семью, товарищей, которые погибли, оставляя молодого человека один на один с жестоким миром; и вроде у него начало всё налаживаться, но выстроенный замок снова развалился — за Наруто Хатаке не сильно беспокоился, но в то же время Наруто — единственное, что напоминало о неприятном прошлом — о Минато-сенсее и его жене; о Рин, которую Какаши убил своим Чидори; об Обито, который дурак и ничего не умел делать, только плакать и помогать бабушкам.       Саске напоминал одновременно и о клане, и о товарище по команде, когда всё было хорошо. А Сакура напоминала ему Рин — ту, которая всем сердцем, отчаянно любила его, несмотря на то, что сам не обращал на неё никакого внимания. Правильно говорят, что ценить человека начинают только после его смерти. После убийства парню снились кошмары, преследовали страшные фигуры смерти, Какаши просыпался в холодном поту, с диким биением сердца. И что делать, если всех троих разлучат окончательно — Саске, навещая Сакуру, сможет дать стимул поскорее выздороветь, а Учиха в своё время сможет немного смягчиться. Станет немного трезвее смотреть на мир, легче сходиться с людьми.        — Вы хотите, чтобы я окончательно сошёл с ума? — зарычал в ответ джоуннин. — Я не смогу долго сидеть рядом с Сакурой, один на один; с Саске ситуация немного проще, я могу ненадолго отвлечься от более тяжёлых проблем.        — Но и Саске нужно тоже отвлечься «на не особые тяжёлые мысли»! — парировала женщина.       Саске посмотрел на наставника с восхищением и одновременно отвращением — он был рад, что наставник ценит учеников, но и накладывать на себя руки только из-за того, что выжившего из Учиха, но Ичизоку отправляют к саннину — это звучало бредово.        — Какаши-сенсей? — Учиха обратился к сенсею, посмотрев на джоуннина немного мутным взглядом.       Хатаке с неохотой посмотрел на ученика.        — Возможно, Цунаде-сама… права, — с неохотой признал Учиха, но на что и Хатаке, и Сенджу с удивлением отреагировали, так как им было непривычно, что великий из клана Шаринганов придерживается мнения взрослых. — Я, конечно, не поддерживаю идею Цунаде, но… какую выгоду от этого всего можно получить?        — Тебе нужна выгода? — переспросила Цунвде, прислонившись к спинке кресла и нахмурившись. — Что это должна быть за выгода такая?        — Какой смысл мне уходить к Орочимару, если основная цель, которую вы от меня ждёте — это избавиться от ненужных мыслей? — Саске спокойно выдохнул, заранее догадываясь, что ему зададут этот вопрос. — Я понимаю, что помимо тренировок у саннина надо было бы… следить за экспериментами и поведением вашего старого товарища… сами понимаете, некоторые другие миссии внутри миссии — принесёт пользы больше, чем просто сидеть и забыть о товарищах.       Цунаде с недовольным лицом посмотрела на Какаши.        — Хм, неужели твои слова о важности командной работе дошли и до чёрствого и нелюдимого Учихи? — фыркнула женщина, складывая руки на груди.       Хатаке ничего не ответил.        — Ох, за что мне такое наказание? — Цунаде упёрлась лбом в стол, обдумывая слова последнего из проклятого клана. И здесь он успел выставить свои условия?       Как его терпели Сакура с Наруто?        — Ладно, — тихо прошептала Сенджу, потирая лицо руками. — Саске, отправляйся к Орочимару и жди дальнейших распоряжений!       Саске молча поклонился, отдавая честь, но резко выпрямил спину, повернулся к двери и направился в сторону выхода.        — Если вы не против, я пойду собирать вещи, — мрачно заявил Учиха и не дожидаясь ответа, вышел, хлопнув за собой дверью.       Когда присутствие Саске боле не ощущалось, Цунаде устало выдохнула и распласталась на столе, не смотря на документы.        — Господи, неужели у всех представителей Учиха, но Ичизоку есть своя шила в заднице? — вместе с усталым вздохом флегматично спросила женщина. — Выгоды ему нет, пф! У меня нет никаких планов, как его правильно занять, какую миссию дать. Хотя он правильно подал идею — следить за деятельностью в лаборатории Орочимару, но по мне — это не самое лучшее…        — Вы предлагаете ему дать миссию, которая будет ему не по вкусу? — пуще прежнего нахмурился Какаши, не понимая, куда ведёт его Хокаге.       На лице женщины воцарилась коварная улыбка.        — Есть у меня идея, — с предвкушением произнесла женщина. — Слушай меня внимательно… ***        — Чего? — ответная реакция Саске — удивление, на которое и рассчитывал Хатаке.        — То, что слышал, — кивнул в ответ мужчина, что сильнее разозлило представителя проклятого клана.        — Да эта женщина смеётся надо мной! — завыл раненным зверем Саске, вцепившись руками в чуть отросшие волосы. — Мне на базе у Орочимару-сенсея надо писать выдуманные письма матери, которые я не смогу ей отправить даже в мир иной! Это что за несправедливость-то такая, а?        — Это — не несправедливость, как ты выразился, — в разговор вмешалась женщина — Хокаге. — А некая тренировка сохранения разума.       Учиха недобро покосился на главу деревни, собираясь активировать Шаринган.        — Моя каа-сан давно лежит в земле, в могиле, — резко проговорил в ответ юноша. — Мою родительницу уже не вернуть! Ровно, как и моего отца. По вине одного дебила-маразматика. Как я могу писать письма матери, если её давно нет в живых.        — Тебе посылать матери письма не надо, — покачала головой Сенджу. — Просто пиши письма, «рассказывая» матери о том, что происходит с тобой за пределами нашего селения. Это один из способов выплёскивать эмоции наружу. Разрешаю после написания полноценного письма сжигать, чтобы не заставать свой угол макулатурой.        — Я отказываюсь! — резко ответил парень, складывая руки на груди.        — Что ты сказал? — у Цунаде начался нервный тик. Женщина задёргала бровью, недовольно посмотрела на подростка.        — То, что слышали, — продолжал недовольно парировать молодой человек. — Я не собираюсь это делать!       И в дополнение ко всему гаденько улыбнулся.        — Это приказ Хокаге, в конце концов, — ответила женщина, уперев руки в бока, нависая над геннином.       Саске это как-то не убедило.        — Мне наплевать на это, женщина, — впервые Учиха так грубил старшим. Кажется, это его ни капельки не волновало. Но Цунаде такое не устраивало, и она намеревалась преподать один важный урок.        — Говоришь, что тебе это до лампочки, — прошептала тихо, но мрачно женщина, сжимая кулаки. — Хи, я не согласна с этим. Вспомни, как ты отчаянно пытался найти Сакуру вместе с Какаши-сенсеем. Как ты бегал, обыскивал улочки и спрашивал людей, несмотря на то, что в первое они шарахались от тебя; вспомни, как тебя передёргивало от одной мысли о том, что Сакуры может не быть в живых! Помнишь это? И что ты сейчас хочешь сделать? Забыть обо всём этом и всё? Или есть какая-то причина, по которой тебе будет «неудобно» писать письма твоей мёртвой каа-сан? М?       Саске молчал и не смел говорить — глава селения хоть и добрая женщина, но были некоторые вещи, которые она не могла простить просто так: на войне она потеряла брата и жениха, теперь она хочет помочь молодому поколению понять, что эти советы она не просто так даёт, многие молодые люди даже не заслуживают такой чести!       А Саске — просто запутавшийся во всём этом ребёнок. Ничего не понимает, ничего не осознаёт. Какаши, наблюдавший за спором Учихи и Сенджу, тяжело вздохнул и намеревался достать из подсумки книжонку, но мысли о прошлом — о его команде и мёртвых сокомандников — увели в транс. В голове возникали разные картинки прошлого, дни тренировок, миссии в других странах, отчёт Хокаге. Когда было время задуматься о том, что произойдёт с товарищами завтра? Все просто жили по автомату — подъём, завтрак, тренировка, задание и нескончаемые дни смертей и боёв… От всего этого не только головой ходуном ходила, но и Какаши ощущал себя стариком. Джоуннин улыбнулся, прикрыв глаз.       Цунаде и Саске посмотрели на третьего члена их небольшой группой с каким-то недоверием.        — Какаши-сенсей, что это с Вами такое? — не понимая, по какому поводу наставник решил улыбаться, Саске с непониманием наклонил голову набок, как будто для него это было сейчас очень важно. Конечно, для самого Учихи было важно попытаться разглядеть, что происходит у него под маской — как сильно приподняты уголки губ, раскрыт ли рот в улыбке.        — А? — джоуннин в своё время уставился на ученика, а потом рассеяно добавил, — да, всё хо-рошо, не стоит обо мне беспокоиться.       Или обращать на меня внимание, добавил про себя подросток, усмехаясь.       Но долго ругаться ни одна сторона не желала продолжить ссориться и в скором времени Саске переступил порог деревни, насупившись и углубившись в свои мысли. Цунаде и Какаши стояли около ворот, наблюдая, как фигура Учихи медленно, но верно исчезает.       Какаши медленно выдохнул и посмотрел на Сенджу.        — Нам пора возвращаться? — спросил Хатаке, переводя взгляд с лица женщины на дорожку в лес, куда уходил ученик. Хокаге посмотрела на одного из своих подчинённых, кивнула, соглаша-ясь со словами, а потом резко развернулась и отправилась в сторону Резиденции; мужчина по-следовал за ней.       Мысли об учениках никак не отходили на второй план. ***       Сакура лежала на кровати, думая о чём-то. Её уносило вдаль, к своим мечтаниям и грёзам. Ей это помогало ненадолго забыть о боли, но реальность и иллюзия не всегда бок о бок идут, и некоторая часть боли всё же мучала девушку. Сакура уже ненавидела лежать на койке, запах ме-дикаментов и хлорки воротил её, как в какой-то воронке. Она мечтала встать на ноги и просто пройтись, размять ноги. Ей не хватало тренировок, общения — Карин, которая побыла немного с ней, ушла, занимаясь другими делами. Или она вполне могла направиться на миссию. Узумаки, как потом анализировала куноичи, работала в госпитале не всё время, а приходила туда на под-работку и была новенькой среди жителей Конохагакуре. Ибо людей с таким цветом волос — ярко-алого оттенка — она не видела ни у кого. Тоо-сан — у него тоже были какие-то красные волосы — не заставлял девушку задуматься об этом, такого оттенка волос, как у него Сакуру не удивляло. Но ярко-алый, как цвет волос — встречался редко, Харуно видела такое в первый раз.       И потом, как эта Карин назвала свою фамилию? Узумаки? Но такая же фамилия была и у напарника Наруто!       Тогда почему цвет волос у него не такой, как у неё?       Скорее всего, как потом решила Харуно, вспоминая некоторые уроки биологии — у кого-то из родителей напарника ген, отвечающий за красный цвет волос (если это было правдой, и у ко-го-то из них были красные волосы) — рецессивный, а ген блондинистых волос — доминантный.       Ничего сложного, просто надо было подумать.       Сакура посмотрела в окно, но кроме неба, которое до тошноты уже надоело, девушка ни-чего не увидела. Харуно изредка слышала голоса людей, проходившие мимо здания госпиталя: это были и женщины, которые обсуждали скорое пополнение; шиноби, которые шли с ранами (Сакура слышала, как кого-то ругали, что он снова полез на рожон) и из госпиталя — уже выздо-ровевшие и намеревавшиеся войти в привычную рутину и попросить Хокаге дать очередную миссию.       Даже вспомнился Наруто, который поступал точно так же, как и те люди, голоса которых Харуно слышала под окнами.        — Ох, как я рада за вас! — очередной голос, раздавшийся под окном, принадлежал… матери Сакуры! Девушка сначала не поверила и прислушалась повнимательнее. — А моя Сакура отправи-лась на какие-то дополнительные тренировки, я даже не смогла пока что получить от неё никако-го письма, хотя быв даже простой записочки…        — Да, Мебуки, ты совсем расслабилась! — заговорил второй голос. — Не надо было отпускать свою дочь к этому идиоту, о нём распускают такие нехорошие слухи!       Сакуру пробрал холод и обида в то же время. Как каа-сан может жаловаться другой жен-щине, а эта другая женщина укоряет её за то, что она вовремя не сообразила, что здесь что-то нечисто. Как будто она сама виновата в том, что она не могла написать записочку, хотя понима-ла, что и здесь родительница права…       «Ками-сама, как же с ней сложно!» — завыла про себя девушка, прикусив губу от нахлынув-шей волны боли.        — Да, наверное, ты права, жаль, что я сама не обратила на это внимание! — в голосе Мебуки послышались нотки горечи, Сакуре показалось, что женщина качает головой. — Ну, если она при-дёт домой, я устрою ей по полной.        — Я бы не советовала горячится так, подруга, — мягко отозвалась женщина. — Но без разго-вора её не надо отпускать!        — Эй, не учи меня жизни, — недовольно пробубнил голос матери. — Ещё будешь мне указы-вать, как мне своего ребёнка воспитывать…       От этих слов стало обидно. От нахлынувших эмоций в районе груди жгло. Руки ломило, но-ги тоже, а под бинтами стало невыносимо жарко и душно. Сакура сделала бы всё, чтобы выйти навстречу матери, предстать перед ней и сказать всё то, что она думает по этому поводу, и убе-жать подальше от неё.       Боль этого сделать не дала, и куноичи оставалась на месте, вцепившись пальцами в про-стынь. Женщины под окнами ещё немного поговорили, для Харуно это было настоящей пыткой. Когда же голоса стихли — Мебуки и её подруга ушли — Сакура беззвучно заплакала — слёзы лились по щекам вниз, бинты насквозь промокли, а усталость очень быстро навалилась на тело — будто девушку придавили чем-то.       