А если однажды чашка склеится обратно...

Под копытами лошади разлетались комья грязи. Д'Артаньян, юный искатель приключений, притормозил, вспомнив наказ отца о том, что лошадь уже старая и ее нужно щадить. Парень тяжело вздохнул. Его мечтой с детства была езда на конях, не таких дряхлых как эта лошадь, что должно быть жила на свете, когда его самого еще не было. Что ж, лучше ехать медленно, но верхом, чем загнать старушку и как крестьянин продолжить свой путь пешком. Куда он спешил? Ну конечно в Париж, это было место его стремлений. Он мечтал стать мушкетером, таким же доблестным, как и его отец. Вспомнив о своей мечте, Д'Артаньян воспрял духом и пустил лошадь мелкой рысью. Впрочем, к трактиру он добрался лишь вечером. Уставший и измученный тяжелой дорогой парень только и мечтал теперь, чтобы вытянуться на койке и хорошенько вздремнуть. Он спустился с лошади и передал поводья слуге. -Нам бы с лошадью поесть и поспать, - мягко сказал он. -Будет исполнено, господин, - угодливо кивнул слуга, рассматривая хоть и потертую, но все же добротную одежду дворянина, - пройдите к трактирщику, хозяин выделит вам комнату. Разговор между ними привлек к себе внимание гвардейцев, что ужинали на веранде, благо, ночь выдалась теплой. -Этой лошади место на живодерне, не хватит ли уже мучить беднягу работой? – хмыкнул мужчина с длинными пепельными волосами и повязкой на одном глазу. Д'Артаньян хотел было сказать что-то резкое, но что-то больно кольнуло его под грудью. Где-то он его раньше видел. Только вот где? Молчание парня привлекло внимание одноглазого незнакомца, по-видимому, ожидавшего острый ответ в свой адрес. -Я не так стар как эта лошадь, так быть может, испытаете мою способность ответить на вашу грубость в бою? – голос прозвучал мягче чем следовало. Да что ж ты так размяк, Д'Артаньян! Соберись! – выругал он самого себя. Мужчина поднялся на ноги, обошел Д'Артаньяна кругом, взялся за подбородок пальцами, затянутыми в кожу, внимательно осматривая. -Может и испытаю, - задумчиво проговорил он, добавив что-то на каком-то странном языке. -Что вы сказали? – встрепенулся Д'Артаньян. Язык казался смутно знакомым. -Я что-то сказал? – не повел бровью незнакомец, - Тебе должно быть показалось, парень. Так и быть, я принимаю твой вызов. На рассвете посмотрим, так ли ты силен как хвастаешь. -А почему же не теперь? - Д'Артаньян зло усмехнулся, всю усталость как рукой сняло. -Ты хочешь бороться в ночи против одноглазого? Не слишком-то это честно для молодца, собирающегося стать мушкетером. -Не слишком-то это честно оскорблять неопытного в бою юнца, - парировал Д'Артаньян, - и откуда вы знаете, что я хочу стать мушкетером? -У кого же еще может быть такая лошадь? – рассмеялся мужчина. -Как ваше имя? -Зачем оно тому, кто скоро сляжет в могилу? -Чтобы написать его на вашей, - язвительно ответил Д'Артаньян. -Идем, подальше от чужих глаз, здесь запрещены дуэли, - незнакомец скинул свою шляпу, схватил парня за воротник и толкнул прочь со двора. Гвардейцы, посмеиваясь, вернулись к прерванному ужину, ни на минуту не сомневаясь, что их командир скоро вернется с кровью юноши на своей шпаге. Они шли в полном молчании. В пригороде Парижа было не так много домов, все больше поля и леса. Но так как поля еще были полны пшеницы, оба, не сговариваясь, двинулись в сторону леса. Из-за туч вышла бледная луна, похожая на краюху белого хлеба, она залила своим светом все окрестности. Вскоре за спинами стих гомон трактира, и они остались совершенно одни. Д'Артаньян чувствовал, как одновременно с шумом стихает его гнев, а шаг поневоле замедлился. Он скосил глаза на шедшего рядом с ним. Одноглазый гвардеец о чем-то размышлял, его рука то сжималась, то