А если однажды чашка склеится обратно...

С влажным чавканием и почти непристойным хлюпом лезвие резко вылетело из плоти. Кровь на ноже показалась черной. Одноглазый, спокойно и деловито, будто разделывл оленью тушу, вырезал из тела сочный кусок и передал Аре. Мальчик нерешительно принял подношение, помедлил, взглянув на Одноглазого, а потом принялся облизывать кровь. Кто-то из христиан упал на колени, кто-то завыл. -Мы обречены! Мы продали души дьяволу! Он привезет нас в Ад! Глава отшатнулся, мрачно наблюдая за тем, как Одноглазый вырезал кусок для себя. -Он будет канонизирован, вкусите плоть и кровь Господа нашего… - проговорил христианин и первым шагнул к телу. Кровь из разбитого лба залила правый глаз. Она же, будто какой-то фантастический паразит пульсировала в висках, в мозгу, в жилке на шее. Почему мир кажется таким красным? Это я омыл его кровью? Найджел уверенно поднялся на ноги, рассматривая красный мир. И красного человека перед ним. Который замахнулся острым ножом. Адам побежал по коридору, не разбирая дороги, в конце была заблокированная дверь. Она дрожала под ударами, то и дело грозя рухнуть. Аспергер бросился к первой попавшейся комнате. Никого. Что же делать? Что Харлан говорил? Если надо проветрить комнату, необходимо открывать окна. Папа тоже так говорил. Значит… Он подбежал к окну и распахнул створки, выглянул вниз. Похоже, невысоко. Где-то позади грохнула дверь. -Найджел? – оглянулся Адам растерянно. Но по коридору хлынули люди в темной одежде. Трое заметили его и бросились в комнату. Испуганный Адам прыгнул вниз. Пятки загорелись от боли. Вперед! Вперед! Впереди забор. Каждый шаг отдается болью. Сзади раздается три шлепка, один за другим. Не оборачивайся! Они здесь! -Я не одолею! – отчаянно прошептал Адам, выкидывая руки вверх. -Я не справлюсь! – убежденно произнес он, но руки на мгновенье вскинули тело вверх, а потом бросили на траву. Ребра жалобно взвизгнули, когда тело прокатилось кубарем по газону. Где-то вверху просвистели выстрелы. Пошатнувшись, Адам вскочил и бросился вперед. Бежать, бежать. Но куда? Найджел сказал ждать его там, где еноты. Как туда добраться? Адам услышал за спиной выстрелы, а потом еще, последние были другими. Интересно, почему? Харлан знает почему? Харлан… Папа… Адам перебежал улицу. -Адам!!! – раздался женский крик. Аспергер на мгновенье замер. Женский голос? Наверное, где-то здесь Бэт? Не стоит с ней видеться. Я не знаю, как объяснить ей то, что происходит. Адам с разбега перемахнул невысокий забор. Раздался еще выстрел, а потом еще и еще. Один из преследователей остановился и сделал еще один выстрел. Габби снова спряталась за дверцу машины. Мужчина воспользовался перерывом в перестрелке и бросился вслед за Адамом. -Что с этим парнем? – пробормотала Габби, зажимая пальцами чуть пониже левого плеча. Два мужчины остались лежать на траве. Сочетание зеленого и красного ужасно… Где же Найджел? Жив ли он? Куда же мне? Внутрь? На помощь Найджелу, если он еще жив? Или искать Адама? Ведь за ним рванул тот, третий. Габби посмотрела в сторону дома, откуда выбежал Адам. Найджел не простит, если… Плечо грызла жуткая боль. Второй охранник невовремя заметил стрелка. Габби бросила револьвер на сиденье, а потом открыла заднюю дверцу и вытащила одной рукой свою сумку. Освбожденная от зажима рана закровоточила сильнее, обильно заливая сорочку. Она резко раскрыла сумку, вороша сложенные вещи. Надо перетянуть рану. Все будет хорошо. Я успею. Я должна успеть. Найджел там один… А Адам… Она вспомнила свободные руки парня. Адам не вооружён. Где-то вдали раздались еще выстрелы, и Габби заторопилась, она одной рукой и зубами перетянула поверх раны ситцевую рубашку. Пока сойдет. А потом Найджел что-нибудь придумает. Обязательно придумает… Габби тяжело рухнула на сиденье, едва не усевшись на оружие, бедром она толкнула его в сторону, повернула ключ в системе зажигания и объехала