Отягчающие обстоятельства

Пощечина в беззвучной полутьме прихожей вышла особенно звонкой. — Сволочь, какого хера?! Отработанные движения тело выполнило почти рефлекторно, с одной лишь поправкой: не убивать. — Угх!.. — невнятно, между стоном и вскриком, выдал вмазанный в стену Стефан и попытался вывернуться из захвата. Эржерон заломил ему руку посильнее. Ионеску с болезненным шипением прогнулся в спине. Под тонкой рубашкой и облегающим жилетом напряженно сведенные лопатки обрисовывались гипнотически четко. Поддавшись искушению, Хедервари наклонился, скользнул кончиком носа от этих самых лопаток до едва прикрытого воротничком низа шеи. Лицо пощекотали кончики пшенично-рыжеватых волос. Эрж зарылся носом в их шелковистую мягкость за ухом у Стефана и шумно вдохнул едва уловимый аромат шампуня напополам со свежестью дождя и смутными запахами сырой улицы. Стефан вздрогнул и ткнулся щекой в холодную крашеную стену. — Успокоился? — впервые за вечер заговорил Хедервари, чуть ослабляя хватку. — Нет! — выпалил Ионеску и со всего маху ударил его пяткой ботинка по ступне. Эржерон зарычал, сдерживая стон, и тут же ощутил, что румын вырвался из ослабевшей из-за боли хватки. — С-сучка, — прошипел Эрж и метнулся следом. Стефан не успел выскочить за дверь: он поймал его за руку и, резко рванув к себе, всем телом втиснул его в стену. — Давно по лицу не били? — Нахуй иди, — огрызнулся Ионеску, безуспешно дернув прижатыми к стене запястьями. — Да ты в конец охуел, — зловеще прищурился Хедервари. — Это ты охуел в край, падла! — вспыхнул румын. — И еще смеешь ко мне заявляться! Какого черта ты убил де Варда? Я почти развел его на 3,5 миллиона! На три, мать их, с половиной гребанных лимона! Да на эти деньги можно два года жить и ни в чем себе не отказывать! А теперь, блять, ни де Варда, ни денег! И полиция мной интересуется! Мразина, ненавижу! — резюмировал он и попытался пихнуть венгра коленом. Эржерон, увернувшись, сгреб его в охапку и усадил — вернее сказать, почти кинул — на обувной шкафчик. У Стефана, ударившегося спиной о висящее над шкафчиком зеркало в тяжелой раме, сбило дыхание. Эрж для верности тряхнул его еще и впился в беспомощно приоткрытые губы грубым, оголодалым поцелуем. Как же ему не хватало этой маленькой дряни с внешностью и манерами рафинированного секс-символа для девочек от 13 до 33 и характером заправской суки, иногда впадающей в детство и желающей розовых соплей с клубничным сиропом — к счастью, ненадолго, до первого же жесткого секса где-нибудь на столе или, не дойдя до спальни, у стены в коридоре: попробуй-ка помечтай о какой-нибудь ванильной херне, когда тебя отжарили так, что в глазах звезды стоят. Стефан на поцелуй ответил в свойственной ему манере — попытался укусить. Эржерон отпрянул, крепко шлепнув румына по бедрам в отместку, притиснул его к себе и приник к шее. Ионеску с трепетом выдохнул. Ладонь, которой он явно собирался оттолкнуть, мягко легла на плечо, и Эрж на мгновение отвлекся, мимолетно целуя хрупкое запястье. Больше, чем когда Стефан злится, яростно шипит и стыдливо жмурится при стонах, Хедервари любил разве что моменты, когда Стеф ему сдается. Крышу от этого сносило мгновенно и отбрасывало ее дальше, чем смог бы ураган Катрина, пройдись он по мозгам. Как вообще какие-то пары умудряются в приступе «внезапной страсти» раздеться и добраться до удобного места? Пиздаболы фригидные. Когда накрывало его, достижением было вытряхнуть Стефана из жилета или расстегнуть рубашку, и то половину пуговиц тупо оторвав. В большинстве же случаев все ограничивалось расстегнутой ширинкой и сдернутыми к коленям штанами. Притихший было Ионеску под ним пискнул и обвил шею руками. Эржу хотелось бы подумать, что сдаваясь окончательно, но Стефан куда вероятнее попытался бы придушить, кабы были на то силенки. — Обожаю, когда все оказывается на своем месте, — светским тоном, насколько тот вообще возможен в такой ситуации, заметил Хедервари на ухо румыну, в очередной раз вжав его в зеркало. — К примеру, ты на моем члене. — Уб… людок! — простонал Стефан, елозя затылком по зеркальной поверхности и не находя в себе сил отцепиться от Эржа и опереться о тумбу руками. — Ты всегда… — Эржерон с глухим стоном сжал Ионеску в своих объятиях крепче, — такой отзывчивый. Стефан экспрессивно мяукнул что-то на родном румынском, прожигая его гневным взглядом. Эрж почти соприкоснулся с ним лбами, вглядываясь в пьянящую глубину расширенных зрачков. Безумие. Это все было безумием — и такая