А если однажды чашка склеится обратно...

Адам прикрыл глаза. С океана подул ночной ветер, соль взялась невидимой коркой на коже. -Потом снова это будет болеть? – тихо спросил он. Найджел замер, в задумчивости прикусив мочку уха аспергера. -Нет, не будет, - наконец сказал он, - мы оба соленые, я не буду… внутрь… -Хорошо, - улыбнулся Адам, - не сегодня, да? -Не сегодня, - подтвердил Найджел, потираясь членом о ягодицы. -Но завтра обязательно, - расслабленно проговорил Адам, прикрывая глаза. Голова слегка кружится от острых ощущений. Вся кожа пробегает бурунами мелких мурашек. Ветер выхолаживает ее незащищенные участки, но не в силах подобраться к тем частям, что скрыты руками Найджела. Забавное чувство защищенности. Темнота подбирается так быстро, накрывает пляж своим густым пологом. Ночь в городе не так заметна, всегда вокруг полно фонарей. Порой ты вообще забываешь время суток. И вспоминаешь о ночи так резко, неожиданно. Когда выходишь в какой-нибудь старый неосвещенный квартал. Или когда в целом районе гаснет свет. И мир погружается в первозданную тьму. Здесь у океана она тоже чувствуется. Какое изумительное сочетание. Хаос водных глубин и небесный мрак. Словно тело ложится на прохладную постель из белой пены. Все кажется таким иллюзорным и фантасмогорически нереальным, что теряешь связь с действительностью. Ты теряешься в догадках, это реальность или сон? Или чей-то сумасшедший вымысел? Но эти руки… Руки не дают засыпать, не дают сходить с ума. Они отчаянно обращают внимание на реальность, приковывают к себе, обжигают подобно ветру. Но не так, не холодно, а горячо… Шершавые крепкие руки со сложным рисунком жил водят по груди, по животу, по члену и мошонке. Тем временем сзади творится что-то безумное. Как жаль, что нельзя это увидеть. Чужое сердце стучит ему в спину, будто в дверь к его собственному сердцу. Привет, я пришло в гости. Как-то так. Адам судорожно подается назад, прижимаясь к телу позади себя. Член плотно охвачен ягодицами, скользит между ними. Чужой… Наверное, так говорить неправильно. Я ведь не чувствую их чужими. Они части Найджела. А Найджел… часть меня… Дурацкая мысль… Во рту свежий соленый привкус. Кажется, я все-таки немного наглотался воды. Небо такое черное. Но я не вижу его, я прикрыл глаза. Забавно, я сам все сделал черным. Вот какой я мастер. В моих силах весь мир сделать темным. Для этого нужно всего лишь закрыть глаза. И ощущения чужой кожи становятся острее. Может ли так Бет? Адам пораскинул мозгами и решил, что нет. У нее чего-то не хватает. Тепла, что ли… У нее руки теплые как остывающий воск свечи, грудь Найджела сзади горячая как пламя пожара… Оох… Руки смыкаются на члене, медленно ведут вверх, оттягивают крайнюю плоть, касаются головки, какая там нежная кожа, в отличие от кожи Найджела, но в этом есть какая-то особая прелесть. Его возраст, его сила и властность сейчас чувствуются как никогда. Адам прикусил нижнюю губу, не в силах сдержать стон. -Найджел… - жалобно застонал он, - сильнее, сожми сильнее… Адам скорее чувствует, чем видит, как Найджел улыбается, целует в висок, а потом, о да, сжимает член, двигая вверх и вниз. Какое волшебство, правда, это так странно, когда человек становится похожим на стену, за которую ты прячешь себя от надвигающейся ночи и холода. Тогда этот человек становится чем-то большим. Это защита. Это покой. Это доверие. Это по-настоящему важно. В жизни каждого. Исторически так уж предопределенно, отношения мужа и жены, старшего товарища и молодняка, сюзерена и вассала, феодала и крестьянина. Один подчиняется, другой властвует. И тот, кто наделен властью над телом и разумом, должен защищать. Беда, если нет. Но сейчас, сейчас беда? Адам почувствовал, что падает глубоко, едва чувствуя себя, оно шевелится, оно это любит… Дыхание частое, будто он куда-то бежит. Куда же я бегу? Неужели навстречу тому, что дремлет? Оно… Адам прикусил губу. Соль на губах. Это от океанической воды или от крови? Я Адам! Я в Бостоне! И я понятия не имею, который час. Кажется, время остановилось, оно утонуло в этой сладкой дрожащей истоме, похожей на раскаленный летний воздух. Оно вообще существует? Время? Что это такое? Бессмысленно сосредоточие часов, минут, секунд и терций. По телу проходит дрожь, Адам откидывается на плечо Найджела и кончает в жилистую руку. Грудь тяжело вздымается от бешеного сердцебиения и безумного дыхания. Мужчина замирает, давая Адаму возможность немного прийти в себя. Аспергер выпрямился и оглянулся на луноглазого. -Встань на колени, пожалуйста, - внезапно попросил Найджел. И Адам поспешно плюхнулся