Сакура медленно и с тревогой засыпала. В голове пропускался вновь и вновь разговор женщин. Именно это не давало покоя — Сакура не могла уснуть, сердце начинало бешено коло-титься, и успокоиться не получалось. Пришедшая к тому времени Карин с неким сочувствием по-смотрела в глаза Сакуре и спросила, хочет ли пациентка чего-нибудь.        — Снотворного немного, — совсем осипшим голосом проговорила девушка.        — Не получается уснуть? — проговорила Узумаки, и в ответ получил кивок.        — Хорошо, сейчас принесу, — красноволосая девушка поклонилась в ответ и поспешила вый-ти из палаты, после чего вернулась и вколола немного снотворного раствора, поменяла лекар-ство в капельнице, что-то ещё сделала и ушла.       Сакура уже спала, когда дверь за Карин захлопнулась — тихо и осторожно. ***       «Привет, Карин, прости, что пишу письмо слишком поздно. У меня было слишком много дел и тренировки проходят строго по расписанию, и я просто не успеваю идти на перекур. Однако сегодня выдался свободный день, я немного могу отдохнуть, но это не отменяет тренировку мозгов — когда я не занимаюсь физически, меня заставляют читать книги — историю, особенности кланов, — Узумаки, Учиха, Хьюго, Ямонако и много другие. Наш соклановец Нагато говорит, что изучение особенностей этих кланов помогут мне в будущем сражаться против представителей кланов, а также использовать свои клановые преимущества против козырей различных кланов. Например, ты знаешь, что третий шейный позвонок — слабое место представителей Хьюго, но Ичизоку?       Хочу сразу спросить — я знаю о том, что Сакура попала в какую-то нехорошую ситуацию, те-перь она находится в больнице. Как она там? Если выдастся шанс — то присмотри за ней, а то, зная особенности поведения Саске Учихи, он не станет долго с ней сидеть и заботится о ней. А ты — девушка, помочь Сакуре быстрее встать на ноги по силе будет тебе.       Как тебе наша Конохагакуре? Ты успела немного походить и посмотреть, что и как? Зайди обязательно в Ичираку Рамен — старик Теучи офигенно готовит лапшу, тебе стоит её попробо-вать. Потом пройдись по парку, там тихо и никто не станет к тебе приставать, если кто-то к тебе относится не так, как тебе хотелось бы. Я иногда ходил туда, когда мне было плохо. Там никого не было, и меня не обзывали „демоном“ или ещё каким-нибудь обидным прозвищем. У тебя был кто-то, кто ненавидел тебя?       Ладно, мне пора, надеюсь, ты не слишком огорчена тем, что письмо вышло коротким. По мере сил и времени постараюсь писать и рассказывать о тренировках.       Наруто Узумаки».       Письмо, которое Карин получила от своего соклановца, удивило девушку. Она никак не ожидала получить письмо и увидеть, что оно адресовано ей. С трепетом на душе девушка рас-крыла конверт и прочитала долгожданное послание. Было немного, но и здесь Узумаки чувство-вала некоторую поддержку и тревогу, когда читала о вопросе состояния напарницы команды и о том, обижали ли её в прошлом.       Девушка сразу схватила листок бумаги и ручку. Карин не знала, что писать и поэтому выве-ла на бумагу пока «Здравствуй, Наруто Узумаки…» и приостановилась. Начинать банальщину как-то не хотелось, но и рассказать об акклиматизации в новом селении хотелось. Она написала сле-дующую фразу, где выражалась благодарность за ответ на письмо, а затем убрала листок к себе за пазуху. У неё было много дел, и одно из них — написать отчёт о стоянии Сакуры, Харуно, кото-рая буквально неделю назад поступила в очень и очень тяжёлом состоянии. Врачи засомнева-лись, выживет ли она вообще или нет?       К удивлению всего медперсонала, безнадёжно больная очнулась спустя всего неделю. И эта пациентка имела железные нервы, раз уж стойко и молчаливо переносит всю боль, которая у неё была. Но и была одна слабинка — эта боль быстро опустошала, истощала силы, и Сакура чуть ли не теряла сознание. Но в то же время боль не давала расслабиться, поэтому Харуно и попросила принести снотворного — хотя бы ненадолго уснуть и забыть о том неприятном ощущении.       «Бедолага! — покачала головой Узумаки. — Ей нужна поддержка, а Саске-кун ушёл к господи-ну Орочимару. Ладно, всё равно я её врач, надо ей помогать во всём!»       Карин пошла по делам, думая о том, как помочь поддержать Сакуру, пока Саске, Суйгецу и Кабуто находятся у господина Орочимару, а она и маленький мальчик по имени Юкимару в Ко-нохагакуре, в главном госпитале.       