А если однажды чашка склеится обратно...

За спиной послышались торопливые шаги. Юстас оглянулся. К нему подбежала Бэкки. Она запыхалась и остановилась, лишь поравнявшись с ним. -Привет, - выдохнула она, - я Бэкки, помнишь меня? Юстас сощурился, припоминая девушку. -А! Ты у меня неделю назад кислоту брала на вечеринке, да? – он зашагал. Бэкки не отставала от него. -У меня сейчас нет, - пожал плечами Юстас, - партия придет в следующий понедельник. Девушка замотала головой. -Мне сейчас не кислота нужна, мне нужна подработка. -Я что, кадровое агентство? – ехидно спросил Юстас. -Я могу хранить товар у себя, - она понизила голос, убедившись, что вокруг не было ни души. -Я не храню товар у кого попало, - парировал мужчина, презрительно фыркнув. Бэкки поморщилась. -Спроси у Тони, он меня знает, я на него работала. На днях он забрал у меня товар. -После чего? – заинтересовался Юстас. -Ну… Я хотела больше денег, - призналась девушка, чуть помедлив. -И ты считаешь, что я могу платить больше чем Тони? У меня жена только родила. -Ну, Тони ведь на тебя работает, - парировала Бэкки. -Интересно, у кого он теперь хранит дурь? – задумчиво протянул Юстас, уже не замечая девушку. Она остановилась, пытаясь привлечь к себе внимание. -Юстас! – окликнула она. -В следующий понедельник будет товар! – отмахнулся от нее дилер и ушел. У кого же он хранит товар? У кого? Красная струйка вспыхивает за пластиковой стеной багровым маревом, словно мельчайшие брызги алой реки… Как на войне… К горлу подступила тошнота, но Курт отогнал ее усилием воли. Он снял с руки жгут и резко выдернул иглу из вены. На сгибе локтя словно след на лакмусовой бумажке проявилась бисеринка крови. Курт слизнул ее, приложил заранее заготовленный кусочек ваты и зажал руку в локте. Шприц бессильно выпал из пальцев, глухо стукнувшись об пол. Но Курт уже не заметил этого. Он закрыл замутненные глаза. Я должен вернуться в свои сны, любой ценой… Я знаю, я вернусь к нему, он простит меня за измену с Тони, он поймет, что я сделал это… Потому что Тони так похож… на него… Курт сглотнул вязкую слюну, открыл глаза и повернул голову набок. Сотрудница соцслужбы уже ушла. Кажется, я слышал, как хлопнула дверь… На тумбочке рядом с военной фотографией несколько мелких купюр, все, что осталось после оплаты за жилье, продукты и… наркоту… Кирстен прошла мимо отъехавшего в сторону Курта и зашагала на кухню. -О, у тебя здесь лампочка? – оживилась она, - Кто поставил? -Друг, - уклончиво ответил Курт, поехав вслед за женщиной. Кирстен, сотрудница соцслужбы, тридцати пяти лет от роду, обладательница серо-голубой формы и коротких обесцвеченных волос, удивленно склонила голову набок. -Что-то ты мне о друге не рассказывал раньше, - заметила женщина. -Мы познакомились недавно, - неловко улыбнулся Курт. Кирстен неопределенно хмыкнула и принялась разгружать свою ношу. -Ну, Курт, могу тебя порадовать, - энергично сказала она, встряхнув уложенными прядями, - выдали тебе пенсию, я уже получила, надо, кстати, в следующем месяце продлить доверенность… - она замолчала, собираясь с мыслями, но ее открытие не поспособствовало этому, - Так ты у меня тут с голоду не пухнешь? – удивленно обернулась она, рассматривая содержимое шкафчика и холодильника, - Или это тоже друг? -Ага, - кивнул Курт задумчиво. -Где ты его нашел? – оживилась Кирстен. -Это мой поставщик, - вздохнул Курт. -Да? – удивленно протянула женщина, - Похоже на то, что вы сдружились. -Ага, – снова вяло кивнул Курт. Это какая-то защитная реакция. Погружаться в состояние сомнамбулы, чтобы спрятаться от людей, их