разжималась на эфесе шпаги. Они скрылись в лесной чаще. Здесь был слабый подлесок, и идти было легко, однако, то там, то сям из земли торчали корни деревьев, заставляя проявлять известную осторожность. -Рошфор, - после долгого молчания сказал мужчина. Ладонь его больше не сжимала эфес, лишь поглаживала. Это движение напомнило парню что-то такое, чем занимаются молодые люди, оставшись в гордом одиночестве. Некоторое время Д'Артаньян обдумывал сказанное, и только потом до него дошло, что незнакомец представился. -Д'Артаньян, - кивнул он, ускоряя шаг, стыдясь собственной слабости. -Мушкетеры нынче не в почете, гвардейцы кардинала набирают силу. Лучше бы ты вступил в наши ряды. -Какая разница? – к Д'Артаньяну вернулась его язвительность, - Либо я убью тебя, либо ты меня, в любом случае, гвардеец из меня уже не выйдет. Что скажешь, одноглазый? Оскорбление вырвалось как-то само. Собственно, он не хотел его оскорблять. Само… Рошфор застыл на месте, смутно что-то припоминая, он обернулся к пареньку, силясь что-то сказать, но не сказал ни слова. Мужчина молча зашагал вперед, не боясь удара в спину. Это молчаливое движение выражало абсолютное доверие. Д'Артаньян удивленно замер на месте. С чего бы ты доверяешь мне, гвардеец? -Ты идешь, боец? Или предпочтешь вернуться к своей дряхлой лошади? – насмешливо спросил он. Что-то изменилось в голосе Рошфора. Появилась какая-то усталость и обреченность. Д'Артаньян непонимающе застыл на месте, а потом опомнился. -Ну конечно иду! – он рванул было за Рошфором, но споткнулся о корень дерева и растянулся на земле, скуля от боли. -Ну и боец… - фыркнул одноглазый гвардеец и подбежал к парню. -Нам придется отложить бой, я растянул лодыжку, - жалобно простонал парень. -Не двигайся, - Рошфор сел рядом, снял перчатки, скинул сапог и чулок парня, положил ногу на свои колени и ощупал ее. Скулящий горе-дуэлянт тотчас затих, бледные руки мужчины казались еще более бледными в лунном свете, проглядывавшем сквозь ветви редких деревьев, Рошфор извлек чистый белый платок из своего кармана и перетянул лодыжку. Каждое движение его обжигающе горячих пальцев отзывалось каким-то образом в паху, скручиваясь в узел. -Гасконец? – спросил Рошфор, отчего-то хрипло. -Да, - простонал Д'Артаньян так, как говорят совсем иное «да»… Рошфор задрал штанину выше наложенной повязки, как будто осматривая ногу, но сам прижался к ней губами. От неожиданности парень дёрнулся и упал навзничь. Его длинные кудри рассыпались по траве. Оглушительно заверещали потревоженные кузнечики. -Какой смысл целовать мужские ноги? – фыркнул он, храбрясь, когда одноглазый навис над ним. -Никакого, - согласился тот, приникая к губам парня. Когда-то это точно уже было. Д'Артаньян мог поклясться в этом на эфесе отцовской шпаги. Также как и в том, что в то время не было у него никакого отца, а если и был когда-то, то он уже его не помнил. И было это также, на траве. Много раз. А еще, в этом он тоже был готов поклясться, пепельноволосый мужчина с одним глазом каким-то непостижимым образом абсолютно точно знал это. Он точно помнил это тоже, хотя и не сказал ни слова. Но какими словами можно было бы выразить это? А не помнишь ли ты, когда-то давно, до нашего рождения, не были ли мы уже любовниками? Как-то смешно звучит. Нелепо. Так ведь не бывает. Правда, ведь не бывает? Д'Артаньян выгнулся навстречу движениям, не контролируя свое тело, он позволил Рошфору откинуть в сторону оба пояса со шпагами, подстелить гвардейский камзол и разложить его на нем, чтобы полностью раздеть. Завороженный юнец, затаив дыхание, следил за тем, как мужчина молча покрывал поцелуями внутреннюю сторону бедер. Молчание. Оно было негласно избрано в виде