Она шла по белому коридору, мимо больных, мимо врачей, которые оказывали помощь пациентам. Многие люди с интересом смотрели на девочку, кто-то — со скрытым презрением или непониманием, выражавшее непривычность. Давно не было таких представителей — последней женщиной с красными волосами была жена Четвёртого Хокаге — Кушина Узумаки, но и она умерла двенадцать или тринадцать лет в день нападения Девятихвостого на Конохагакуре. Мно-гим жителям деревни, Скрытой в Листве, казалось, что девочка тоже могла унаследовать энер-гичность, темпераментность от родственников клана Аловолосых Чертей.       Однако этих черт характера пока что не проявлялось, и люди спокойно относились к новому жителю своего селения, несмотря на то, что Карин по-прежнему ощущала себя одинокой. Пись-мо, которое девушка получила от Наруто дало сил продолжить проживать в деревне дальше, и Карин снова и снова приходила в госпиталь, помогала больным, заботилась о Сакуре, как и про-сил Наруто.       Карин сочувствовала бедняге — Сакура хоть и уснула, но стажёрка неким шестым чувством ощущала, внутри Сакуры идёт борьба между жизнью и смертью, пациентка находится на грани боли и наслаждения, муками и спокойствия; и Карин молилась одному Ками, надеясь на его ми-лость…       Странно, что она задумалась об этом только сейчас. ***       Сакура забылась во сне, но сразу после отключения от реальности она оказалась в другой, менее болезненной. В больнице пахло лекарствами и хлором, здесь — сухой травой и свежим бризом. Сакура вновь усмехнулась — опять игры с разумом, опять её уводят в иллюзию. Она не желала ни на минуту расслабляться, она хотела быть, становиться сильнее.       Это был мир, который чем-то походил на первое измерение. Правда степь простиралась на много-много миль, лес едва виден невооружённым глазом. Солнце близилось к горизонту, но небо было какое-то грязно-жёлтого цвета. В воздухе витали запахи гари, озона. Здесь никого не было, ничто поблизости не шумело; лишь отдалённый звук почему-то напоминал стрекот цикад.       Ноги вязли в длинной и густой траве, ходить было невмоготу. Сакура подумала про себя, что это может быть связано с состоянием тела в реальном мире — тело не до конца окрепло, вот и даёт о себе знать. Руки не поднимались, тяня вниз, болезненные покалывания стали преследо-вать девушку повсюду. Её преследовали едва заметные тени, тихо шагая за ней по пятам. Непри-ятный холодок с дрожью прошлись по телу Харуно, и девушка обхватила себя руками. В этом ме-сте с каждой секундой становилось всё холоднее и холоднее, Сакура была не до конца уверена, что сможет вообще что-то найти такое, что укрыло от непогоды. Поблизости, как назло, не было ничего такого.       Пальцы ног окоченели; предплечья покрыла дрожь. Небо заволакивали тёмные, серые ту-чи, и через несколько минут стало темно, как в вечерние сумерки. Сакура огляделась по сторо-нам, чтобы убедиться, что она одна, и ей не угрожает опасность. Трава стала мокрой, и от этого ноги сильнее замёрзли и окоченели. Сакуре было тяжело идти вперёд, но она упорно продолжа-ла путь, видя в этом некий смысл. Будто это придавало сил. Одна из тренировок, делающая ку-ноичи сильнее, выносливее. Дающий стимул жить дальше, наполняю жизнь яркими, незабывае-мыми моментами.       Дни пыток и мук снова возникали картинами в голове — свистящий в воздухе кнут, звонкий удар верёвки о тело совсем ещё молодой девчонки, крик боли, садистский смех Данзо; Сакуре нелегко получилось выбраться из пучины кошмаров, и она долгое время приходила в себя.       Небо — по-прежнему тёмное, затянутое плотными тучами. В воздухе застыла духота, но освежающий временами бриз дарит долгожданную прохладу. Сакура улыбнулась — она мечтала ненадолго окунуться в какую-то прохладу, где она не будет думать ни о проблемах, ни о том, что говорят о ней за спиной.       Небо темнело, Сакура продолжала идти — странно, но она не ощущала какой-либо устало-сти, и даже боль, мучавшая тело, не беспокоила. Тело не наполнялось обжигающими неприят-ными ощущениями, но и воспоминания бросали в дрожь и осадок; на некоторое время прихо-дилось останавливаться, переводить дыхание и идти дальше куда-то.        — Тихо тут, — едва слышимо вслух проговорила Сакура, осматриваясь по сторонам. Высокая трава, доходившая по самую голову, теперь доходила до глаз, и девушка чувствует, что скоро кроме бесконечной степи появится и лес.       