эмоций, унизительной жалости, пугающей агрессии… -Ну и как твои сны? – чуть помедлив, спросила она. -Ты купила мне дозу? – вместо ответа поинтересовался Курт. Кирстен молча протянула ему сверток. -Спасибо, Кирс, - чуть улыбнувшись, проговорил инвалид. -Я взяла товар у Юстаса, - произнесла Кирстен, - тебе еще что-нибудь нужно? Курт почувствовал, как внутри что-то стекленеет под ее сочувствующим взглядом. Я ненавижу этот реальный мир… Я беспомощен и слаб, хотя в этих снах… Я могу все… Когда Кирстен позвонила, мне хотелось сказать, чтобы она не приносила наркоты. Но я вспомнил об исчезнувших снах. И не смог ничего выразить… Кирстен стояла за спиной, когда Курт готовил принесенную дозу к употреблению. А потом неуверенно помялась, силясь что-то сказать. Курт заметил ее смятение и оглянулся. -Курт, извини, лучше мне уйти, я не могу смотреть, как ты это делаешь. Я тебе точно больше не нужна? -Нет, Кирстен, спасибо тебе, - тепло улыбнулся Курт, отложил набранный шприц и двинулся было проводить женщину. Она его остановила. -Я сама, извини, - Кирстен подобрала форменный портфельчик и быстро двинулась к двери. Курт тотчас же забыл о ней, вернувшись к дозе. Это мой ключ от двери в Страну Чудес. И я… Его не упущу… Галахад отбил удар, а потом резко рассек плоть противника. Враг рухнул, уступив место другому. Под ногами хлюпало, боюсь, что эта вязкая жижа не черная земля, а жидкость, выпущенная из жил множества павших. Должно быть, вот он ад для воинов, вечная непрекращаемая борьба, без надежды на победу. Когда вокруг тебя сражаются призраки, а не люди из плоти и крови. И эти люди, чья кровь стекает по лезвию меча, они не кажутся настоящими людьми, кого ждут дома семьи, жены и дети, матери и отцы. Нет… Новый взмах. Новый стон. Кровь. Кровь течет. И я уже не понимаю чья кровь на моих руках… Резкий удар вскользь мазнул по спине, лязгнув по латным щиткам. Крутанувшись, меч разрубает противника от плеча, застряв в ключице, выдернуть обратно и, прочертив полукруг, срубить голову. Она падает к ногам, путаясь в собственной светлой бороде. Узорные демоны пикты, с кем ему всегда приходилось сражаться, едва он оказался на британской земле, сегодня стоят с ними плечом к плечу. Где-то вдали мелькнула изящная тонкая фигурка Гвиневры. Галахад лихорадочно опомнился. Я не в аду… Нет… Здесь сражаются люди. И где, где мой самый важный человек? Галахад заозирался, едва не пропустив удар по голове, шлем выдержал удар, а противник со стоном рухнул навзничь с выпущенными кишками. Сердце сжалось от тревоги. Мы же воины, я не должен… Если один из нас падет, то мы попадем домой, где в виде коней… Ноги сами несли его по полю битвы, руки отбивали сыпавшиеся удары, пока глаза лихорадочно искали по фигурам сражавшихся. Чей-то меч обжег грудь кровавым ударом. Галахад поморщился и ударил противника. Кровь жгла не хуже пламени, слипаясь, щипля края, под щитками доспехов стало мокро и горячо. Мокро и горячо. Хех, а что, смерть сродни сексу, а? Галахад зло усмехнулся своим мыслям. И в этот момент он увидел его. Тристан напал на вождя врагов. Как смело… Разве мать никогда не рассказывала тебе сказки, где главный герой сносит голову королю зла? Трис, мы не главные герои… Трис… Галахад бросается вперед. Трис… Трис… Страшный удар сносит Тристана на землю. Не позволяя ему подняться, вождь, обагрив землю своей кровью из раны, нанесенной мечом пепельноволосого, орошает землю еще раз. Сквозь крики и лязг, ничего не слышно, но кажется, Тристан даже не застонал. Он еще пытается подняться, невзирая на меч, что пригвоздил его к земле, но вождь