языка общения между ними. Потому что любое слово могло нарушить это волшебство нечаянной встречи, вернув их в реальный мир. Но сейчас есть только эта потрясающая ночь. Прикосновение. Оно тоже было избрано в качестве языка общения. Каково это говорить на двух языках, не произнося ни слова? Нарушая тишину лишь эхом звуков. Три пальца как змеи заползают в юношеский рот, касаются губ, языка, словно исследуя его, изумление длится лишь мгновенье, после чего, инстинкт берет своё, и кудрявый обхватывает пальцы губами, обсасывая их. В то время как вторая рука исследует крепкий ствол, обхватив его пальцами, словно проверяя на твердость. Несколько резких движений заставили руку перестать сомневаться в твердости объекта под ними. Затем пальцы покидают его рот, оставляя щемящее чувство пустоты, но они оказываются где-то внизу, сосредоточившись под членом и яичками. -Аах… - выдохнул Д'Артаньян, сжимаясь вокруг пальца, а затем двух. Рошфор обвел языком впадинку пупка, провел влажную дорожку вверх к соскам, парень расслабился, пропуская его глубже, внутри пальцы задевали что-то, отчего становилось так сладко, будто он только что облизал ложку после материнского варенья. Рошфор возвращается и слегка прикусывает головку с выступившим эякулятом, облизывает ее, а потом принимается отсасывать, одновременно трахая пальцами. Он прекращает, чтобы подняться выше, вызывая тем самым протестующий стон. Рошфор успокоительно улыбается, и протест смолкает. -Ммм… - добавился еще один палец, а губы начинают играть то с одним соском, то со вторым, слегка прикусывая острыми белыми зубами. Наконец его ноги оказались задранными так высоко, как он не мог бы себе представить, они очутились на крепких плечах Рошфора. Мужчина медленно вошел внутрь ануса, слегка раскачиваясь, будто на волнах. -Ааа… - застонал Д'Артаньян, но упрямые губы накрыли его собственные, призывая молчать. Движения стали заметно активнее. Каждый толчок отзывался внутри каким-то всполохом. Возбужденный член покачивается, шлепая по голому животу, парень касается его, обхватывает, резко двигаясь в унисон движениям Рошфора. Это не гвардеец… И вообще не француз… Каким больным психопатом надо быть, чтобы подумать такое… Тот язык, на котором он заговорил, что это за язык? Ведь он знает его… Знает… Послышались бесстыдные шлепки яиц по голым ягодицам. В голове вспыхивали зарницы. Вот… Вот… Запах амбара, масла, дыма… Что же он сказал… Что… Он…. Сказал… «Я давно ждал тебя»… Оргазм накрыл Д'Артаньяна с головой будто лоскутное одеяло. Семя выплеснулось ему на живот. Одновременно сквозь сокращающиеся мышцы он почувствовал, как внутрь тоже излилось семя, горящее как эти глаза напротив. Губы снова коснулись его губ, проникая, сплетаясь языком. Нужно ответить… Как же… Рот, мимо разума, прошептал незнакомые слова, легко выговаривая их. «Я больше не уйду…» Рошфор горько усмехнулся, услышав их. Он всё понял, Д'Артаньян был в этом абсолютно уверен. Но он ничего ему не сказал. Рошфор очистил парня его собственным платком, а потом позволил заснуть, обнимая на жесткой земле, которая чувствовалась даже сквозь камзол. Д'Артаньян открыл глаза. Над его головой пели птицы. Он резко сел. Движение отозвалось болью в заднице и ноге. Парень оглянулся по сторонам. Никого не было рядом. Его одежда была на нем, а нога так и была перевязана чужим платком. Второй сапог стоял рядом со шпагой и большой крепкой палкой, на которую было бы удобно опереться. Судя по тому, как высоко стояло солнце, время было уже к полудню. Д'Артаньян нацепил шпагу, сапог и, опираясь на палку, вернулся к трактиру. К нему вышел слуга. -Ох, как вы, сударь? -Где тот господин, с которым я ушел вчера? -Вы о гвардейце? Они уехали