Хотя… откуда взяться ему в воображении девушки-то?        «Не учи меня воспитывать ребёнка!» — звонким громом голос матери прошёлся в воспоми-наниях девушки, и Сакура, остановившись, вздрогнула. В этом воспоминании, в голосе матери слышался упрёк, который перетекал в раздражение.        — Но ты ведь любишь меня, каа-сан? — с грустной улыбкой проговорила Харуно, посмотрев себе под ноги. И тут же отпрыгнула в сторону от ужаса: её ноги покрывались гнилью, а мухи и другие насекомые пожирали мясо. За поеданием вживую приходила боль в ногах, заставляя Са-кура переминаться с ноги на ногу, бежать напролом, куда глаза глядят и не оглядываться по сто-ронам… ***        — Нет! — Сакура с перепуганным от ужаса лицом резко встала и приняла сидячее положение. За окном уже было темно, свет в палате не горел. Окно в палату по-прежнему открыто, и лёгкий ветерок теребил занавески. Это немного отрезвило разум. Сакура пришла в себя, перевела и восстановила дыхание, а после попыталась посмотреть на ноги.       Они болели, и то, что успела увидеть Сакура во сне — признак того, что беспокоит организм на данный момент. Но почему ноги во сне гнили — девушка никак не могла понять. Она вспомни-ла о помощнице — точнее, лечащем враче, который носил такую же фамилию, как и тупоголовый Наруто, и сделала себе ремарку спросить о том, что произошло такого, что во сне приключилась такая вещь.       И куноичи, перевернувшись на другой бок, снова уснула. ***       Цунаде пришла утром, просто навестить ученицу. Накануне Карин успела поведать о про-буждении больной, и Хокаге хотела поговорить с Сакурой с глазу на глаз. Не говоря никому ни слова, женщина вышла из Резиденции и быстрыми шагами направилась в сторону госпиталя.       Пациенты с интересом или выпученными глазами наблюдали, как глава селения проходит мимо них. Кто-то задавал вопросы что произошло такого, что Хокаге сама пришла в госпиталь. Кто-то просил молчать и не задавать лишних, дурацких вопросов, кто пожимал плечами, сам не понимая, что произошло.       Рядом шагала девушка с красными волосами и красными глазами. Она была одета в форму ирьёнина Конохагакуре. Девушка готова была продолжить помогать восстанавливаться больной, но и другие посетители не готовы были принять чужеземку — она могла быть шпионом, утвер-ждали старики, уверенно кивая седыми головами.       Когда Цунаде и Карин отошли в сторону, глава деревни сразу задала вопрос, стараясь спрашивать тихо, чтобы никто не услышал.        — Пожалуйста, повтори ещё раз то, что ты говорила мне сегодня утром перед тем, как мы пришли в госпиталь.       Карин немного переминалась с ноги на ногу, но потом сказала:        — Сакура-сан сообщила сегодня, что ей приснился кошмар, который был связан с болью в ногах. По словам Сакуры, кошмар, который ей снился, показал, что её ноги покрылись гнилью или какой-то особого вида гангрены*, но после перевязки мы ничего такого не обнаружили.       Цунаде закусила нижнюю губу.        — Это всё, что беспокоит на данный момент мою ученицу? — строго спросила женщина, складывая руки на груди, чем-то недовольная.        — Больше она ни на что не жаловалась, — ответила Узумаки, чуть сжавшись под пристальным взглядом Хокаге.        — Тогда, если ты не против, то я навещу её, — Сенджу не стала медлить и быстрыми шагами направилась в сторону палаты, где лежала Харуно.       Карин двинулась за ней.       Сакура лежала на койке и с тоской смотрела на улицу — небо заволокло тучами, хотя дождя и не обещали. Несмотря на ранний час, люди уже ходили туда и сюда, встречаясь другом с дру-гом, и заводили душевные разговоры.       В дверь постучали.       А после из проёма показалась голова Карин.        — Привет, Сакура-сан, к тебе пришла госпожа Цунаде, — оповестила сразу девушка, на что настроение у Харуно стало ещё ниже плинтуса.       Сенджу, не дожидаясь ответа, вошла в палату сразу. На лице брови сошлись к переносице — Хокаге явно оставалась недовольной поступком ученицы и хотела поговорить с ней об этом. Ка-рин не потребовались объяснения — она сразу поклонилась медику и отошла к двери, добавив, что если она понадобится — девушка будет стоять за дверью.        — Хорошо, — Цунаде кивнула, после чего Узумаки тихо закрыла за собой дверь.       