квартал, наблюдая за мелькающими вдалеке телами. Преследователь отстал. Видимо, гонка по пересеченной местности не была его сильной стороной. Габби успела увидеть, как Адам нырнул в переулок между двумя домами, а потом на улицу выскочил третий охранник. Он держал пистолет наготове и свирепо оглядывался по сторонам. Габби пригнулась и добавила скорости, проезжая мимо него. Но мужчина был слишком занят поисками Адама, чтобы обратить внимание на машину, чья хозяйка только что убила двух его коллег. Он бросился к переулку. Габби прибавила ходу. Куда же бежит этот парень? Такое впечатление, что он не в себе. Хотя быть может у него нет плана и цели? Если бы за мной гнался кто-то, я бы, пожалуй, тоже рванула бы, не разбирая пути. Было бы много лучше, если бы левое плечо не наливалось свинцовой тяжестью, кровь медленно стекает вниз, повязка сбилась. Вот черт… Красный цвет. На груди выступила широкая полоса. Она красного цвета. Такая же как весь мир. Мне хватит и одного глаза, чтобы рассмотреть его подлость. Красный, красный мир. Найджел схватил Дарку за горло и приподнял над землей. Мужчина захрипел, забился, тщетно пытаясь достать ногами землю. Внезапно в комнату ворвалось несколько мужчин. Выстрел обжег внутренности, и Найджел отшатнулся, уронив Дарку. Кашляя, жадно хватая воздух ртом, Дарка отполз в сторону. Найджел бросился в толчею. Ни один мускул не дрогнул на его лице, ни один крик или стон не вырвались из голосовых связок. И это внушало ужас. Красное стекает по животу, странная краснота вытекает из меня, сочится, пропитывая одежду. Но я не чувствую ничего. Я привык к боли как к родному языку. Я знал ее с детства. Я черпаю в этом алом источнике неиссякаемый запас боли. И щедрой горстью кидаю ее в красных людей, которые теперь не смогут поймать моего Аре… Дарка с каким-то священным ужасом наблюдал, как Найджел, извернувшись, подхватил оброненный Даркой нож, не разгибаясь, резанул кого-то по ахилессовым сухожилиям, а потом чуть выше, выпуская кишки, и дернул на себя. Человек рухнул, подскользнувшись на собственных внутренностях. На него рухнул еще один. Дарке показалось, что мужчина тоже подскользнулся, но он с тошнотворным чувством он разглядел на горле охранника вырванный зубами след, из которого брызгала кровь. Осталным прибывшим тоже было явно не по себе, они боялись стрелять, чтобы не задеть своих, но Найджела похоже ничего не смущало, ни восемь окруживших его мужчин, ни кровь, что струилась из ран на груди и животе. Лицо его было спокойным и каким-то отрешенным, как будто он медитировал или дремал в пол глаза. Дарка с трудом обошел дерущихся и вынырнул за дверь. Адам бросился под спасительную сень деревьев. Ребра и легкие горели огнем, ноги подкашивались, но по-прежнему продолжал их переставлять. Как же здесь светло! Слишком светло от проклятых фонарей, что горят как глаза диких животных. Он может заметить меня! Он охотится на меня. Найдет, поймает. По запаху… Ведь я не сарматский воин до мозга костей. Я всего лишь Адам. Я Адам! Адам! Аспергер бессильно рухнул в кусты, под тень деревьев и замер, тяжело дыша. На дорожке возник его преследователь. Подавив желание дышать как можно глубже, Адам затаил дыхание. Сарматский воин. Сарматский воин. Я должен им стать. Найджел остался один, я ему нужен. Сарматский воин… Воин до мозга костей… Вспышка пред глазами. Уголек как камешек скатился с костра к веткам. За спиной гулко бьется сердце в горячей груди. Мальчик задрал голову и посмотрел на седой подбородок мужчины, что прижимал его к себе. -Тристан, поцелуй меня, - попросил он. -Ты неутомимый, - улыбнулся седой мужчина и наклонился, чтобы исполнить повеление. -Привыкай, чем старше я буду, тем больше буду этого просить, - улыбнулся мальчик. -Когда я стану стариком, тебе станет противно целовать меня, Галахад, - усмехнулся мужчина. Мальчик приподнялся и требовательно укусил мужчину за шею, а потом зализал укус, прикусывая