Совершенный подмен

      Мир взорвался. Потому что она победила.       Она, тонкая хрупкая девчонка с замашками мирового лидера и широкой душой. Она, взбалмошная и шумная, странная и справедливая. Она — девушка. Этого было достаточно, чтобы поставить мир на колени. Мир встал на колени очень неохотно, но всё же ему пришлось. Было сложно, в какой-то момент казалось, что всё закончено — впрочем, это ощущение было самым сладостным в битвах. Ощущение, что некуда отступать. Нечего терять.       Луффи теперь королева пиратов. Она главная. Её рано или поздно казнят — повесят, отрежут голову, растерзают, засадят в тюрьму. Люди завидуют самому факту чужого успеха. Успех женщины всегда бьёт по самомнению мужчин в тысячу раз больше. И поэтому Луффи с самого начала своего длинного пути приговорена к смерти, но это не пугает ее. Пугать? Что может пугать сильнейшего пирата своего времени?       Вопрос стоит лишь в приятии или неприятии собственного бессилия. Луффи не принимает, но пытается осознать.       Рано или поздно сила истощается, и мир очень тонко это чувствует. Он поглощает слабеющих с ужасающей быстротой. Невозможно сохранить себя до смерти таким же сильным, как и в двадцать лет. Невозможно, но хочется. Хочется до боли в горле орать на мир за его несправедливость. Вот он, я, сильный и смелый — так не убивай во мне желание жить чужой, не моей — нет! — слабостью и трусостью! Придут молодые, придут и убьют меня — за что? Потому что время сотрудничает с миром на очень выгодных условиях. Вот и весь ответ.       — Ну. Что теперь? — голос Зоро довольный, как у кота весной, он гладит Луффи по голове. Девушка лукаво щурится и смотрит на своего мечника — мужа? — черт знает. Они лежат на татами под одеялом, греются теплом друг друга и не думают о том, что вся команда знает, что они делали во время дневного сна. Не спали.       — Как — что? — говорит Луффи скорее сама себе и пожимает плечами. — Разве это все?       — Ты исполнила свою мечту. Достигла… чего хотела, — Зоро тянется и зевает. Он с годами стал более спокойным. Сила концентрируется в познании самого себя. Каждый вздох — возможность стать лучше. Так, в созерцании, рождаются боги, шутит иногда Ророноа. Не бог он, а раб.       — И ты, — тянет Луффи время, чтобы не отвечать на простой и сложный вопрос.       Ничего нет впереди. Неизвестность. Страх? Нет. Интерес, желание найти новые мечты.       — Все знают о нас, все знают о тебе, ты — самая сильная в мире, — проговаривает Зоро. — Дальше мы будем просто бороздить просторы океана?       — Или лучше уйти? — спрашивает Луффи вдруг, упирается руками в грудь мужчины. — Вроде есть новый путь, в котором мы ещё не достигли ничего.       — Да? — Зоро садится на кровати. — Какой?       — Семья?       Зоро смотрит на Луффи с удивлением. Этот разговор должен был случиться. Рано или поздно. Потому что они несколько лет вместе. Они не двигаются никуда, развивая силу, ловкость, умение в бою. Они не ссорятся, но они замерли. Заморозили свои чувства. Луффи — женщина. И разговор о семье нормален. Только Зоро страшно, потому что без моря он — никто. Смысл жизни, будь он выражен хоть в самом понятном и простом, будет бессмысленным — парадокс. Потому что он существует с морем, он пират, он чёртов пират до мозга костей. Она его таким сделала и она хочет забрать его из этого моря. Вся его жизнь один большой идиотский парадокс, ультиматум несовместимого. Нежность к одной женщине и отсутствие интереса к другим. Желание стать самым сильным, но с условием, что впереди будет она — Луффи. Глупая мартышка. Самая лучшая в мире. Парадокс. На тонкой грани возможного и невозможного существует он — маленький и большой Зоро;       — Глупый, глупый, — говорит Луффи, обнимая Ророноа за шею. Она заметила страх в его глазах — страх и сомнение. — Глупый! Я говорю о том, что мы… Вместе? Здесь! Вот тут, — она тычет в окно пальцем. — В море!       Зоро смеётся. Конечно, они вместе. Он не будет стоять на плахе вместе с ней, потому что умрёт раньше, защищая её от всего мира. И смерть только в этом безобразном случае разделит их навсегда.       — Вместе, — Зоро кивает, обнимает Луффи в ответ одной рукой, вторую закинув за голову.       Он не бог, он раб своей любви. Он поклоняется женщине так, как может мужчина чувствовать себя подчинённым. Никто его не подчинял — опять же, парадокс. Но это так. Он сам покорился. Сам отважился отдать этой храброй девушке своё сердце, душу, мечты и желания. Не прогадал.       Она приняла его сердце и вместе с тем отдала своё. Банальная любовная история. Пиратский экшн — удачный антураж. Только сказки кончились, цирк, черт, уехал. Надо возвращаться.       Награда за их головы может спасти экономику всего мира, но к их временному пристанищу никто не подойдёт. Их боятся, их уважают, их любят, ненавидят.       Им плевать.       Они не знают, куда идти.       Что делать дальше, ведь их мечты уже исполнены.       Им остаётся только медленно умирать.       — Зоро, — окликает Луффи мужчину. Он поворачивает голову, кивает и смотрит в глаза девушки.       Они стоят в этой бухте уже несколько недель. Редко отбивают атаки отчаянных смельчаков, а после приглашают их на ужин. Они не знают, куда идти.       — Мы станем родителями, — говорит она быстро, не краснеет, а только смеётся. — Хорошо ведь! Да? Весело!       Одно умирает — другое рождается. Круговорот жизни. Найти в рождающемся часть себя и воплотить только лучшее в этой части. Вот новая задача. Дать ребёнку правильное понимание мира. Сложно и страшно. Правильно.       Зоро ничего не отвечает, только думает, что теперь медленно у него появляется смысл дальнейшего существования. Луффи тараторит что-то нелепое под боком. За маленьким окошком волны тихо бьются о борт корабля, команда дремлет после утренних тренировок — тут Луффи строга и не даёт подчинённым отдыха.       Через час Зоро выходит на палубу, созывает команду и даёт слово Луффи. Та, улыбаясь, как и прежде, сообщает всем эту новость и говорит — пора уходить. Теперь им не с кем драться. У них два пути — политика или жизнь преступников. И они пока не знают, какой путь они выберут, но знают точно — этот ребёнок станет самым счастливым пиратским отпрыском во всем мире.       И становится. Сначала — долгий путь между поджидающими врагами, страх за ребёнка, вечные ссоры с невозможной Луффи, потому что она может, как ей думается, сражаться. Она не может — может Зоро.       О беременности королевы пиратов узнают все, даже те, кто не знал, что она девушка. И мир взрывается во второй раз. Казнить её теперь нельзя, по крайней мере до родов, сажать в тюрьму с той кучей знаменитых родственников, что у неё есть — тоже неправильно. Да и поймать Монки не так-то просто. Поэтому — чудо! — её оставляют в покое. Почти. Правительство идёт навстречу и договаривается с Мугиварами о сферах влияния и прочих официальных вещах — Зоро не разбирается в этом, Луффи знает об этом ещё меньше, поэтому передаёт бразды правления в руки предприимчивой Нами.       Беременная Луффи становится капризнее и заносчивее, агрессивнее и жёстче. Зоро обожает её, помогает ей, когда срок уже подходит к концу. Целует, когда никто не видит, солидный живот, а при команде иногда держит за руку, но не больше. Он всё ещё боится прямого проявления чувств при друзьях, хотя каждый из Мугивар сталкивался за время приключений с капитаном и её правой рукой в каком-нибудь потаённом местечке и в недвусмысленной позе.       Роды начинаются так стремительно, что никто не успевает испугаться. В гостях у Мугивар Эйс и Шанкс, и они не знают, что делать. Луффи орёт нечеловеческим голосом, потому что, какой бы резиновой она ни была, роды — это больно. Но она справляется. Зоро тихо сходит с ума, держа её руку. Он просто молится — кому? Себе, ей — они давно переступили предел богов. Они давно не люди, никогда — боги, они другие. И молитвы, сбивчивые, искренние, помогают ему вспомнить. Зоро касается рукой лба Луффи и вспоминает, что уже забирал её боль. Думает о ней, будто возрождает эти страшные шары, проникает в них.       Луффи наконец рожает. Чоппер пищит что-то в углу. Зоро смотрит на ребёнка. Мальчик. ***       — Я стану королём пиратов! — мальчику пять, он уже умеет немного драться на бамбуковых мечах с отцом, который, конечно, поддаётся.       — Вообще-то ты принц пиратов, Кайто, — смеётся Луффи, у которой силы после родов только прибавилось. За пять лет её «правления» было немало проблем, но Мугивары пока что справлялись.       — А хочу быть королём! — мальчик упрямством пошёл в обоих родителей, а уровнем шума — в мать.       — Тогда тебе придётся убить маму, — Зоро тягает гантели нечеловеческого веса, смотрит на сына с неприкрытой гордостью. Не так давно мальчишка подрался с Михоуком и назвал его своим главным врагом — хорошее начало карьеры для будущего короля пиратов.       — Нет, маму я убивать не буду! — Кайто прыгает на спину отца и тянет его за зелёные волосы — такие же, как и у него.       Их жизнь не похожа на сказку, Зоро — не принц, а Луффи далеко не принцесса. Она и на королеву мало похожа. У них большое влияние в мире, много врагов. Но самое главное, что есть у них, было всегда и останется, как надеется Зоро, то, чего нет у их врагов — семейное чувство принадлежности друг к другу. Привязанности, духовной связи, дружбы. Они чувствуют это, но не говорят.       Кайто носится по кораблю, а во время редких сражений прячется в укромном уголке. Он знает, что делать, если его родителей убьют. Он знает, кто они, что они делали всю жизнь и что предстоит — если захочет — делать ему. Кайто не боится смерти, Кайто боится только бабочек — почему? Никто не знает.       Впереди у Мугивар долгая или короткая жизнь. Пик силы ещё не достигнут, потом — затихание. Если всё сложится правильно, а оно должно сложиться именно так, они смогут быть счастливы и на суше. Но пока неспокойная стихия зовёт их к себе, дарит им удачу и благословление, пока океан принимает их, как своих детей — до тех пор, пока вода остаётся их стихией, они не сойдут со своего пути.       За ними рано или поздно придут. Пираты или дозорные. Их попробуют уничтожить и перевернуть страницу истории. Рано или поздно им действительно придётся уйти с пьедестала. Зоро, думая об этом, клянётся самому себе, что следующим, кто примет титул короля пиратов, будет Кайто. Клянётся и думает, что даже если их когда-нибудь атакует равнозначный по силе соперник, это будет значить только одно — есть ещё мотивация расти и становиться сильнее.       И они, конечно, не сдадутся без боя.