сегодня на рассвете. Перед отъездом он дал трактирщику денег и сказал, чтобы о вас позаботились, когда вы придете, потому что он сильно избил вас и возможно сломал ногу, а вы оказались сыном его друга. Я дал вашей лошади корм, проводить вас в вашу комнату? Он заплатил за неделю вперед. А я пока сбегаю за доктором, ему он тоже заплатил. -Да, проводите… - неловко улыбнулся Д'Артаньян. Воспитание гасконца заставляло кровь кипеть, требовать объяснений. Он не должен был простить то, что тот оставил его теперь. Но что-то, что пробудилось в нем, уже простило его… Нет города прекраснее, величественнее и божественнее чем Париж. Где еще величественные дворцы соседствуют с великолепными соборами с высокими готическими шпилями, где площади выложены камнем, а иностранцы со всего света стекаются, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на всю красоту и роскошь этого города. И все же, нет ничего грязнее, развращеннее и мерзостнее чем Париж, ибо в нем таятся интриги, совершаются заказные убийства, под пологом ночи именно здесь совершаются самые отвратительные преступления, самые жестокие революции и самые бесконечные перепалки. Стоит лишь отойти в сторону от центральных улиц и окажешься по колено, а то и по уши в помоях и зловониях, распространяющих свои лапы как зеленые пауки. Д'Артаньян вел свою лошадь за поводья, пробираясь по узкой улочке. За один су местный мальчишка указал ему дом командира мушкетеров, с которым в свое время служил отец. Едва услышав, как тот представился, начальник расплылся в улыбке. -О, я уже слышал о тебе! – он похлопал его по плечу, проводя в свой кабинет. -И от кого же? Я ведь только приехал в Париж! – удивленно пробормотал паренек. -От моего старинного врага Рошфора, он рассказал мне, как дрался на дуэли с одним мальчишкой, что приехал поступать в мушкетеры, сказал, что был ранен тобой и обронил мне твое имя. Он сказал, что непременно отомстит тебе за это. Д'Артаньян притих, опустив глаза. Ранил? Что за чушь… Неужели Рошфор пытается способствовать тому, чтобы его взяли на службу? Он же видит его насквозь, его мечту… По правде сказать, за прошедшую неделю он и думать забыл о службе. Но ведь это и в самом деле была его мечта. Он бы ни под каким соусом не согласился бы стать гвардейцем кардинала, даже за любовь тысячи таких как Рошфор. Одноглазый знал и это… Как и то, что мушкетер и гвардеец не могут быть вместе. Д'Артаньяну показалось, что он постарел лет на тридцать. Его мечта показалась ему глупой и смешной. -Я уже подписал все документы, ты будешь зачислен в ближайшее время, - донеслось до его слуха. -Благодарю вас, - механически кивнул юноша. -Ну же, не робей, ты же гасконец! А мы гасконцы добиваемся всего, чего хотим! – начальник вручил ему грамоту и проводил за дверь, - Сбегай-ка через площадь в дом лейтенанта мушкетеров, он уже ожидает тебя. Лошадь оставь здесь, так будет быстрее. Д'Артаньян окинул улицу новым взглядом. Она казалась ему совершенно другой. Так ли я хочу быть мушкетером? Что будет, если я откажусь и стану гвардейцем, чтобы быть с ним? Что будет? Увы, он это отлично знал. Никто не станет уважать предателя, даже сам предатель. Какая разница, что было с ними в прошлом, Рошфор избавил его от сомнений, предоставив играть по правилам. Парень выбрался на площадь. Люди было очень много, внезапно мелькнули красные плащи. Д'Артаньян узнал Рошфора в группе гвардейцев. Заметив парня, он шепнул что-то гвардейцу и, отделившись, бросился бежать. Д'Артаньян ринулся за ним, позабыв про поручение. Гвардеец был тренированнее, новоиспеченный мушкетер моложе. Это немного уравнивало их шансы. Силясь догнать его, парень не заметил, как налетел на бледного мужчину, стоявшего у