поворачивает клинок в ране, и Тристан обмякает. Без единого крика. И Галахад кричит за него. Так что срывает горло, он пытается пробиться вперед, нет, он не умер, только потерял сознание, он не мог умереть… Тристан! ТРИСТАН!!! Ты мой! Я не давал тебе разрешения умереть! Без меня… Галахад рычит, яростно взрезая воздух лезвием меча, нанося удар за ударом на нападающих на него врагов. Только бы прорваться… Только бы стереть эту наглую ухмылку на страшном лице, стереть с него брызги драгоценной крови, брызнувшей на бледную кожу верзилы. Мой… Мой!!! До последней капли крови! Не отдам!!! Откуда-то выныривает Артур и принимает бой. Вот он наш главный персонаж, Тристан… Что же ты не дождался. Я хочу уйти за тобой… Но руки сами наносят удары, отбивают, клинок сам чертит стальные полкружья. Я умру, но так, чтобы ты не мог стыдиться моей смерти. Я буду достоин тебя, до самого конца… Курт распахнул глаза, тяжело хватая воздух ртом. Галахад… Галахад… Я Галахад… Тони… Веки скрыли испуганные глаза, светлые слезы потекли по скулам. Я вспомнил… Боль, что прочертила автоматной очередью потную грудь, прилипшую к коже рубашку, эта жуткая африканская жара… Почему же сейчас так ужасно холодно. В груди закололо, на мгновенье Курту показалось, что он умирает, он схватился за грудь, но сердце не замирало, оно билось, с ужасом и паникой. Но билось. Быстро, как у пойманной птицы. Рука сжимает руку, пряча ладонь в своих объятьях, обхватывая пальцами. Солнечные блики играют на листве в прощальном закатном блеске. На губах ласковая улыбка. -Бежим, Галахад. -Тристан… Тристан… Счастливая улыбка стирается автоматной очередью. Испуганные серо-голубые глаза гаснут как тлеющий уголек заката. Курт схватился за голову и страшно закричал. -Я готов умереть за тебя, Тристан. Внимательный улыбчивый взгляд, пальцы легко касаются подбородка. -Лучше я сам за себя умру, не хочу перепоручать такую работу тебе, - губ касается нежный поцелуй. Равнодушный, такой знакомый голос отдает приказ. -Расстрелять их всех… Я хотел вернуться в свои сны, чтобы погрузиться в блаженную сказку, но как же вышло, что из омута я выудил самые страшные воспоминания. Я был готов умереть за тебя, но почему, за что ты сам убил меня? Почему я заплатил за то, что ты меня не узнал? Своей жизнью, Тристан. Тристан! Я был готов умереть за тебя… Курт до боли вцепился в свои короткие волосы, пальцы соскользнули. Тристан! Ты мне нужен! Я запутался… Мне страшно, как не было еще со дня твоей смерти… Самой первой. Не думал, что так могу испугаться своей собственной смерти, но ее мне подарил ты. Тристан! Раскаленное сознание на адской сковороде овеяло неожиданнйо прохладой весеннего утра. -Я люблю тебя, Галахад, я хотел бы, чтобы ты никогда не испытал боли, - серьезный взгляд янтарных совиных глаз. Легкий смешок. -Интересный способ извиняться за то, что едва не порвал мне задницу. Взгляд озаряется искорками смеха. -А как же девственницы? Думаешь, им небольно? Ты вроде за меня даже умереть готов, а тут хнычешь из-за первого раза. Ну хочешь, поцелую, и все пройдет? Щеки вспыхивают помимо воли. -Иди ты в… - голос осекся. Смех разливается на два голоса. -Иди сюда, Тристан. И пепельноволосый мальчишка с готовностью заключает в свои объятья, прижимая к груди кудрявую голову, там, внутри, так счастливо и волнительно бушует юношеское сердце. На губах Курта всплыла грустная улыбка. Даже если ты когда-нибудь вспомнишь меня, вспомнишь то зло, что сделал, я ничего не сделаю, чтобы приблизить этот час, я сберегу тебя от боли, от тебя самого. Ты ведь возненавидишь себя… Тони… Тони…