всепоглощающая страсть, и то, что направлена она была на самого раздражающего в его жизни человека. Но не то чтобы Эржа когда-нибудь ебала эта дилемма — он предпочитал это делать сам. И не дилемму, а мечущегося в его руках и заполошно, будто проклиная, бормочущего «Da… Da!..» румына. Как бы его сейчас ни звали. — А теперь еще раз и без бабских истерик: чего там от тебя хотят копы? — осведомился Хедервари, когда отдышался. Стефан поглядел на него шальным, мутным после накрывшего экстаза взглядом и, кажется, даже не понял, о чем речь. — Де Вард, копы, — закатив глаза, нетерпеливо напомнил Эржерон. Взгляд Ионеску стал колким: — Они хотят свидетельские показания. — И из-за этого вся буча? — изогнул бровь Эрж. — Наплетешь им с три короба, как обычно, всплакнешь на похоронах и сделаешь ноги. Какие проблемы? — А если они пробьют меня по базам?! — вскинулся Стефан. — Меня тогда суды 15 стран пустят по кругу! — Когда я просил «без бабских истерик», я имел в виду «совсем без бабских истерик», — отсек Хедервари. — Кого они пробьют? Ты недавно сменил все доки. Влад Ксенти, да? — Ты что, следишь за мной? — с подозрением покосился на него Ионеску. — Приглядываю иногда, — соврал Эрж. Стефан у него всегда был, так сказать, под прицелом, но его свободолюбивой натуре знать об этом было совершенно не обязательно. — Если все с полицией пройдет гладко… — начал было румын, слезая со шкафчика, но тут же осекся и бросил, направляясь в ванную: — В любом случае. Иди нахер. Эржерон поймал его со спины, перехватив одной рукой поперек груди, и вкрадчиво сообщил возле уха: — Мышка, мне нужна хата, чтобы залечь на дно. И для следующего дела понадобится толковый адвокат. Ты ведь подделал на новое имя диплом юриста, а? — А вот хер ты угадал, — фыркнул Ионеску, вывернувшись. Хедервари, позволив ему это сделать, хмыкнул и пошел следом. Новенький диплом у Стефа был, он точно знал. Значит, дело исключительно в том, что сам Эрж определял как бабские загоны. Стефан в ответ определял его как мудака, но спорить обычно все же переставал. — Стефан, — обратился он к румыну, уже начавшему умываться с какой-то благоухающей дрянью из пафосной колбы. Сам Эржерон полагал, что мужчине для поддержания себя в порядке более чем достаточно куска мыла, шампуня, тюбика зубной пасты и крема для бритья. Ну, иногда, особенно по зиме, когда обветривает лицо — еще лосьон после бритья. Ионеску был счастливым обладателем целой батареи всевозможной херни, которой даже у знакомой Эржа, торгующей оружием, было раза в два меньше. — Че надо? — огрызнулся румын, на секунду глянув на него через зеркало. — Я тебе уже сказал, что мне надо, — заметил Хедервари, привалившись к косяку. — А я тебе уже сказал, куда тебе идти, — фыркнул Стефан, вытирая лицо полотенцем. — Мало того, что лишил меня денег, так еще и кучу времени хочешь отнять, за которое я мог бы что-то заработать! — У тебя барахла заныкано миллионов на сорок, — парировал Эржерон, — и это только того, о котором я знаю. Продашь пару картин и будешь кататься как сыр в масле. — Чтобы продать произведение искусства, нужно найти надежного покупателя! — резко развернувшись, вскипел Ионеску. — Иначе вместо денег получишь стальные браслеты и кучу любящих сокамерников! Причем любящих независимо от твоего желания! Хватит мне того болгарского агента на хвосте. Американцы, блять, так за мной не волочатся, как этот… — Стеф, Стеф, сосредоточься, — пощелкал пальцами Эржерон. — Я сосредоточен! — прошипел Ионеску, обиженно нахохлившись. — И повторяю в третий раз: нахер иди со своими предложениями, я тебе не мать Тереза. — А если за жилье и адвокатские услуги я предложу господину Ксенти три с половиной миллиона? — деловито осведомился Хедервари. Он, кажется, даже услышал звоночек кассового аппарата где-то у Ионеску в голове, когда тот поднял на него взгляд. С точными науками у Стефана всегда были нелады, и если он что и усвоил из математики, так это счет. На калькуляторе. Желательно, денежных единиц. Но зато это единственное он делал с потрясающим мастерством. — Но только на одно это дело, — предупредил он, обозначая согласие. — Ну, естественно, — усмехнулся Эрж. — Думаю, после того дела господин Ксенти вдруг исчезнет, и мне придется нанимать кого-то другого. Какого-нибудь его потерянного во младенчестве брата-близнеца, по совпадению тоже пошедшего в юристы. Ионеску покачал головой, всем своим видом выражая презрение к данной стратегии. Эржа это мало волновало: в глазах-то у Стефана горели огоньки азарта.