А если однажды чашка склеится обратно...

Кто может быть прекраснее женщины? Ничего. Настоящая женщина, не та, что забита, не та, что замотана тяжелой работой, нет. Это вовсе не женщины. Настоящая, она изящна, благовоспитанна и таинственна. Ее невозможно забыть, даже если едва встретишь на улице. Но кто может быть ужаснее женщины? Никто не сможет сравниться с ней в фантазии, гневе и мести. И если страх смешивается с восхищением перед созданием, подобным ночному животному, ты понимаешь, да, эта настоящая… Игорь отпил из бокала. Он откровенно скучал, здесь было так много незнакомых людей. Дягилев о чем-то беззаботно болтал. Коко почти не слушала его, поигрывая бокалом в изящных пальчиках, она не спускала глаз с Игоря. Стравинский обдумывал события последних дней, Габриэль настоящая женщина, чутко чувствует его настроение. Жаль, что все так вышло. Если бы он помнил изначально, то всех их не было. Он подумал о своем разговоре с Верочкой, своей самой старинной любовницей. Она справедливо полагала, что когда Екатерина Гавриловна скончается, то она займет ее место. Теперь же был только этот холодный телефонный звонок. Он запретил ей приезжать, не хотелось ее видеть. Слишком долго были вместе. Мизии нигде не было видно. -Что-то задерживается наша хозяйка, - пробасил Дягилев, приблизившись к Игорю. -Действительно, что-то случилось? – Игорь поднял глаза на Сергея. Ответ застыл, так и не оформившись. Створки двери распахнулись, и в зал торжественно вошла Мизия. О, она была чудесна, уложенные волосы, белое платье с длинной ниткой жемчуга. Они с Габриэль выглядели как два ангела, светлый и темный. Стравинский невесело усмехнулся своим мыслям, а потом резко выпрямился в кресле. Высокий бокал выпал из ослабевших пальцев. Игорь вскочил на ноги, не замечая, как оглушительно в воцарившейся тишине прозвучал звон осколков. Из-за спины Серт, неловко сгорбившись, выглянул Сэм. Его мускулистую фигуру греческого атлета обтягивало узкое черное платье, на шее болталась нить дешевых блестящих бус. Прекрасные кудри, которые помнил Игорь, куда-то исчезли. Это было так нелепо, что казалось нереальным. Череп был идеально выбрит и даже блестел в свете ламп. Уши торчали как у эльфа из старых европейских сказок. Бороды также не наблюдалось. Собственно говоря, на этой голове не было ничего кроме глаз, сильно подведенных черным, губ, вульгарно красных и слоя пудры. Под которым, впрочем, был заметен свежий разрез. Игорь закрыл глаза, чтобы не видеть это. -Ого! Мизия, вам не обязательно иметь страшную подружку, чтобы выглядеть красивой! – гоготнул Дягилев. Игорь почувствовал взгляд Сэма и вновь распахнул глаза. Голубые глаза были робкими, смотрели вопросительно. Ну что ты скажешь? Что это? Что со мной произошло? Что ты думаешь? За что? Артур наблюдал за резвой игрой своих рыцарей и улыбался. К нему подскочил перепуганный священник. -Что происходит? Как вы это допустили? -А что такое? Сейчас осень, у моих ребят праздник, - заметил Артур, скрестив руки на груди. -Это же языческий культ. Ты поддерживаешь язычников, Артур? Это тебе даром не пройдет! – священника трясло от злобы, - Я доложу об этом Риму! Артур схватил его за ворот рясы и притянул к себе. -Послушайте меня внимательно. Здесь не Рим. И здесь руковожу я, если вам что-то не нравится, выскажите им сами, но когда они принесут вас в жертву, я спасать не стану. Священник испуганно воззрился в темные глаза и замер. -Все понятно? Дрожащий кивок. Крепкая рука высвободила ворот. -Ну и ступайте отсюда. С Богом! Священник, спотыкаясь, поспешил прочь. -Хочешь с нами? – махнул ему рукой Гавейн, заметив стычку. -Рад бы, но я ведь