Наступила тишина. Сакура спрятала лицо — по крайне мере, она старалась — но наставник первая заговорила:        — Сакура, я понимаю, Саске — человек, который каким-то образом хотел отомстить своему старшему брату за то, что тот убил всю семью, и ему нужна была та сила, которая превосходила бы резерв сил у брата, но ты и твой поступок — я от тебя такого не ожидала, честное слово.        — Угу, — Сакура виновато кивнула.        — Ты мне ничего не хочешь объяснить? — спросила Сенджу, подходя к ученице ближе.       Харуно подняла голову, встречаясь со взглядом, полный разочарования.        — Я, — пискнула та, — хотела стать сильнее, как можно быстрее, чтобы не быть обузой для Наруто или Саске…       Цунаде с удивлением посмотрела на ученицу, чуть наклонив голову набок.        — Чего, прости? — вопрос говорил о том, что женщина требовала от ученицы повтора своего ответа, и молодая девушка с судорожным вздохом произнесла:        — Саске и Наруто ушли тренироваться к саннинам, и им, наверное, дают такое, что они про-двигаются быстрее меня, — начала куноичи. — Но… мне кажется, что наше с Вами обучение прохо-дит… слишком медленно. А тут мимо проходил Данзо, который предложил мне обучаться у не-го… И я согласилась.       Цунаде хлопнула себя по лбу — нет, ну что за молодёжь нынче пошла, пролетело в голове.        — Сакура, — женщина присела на край койки. — Пойми одну простую вещь — обучаться, чтобы стать сильнее быстрым способом — это не то, что соответствует чести шиноби. Думаешь, я сразу стала сильнейшим и величайшим медиком-шиноби времени? За великим человеком кроется ужасное или трудное прошлое. У меня было много тренировок, неудач и успехи — что-то получа-лось, что-то нет, но с каждым разом, с каждой ошибкой я училась делать лучше и совершенство-вать техники… Помнится, даже Джирайя завидовал мне — я унаследовала хороший контроль ча-кры от матери, а она — от своей, и освоение техник давались мне немного легче, хоть и оттачи-вала с трудом.        — А Джирайя-сан правда завидовал тому, что у Вас получается что-то лучше него? — Сакура впервые задумалась о том, что не все великие люди были такими сильными с рождения, и упо-минание о другом саннине стало опорной точкой.        — Да, и он упорно тренировался, чтобы превзойти меня по силе, — женщина сначала улыб-нулась, но потом строго посмотрела на ученицу и продолжила разговор. — И тренировался он не год и не два, а очень много лет; даже сейчас этот придурок старается оттачивать старые и изучать новые техники. Техника Рассенган — которой владеет Наруто — Джирайя обучился у Четвёртого Хокаге, и ему было тогда примерно тридцать шесть лет! Каждая освоенная техника — это горький опыт поражений и побед.       Сакура виновато опустила голову.       О чём она только думала?        — Ты ничего не хочешь мне сказать? — Цунаде обеспокоенно посмотрела на ученицу, но во взгляде глаз ученицы виднелась пустота.       Сакура молчала.       А потом заговорила.        — Я очень виновата перед Вами, сенсей, — она прошептала едва слышно, шевеля только гу-бами. — Я понимаю, что натворила только после того, как очнулась в больнице… здесь. До того, как я очнулась в палате, я не помнила ровным счётом ничего — понимала только, что мне почему-то больно, я не могу пошевелиться. Но медленно, шаг за шагом, я вспоминала — и то, как Данзо бил меня, и то, как я находилась в плену.       Цунаде осторожно положила свою руку на забинтованное плечо ученицы.        — Очень хочется надеяться на то, что это преподало тебе определённый урок, — снисходи-тельно произнесла она. — Мне не хочется выяснять у тебя, как и чем тебя мучили, пока ты нахо-дилась у Данзо. Но я хочу, чтобы ты сделала выводы и подвела итоги.        — Я сделаю, — Харуно продолжала говорить осипшим голосом, но тон был немного громче.       Женщина с грустью посмотрела на ученицу. Было дикое желание дать пощёчину, но потом Хокаге подумала, что сейчас ещё один удар напомнит о том злосчастном дне, о пытках и муках, которые ей пришлось испытать. Сенджу сильнее сжала руку, чтобы кисть случайно не поднялась и не ударила по щеке. Не зная, каким образом, но Цунаде осторожно обхватила молодую девушку и обняла, прижимая к себе, как ребёнка. Даже Сакура не поняла весь этот момент — она сидела и с равнодушием чувствовала тепло, исходившее от наставницы. В конце концов, на данный мо-мент эта женщина единственная, кто поддерживает Харуно в стрессовую для неё ситуацию. Ма-тери ничего не говорили, поэтому и вела Мебуки так себя, и винила дочь в том, что она не пишет ничего…       Да и ещё подруга, с которой женщина беседовала накануне — это странно.        — Цунаде-сенсей, можно спросить? — после обдумываний Сакура подала голос, на что Сен-джу отпустила девушку и, посмотрев на Сакуру, кивнула, а Харуно продолжила. — Как там Куро, Сен и Тору? Они живы?       Хокаге с удивлённым лицом выпрямилась.        — Да, с ними всё хорошо, но они на задании, — успокоила Цунаде. — Но я их отправила на задания, чтобы к тому времени, как они вернутся я бы смогла обрадовать их новостью о твоём пробуждении.       Сакура от смущения отвела взгляд.        — Б-большое спасибо, Цунаде-сенсей, — пробубнила девушка, осторожно сжимая руку в ку-лак от смущения. Движения давались нелегко, между пальцами чесалось и жгло. — Если они вер-нутся в Конохогакуре, то передайте им, что я с нетерпением их жду.       Цунаде на такое не могла не улыбнуться.        — Хорошо, так и сделаю, — кивнула она в ответ.        — А и ещё, если понадобиться моя помощь против Данзо — я бы вам помогла, — недолго ду-мая Харуно добавила и это, чем заставила вздрогнуть наставницу. Сенджу ответила на это кив-ком, радуясь, что ещё что-то хорошее произошло за это нерадостное утро.        — Мне пора, я пока тебя оставлю, но тебе особое задание — выздороветь и набираться сил и терпения для тренировок.       И Сенджу отправилась быстрыми шагами из палаты.       Сакура впервые за это время улыбнулась.       Её не бросали те люди, с которыми она находилась в каких-то отношениях, и это грело ду-шу, теплило надежду. ***       Куро, Сен и Тору, переступив порог Конохагакуре, сразу почувствовали, как сердце отдаётся волнительным биением. С одной стороны казалось, что жизнь так и продолжает идти по своей дороге и не выбивается из привычной колеи, а с другой стороны, что-то волнующее и непонят-ное тревожило душу троих бывших людей из АНБУ «НЕ». Куро видела, как сильно напрягся Тору после возвращения.        — В любом случае надо прийти к госпоже Хокаге и доложить о том, что миссия выполнена, — ровным голосом проговорила Сен, на что Куро согласно кивнула, посмотрев на Тору. Огава по-жал плечами, соглашаясь с напарницей.        — Да, почему бы и нет, — согласился с предложением юноша, и троица двинулась в сторону Резиденции. ***        — Что, Сакура очнулась? — Куро первая двинулась в сторону стола, хлопнув ладонью по сто-лешнице. Её сердце, предчувствующее нечто животрепещущее, забилось сильнее, а аура преоб-разовалась в более теплый сгусток энергии. — Когда, почему мне об этом не доложили?        — Потому что Сакура хотела устроить вам всем сюрприз, — спокойно ответила Цунаде, при-зывая капитана небольшого отряда к спокойствию. — Да и сама она переживает не меньше нас.        — Хм, — вместо слов девушка нервно шла из одного конца кабинета в другой. — Можно её навестить?        — Не сегодня, приёмные часы закончились, — женщина мотнула головой, на что Хара раз-дражённо цыкнула языком. — Она и так настрадалась, ещё не может до конца оправиться — мне пришлось отложить на некоторое время очень серьёзный разговор, хотя и начала об этом гово-рить. Данзо натворил с ней такого, что она не хочет вспоминать об этом. К этому надо подходить осторожно, шаг за шагом.       Тору от этого вздрогнул.        — Она чувствует вину перед мной и её сенсеем. — Добавила Хокаге.       Сен и Куро переглянулись.        — Но она обещала помочь засадить Данзо по заслугам, — как будто прочитав мысли, прого-ворил Тору. — Ведь так, Цунаде-сама?       Женщина прикрыла глаза.        — Да, именно так, — ответила, а потом, опомнившись, спросила: — Стоп, я об этом говорила?        — Цунаде-сама, это на фоне стресса у него обнаружилась некая способность видеть то, что не может увидеть ни один человек, ни одно Додзюцу, — в разговор вмешалась Куро, размахивая руками.        — Да, прошу прощения, Цунаде-сама, — Огава виновато почесал затылок. — Это бывает, мне сейчас нелегко контролировать это.        — Хорошо, — ответ Цунаде устроил. — После того, как Сакура поправится, мы продолжим ис-кать Данзо, а если отыщем, то он и его компания понесут наказание.        — Да, — кивнули трое.       Хотелось надеяться на светлое будущее и на то, что всё загаданное непременно сбудется. Сакура выздоровеет, Данзо поплатится за свои грехи и получит по заслугам по полной програм-ме, а жизнь наладится и вернётся в свою привычную рутину. Но горький опыт прошлых лет гово-рил о том, что не всё пойдёт прежней тропой. Дальше могут поджидать другие опасности и испы-тания, намного круче.