коленями во влажный песок, оттопырив задницу. Руки Найджела по-хозяйски трогают ягодицы, зажимают ими член так, чтобы он мог скользить. Как будто они его собственность. Не чужие. Найджел не знает слово «чужой»? Или не считает нужным применять его по отношению к телу Адама? Так и бывает в отношениях? Каждый в паре принадлежит другому? Как это опасно! Боже, как это опасно! Ведь это самая крайняя степень доверия. Адам застонал. Но если я сам принадлежу Найджелу, то, стало быть, и он принадлежит мне? Спросить бы у кого-то как правильно… Правильно ли я чувствую? К корректным ли выводам прихожу? Но Найджел говорит о том, что я должен делать выбор сам. Сам обо всем думать. Но я не могу. Я не справлюсь. Я не умею. Как это делать? Я ведь всего лишь аспергер… У меня нет ничего. Кроме Найджела. Движения становятся чаще. Мне хотелось бы стать лучше. Понимать его как способны обычные люди. Как нормальные люди. О господи. Что он делает? Найджел! Последнее слово едва не срывается с губ. Адам чувствует как губы хозяйничают на его загривке, то прикусывая кожу, то облизывая, то беспощадно целуя. Внизу живота вновь напряглось. Сумасшедший. Я сумасшедший. Заниматься сексом на пляже. Да еще с другим мужчиной. Харлан и папа явно этого бы не одобрили. Бет этого бы тоже не одобрила. А я сам? Я одобряю? Не знаю… Но мне так хорошо… Как будто я хорошо поужинал, прочел хорошую книгу по астрономии, а потом пол ночи смотрел на звезды в телескоп. Нет, намного лучше… Найджел делает последний рывок. И орошает семенем, чуть липким, белым как заварной крем, поясницу, крупные капли медленно стекают по коже. Найджел выпрямляется, некоторое время, разглядывая следы спермы как творец, отложивший кисть, после того, как нанес последний решающий мазок. Великолепно. И это все мое. Пусть все знают, это мое. Весь мир не обладает большим сокровищем, как то, что есть у меня. И оно отмечено моим следом, моим запахом. Найджел склонился, проводя языком по белковым следам. Облизать, кажется, будто следа нет, но он глубже проникают в кожу, в каждую клеточку тела. Какая великая тайна. Никто не видит тебя. А ты здесь, рядом, внутри… Разум жалобно просигналил, что времени осталось не так уж много, и сделка в доках требует его присутствия. Сейчас… Сейчас… Еще немного… Как бы я хотел, чтобы для нас было все время мира, все его жизни… Найджел привлек Адама к себе и, не обращая внимания на песок, налипший на животе и руках аспергера, прижался к Адаму всем телом и поцеловал. Аспергер был неумел, но отвечал как мог. Конечно, для него все это в новинку. Как жаль, как жаль, что ты никогда не поймешь, до чего же хорошо то, что мы делаем. Хотя, наверное, я и сам не все могу понять. Но знаю, что хочу этого больше чем с кем бы то ни было другим. Нет, не так. Хочу этого только с тобой. Мой Адам. Мой. Вот уж вызов всему миру. Прокричать всему социуму. Я Найджел, я люблю заниматься сексом с Адамом. Он аспергер, а я… Наверное, просто дурак. О господи… Ужин был какой-то неправильный. Я хотел пойти домой и поесть, как полагается. Но Найджел увлек меня в ресторан. После того, как он появился в моей жизни, я не могу соблюдать расписание, это тревожит меня. А еще неудовлетворенность. Да, странное чувство. Сосет под ложечкой, будто не доел вкусный бутерброд. Потому что он не вошел в меня. Глупо, да? Но я как будто не выполнил что-то очень важное. Вроде чистки зубов или смены носков. Это не дает мне покоя. Хорошо бы он остался на ночь, тогда я мог бы попросить его доделать эту важную работу. И пусть будет больно. Это неважно. Зато я смогу насладиться своим, как будто доесть бутерброд. И там внутри опять будет полноводная молочная река. Я не могу думать правильно после того, как Найджел возник на моем небосклоне. Не могу делать правильно. Найджел показывает, что у одного действия есть еще несколько вариаций. Это как если знаешь только один способ варки макарон, а потом оказывается, что можно подсолить воду, а можно добавить масла, чтобы не склеивались. Непонятно, да? Я всегда так странно изъясняюсь, сам путаюсь в своих объяснениях. Я слишком многого не понимаю. Но раньше я шел по пути, не замечая боковых дорог. Честно говоря, мне хотелось узнать что он чувствует. По поводу сегодняшнего дня. Правильно ли я себя вел, понравилось ли ему гулять со мной, захочет ли он снова гулять, и захочет ли он меня снова? Но я не знал, какой вопрос задать первым. Так что так и не задал. Мне очень хотелось, чтобы он остался на ночь. Чтобы я смог задать вопросы. Но Найджелу надо было бежать на работу. И я остался один. А Найджел опять незаметно исчез.