крещеный, нельзя! – рассмеялся Артур, - Развлекайтесь сами! Тристан, помогавший Борсу сооружать костер, оглянулся на восхищенный возглас Дагонета. В пышной короне из кленовых листьев и каких-то багровых и красных тряпках, замотанных вкруг на манер женского платья, выплыл Галахад. Его кудри блестели осенним золотом, едва пробивавшаяся борода была гладко сбрита как у римлянина, отчего нежная юношеская кожа делала рыцаря похожим на девушку. -Какой красавец наш Галахад! – восторженно сказал кто-то, - Тебе нужно было родиться женщиной, тогда бы я на тебе женился! Кудрявый бросил на говорившего надменный взгляд с хитринкой. -А кто тебе сказал, что я пошел бы за тебя замуж? Все дружно рассмеялись. -Я бы пошел замуж только за того, кто смог бы победить меня в бою! – взгляд скользнул по Тристану. Разведчик подхватил на руку приземлившуюся птицу и улыбнулся. Нет, не ртом, одними глазами. Гавейн, что стоял рядом, заметил взгляд, которым обменялись эти двое. Так, словно рядом никого не было, только они двое… -Народ, как насчет подношения нашей богине? Кто будет пощедрее, у того будет большое потомство и вечный стояк! – хлопнул в ладоши Дагонет. Борс хохотнул. Ланселот толкнул его под локоть. -Ну тебе-то это не надо, та девчонка из деревни уже второго родила от тебя! -Не завидуй, Ланс! – пробасил Борс. Поднявшись на ноги, он отряхнул от штанов налипшие травинки и комья влажной земли. -Почти как дома, да? – улыбнулся Тристану какой-то парнишка. -Да, - усмехнувшись, кивнул совиноглазый. -Я ее принес! – крикнул кто-то, разбрасывая босыми ногами комья земли. Все оглянулись. Это была соломенная кукла. Гавейн принял ее и передал Борсу. Молодой папаша, громко фыркая, установил ее в центр костра. -Я думал кукол жгут весной! – тихо заметил Ланселот. Стоявший рядом Дагонет усмехнулся. -Не будь занудой, весной нас пошлют на запад, не до того будет. -Ну и что мне поднесут, мои дети? – Галахад принял на себя роль богини-матери. -Так, я первый! – пробасил Борс, распихивая рыцарей, он принес полный фартук яблок, темных как черешня, - Даруешь мне, богиня-мать, столько детей, сколько здесь яблок? -Ну, если у твоей девчонки ничего не лопнет, столько рожать, будет у тебя столько детей! – рассмеялся Галахад, похлопав Борса по плечу. Коко перевела взгляд с Сэма на Игоря. Этот взгляд… Не его она хотела добиться. Какой дерзкий взгляд. Личный… Будто нет здесь никого. Словно не выглядит Сэм как страшное чучело, то и дело спотыкаясь на каблуках. Сэм сделал шаг вперед, словно лебедь плывет… Стравинский невольно улыбнулся, но эта улыбка была не насмешливой, а скорее очарованной. Он видел совсем другое… Ланселот неуверенно подошел к Галахаду. Он нес охапку цветов. -Не уверен, что ты одобришь такую просьбу, богиня, я хотел бы, чтобы всегда стояло. И чтобы половина детей Борса были от меня! Галахад едва успел принять цветы, как взревевший Борс бросился на Ланселота с тумаками. Парни покатились по траве. -Тебе и второй половины хватит! – протестовал Ланселот, уворачиваясь от тяжелого кулака. -Ах ты! – Борс замешкался, свирепея, что позволило Ланселоту улучить момент и скинуть его. -Потом подеретесь! – властно поднял руку Галахад, - А то прокляну бесплодием! Парни мигом притихли. Дагонет улучил момент и поднес свой подарок. Это был мед. -Ух ты! Где достал? – оживился кто-то из рыцарей. -Места знать надо, - наставительно ответил Дагонет. -Чего же ты хочешь? – улыбнулся Галахад. -Пусть наши семьи нас дождутся, а еще, пусть Гавейн улыбается почаще, он тогда похож на степное солнце! Галахад удивленно оглянулся к зардевшемуся сармату. -Ну, сдается мне, это твоя работа заставлять его