кожу. Михаэль застонал. -Я помнил тебя с самого рождения не напрасно, я жажду вновь ощутить тебя внутри моего тела, и я буду ждать, пока ты позволишь мне вновь оседлать твои чресла, - прошептал мальчик, прикусывая мочку уха. -О Господи, Галахад… - выдохнул Михаэль, - Не провоцируй меня, я воспитан христианином, я больше не Одноглазый, я не могу трахнуть тебя сейчас, как бы мне этого не хотелось. -Я сарматский воин, до мозга костей, я не боюсь боли, - качнул головой мальчик, - я хочу принадлежать тебе, снова и снова, - он снова жадно потянулся к губам мужчины. -Мы должны быть осторожны, остальные могут проснуться. -Тогда давай уйдем в лес, где нас не увидят, - предложил мальчик, заелозив бедрами по стремительно твердеющей плоти под ним. Михаэль закусил кулак, чтобы сдержать стон. -Галахад, твое тело сейчас не сможет кончить. Ты слишком мал… -Зато твое может, - красноречиво приподнял брови мальчик, - ты можешь использовать мое тело так, как оно сможет тебя удовлетворить наилучшим способом. -Искуситель, дьявол, Галахад, сердце мое… - прошептал Михаэль. -Да, я твое сердце, и я буду биться под тобой, как если бы был в твоей груди, - прошептал мальчик, - отведи меня куда хочешь. И я покажу, как скучал… -Только руки, Галахад, - сдался Михаэль, - я не хочу калечить тебя. -И рот, Трис. Я хочу целовать тебя. Везде… Вспышка. Газ на кухне. Инвалидное кресло. Блестящая макушка на стуле напротив. Вспышка. Пламя на факелах ночной осады Ла Рошель. Я смотрю на них с каменных стен. И снова. Вспыхивает пламя на крыше, оно лижет капли масла среди глиняных черепков. Вспышки автоматных очередей прошивают грудь. Вспышка пламени свечей у дивана, на котором в оргазменной неге сонно сплелись два тела под звуки «Жар-птицы». Любовь вспыхнула как безумие, как эпидемия, но есть ли от нее средство, лейб-медик? Вспышка алых огней в единственном оке. Адам противоестественно выгнулся почти пополам, угрожая сломать себе позвоночник, и тяжело вобрал в легкие воздух, силясь закричать, но Оно открыло глаза и грубой рукой заткнуло рот. Вот так, Адам. Это время пришло. Прости. Галахад открыл глаза и единым рывком поднялся на ноги. Ребра жалобно отозвались болью, но кудрявый отмахнулся. Он запустил пятерню в потные волосы, слипшиеся от крови. Лицо саднило и жгло, будто его ударили крапивой. Преследователь смотрел в другую сторону. Вот так… Галахад прошмыгнул сквозь кусты и бросился к мужчине. Тот оглянулся, замахнулся рукояткой пистолета. Галахад увернулся от удара, выбил пистолет, а потом произвел захват, сжав горло мужчины, он свернул ему шею. Затем Галахад оттащил его в кусты. Тристан, Тристан… Кажется, мы с тобой вляпались во что-то очень страшное. Помнишь, совсем как тогда… Найджел стоял на коленях посреди комнаты. Воцарилась глубокая тишина. Ощущение внутри какое-то благостное. Чувствую себя таким живым и настоящим. Красный цвет у мира изменился, проявились другие цвета, но здесь все равно так много красного… Он стекает по мертвым лицам и телам, скапливается в весенние лужи на полу, им забрызганы стены и моя собственная одежда. От крови слипся один глаз, чешется, поднимаю руку, чтобы протереть. И опускаю. Она красная. Вся красная. С нее до сих пор стекает. Но это не моя краснота. Костяшки саднит. Но где же мой главный враг? Куда он удрал? В пылу боя я не увидел, куда он пошел. Найджел резко вскочил на ноги, но тут же резко осел обратно, едва не рухнув головой в лужу чьей-то крови. Он опустил глаза и посмотрел вниз. О боги… Эта краснота внизу. Это моя собственная кровь… Но что если враг пошел за моим мальчиком? Ярость вскинула тело кверху. Руки вытряхнули какого-то мужчину из багровой футболки, а потом ножом распороли ее на длинные полосы. Я не могу умереть. Я должен найти место, где встречаются еноты… Найджел стоял у последней двери. Как же долго я ждал этого. Румын толкнул толстую деревянную дверь. И оказался посреди кипящей битвы.