лестницы. -Простите! – бросил он на бегу, но мужчина оказался сильным, несмотря на недомогание, и схватил юношу за рукав. Д'Артаньян в отчаянии увидел, как расстояние между ним и Рошфором увеличивается. Но также и понял, что гвардеец заметил, что преследование прекратилось, Рошфор скрылся в переулке. -Ах, чего вам надо, сударь? Вы оказались на моем пути, ну что я могу поделать! -Вам стоило бы поучиться манерам, молодой человек, прежде чем связываться с мушкетерами короля! – проговорил незнакомец, - Я вызываю вас на дуэль и если в вас есть хоть капля чести, вы обязаны ответить мне. -Да сколько угодно, ведь из-за вас мне уже не догнать его… - досадливо махнул рукой кудрявый. Он не видел, как Рошфор, укутавшись в плащ, вернулся и прошел мимо. -Во дворе аббатства Сен-Жермен. Немедленно, - раздался голос Атоса. Д'Артаньян согласился. В голове стучала нелепая мысль, что, если его сейчас убьют, то он сможет отыграться в следующей жизни, где он и Тристан не будут на разных сторонах. Стоп. Тристан? От радости, что вспомнил первое имя Рошфора Д'Артаньян даже не заметил, как их процессии присоединились еще двое. Это были друзья бледного мужчины, именно их он и поджидал. В аббатстве было тихо и спокойно. Бледный мужчина отрешенно смерил Д'Артаньяна взглядом. -Видите ли, юноша, я ранен, так что могу драться лишь левой рукой. Но если я погибну, то с вами сразится один из моих секундантов, Портос или Арамис, - мужчина кивнул на стоявших рядом. Д'Артаньян оробел. -Если вы ранены, то мы могли бы отложить дуэль до вашего выздоровления, мсье. -Ценю вашу заботу, но я предпочел бы не откладывать, - кивнул мужчина. -Атос, позволь мне сразиться с ним вместо тебя, так будет лучше, если ты погибнешь, то отряд мушкетеров останется обезглавленным, - Арамис тронул друга за рукав. -У него останутся еще две головы, - парировал Атос, обнажая шпагу. Д'Артаньян извлек свою. -Ну надо же… - пробормотал он, - Сегодня был зачислен в корпус мушкетеров, сегодня гонялся за Рошфором и сегодня же дерусь на дуэли с лучшими из мушкетеров. Отличный день для смерти, не так ли? – он поднял голову, обращаясь уже к мужчинам. Атос хотел что-то сказать, но в этот момент появился отряд гвардейцев, во главе с Рошфором. -Господа, дуэли запрещены. Вам следует сложить оружие и проследовать за нами, - объявил он. -Откуда этот вездесущий черт обо всем узнает? – рявкнул Портос, вырывая шпагу из ножен. -Вы сможете забрать нас только мертвыми, господа, - отсалютовал своей шпагой Арамис. -Нам придется отложить дуэль, - проговорил Атос Д'Артаньяну, - если вы и в самом деле хотите стать мушкетером, молодой человек, то предлагаю вам попробовать свою шпагу прямо сейчас. Повторять дважды не пришлось. Д'Артаньян первым бросился к гвардейцам. Ему до смерти хотелось поговорить с Рошфором, хотя бы сражаясь. В самом деле, если уж умирать, то принять смерть от его руки было бы самым прекрасным. Но одноглазый гвардеец избегал драться с ним, оставляя между ними своих подчиненных. Когда мушкетеры стали сражаться слаженно, уже явно не собираясь драться между собой, Рошфор внезапно дал сигнал к отступлению. И гвардейцы исчезли также как и появились, внезапно и неожиданно. Портос ликовал. -Ого! Да мы молодцы! Кто бы еще смог отразить атаку сорока гвардейцев, да еще во главе с Рошфором! -У вас с ним счеты, молодой человек? – обратился Атос. -Да, - робко кивнул Д'Артаньян, что ж, пусть будут счеты… -Похоже, вы можете добавить в свой список на сегодня еще битву без единого убитого и, я полагаю, примирение с мушкетерами, - Арамис поднял вопросительный взор на Атоса. Бледный мужчина кивнул. -Матушка дала мне один бальзам для заживления ран, он у меня в подсумке на лошади, хотите, я