улыбаться, Даг, а семьи нас дождутся! Всех дождутся! -Конями будем весной скакать по родной степи, - пробурчал кто-то и получил затрещину от своего соседа. -Ты по парням, что ли? – недоверчиво спросил Борс у Гавейна. -Нет, - мотнул головой сармат, - Даг прикалывается. -Какое же желание у тебя, Гавейн? – спросил Галахад, проплывая будто лебедушка. Так ходят только женщины по родной степной земле. У всех защемило в груди. Перед глазами замелькали воспоминания о матерях и сестрах, оставшиеся так далеко… -Я хочу, чтобы мы все однажды встретились снова, в степи, - проговорил Гавейн и поднес хлеб. Галахад почувствовал, как предательски защипало глаза, как дома… Ох небо, как дома… -А ты мне, что принесешь? – насмешливо спросил он у Тристана, о чем-то шептавшегося с соколом. Глаза блестели от замерших слез, поэтому Галахад замолчал, чтобы голос не выдал волнение. Тристан пристально посмотрел на него. В совиных глазах сияли искорки. Он извлек из рукава вырезанную свирель. -Сыграй нам, богиня, ты ведь умеешь! -И что же ты хочешь за это? – Галахад почтительно взял инструмент. -Поцелуй от нашей плодородной богини-матери! – усмехнулся он. По толпе прошел удивленный возглас. -Дерзкий смертный! Безумец! – с удовольствием проговорил Галахад. Тристан провел взглядом по обнаженным рукам, испещеренным шрамами от битв и тяжелой работы, сейчас в свете заходящего солнца они казались бронзовыми. Галахад прикрыл глаза, чувствуя, как почти физически ласкает его знойный взгляд, похожий на летний полдень. -Ты получишь по заслугам, - сказал кудрявый и попытался поцеловать Тристана в щеку, но разведчик увернулся, коснувшись губ собственными губами. Борс взревел. -Ну это уж слишком! Но Ланселот шикнул на него. -Лучше поднеси богине факел! Пора зажигать костер. Борс проворчал что-то и вперевалку, будто медведь, приблизился к Галахаду с факелом, что был до того воткнут в землю. Галахад крепко прижал к сердцу свирель, а потом принял факел. -Братья мои и дети мои, мы все из разных районов, родились у разных рек, но все мы из одной золотой степи! Мы все вернемся домой, живыми или мертвыми! – воскликнул он и поджег дрова. Костер весело заполыхал. Внезапно раздался шум. -О, Артур! – изумленно кивнул в сторону фигуры Гавейн. Дагонет и еще пара рыцарей поспешили помочь вождю, что волочил за собой, оставляя глубокую борозду, сметая опадшие листья, большой котел. -Вот и мое подношение, - рассмеялся он, - только не богам, я в них мало что смыслю. Подношение делаю вам, мои надежные друзья. От всего сердца спасибо вам за верную службу! Вечно голодные как и все молодые люди сарматы окружили котел с кашей и еще дымящимся мясом. -И что же ты хочешь за свое подношение? – Галахад решил не выходить из роли богини до конца. -Сыграй на своей свирели, богиня! – улыбнулся Артур. Галахад приложил инструмент к губам. И от блестящей как осенние листья в золотых лучах музыки, всем стало очень тепло. Не сговариваясь, сарматы закружили вокруг костра в хороводе, с какой-то дикой старой песней. Артур стоял рядом с игравшим Галахадом и улыбался. -Те… из Рима… Никогда этого не поймут, - сказал он. -Главное, что ты понимаешь, - Тристан подал вождю яблоко. -Да, и это понимание дорогого стоит, - согласился Артур, громко хрустя подарком. Коко Шанель скрипела зубами в злобном бессилии. После ужина гости танцевали. Игорь тоже танцевал. Но лишь со своей лопоухой богиней. Голубоглазым ангелом… Мизия оробело смотрела на подругу. -Дорогая, шутка не удалась, забудь о них, мужчина женщине не ровня, перебесятся. -Я никогда не прощаю, - сухо заметила Шанель, овладевая своим лицом. Но от холодной Габриэль стало еще страшнее.