принесу его вам, вы скоро поправитесь! - Д'Артаньян посмотрел на бледного. Атос глухо засмеялся. -Да, хочу. А вы везде такой шустрый, мой мальчик? – он похлопал его здоровой рукой по плечу, - Думаю, нам в отряде пригодился бы такой шельма! -Меня зовут Д'Артаньян, - глухо ответил кудрявый. «Или Галахад», - проговорил он про себя. Его не оставляло ощущение того, что Рошфор опять помог ему сделать шаг к исполнению мечты, не оставляя в своей защите ни на минуту. Это злило, потому что не хотелось чувствовать себя таким беспомощным. И это радовало, потому что он точно знал, мужчина с одним глазом все еще очень любит его. А еще очень хотелось плакать. Но мушкетеры не плачут, верно? Как это произошло? Д'Артаньян подпрыгнул, уворачиваясь от клинка. Ветер на этой высоте ужасно свистел в ушах и норовил сбросить вниз. Странно, но сейчас, стоя перед Рошфором будто перед заклятым врагом, кудрявый никак не мог дать себя ответ. Как он здесь очутился? В голове было совсем пусто как в забытой комнате. «Мы же любим друг друга, почем мы сражаемся, а не занимаемся любовью?» - глупый вопрос стучал в висках вместе с пульсирующей кровью. Летающие корабли, спасение королевы и Франции… Да гори оно синим пламенем… Ведь здесь и сейчас он должен биться с тем, за кого бы с радостью отдал свою жизнь… Рошфор извернулся, чтобы нанести удар, но слетел с крыши, зацепившись одной рукой за карниз. Его шпага отлетела в сторону, лязгнув по черепице. Д'Артаньян почувствовал, как внутри оборвалось сердце, отбросил свою шпагу и бросился к карнизу. -Дай мне руку! – потребовал он. -А что дальше? – с горькой усмешкой спросил Рошфор, - Каменный мешок в Бастилии? Или топор палача? -Мы убежим, мы уедем из Франции, покинем Европу! – с горящими глазами скороговоркой выдал Д'Артаньян. Рошфор горько улыбнулся и покачал головой. -Если бы это было возможно, то я сделал бы так еще в самом начале. -Я хочу быть с тобой вместе! – умоляюще простонал Д'Артаньян, тщетно пытаясь достать Рошфора, но гвардеец висел слишком далеко, - Мы придумаем, что делать! Мы спрячемся, уедем за океан! Одноглазый заколебался, рука его дрогнула, приподнимаясь. -Я тоже хочу быть с тобой, это мое единственное желание, - наконец сказал он. Внезапно заскрипели черепицы, на крышу выбежали остальные мушкетеры. Рошфор скосил на них обреченный взгляд, проговорил что-то на странном языке и отпустил руку. -НЕТ!!! - Д'Артаньян так дернулся вперед, что едва не слетел вслед за ним. Его удержали за плечи руки Атоса и Арамиса. -Что ты делаешь, Д'Артаньян? -Что он сказал тебе перед смертью? – спросил Арамис. -Какую-то чушь, - горько ответил парень. Кудрявый прикрыл глаза. Перед внутренним взором ярким пламенем погребального костра горели буквы, складываясь в слова. «Не в этой жизни». Спустя десять лет двое мужчин стояли у могилы. -Портос не приедет? – спросил Атос тихо. -Нет, - Арамис покачал головой, - его жена только что родила восьмого ребенка, и он не может ее оставить. Атос задумчиво усмехнулся. -Помнишь, как это случилось? – он поднял глаза на могилу. Две могильные плиты стояли рядом, сливаясь в одну. -Да, - кивнул Арамис, - но только до сих пор не понимаю, как же это произошло. Д'Артаньян не дожил даже до своего восемнадцатилетия, пропил и награду королевы, и лошадь, и шпагу, а потом, зимой его нашли замерзшим насмерть, на могиле Рошфора　с зажатым в руке платком последнего с анаграммой имени в углу. -Самый лютый враг оказывается ближе чем самый близкий друг, мне этого не понять, - покачал головой Атос. -Тогда почему ты приказал похоронить их рядом? – спросил Арамис, на нем одежда аббата. -Потому что Д'Артаньян бы этого хотел, - кивнул Атос, оканчивая разговор. Начинался снегопад.